Глава 7
Отец
Год Возрожденного Народа Дворфов (1488-й по летоисчислению Долин)
Холодная изморось и хлопья мокрого снега осыпали Лускан этим хмурым зимним днем. Но, несмотря на ненастную погоду и сильную облачность, небо над Иллуском оказалось слишком ярким для зрения Закнафейна До’Урдена, дроу, который выходил на поверхность только раз в жизни, несколько веков назад. Он плотнее закутался в тяжелый плащ, подарок Джарлакса. Все трое были сегодня тепло одеты — сам Закнафейн, Джарлакс и необычная молодая женщина по имени Ивоннель, дочь Громфа и тезка великой Верховной Матери Бэнр. Они перешли мост, соединявший материк с Охранным островом, и по следующему мосту добрались до второго острова, на котором возвышалось огромное чудесное строение, известное под названием Главная башня тайного знания.
Оно напоминало величественное древнее дерево с мощным стволом и гигантскими ветвями, тянущимися к небесам; каждая такая толстая, прочная ветвь вмещала личные покои одного из магов, обитателей здания. Башня уже превзошла размеры, что были сто лет назад, до ее разрушения, и продолжала расти. Верхняя часть ствола и самые высокие ветви светились оранжевым светом на фоне серого неба — они возникали из порций жидкой лавы, которая текла сюда по длинным подземным каналам — «щупальцам». Каналы соединяли магическое сооружение с пещерами подземного города дворфов, Гаунтлгрима, расположенного далеко на востоке. А именно с глубокой огненной ямой, в которой сидел Предвечный; это он являлся «движущей силой» возрождения башни и обеспечивал строительный материал.
В основании Главной башни не было видимой двери, но Джарлакс знал, где расположен вход, и знал магические слова, которые открывали этот вход. Трое дроу миновали портал, прошли по коридору и очутились в круглом центральном помещении. Вдоль его стены шла винтовая лестница: она поднималась вверх, на самые высокие уровни башни, и уходила вниз, в ее недра, в пещеры, расположенные под дном гавани Лускана. Подойдя к лестнице, дроу услышали доносившиеся откуда–то снизу странные звуки. Казалось, сама башня вдыхала и выдыхала, подобно живому существу.
Джарлакс знал о магическом сооружении достаточно, чтобы понимать: это не простое совпадение.
На второй площадке лестницы располагалась дверь, ведущая в самую крупную ветвь древовидного сооружения; это был узкий, уходящий слегка вверх коридор с дверями по обеим сторонам. При существенной толщине ветви за этими дверями вполне могли скрываться довольно просторные помещения. Но, поскольку это была башня магов, площадь ее не ограничивалась обычными видимыми измерениями. Волшебные особняки занимали на Материальном уровне пространство не больше чулана; тем не менее дворцы, раскинувшиеся за дверями таких «чуланов», могли удовлетворить вкусы самой привередливой королевской четы.
Джарлакс прекрасно знал, что самый роскошный и просторный дворец принадлежал его брату, бывшему архимагу Мензоберранзана Громфу Бэнру.
Ему не пришлось стучаться, поскольку Громф наблюдал за внешним коридором при помощи магии и открыл заранее, увидев своего родича и его спутников.
В волшебном дворце троих гостей приветствовали прекрасная несмолкающая музыка и световые эффекты в виде лучей всех цветов видимого спектра, сменявших друг друга. Разноцветные картины превосходно гармонировали с магической мелодией.
Стены холла были украшены изящными белыми колоннами — точнее, искусно вырезанными скульптурами нагих, но вооруженных до зубов женщин–дроу.
— Кариатиды, — предупредил Джарлакс своих спутников. Эти женщины находились здесь не только для того, чтобы поддерживать потолок: магический дворец, разумеется, не нуждался ни в балках, ни в колоннах.
Это были стражи, могущественные стражи.
Архимаг Громф появился в арочном проеме, прорубленном в боковой стене помещения. Судя по всему, вторжение непрошеных гостей ничуть не удивило его, однако раздосадовало. С другой стороны, при желании он мог не впускать в свои покои Джарлакса с компанией.
— Надеюсь, ты хорошо провел время в гостях у хозяйки Дома Бэнр, — заговорил Джарлакс.
Громф издал какой–то пренебрежительный звук и, едва взглянув на посетителей, жестом приказал им следовать за собой обратно к выходу.
— Что, даже перекусить не предложишь? Или хотя бы выпить, чтобы согреться после пешей прогулки под мокрым снегом? — удивился Джарлакс.
— Уверен, король Бренор угостит вас на славу, — пробурчал Громф, и Джарлакс обреченно вздохнул.
Громф провел их обратно тем же путем, которым они пришли, но миновал холл и спустился вниз по какой–то лестнице; очутившись под землей, дроу добрались до очередной потайной двери, сливавшейся с округлой стеной вулканического туннеля. Чтобы попасть в загадочное помещение, потребовалось нечто большее, нежели магические слова. Остальные почувствовали, каким огромным количеством заклинаний и глифов защищена эта дверь — гораздо большим, чем любая другая во всей башне, включая вход в личные покои Громфа.
Кроме того, оказалось, что не только дверь охранялась при помощи чар. За дверью находилась довольно просторная комната, относительно узкая и длинная. Каменные статуи, установленные вдоль стен, поворачивали головы, разглядывая пришельцев. Над статуями, в небольших альковах, притаилась целая стая горгулий, также наблюдавших за посетителями; чудовища готовы были ожить и атаковать в любую минуту.
Но они не шевелились, лишь смотрели — ведь это были ручные горгульи Громфа, а процессию возглавлял их хозяин.
В дальнем конце комнаты возвышались два каменных обелиска. Грубо высеченные шероховатые столбы без всяких орнаментов стояли слегка под углом друг к другу Они казались чем–то чужеродным в этом великолепном здании, где сама асимметрия была полна изящества, где все помещения и предметы мебели отличались богатым убранством. Балка из серого камня соединяла верхушки столбов, и создавалось такое впечатление, словно ее не аккуратно положили, а просто уронили или швырнули туда. Получилось нечто вроде ворот, готовых рухнуть в любой момент.
— Что это за место? — вырвалось у Закнафейна, который был ошеломлен сначала солнечным светом, потом путешествием по поверхности, видом башни и вот теперь — ощущением, что на него устремлены взгляды десятков магических чудовищ.
Не удостоив воина вниманием, Громф обратился с какими–то словами к порталу, и из щели в полу между столбами косяка донесся ответ в виде странного шипения.
— Ты когда–нибудь имел дело с дворфами? — обратился Джарлакс к Закнафейну.
— С дергарами? — переспросил тот, имея в виду злобных серых дворфов, которые обитали в Подземье и были хорошо знакомы всем дроу.
— Нет.
Из трещины у порога вырвались языки пламени. Они начали стремительно взбираться вверх по столбам; огонь разгорался все ярче, словно нашел сухое топливо, которое мог пожрать.
— Дерро? — продолжал воин, вспомнив другую магическую подземную расу дворфов. Закнафейн пристально рассматривал портал и языки пламени, которые метались внутри грубо вырезанных балок.
— С обычными дворфами, — пояснил Джарлакс.
— С обычными дворфами? Нет, — бросил Закнафейн тоном, в котором без труда угадывались неприязнь и отвращение.
— Твой сын очень дружен с этим народом, — сообщил Джарлакс.
Закнафейн ничего не ответил, не моргнул глазом, вообще не шевельнулся, и Джарлакс с Ивоннель, присмотревшись внимательнее, поняли, что он даже не дышит. Оба обернулись к Громфу, который стоял с совершенно спокойным видом. На его лице с угловатыми, резкими чертами застыло выражение собственного превосходства.
— Теперь ты видишь, с какой легкостью я могу уничтожить простого воина? — обратился он к Джарлаксу.
— С какой легкостью ты можешь застать его врасплох, ты это имел в виду? — парировал наемник.
— Нет ничего проще! Я имею возможность нанести удар в любое время, в любом месте.
— Так говорил наемный убийца, сжимая в руке окровавленный кинжал, — резко ответил Джарлакс.
Ивоннель обреченно вздохнула, и это положило конец перебранке; она пристально взглянула на двух мужчин и с неприязнью покачала головой. Это выражение лица было хорошо знакомо обоим старым дроу, которые лично знали Ивоннель Вечную.
— Вы вечно притворяетесь соперниками, вечно ссоритесь по пустякам, — упрекнула их девушка.
— Ты говоришь точь–в–точь как наша мать, — рассмеялся Джарлакс, потому что это было истинной правдой. Когда младшая Ивоннель, дочь Громфа, еще находилась в утробе матери, до нее добрался своими щупальцами проницатель сознания; мерзкое существо передало нерожденному ребенку воспоминания Ивоннель Вечной, великой Верховной Матери Бэнр. Проницатель сознания не просто «пересказал» эти воспоминания зародышу; он вложил их в мозг девочки таким образом, что они воспринимались ею как собственные.
— «Притворяемся»? — переспросил Громф.
— Ваши перебранки похожи на ссоры двух павлинов. Ни один из вас ни за что не согласится замарать свои нарядные одежды ни кровью соперника, ни собственной кровью. Вы нужны друг другу, и это портит все впечатление. Нужны — именно так, и никак иначе. Поэтому прекратите пустую болтовню, будьте так любезны.
Братья переглянулись и пожали плечами.
— Ты мудро поступил, исключив Закнафейна из нашего разговора, прежде чем войти во владения короля Бренора, — заметила Ивоннель, обращаясь к Громфу.
— Я бы никогда не сделал ничего подобного без твоего одобрения, — процедил маг с кислым выражением лица.
— Мы должны знать, — продолжала Ивоннель, проигнорировав сарказм, — что ты выяснил во время своего визита в Дом Бэнр. Перед нами действительно Закнафейн?
— Прислужницы богини подтвердили это. Мы видим Закнафейна, вернувшегося из страны мертвых.
— Каким образом? — спросил Джарлакс.
— Зачем? — одновременно воскликнула Ивоннель.
— Вот два самых главных вопроса, не так ли? — изрек Громф. — И еще один, ответ на который не менее важен: кто это сделал? Закнафейн вернулся. Неужели его воскресила Ллос? А может быть, Миликки? Или какое–то другое существо, обладающее огромным могуществом?
— Здесь определенно не обошлось без огромного могущества, ведь Закнафейн в свое время бросился в озеро кислоты, — усмехнулся Джарлакс. — Не осталось даже тела, чтобы воскресить его. Он возрожден к жизни с иного уровня существования — целиком и полностью.
— Служанки богини ничего больше не сказали? — продолжала допытываться Ивоннель.
— Я встретился с Верховной Матерью Квентл и с верховной жрицей Сос’Умпту. Я говорил с Йиккардарией и Эскавидне, двумя самыми любимыми советницами Ллос.
— И они отрицают участие Ллос в этом деле? — поинтересовался Джарлакс.
— Они ничего не отрицали, — пожал плечами Громф, — но и ничего не подтвердили. Они лишь сказали, что это Закнафейн До’Урден собственной персоной, что он вернулся из небытия, и мне показалось, что им не меньше вас двоих хочется узнать, кто, как и зачем это сделал. У меня нет никаких оснований сомневаться в их словах, да мне это, честно говоря, безразлично. Может быть, за этим воскрешением стоит Ллос, но кому дано проникнуть в ее замыслы?
— А сам ты, выходит, в это не веришь? — ехидно заметил Джарлакс.
— Нет. Но, опять же, мне это не настолько интересно, чтобы тратить свое драгоценное время на исследование всех «за» и «против». — Он обернулся к огненным вратам. — Мифрил Халл ответил на наш… ваш зов, — сообщил он, отошел в сторону и указал на пламя.
Джарлакс посмотрел на Ивоннель и кивнул, а бывший архимаг произнес заклинание, которое рассеяло чары неподвижности, наложенные на Закнафейна.
— Как случилось, что он вдруг воспылал любовью к вонючим дворфам? — возмущался Закнафейн, продолжая разговор с того места, где он оборвался; он не понял, что прошло некоторое время, и не слышал беседы между своими тремя спутниками.
— Возможно, нам стоит выяснить это вместе, — предложил Джарлакс, взял друга за руку и направился к живым языкам пламени.
Как он и ожидал, Закнафейн инстинктивно отпрянул.
Но Ивоннель спокойно прошла мимо них и, шагнув в огонь, немедленно исчезла.
— Это всего лишь портал, пламя здесь для эффекта, — объяснил Джарлакс. — Мифрил Халл ответил на наш зов, и врата открыты.
Он подвел Закнафейна к порогу и, не мешкая, переступил его; ошеломленный новичок последовал за ним, оставив Громфа в одиночестве.
Громф стоял так, пристально глядя на каменную арку, еще долгое время после того, как пламя угасло — это означало, что портал закрылся. Вокруг него сейчас столько всего происходило; все эти важные и таинственные события очаровали, загипнотизировали его. Его завораживала Главная башня тайного знания и множество ее странных и могущественных обитателей, которых становилось все больше с каждой неделей. Заинтриговала загадка возвращения Закнафейна: как ни подчеркивал маг свое безразличие к воину, это событие, однако, имело какой–то скрытый смысл. Он тайно восхищался Джарлаксом, своим младшим братом, укреплявшим власть дроу в Лускане. Дело дошло до того, что наемника признали в качестве правителя Города Парусов даже некоторые местные лорды, в том числе могущественные хозяева Глубоководья, крупного торгового порта, расположенного на юге.
Последнее особенно раздражало и изумляло некоторых наблюдателей: темные эльфы тайно управляли крупным городом на поверхности, причем удерживали его не с помощью оружия, а путем заключения мирных договоров.
Огромное значение этого факта не ускользало от Громфа. Но ему были, по большому счету, безразличны политические игры; он всего лишь хотел продолжать ученые занятия и укреплять собственное лидирующее положение в живой каменной башне.
По крайней мере, именно это он до сих пор повторял себе самому.
* * *
«Просто сохраняй спокойствие», — прожестикулировал Джарлакс Закнафейну, когда они переступили через огненный порог и оказались в тщательно охраняемом помещении, на главном уровне подземного города дворфов.
Узнав Ивоннель и Джарлакса — двух темных эльфов, известных в качестве друзей короля Бренора, — суровые стражи опустили тяжелые арбалеты. Две команды артиллеристов снова поставили на предохранители катапульты, установленные в нишах и нацеленные на магический портал.
— Мы желаем поговорить с королем Бренором, — сообщил охране Джарлакс.
— Наверное, он в рудниках, — обратился один из дворфов к своему товарищу.
— Он был с Кэтти и Вульфгаром у лавовой ямы, — ответил Джарлаксу второй дворф.
Третий дворф, крепко сбитый малый с длинной желтой бородой, подошел к стене, поднял каменную пластину, укрепленную на петлях, и что–то просвистел в отверстие. Мгновение спустя довольно крупная часть стены поехала вверх, подобно подъемной решетке, только из сплошного камня, и открылся проем, за которым находился коридор. Навстречу гостям шагнули два дворфа в полных доспехах из мифрила. Такие панцири, легкие и очень прочные, представляли собой большую ценность, и их крайне редко можно было увидеть на поверхности.
— Мы вас проводим, — объявил один и жестом велел троим дроу следовать за собой.
Посетителей сопровождало больше двух дюжин дворфов, и еще шесть воинов следовали за ними буквально по пятам. Конечно, Джарлакса и Ивоннель считали друзьями короля Бренора, но, очевидно, дворфы толковали это понятие по–своему, особенно сегодня, когда вместе с «друзьями» явился какой–то третий неизвестный.
Они спустились по длинным извилистым туннелям на нижние уровни Гаунтлгрима и ступили в пещеру–кузницу с множеством горнов, которые питал огонь Предвечного чудовища. Этот огонь был в сто крат жарче, чем любое пламя, разжигаемое с помощью обычного топлива. Короткий туннель с низким сводом привел отряд в магическую камеру — довольно просторную природную пещеру с грубо обработанными стенами. В пещере стоял густой туман, поскольку с потолка, из «щупалец», похожих на древесные корни, вода лилась прямо в яму, которая являлась центром камеры и источником ярко–рыжего свечения. Туман не сильно мешал видеть, и уже с порога трое посетителей смогли различить две человеческие фигуры: женщину в просторных одеждах, находившуюся примерно на пятом или шестом месяце беременности, и здоровенного мужчину, стоявшего на краю пропасти и глядевшего вниз.
— Это Кэтти–бри, супруга твоего сына, — поведал Джарлакс Закнафейну. — И Вульфгар из Долины Ледяного Ветра, один из близких друзей Дзирта.
Закнафейн в недоумении наморщил лоб, глядя на мужчину и женщину, явно не принадлежавших к расе дроу. Он открыл рот, намереваясь что–то сказать, но Ивоннель, подняв руку, остановила его и начала произносить какое–то заклинание. Всем было очевидно, что Закнафейн не поймет ничего из сказанного здесь без небольшой магической помощи.
— А это?.. — пробормотал Закнафейн мгновение спустя, едва шевеля языком и разглядывая, словно диковинку, беременную женщину, которую Джарлакс только что назвал его невесткой.
Джарлакс кивнул и улыбнулся. Да, Кэтти–бри действительно носила под сердцем внука или внучку Закнафейна.
— Джарлакс! — воскликнула Кэтти–бри.
Главарь наемников прикоснулся к своей широкополой шляпе, расплылся в широкой искренней улыбке и двинулся навстречу. Только сейчас он заметил, что в помещении кое–что изменилось: огненную яму окружала высокая кованая решетка с красивыми узорами.
Джарлакс однажды свесился с этого обрыва, спасая своего друга–дворфа, и успел поймать этого дворфа лишь в последний миг перед тем, как оба они полетели бы в кипящее озеро живой лавы. Поэтому ему ограда показалась весьма полезным нововведением.
— Что привело тебя сюда? — обратилась к Джарлаксу Кэтти–бри. — Надеюсь, в Лускане все хорошо?
— Просто великолепно, — ответил дроу. — Главная башня тайного знания становится все прекраснее с каждым днем. К сожалению, слишком много времени прошло с тех пор, как ты в последний раз видела ее, добрая госпожа. Особенно если вспомнить, что именно ты разгадала загадку ее возрождения.
Женщина улыбнулась, услышав похвалу, а Вульфгар тем временем спросил:
— Ты пришел повидаться с госпожой Доннолой там, наверху? — Он только что приехал по железной дороге из поселения хафлингов под названием Виноградная Лоза, основанного в каменистой долине, у «черного хода» Гаунтлгрима.
— Вообще–то я хотел увидеть Бренора, чтобы попросить его открыть портал в Широкую Скамью, — ответил Джарлакс.
— Госпожа Доннола вернулась из Невервинтера, — все же счел нужным сообщить ему Вульфгар, и они кивнули друг другу — этот безмолвный «разговор» относился к их частным сделкам и соглашениям, которые не касались присутствующих.
— Ты собирался в Широкую Скамью, чтобы навестить меня? — спросила Кэтти–бри, которая, разумеется, догадывалась об обратном.
— Увы, нет. — Джарлакс вздохнул и обернулся к Ивоннель и третьему дроу. — Но я очень рад тебя видеть! Надеюсь, ты здорова и хорошо себя чувствуешь?
— Вполне.
— А ребенок?
— Все в порядке, — улыбнулась она.
— Тогда пусть твоя дочь или сын будет при рождении наделен твоими прекрасными глазами, блестящими способностями Дзирта, твоей мудростью, добротой и великодушием, присущим вам обоим, — с поклоном произнес Джарлакс. — Это будет совершенно необыкновенное, выдающееся дитя!
Кэтти–бри снова улыбнулась и кивнула в знак благодарности за комплимент, но на лице ее появилось недоуменное выражение, когда Джарлакс отошел и она взглянула на третьего гостя, неизвестного ей дроу. Этот мужчина, судя по выражению его лица, был отнюдь не рад новости о предстоявшем рождении ребенка. Кроме того, женщине пришло в голову, что маленькая цветистая речь Джарлакса предназначалась именно для незнакомца.
— С другой стороны, я уверен, что, если ребенок получит глаза такого же цвета, как у Дзирта, ты не будешь возражать, — добавил хитроумный наемник и подмигнул, снова глядя на Кэтти–бри. — Несмотря на то что я очень рад встрече и наверняка отыскал бы тебя, чтобы лично высказать свои наилучшие пожелания, мое путешествие через Гаунтлгрим в Широкую Скамью имело целью свидание с Дзиртом. Я привел к нему того, кого он счастлив будет встретить.
Люди присмотрелись к дроу, которого они прежде не встречали, и тот откинул с лица капюшон магического плаща пивафви.
— Позвольте вам представить бывшего мастера оружия Дома До’Урден, которого некогда считали самым могучим воином во всем Мензоберранзане, — объявил Джарлакс, — и который обучал твоего супруга боевым искусствам.
Кэтти–бри в изумлении прищурилась.
— Обучал? Но Дзирта обучал…
— Закнафейн, — заговорил незнакомец. — Я Закнафейн До’Урден, и я пришел увидеться со своим сыном.
Кэтти–бри ахнула, приподняла брови, и ее синие глаза стали совершенно круглыми.
— Необыкновенное дитя, — едва слышно прошептала она, повторяя слова, только что сказанные Джарлаксом.
— Мир становится все более и более странным с каждым днем, — хмыкнул Вульфгар; казалось, появление давно умершего среди живых не столько удивило, сколько позабавило его.
Джарлакс, в свою очередь, уставился на Закнафейна с таким лицом, словно не верил своим ушам. Дело было в том, что мастер оружия говорил на безупречном общем языке Фаэруна, которого он не знал в прошлой жизни.
— Сейчас он понимает этот язык и говорит на нем, — прошептала Ивоннель, догадавшись о причине удивления наемника. — До тех пор, пока не закончится действие моего двеомера.
— Закнафейн, — пробормотала Кэтти–бри, качая головой.
— Ллос, — произнес Вульфгар, и все четверо обернулись к нему. — Она же сказала, что может вернуть ему тело и душу, вернуть его Дзирту.
— Но с одним условием: если он поклянется ей в верности, — напомнил ему Джарлакс, и Закнафейн в ужасе ахнул.
— Он же не… — пробормотал мастер оружия.
— Мы не можем быть в этом абсолютно уверены. Как ты считаешь, твой муж поклялся в верности Паучьей Королеве? — обратилась Ивоннель к Кэтти–бри.
Женщина и Закнафейн одновременно воскликнули: «Нет!» Вульфгар рассмеялся, услышав это абсурдное предположение.
— Но Закнафейн здесь, — заметил Джарлакс, несмотря на то, что сам он, естественно, не верил в возможность подобной сделки между Дзиртом и Ллос.
— Это ты так считаешь, — проговорила Кэтти–бри, пристально глядя в лицо незнакомцу. Она подавила инстинктивное желание положить руку на живот, но напомнила себе, сколь многое могли потерять она и ее муж. И не только им двоим было что терять. В результате событий прошедшего года обстановка на Побережье Мечей сильно изменилась, изменилась жизнь всех их друзей, причем к лучшему; они находились на пути к стабильности и процветанию, принесли мир на земли, которые прежде вполне справедливо назывались Диким Севером.
— Откуда ты знаешь? — в свою очередь добавил Вульфгар, оглядывая дроу, которого наемник назвал Закнафейном.
— Это он, — уверенно произнес Джарлакс.
— Потому что он знает вещи, которые могут быть известны лишь Закнафейну? — спросила Кэтти–бри. — Неужели ты думаешь, что бог — то есть богиня — не в состоянии раздобыть нужные сведения и внушить их двойнику?
— Вижу, ты считаешь нас новичками в магии, не знакомыми с образом действий богов. Мы провели весьма тщательное расследование, — усмехнулась Ивоннель. Тем не менее она тоже не сводила пристального взгляда с воскресшего дроу. — Если перед вами не настоящий Закнафейн До’Урден… то могу сказать, что какое–то божество приложило немало усилий, чтобы добиться результата, который может быть достигнут более простым и легким способом.
— Возвращение фальшивого «отца» причинило бы Дзирту сильную боль, — заметила Кэтти–бри. Затем все-таки не удержалась и обратилась к Закнафейну: — Вы с ним похожи как две капли воды.
Это было верно. Если не считать алых глаз и коротких волос, этот мужчина, которого представили ей как Закнафейна, был просто копией Дзирта: те же черты лица, более приятные, чем у прочих дроу, та же фигура.
— Но не меньшую боль причинило бы Дзирту расставание с Кэтти–бри, — возразила Ивоннель. — А последнее осуществить гораздо легче.
— Но не так уж легко, как кажется некоторым, — произнесла Кэтти–бри и, встретившись взглядом с Ивоннель, прищурила голубые глаза. Она прекрасно знала, что недавно Ивоннель попыталась совершить именно это — отнять у Дзирта жену. Она наложила на Дзирта проклятие с целью заставить его убить Кэтти–бри после битвы с Демогоргоном и возвращения из Мензоберранзана. Кэтти-бри сказала себе, что сейчас следует быть вдвойне осторожной. Она знала, что интриги темных эльфов сложны и запутанны. Она осознавала, что в какой–то момент может прийти к несправедливым выводам и поддаться необоснованным подозрениям. Но, с другой стороны, имея дело с дроу — особенно с таким созданием, как эта Ивоннель, — следовало подозревать всех и вся.
Однако Ивоннель на это лишь пожала плечами, не стала ничего отрицать, не стала извиняться. В свое время она дала понять Дзирту и его друзьям, что именно неспособность Дзирта нанести смертельный удар Кэтти–бри, его сила, душевная чистота и доброе сердце, позволившие ему воспротивиться черной магии, оказались отправной точкой в ее прозрении. Именно события того дня в конечном итоге привели Ивоннель в лагерь последователей Дзирта. Покинув Подземье, девушка отказалась от безграничной власти — а ведь она могла бы стать Верховной Матерью Мензоберранзана! Цена свободы оказалась очень высока: ходили слухи, будто агенты Ллос теперь охотятся за ней.
Итак, каким бы ни было прошлое Ивоннель, она его отвергла. Кэтти–бри знала, что Джарлакс и Дзирт доверяют новой союзнице, поэтому отвела от лица девушки жесткий взгляд.
«А вдруг таков был ее план с самого начала», — невольно подумала Кэтти–бри. Может быть, их терпение безгранично? Может быть, все эти годы коварные дроу плели свою гигантскую паутину, чтобы причинить Дзирту невыносимое горе, разбить его сердце?
— В таком случае, думаю, богиня Ллос действительно услышала слова Дзирта, — заговорил Вульфгар, нарушив напряженное молчание. — В туннеле. Ты была там, — кивнул он Ивоннель. — Когда Ллос сказала Дзирту, что может вернуть ему отца, он возразил ей: если бы она была достойна поклонения, она, вообще–то, не стала бы забирать ни Закнафейна, ни многих других.
— Да, именно так он и сказал, — подтвердила Ивоннель.
— Значит, Ллос могла нас перехитрить и предвосхитить эти события, — предположил Джарлакс, взглянув на Ивоннель. Она уже давно утверждала, что Паучья Королева, чувствуя перемены во взглядах своих преданных поклонников–дроу, стремится «сыграть на опережение», чтобы не лишиться паствы.
— Я просто хочу увидеть своего сына, — вмешался Закнафейн, и по его тону было совершенно ясно, что ему надоели философские разговоры.
— Разумеется, — произнесла Кэтти–бри, но суровое выражение ее лица, очень похожее на гримасу дроу, называвшего себя Закнафейном, показало всем, что она не слишком рада подобному воссоединению. Обернувшись к Вульфгару, она попросила его: — Сходи за Бренором.
Могучий варвар кивнул и поспешил прочь. Весть о прибытии гостей быстро разнеслась по подземному комплексу, и поэтому Вульфгару не пришлось идти далеко, чтобы отыскать короля дворфов. Он довольно быстро вернулся в сопровождении Бренора и его внушительной свиты, состоявшей из воина Атрогейта и оригинальных братьев Валуноплечих.
Кэтти–бри кивнула себе самой, увидев дворфов, пришедших вместе с ее приемным отцом. Она подумала, что их появление пришлось весьма кстати сейчас, в момент возвращения Закнафейна. Атрогейт уже давно стал одним из самых близких советников Бренора, превратился в жесткого и целеустремленного командира, словно созданного по образу и подобию легендарного Тибблдорфа Пуэнта. Но в то же время он много лет состоял в организации Бреган Д’эрт и был другом Джарлакса; они по–прежнему оставались друзьями, доверяли друг другу, несмотря на то что формально Атрогейт перестал быть наемником.
Братья Валуноплечие, друзья Компаньонов из Халла, были новичками в Гаунтлгриме и больше времени проводили на поверхности, в деревне хафлингов, нежели в подземном городе. В частности Пайкел Валуноплечий, хорошо знакомый с магией друидов, служил госпоже Донноле в качестве сомелье Виноградной Лозы. Искусный садовод уже сумел вырастить несколько многообещающих побегов, хотя посевной сезон 1488 года еще не наступил в этих северных краях.
Вульфгар, судя по всему, уже сообщил Бренору о чудесном спутнике Джарлакса: едва войдя в пещеру, рыжебородый король подскочил к Закнафейну и принялся разглядывать его со всех сторон, качая головой и ухмыляясь. Дворф и дроу приветствовали друг друга, затем Бренор произнес нечто вроде: «Твой сын будет плясать от радости!»
Кэтти–бри не прислушивалась к этому разговору; внимание ее было приковано к Пайкелу, зеленобородому дворфу, который подпрыгивал вокруг Ивоннель, направив на нее свою культю. Этот странный, но милый дворф пробормотал что–то неразборчивое, затем пошевелил пальцами здоровой руки вокруг обрубка. Он лишился второй руки много лет назад, во время битвы с великанами. Мгновение спустя, как этого и следовало ожидать от Пайкела, из его культи вырос цветок; дворф сорвал цветок, хихикая, словно безумец, и протянул его прекрасной молодой женщине.
— Какой очаровательный малый, — произнесла она, приняла белую розу и поднесла ее к лицу, чтобы вдохнуть аромат.
Кэтти–бри поняла, что это не просто милый подарок — это был некий знак. Она не удивилась, перехватив взгляд, брошенный Ивоннель на Джарлакса.
Пайкел только что при помощи Ивоннель передал Джарлаксу тайное сообщение от Доннолы Тополино.
Этот эпизод снова напомнил Кэтти–бри о великих переменах на прибрежных землях, лежавших к северу от Глубоководья. В этот момент она особенно четко осознала, в какое сложное и опасное положение все они попадут, если кто–то из игроков — например, Ивоннель — окажется не тем, кем они его считают.
На севере образовался необычный союз, включавший Джарлакса, селение хафлингов и семейство Гарпеллов из Широкой Скамьи; и, разумеется, сердцем этого союза являлся Гаунтлгрим. Вернув дворфам древнюю родину, забытый город королевства Делзун, отец Кэтти–бри, король Бренор, основал в этих краях новое внушительное государство.
Но прежде чем занять Гаунтлгрим, ему пришлось силой выдворить оттуда клан благородных дроу, Дом Ксорларрин, который по повелению Верховной Матери Бэнр основал в заброшенном комплексе дворфов город, подчиненный Мензоберранзану.
Когда Кэтти–бри вспомнила об этом, она внимательнее взглянула на Ивоннель — Ивоннель Бэнр — и напомнила себе заодно о том, что Громф, официально порвавший с Бэнрами, тоже принадлежал к правящему клану Мензоберранзана.
Она оглянулась на дроу, которого все называли Закнафейном, и изо всех сил постаралась скрыть охватившую ее тревогу.
— Мне кажется, сейчас, когда портал дворфов снова работает, подобную встречу несложно будет устроить, — ответила Ивоннель Вульфгару.
Кэтти–бри поморщилась; ей были в равной степени неприятны и мысль о том, что скоро Дзирт может столкнуться с этим дроу, называвшим себя его отцом, и интерес Ивоннель к дворфским порталам. Именно эти магические врата, так сказать, скрепляли новый союз. Джарлакс мог покидать Лускан и возвращаться туда в любой момент при помощи каменной арки, расположенной под Главной башней тайного знания, за секунду пересекать пространство в несколько сотен миль. В свою очередь, Кэтти–бри и Дзирт, а с ними и маги Гарпеллы, получили возможность за мгновение преодолевать половину расстояния отсюда до Лускана и переноситься в Широкую Скамью.
Ключевым моментом, однако, являлось то, что все эти порталы контролировал Гаунтлгрим; никто не мог войти, никто не мог уйти без согласия его короля. Порталы активировались при помощи энергии Предвечного, со стороны дворфского города. В Широкую Скамью и в Лускан нельзя было попасть непосредственно, для этого пришлось бы миновать неприступный Гаунтлгрим.
Репутация грозной крепости укрепилась после активации последнего из четырех порталов, того, что вел на восток, в туннели под Серебристыми Болотами. При помощи этого портала Бренор мог мгновенно призвать на помощь три могущественные армии своих родичей, клана Делзун.
Вспомнив обо всем этом, Кэтти–бри снова обрела некоторую уверенность в себе, но, с другой стороны, эти мысли придали ей решимости проверять все прежде, чем принять это «все» в качестве истины. Чтобы отнять у дворфов Гаунтлгрим, верховным матерям Мензоберранзана пришлось бы найти какой–то способ повредить порталы или изменить механизм их действия. Она подумала, что скорее умрет, чем позволит Ивоннель или Закнафейну — двум дроу, которым она не до конца доверяла, — содействовать врагам.
Кэтти–бри потеребила кольцо, которое носила на левой руке, и про себя поблагодарила судьбу за то, что в момент сомнения и неуверенности находится именно в этой пещере. Кольцо являлось не простым украшением; оно давало владелице власть над огненными элементалями и было «настроено» на уровень Огня. При помощи этого кольца Кэтти–бри могла слышать шепот богоподобного создания, огненного Предвечного, заключенного в пресловутой яме. Этот шепот поведал ей, как восстановить Главную башню тайного знания, как найти и активировать порталы дворфов.
Разговор на площадке продолжался без ее участия: Бренор беседовал с Закнафейном. Женщина отключилась от окружающего и воззвала к магии кольца, чтобы посоветоваться с Предвечным. Это существо могло соперничать в могуществе с самой Ллос и, возможно, даже сумело бы одолеть Паучью Королеву в схватке. Когда беззвучный разговор закончился, женщина немного успокоилась. Предвечный заверил ее, что чужаки не имеют возможности «настроить» порталы по собственному желанию, не могут извратить их магию. Теперь Кэтти–бри твердо знала, что огненное создание полностью контролирует врата и поэтому их невозможно использовать для захвата Гаунтлгрима.
Даже жрицы Ллос, верховные матери Мензоберранзана, бессильны против Предвечного; даже Ивоннель, пусть она не совсем та, кем кажется, не обладает достаточным могуществом, чтобы справиться с ним. Подчинить себе врата было не под силу даже самой Паучьей Королеве, если только она не желала начать войну со сверхъестественным существом, практически равным богам.
Угрожает ли кто–нибудь сейчас Гаунтлгриму, управляемому королем Бренором, существует ли опасность для Виноградной Лозы, окруженной могущественными союзниками? Кэтти–бри решила, что нет.
Но, разумеется, вместе с невиданной мощью, которую сконцентрировал в своих руках этот необычный союз, на него ложилась большая ответственность, и будущее его оставалось весьма неопределенным.
И снова женщина подумала о ребенке, которого носит, потому что ей казалось, что ее положение в некотором роде аналогично положению северного союза, только в меньших масштабах. Подобно альянсу, который создал ее отец, семье Кэтти–бри было что терять.
Она тяжело вздохнула, а окружающие прервали беседу и уставились на нее. Кэтти–бри изобразила улыбку, но улыбка получилась жалкой и безрадостной. Жизнь казалась ей гораздо проще в те времена, когда она и четверо ее ближайших друзей были всего лишь Компаньонами из Халла, бездомными искателями приключений, когда они бродили по дорогам Фаэруна, полагались только друг на друга и отвечали только друг перед другом.
И вот теперь, в дополнение к прочим заботам и тревогам, появился отец Дзирта — если это действительно его отец, — и жизнь всего за несколько секунд усложнилась во много раз.
Кэтти–бри тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли. Об этом можно подумать завтра. Сегодня нужно думать лишь о событии исключительной важности — чудесном возвращении давно умершего отца Дзирта!
Она вернулась мыслями к настоящему и внимательно прислушалась к разговорам вокруг; внезапно она сообразила, что, предавшись собственным размышлениям, многое упустила.
— Он узнает меня, — говорил Закнафейн, но в голосе его прозвучала скорее надежда, чем уверенность. — Точно так же, как я узнаю его.
— У него возникнут сомнения, — предупредила Ивоннель. — Излучение, просочившееся сквозь нарушенный барьер между Подземьем и нижними уровнями существования, оказало на него губительное воздействие. Я бы очень удивилась, узнав, что галлюцинации и заблуждения, которым он был подвержен, оставили его навсегда. Дзирт много декад страдал от душевной болезни, окружающее казалось ему дьявольским наваждением. Он сомневался во всем, что видел и слышал.
— Эта болезнь прошла, — возразила Кэтти–бри. — Магистр Кейн помог моему мужу обрести внутренний мир и показал ему путь, которым следует идти.
От нее не укрылся гневный блеск в глазах Закнафейна — ему явно не понравилось, что Кэтти–бри назвала Дзирта своим мужем. Но это продолжалось лишь мгновение.
— Он гораздо сильнее духом, чем мы думаем, — спокойно добавила она.
— Возможно, все так и есть, как ты говоришь. И все же нельзя ждать, что он сразу, без всяких сомнений, спокойно воспримет эту новость, — заметила Ивоннель. — Жизнь его была полна разочарований и несбывшихся надежд.
Кэтти–бри пожала плечами, поскольку не готова была обсуждать сейчас этот вопрос, но все же сказала:
— По–твоему, это касается только его отца?
Взгляды женщин встретились, затем Ивоннель опустила взгляд и кивнула в знак примирения. Кэтти–бри сообразила, что собеседница смотрит на ее живот.
— Но узнает ли Дзирт тебя? — тем временем говорил Джарлакс Закнафейну. — С того дня как вы расстались, прошла целая жизнь…
— Ты же сразу узнал меня, — рассерженно перебил его Закнафейн.
— Мы познакомились, когда я уже был взрослым, и я знал тебя много веков, — напомнил ему Джарлакс. — Дзирт видел тебя глазами ребенка, видел намного реже, чем я, и знакомы вы были в течение относительно короткого времени. Кроме того, я все–таки привык к странным явлениям вроде твоего возвращения.
— Несмотря на это, Джарлакс провел собственное расследование с целью подтвердить твою личность, — заметила Ивоннель, и наемник, взглянув на Закнафейна, смущенно пожал плечами.
— Мой сын до сих пор практикуется в обращении с мечом? — обратился Закнафейн к Кэтти–бри.
— Естественно, каждый день, — ответила Кэтти–бри и затем кивнула — она поняла, в чем дело.
— В таком случае, он тебя узнает, в этом нет сомнений, — вставил Вульфгар. Остальные захихикали и закивали, сообразив, в чем заключается план.
«Да, верно», — подумала Кэтти–бри. На арене, во время поединка, Дзирт наверняка узнает противника, давно исчезнувшего из его жизни. Точно так же он узнал бы Кэтти–бри, встретившись с нею в спальне, даже если бы они провели в разлуке много веков.
— Я бы хотела переговорить с тобой наедине, Джарлакс, — попросила она. Потом взглянула на короля Бренора и добавила: — И с тобой, отец. Втроем.
— Было бы глупостью не сделать этого, — усмехнулся Джарлакс. — А Кэтти–бри далеко не глупа.
* * *
В круглом помещении, расположенном в подвале Дворца Плюща в Широкой Скамье, было жарко, очень жарко и душно; могучие мускулы тренировавшегося воина выступали под кожей, словно бугры, пот струился по телу.
Он двигался медленнее, чем в давние годы, но не из–за возраста. Напротив, он поступал так намеренно. Теперь во время своих ежедневных тренировок Дзирт До’Урден старался сконцентрироваться на каждом движении руки или ноги, на каждом повороте, на каждом выпаде, заставлял свои мышцы максимально напрягаться, сокращаться, растягиваться, стремясь достичь предела своих возможностей.
Когда левая рука взметнулась вверх, Дзирт отключился от окружающего, полностью погрузился в себя и почувствовал, как движутся под кожей его мышцы, почувствовал, как сгибаются сухожилия. В результате он смог придать локтю и плечу нужное положение, чтобы нанести совершенный удар — точный и молниеносный.
Да, он почти достиг совершенства. Дзирт теперь старался совместить навыки, приобретенные во время занятий с магистром Кейном, который продемонстрировал ему связь тела и духа, с умениями, усвоенными за время многочасовых тренировок в Мили–Магтир и отточенными за годы реальных сражений. Несмотря на то что эти техники несколько различались, искусный дроу, ветеран множества войн, нашел достаточно точек соприкосновения между ними, чтобы сделать «целое» более совершенным, чем отдельные составляющие. Он знал, что это будет долгий, может быть, даже бесконечный процесс, но результаты стоили затраченных усилий.
Он убрал руку, развернул корпус назад, согнул ноги, продолжая вращение вокруг своей оси и одновременно пригибался к полу, чтобы уклониться от воображаемой атаки с тыла. Совершив разворот, он сделал выпад Ледяной Смертью, зажатой в правой руке, горизонтально перед собой и описал клинком широкую дугу. И все это время Дзирт заставлял мышцы своего тела действовать в абсолютной гармонии, сохранял совершенное равновесие. Он покачнулся на пятках точно в нужный момент, чтобы добиться максимальной силы удара, и взмахом меча парировал выпад воображаемого противника. В этот миг клинок, зажатый в левой руке, был направлен вперед, под прямым углом к торсу. Дзирт поднял его, чтобы отвести вверх направленное на него копье или меч противника или чтобы успешно блокировать мощный удар топора или молота, направленный на него сверху вниз.
Да, он знал, что эта техника, включавшая одновременно удар и поворот, со временем покажет себя гораздо более успешной, чем любые другие методы, которые он до сих пор применял в бою.
Все, что требовалось Дзирту, — это отработать новую технику, довести движения до автоматизма, закрепить их в мышечной памяти, чтобы выполнять необходимые действия без малейших усилий, максимально быстро, в любой ситуации, всегда.
Всегда. В этом заключался ключ к совершенству. Следовало выполнять заученные движения всегда безошибочно.
«Почти всегда» не подходило: «почти» могло стоить ему жизни.
Он услышал, как за спиной открылась дверь, и застыл вместо того, чтобы продолжать движение. Он не желал, чтобы пауза в тренировке заставила его изменить углы между торсом и конечностями или распределение веса. Он услышал шаги вошедшего, почувствовал движение воздуха, услышал аромат волос, дыхание.
И сразу понял, что это Кэтти–бри.
Дзирт выпрямился и обернулся к жене; его обнаженный торс поблескивал от пота в тусклом магическом свете.
— Хочешь со мной потренироваться? — спросил он, но тут же замолчал, заметив, что одежда Кэтти–бри едва ли подходит для поединка. Однако в руках она держала два учебных деревянных меча. — Ты считаешь, что сейчас это еще не опасно для тебя, ведь ребенок…
— Это не для меня, — серьезно ответила она и бросила деревянные мечи на пол к ногам мужа.
Взглянув на нее добродушно, но с подозрением — что же у нее на уме этим прекрасным утром? — Дзирт направился к стойке для оружия и сложил там свои настоящие, смертоносные изогнутые мечи, после чего взял деревянные и взвесил их в руках, прикрыв глаза. Разумеется, это оружие не шло ни в какое сравнение с его волшебными клинками.
— Это реальность, — негромко обратилась к нему Кэтти-бри с другого конца комнаты. — Тебя никто не обманывает.
Дзирт открыл глаза и с удивлением посмотрел на жену, а затем распахнул глаза еще шире. В комнату вошел мужчина–дроу, также вооруженный деревянными мечами. Подобно Дзирту, он был одет в свободные штаны и рубашку с расстегнутыми пуговицами, открывавшую его грудь с темной кожей.
Сначала из–за пелены тумана Дзирт толком не разглядел незнакомца, но, когда его предполагаемый противник приблизился, вытаращил глаза.
— Что это за игры? — прошептал он едва слышно. Оторвав взгляд от незнакомца, он повернул голову к Кэтти-бри, но оказалось, что женщина уже ушла и дверь затворилась за нею.
— Это не игра, — произнес мужчина.
Дзирт, совершенно ошеломленный, тряхнул головой, хотел что–то возразить, отрицать реальность происходящего, но противник не дал ему такой возможности: он взмахнул деревянными мечами и устремился в атаку.
Атака не была тщательно рассчитанной, не имела целью оценить противника: нападающий набросился на него яростно, безумно, вращая мечами, пытаясь нанести колющие удары одновременно и сверху, и снизу.
У Дзирта не осталось времени на разговоры: механически он выбросил левую руку в сторону, и его учебный меч, направленный вверх, описал дугу в воздухе, отражая мощный выпад противника. Он подпрыгнул и опустил правую руку, чтобы избежать второго меча, просвистевшего у бедер. Затем ловко приземлился и сразу же отступил; у него перехватило дыхание от изумления при виде такой грациозной, превосходно отточенной атаки, напоминавшей «клешни». Немногие воины осмелились бы произвести подобный маневр, поскольку малейшая ошибка оставляла корпус воина полностью открытым для смертельного выпада.
Но Дзирту уже приходилось видеть подобную атаку прежде, множество раз, поскольку дроу, у которого он обучался, владел таким приемом. Дроу, который внешне сильно напоминал этого неизвестного противника; Дзирт помнил его лицо и фигуру, несмотря на то что с тех пор прошли сотни лет.
Дзирт заставил себя отогнать воспоминания. Тем временем воин продолжал атаку, мгновенно развернулся вокруг своей оси, скрестил мечи, затем ловко выполнил двойной выпад — убрал мечи, потом резким движением выбросил оба вперед.
Дзирт отступил влево, и меч, который он держал в левой руке, со стуком отбросил прочь два деревянных клинка противника. К тому моменту, когда Дзирт развернулся обратно, атакующий очутился на прежнем месте; он колол и рубил, снова целился одновременно и в голову, и в ноги Дзирта…
…А Дзирт не отставал и парировал каждое движение. Его деревянные мечи вращались, описывали замысловатые траектории и всякий раз были наготове, чтобы встретить оружие противника. Казалось, оба исполняли какой–то тщательно отработанный танец. Дзирт без труда сохранял равновесие, следил за мечами неизвестного воина, искал закономерности в его движениях. Он ждал того момента, когда тренировочные клинки противника, устремленные на него, окажутся слишком близко друг к другу.
Дзирт сменил чисто оборонительную позицию на выжидательную, и, когда возможность представилась, когда вражеские мечи, направленные остриями на Дзирта, очутились слишком близко друг к другу, под нужным Дзирту углом, он ударом правой руки снизу, с тыльной стороны, отшвырнул их в сторону. Затем устремился на беззащитного врага и мечом, зажатым в левой руке, нанес мощный колющий удар.
Но неизвестный дроу двигался с неправдоподобной скоростью и с таким редкостным изяществом, что Дзирт снова невольно вспомнил молодость, времена, оставшиеся далеко в прошлом. Дроу поддался хитроумному маневру противника, убрал бесполезное оружие, бросился влево и, упав на пол, перекатился дальше в сторону. При этом он изогнулся таким образом, чтобы, вскочив на ноги, очутиться лицом к Дзирту, обернувшемуся ему вслед.
Однако теперь инициатива в поединке перешла к Дзирту, и он стремительно бросился в атаку. Его тупые мечи вращались и мелькали в воздухе так быстро, что со стороны можно было подумать, что в комнате находится не дроу, а шестирукая демоница, марилит, охваченная жаждой крови.
Но, несмотря на это, второй дроу оказался не менее стремительным; мечи его двигались с магическим проворством, успевали ударять, скользить, сшибаться с деревянными клинками Дзирта, блокировать каждый выпад. Поединок продолжался; сражавшиеся метались по круглой комнате, деревянные мечи стучали и трещали так громко, что посторонний, услышав эти звуки издалека, подумал бы, что в лесу за Дворцом Плюща поселилась целая стая дятлов.
Но нет, этот стук производили всего лишь два могучих бойца, двигавшихся в полной гармонии — словно один воин, сражающийся сам с собой.
Дзирта охватило странное чувство, приятное, но давно забытое, как будто он перенесся в прошлое, в минувшие времена, в страну, лежавшую далеко от Широкой Скамьи. На несколько мгновений он поддался воспоминаниям, и ему почудилось, что он снова находится в Доме До’Урден, в Мензоберранзане. И лишь после того, как до него дошло, что это воспоминание вовсе не неприятно ему, он инстинктивно отверг его. Но не только потому, что ему пришлось сосредоточиться на настоящем и на поединке, в котором участвовал, на стремительной игре с деревянными мечами. Дзирт твердо знал: позволив себе поддаться фальшивой надежде, он испытает впоследствии страшную боль.
Прорычав что–то неразборчивое, Дзирт перешел в атаку и постарался продвинуться вперед, вкладывая в каждый выпад больше силы. Противник, не уступавший ему в скорости, отпрянул, сохраняя равновесие, затем выставил в сторону ногу, находившуюся за спиной, и резко развернулся, пытаясь снова перехватить инициативу и перейти к нападению. Однако при этом ему лишь чудом удалось избежать прямого удара, нацеленного в лицо.
Дзирт не повелся на такой простой прием, а лишь с еще большей свирепостью набросился на неизвестного врага.
Второй дроу снова развернулся и побежал прочь, но Дзирт не отставал. Противник его бросился на пол и перекатился, вскочил на ноги у стены, затем взбежал по стене, так что тело его оказалось параллельным полу, потом совершил сальто назад, вращаясь вокруг своей оси, — и одновременно нанес удар.
А Дзирт снова парировал этот выпад, пробежал мимо врага, тоже взбежал по вертикальной стене, но, едва начав выполнять сальто, прекратил маневр. Вместо этого он просто прыгнул назад, на лету развернулся нужным образом и приземлился, низко пригнувшись, широко расставив ноги. Он немедленно вскочил и выпрямился, ткнув врага мечами.
Но удар пришелся слишком высоко, и незнакомец с легкостью уклонился, парировал его, чего и следовало ожидать, двойным колющим выпадом, направленным в нижнюю часть тела противника.
Это был обычный контрудар, но Дзирт поморщился. Разумеется, он тешил себя некоей мыслью — как он мог устоять против нее, ведь противник был ему так хорошо знаком! Он очень сильно напоминал умершего, а кроме того, Дзирт не забыл недавнего разговора с Ллос. Но Закнафейн должен был понимать опасность такого контрудара в поединке с Дзиртом — он не допустил бы подобного грубого промаха.
Все еще изображая отчаяние, Дзирт совершил единственное, что ему оставалось, — парировал выпад с помощью хорошо известного приема, скрестив мечи в виде буквы «X» и опустив их, чтобы поймать клинки врага, прижать их к полу и не дать другому воину выпрямиться.
Итак, игры закончились; выполнив свой маневр, Дзирт нанес удар ногой между эфесами своих мечей, намереваясь сломать противнику нос.
Но, подняв ногу, он вдруг сообразил, что противника нет на прежнем месте. Дзирт понял: чтобы осуществить такое перемещение, почти магическое, он должен был предугадать его, Дзирта, прием, а также его контрудар.
Чисто машинально Дзирт выполнил то самое движение, в котором практиковался как раз перед тем, как его прервали. Он молниеносно развернулся на пятках, сохраняя равновесие, и ткнул мечом в то место, где, по его расчетам, должен был находиться противник.
Неизвестный воин в последний момент увернулся от направленного на него меча, отклонившись назад и развернув корпус, и таким образом оказался мишенью настоящей атаки. Меч, который Дзирт держал в правой руке, возник словно из ниоткуда и с силой обрушился на правое бедро противника.
Дроу застонал и попытался отступить, но Дзирт, совершив разворот, принял устойчивое положение и бросился в атаку яростно, неутомимо, нанося удары мечами влево, затем вправо, затем снова влево. Незнакомец едва успевал парировать выпады.
Дзирт нанес удар ногой прямо в висок таинственному дроу. Противник зашатался, попытался ударить его по ноге; Дзирт выпустил свой меч, позволил ему это, но лишь затем, чтобы продолжить вращение. Он проскользнул под поднятой рукой врага, затем резко бросился в сторону.
Находясь под рукой противника, Дзирт вцепился в нее, так что тот лишился возможности сопротивляться, дернул его за руку и с силой швырнул на пол. Дроу рухнул на спину.
Так он и остался лежать на каменном полу, и острие второго деревянного меча Дзирта было прижато к его горлу.
— Ты сильно продвинулся вперед, сын мой, — поздравил его дроу.
— Не называй меня так! — воскликнул Дзирт, надавив на меч.
— Неужели ты думал, что я снова поддамся на твой трюк со скрещенными мечами?
— Теперь все знают, как противодействовать этому приему, — ответил Дзирт. — Скорее всего, этому даже учат в вашей Академии.
Мужчина, лежавший на полу, выпустил из рук мечи и, взявшись одной рукой за клинок, направленный ему в грудь, попытался отодвинуть его в сторону — ему трудно было даже вдохнуть.
— Кто ты такой? — сурово спросил Дзирт, не позволяя побежденному убрать с груди меч.
— Ты знаешь, кто я такой.
— Я видел, как ты упал в озеро кислоты. После этого возвращение к жизни невозможно!
— Я не упал, я прыгнул туда. — Он взглянул Дзирту прямо в глаза и негромко добавил с таким знакомым выражением: — Ради нас.
Решимость Дзирта был поколеблена. Руки у него задрожали. «Ради нас», — именно эти слова Закнафейн произнес много лет назад, в момент, когда он сумел преодолеть проклятие Ллос, превратившее его в зин–карлу. Этот двеомер сделал Закнафейна ходячим мертвецом, зомби, рабом Мэлис; ни один смертный не мог сопротивляться такому проклятию, избавиться от него.
А Закнафейн смог — ему помогла великая любовь к сыну.
Клинки Дзирта стукнулись о каменный пол. Он выпустил их бессознательно. Сейчас он не мог ничего делать осознанно. Он просто стоял посреди комнаты и тупо смотрел вниз.
— Я же сказал тебе, чтобы ты бежал, бежал на край света. — Закнафейн поднял руку, и Дзирт схватил его за запястье, помог подняться с пола.
А потом Дзирт, пошатываясь, пошел прочь из комнаты; он потерял ориентацию, всякое представление о реальности и был настолько растерян, что даже не забрал свои драгоценные клинки.
Закнафейн хотел последовать за ним, но Кэтти–бри появилась в дверях, за которыми только что скрылся ее муж, и преградила дроу путь.
— Дай ему время, — посоветовала она.
Закнафейн окинул женщину жестким взглядом и ничего не ответил — но и не сделал попытки оттолкнуть ее.
