Глава 34
Искра

Эдриенн подбросила в огонь два новых полена. У нее было мало дров – того, что осталось, не хватит на всю ночь – но это не имело значения, если ее план сработает.

Она вытряхнула остатки растопки из ведерка у камина и перекинула его ручку через руку, затем захромала по дому в поисках каких-нибудь небольших резиновых или пластиковых предметов. В кухне она отыскала три пачки резиновых перчаток, две сливные пробки и жестянку с резинками. Все это отправилось в ведро, а вслед за ними – последнее кухонное полотенце.

В Эшберне было на удивление мало пластиковых предметов. В старом доме Эдриенн дешевые пластиковые миски, разделочные доски и лейки для воды были обычным делом, но Эдит, похоже, предпочитала дерево, стекло или металл. В конце концов Эдриенн нашла толстый рулон мусорных мешков в нижнем ящике и резиновый коврик в ванной и бросила их в ведро.

Она заковыляла обратно в гостиную и опустилась на колени перед камином. Огонь быстро охватил древесину и хорошо разгорелся. Девушка добавила еще полено, затем всыпала всю растопку и стала ждать, пока пламя разгорится.

Жар, исходящий от него, была просто невероятным, и Эдриенн пришлось снять куртку. Пот бисером выступил у нее на лбу, но испарился почти сразу, как появился. Она сняла бумагу с каминной полки и придвинула к себе массивную металлическую заслонку.

– Тебе лучше держаться подальше, приятель, – сказала она коту, который подошел посмотреть, что она делает. – Пахнуть будет не очень приятно.

Эдриенн вынула из ведра кухонное полотенце, обвязала им нижнюю половину лица, на манер грубой маски, затем скомкала последние страницы газет и бросила их в пылающий ад. Каучук и пластик так же отправились в огонь, затем девушка прижала заслонку к отверстию камина, чтобы закрыть его, насколько это было возможно.

Щупальца черного дыма тут же начали расползаться из-под заслонки, а вместе с ними появился запах горелой резины. Эдриенн был очень хорошо знаком этот смрад – еще с тех пор, как однажды осенним утром соседи решили устроить пожар на их заднем дворе. Она не могла забыть этот тошнотворный запах горящей резины, и как густой черный дым окутал их дом и покрыл пятнами кирпичи.

Она могла представить себе, как тот густой и черной рекой льется из каминной трубы и вздымается высоко в небо. Издалека это выглядело бы так, словно ее дом горит.

Даже с закрытой заслонкой в комнату сочился густой черный дым. Эдриенн поперхнулась и поплотнее затянула полотенце вокруг лица. Она недооценила, насколько сильной окажется вонь. Оставаться в гостиной было нельзя. Она подхватила Вольфганга, свободной рукой взяла кошачью переноску и понесла их в чистую и элегантную гостиную в углу дома.

Запах преследовал их повсюду, но воздух был достаточно свежим, чтобы Эдриенн могла снять свою импровизированную маску. Она опустила раздраженного кота на одну из причудливых кушеток с розовым узором и подошла к окну.

Даже прижавшись щекой к стеклу и наклонив голову, она не видела дыма. Девушка молилась, чтобы он был достаточно густым, чтобы привлечь внимание.

Вольф обнюхивал новую комнату. Ему нужно было забраться в переноску до приезда машин, но питомец ненавидел такое заточение, поэтому Эдриенн решила позволить ему бродить по комнате до последнего момента.

Она повернулась и принялась расхаживать взад-вперед. План был основательным, но просто рассчитывать на удачу было бы глупо. Был шанс, что никто из горожан даже не посмотрит в сторону Эшберна, пока резина не догорит. Или что дым окажется недостаточно густым. Или что никому не придет в голову позвонить пожарным.

Эдриенн ускорила шаг и принялась покусывать кончик большого пальца. Ожидание было мучительным. Пока она не услышит сирены, она не сможет убедиться, что ее план сработал.

Мне нужно чем-то себя занять. Она вновь остановилась у окна и посмотрела вверх, пытаясь разглядеть клубящийся в небе дым, но ветер дул не в ту сторону. Я могла бы собрать свои вещи. С такой ногой было бы тяжело тащить и Вольфа, и чемодан, но я попробую. Готовность никому не помешает.

Поставив перед собой цель, Эдриенн ощутила, как напряжение внутри немного спало. Девушка скользнула в дверной проем, стараясь не дать Вольфгангу убежать, и направилась к лестнице.

Несмотря на то, что она прикрыла дверь гостиной, черный дым просачивался сквозь щели, заставляя ее задыхаться. Если снаружи он такой же черный, как этот, не заметить его будет невозможно.

Подъем без костыля был нелегким, но Эдриенн оперлась на перила, стараясь не обращать внимания на то, как те скрипели, пока она карабкалась на второй этаж. Она не взяла с собой лампу, и полумрак темного коридора казался удушающим. Эдриенн попыталась сфокусировать взгляд впереди, шаркая к двери в другом конце дома, но ее внимание было приковано к картинам, покрывающим стены.

Люди на них утратили свой вид безмятежного, надменного безразличия. Вместо этого на их лицах появился откровенный ужас.

– Какого?.. – Эдриенн, прихрамывая, подошла к портрету мистера Эшберна. Его поза была такой же, но глаза расширились, а губы были поджаты. Кожа потеряла свой розовый румянец, и – деталь, выполненная так искусно, что Эдриенн подумала, что даже ее пальцы стали бы влажными, если бы она прикоснулась картине – на лбу выступил пот.

Эдриенн сжала губы и отошла от портрета. Она не хотела больше на них смотреть, но не смогла удержаться, чтобы не подойти к следующей картине.

На лице миссис Эшберн не было ни капли сдержанности мужа. Ее рот был открыт, а тонкая полоска слюны соединяла передний зуб с нижней губой. Глаза остекленели от сдерживаемых слез, а одна рука поднялась, чтобы схватиться за шею. На изящной руке были видны вздувшиеся вены.

Но она вновь не смогла удержаться и повернулась к следующей картине. Эдит.

На лице ребенка не было ужаса, только холодная решимость. Она смотрела прямо перед собой, внимание сосредоточилось на наблюдателе, а мышцы лица напряглись, но вовсе не от страха.

Нарисованные глаза моргнули.

Эдриенн отшатнулась и издала сдавленный визг, когда подвернула раненую лодыжку. Чтобы не упасть, девушке пришлось схватиться за столик. Спиной она ударилась о стену, заставив портреты раскачиваться из стороны в сторону. Люди на картинах демонстрировали безмолвный ужас, словно художнику удалось запечатлеть последние минуты их жизни на этой земле.

Что-то шевельнулось в зеркале, которое Эдриенн повесила в середине коридора. Мельком она увидела выпученные белесые глаза, затем один из портретов, на который она наткнулась, сорвался с крючка и с грохотом упал на пол.

Чары рассеялись, и Эдриенн как можно быстрее запрыгала к двери в конце коридора. Всю дорогу она не сводила глаз с грязного, потертого ковра и подняла голову только тогда, когда повернула ручку и ввалилась в свою комнату, затем прислонилась спиной к прохладной двери. Ее сердце бешено колотилось, а в груди все сжималось. Было гораздо легче мириться с присутствием Эдит, когда та была заперта снаружи, и их четко разделяли стены дома. Но влияние духа, казалось, просачивалось внутрь. Эдриенн затошнило.

Она рывком распахнула дверцу шкафа и вытащила свой дорожный чемодан. Она положила его на кровать, откинула крышку и начала закидывать в него свои вещи.

Эта мысль возникла из ниоткуда. Эдриен застыла, наполовину сложив джинсы, и прислушалась. Стало не просто тихо. В комнате не было ни звука, и даже стук ее собственного сердца и звук дыхания звучали приглушенно.

Слабый, тонкий гул прорезал тишину. Он был почти неразличим, но из-за, неестественного напряжения его невозможно было не заметить. Эдриенн подняла глаза на звук и обнаружила себя стоящей лицом к зеркалу, которое она оставила на комоде.

В зеркале отражалась большая часть комнаты. Эдриенн видела себя, застывшую у кровати, слегка согнувшуюся, чтобы положить джинсы в дорожный чемодан. Ее волосы были спутаны, а кожа имела грязный бледный оттенок – свидетельство нескольких дней постоянного стресса и страха.

А позади нее, прямая, как шомпол, аккуратно сложив руки поверх юбок, стояла Эдит.

Эдриенн вздохнула и повернулась лицом к незваной гостье, подняв руки в защитном жесте. Позади никого не оказалось.

Она уставилась в пустоту, слишком испуганная, чтобы даже моргнуть, затем снова повернулась к зеркалу.

Фигура исчезла. В отражении осталась только Эдриенн, бледная и дрожащая, с зажатыми в руках мятыми джинсами.

Было заманчиво думать, что она ошиблась – что изображение было результатом ее воображения или игры света – но Эдриенн знала, что она видела. Дух в зеркале был совсем не похож на искалеченное, обнаженное чудовище снаружи. Отражение было высоким, гордым, одетым в одно из элегантных черных шелковых платьев из комнаты Эдит. Седые волосы были собраны в гладкий пучок на затылке. Ногти призрака были чистыми и коротко остриженными, выражение лица – спокойным и твердым, а осанка – безупречной.

Несмотря на все различия, кое-какие сходства все-таки проскальзывали: морщинистая кожа вокруг глаз, стальной оттенок волос, острые скулы. Руки, аккуратно сложенные перед собой, резко выделялись на фоне черных юбок. Длинные костлявые пальцы невозможно было забыть.

Эдриенн ощутила тошноту. Она вертелась из стороны в сторону, проверяя зеркало и комнату несколько раз. Слабый звон исчез, но притупленное ощущение осталось. Оно росло и давило на нее, заставляя сердце усиленно биться, во рту все пересохло.

Эдриенн вновь повернулась к чемодану и вздрогнула, когда ее взгляд упал на окно. Мир снаружи исчез.