Глухой удар, достаточно сильный, чтобы проникнуть в самый глубокий сон.

Потом стук и лязг, а за ними порыв холода и вспышка света, яркого, требовательного. Голоса разносились отдаленным эхом, невнятные, но, несомненно, человеческие. Небольшая часть разума Киры отмечала все это. Первобытная, инстинктивная ее часть, которая направляла к пробуждению, велела открыть глаза – открыть глаза! – скорее, а то будет поздно.

Она попыталась пошевелиться, но тело не подчинялось. Она плавала внутри самой себя, узница своей плоти, а не госпожа.

Потом она почувствовала собственный вздох, вернулись и другие ощущения. Громкость и отчетливость звуков удвоилась, словно она вынула затычки из ушей. Кожу покалывало – маска спускалась с лица. Кира выдохнула и открыла глаза.

Ударил ослепительный свет, она дернулась.

– Ох ты черт! Живая! – Мужской голос. Очень молодой, очень возбужденный.

– Не трогай ее. Позови доктора. – Женский голос. Ровный и спокойный.

«Нет, только не доктора», – подумала Кира.

Свет все так же бил в нее. Она попыталась прикрыть глаза, но руке мешало двигаться термоодеяло. Туго обмотано вокруг ее груди и шеи. Когда она успела так закутаться?

В поле зрения появилось женское лицо, огромное, бледное, словно луна.

– Вы меня слышите? Кто вы? Вы ранены?

– Ч-ч-ч, – голосовые связки никак не включались. Она могла лишь невнятно хрипеть. Кира попыталась высвободиться из термоодеяла, но и тут потерпела поражение. Упала на спину, усталая и обескураженная. Что… где?..

На миг свет был заслонен мужским силуэтом, и раздался голос с выраженным акцентом:

– Вас нужно доставить в медотсек.

– Айш! – Женщина отошла в сторону

Пальцы, тонкие, теплые пальцы ощупали руки, бока и лимфатические узлы под челюстью, и ее извлекли из кресла пилота.

– Ого! Какой у нее скинсьют, глянь-ка! – воскликнул тот, кто моложе.

– Разглядывать потом будешь. Помоги перенести ее в медотсек.

Еще чьи-то руки прикоснулись к ней и развернули головой к воздушному шлюзу. Кира попыталась выпрямиться, но врач – это же, наверное, был врач – сказал:

– Нет-нет. Отдыхайте. Не надо двигаться.

Сознание то меркло, то возвращалось.

Ее несли через воздушный шлюз… по белому, гармошкой, телескопическому трапу… потом коричневый коридор, подсвеченный обтерханными светодиодными полосами… и, наконец, маленькое помещение со шкафчиками по всем стенам и оборудованием. И там, кажется, медикобот у стены?

Резкий рывок вернул Киру к полному осознанию реальности. Впервые за многие недели – ощущение веса, благословенная сила тяжести.

Она сморгнула и огляделась по сторонам – уже бодрая, хоть и слабая.

Она лежала на медицинской кровати, пристегнутая ремнем поперек бедер, чтобы не упала и не уплыла, пока корабль был в невесомости. Под самый подбородок подтянута простыня (она по-прежнему оставалась в комбинезоне). Над головой горели светодиодные лампы, и к потолку был прикреплен медикобот. Это напомнило Кире пробуждение в изоляторе на Адре…

Но нет, здесь все иначе. В отличие от изолятора на исследовательской базе, тут помещение тесное, не больше кладовки.

На краю металлической раковины сидел молодой человек. Тот самый, чей голос она недавно слышала? Тощий, долговязый, рукава оливкового комбинезона завернуты, выставляя напоказ мускулистые предплечья. Штанины тоже завернуты; между их отворотами и обувью торчат красные носки в полоску. На вид ему не было и двадцати, но тут она могла ошибаться.

Между Кирой и юношей стоял высокий смуглый мужчина. Врач, угадала она: на шее у него висел стетоскоп. Руки длинные, беспокойные, пальцы мечутся, словно проворные рыбки. Вместо комбинезона он был одет в серо-голубую водолазку и брюки в тон.

Ни этот наряд, ни наряд юноши не были униформой. Явно не из военных. И не из персонала «Гидротека». Временные работники или вовсе фрилансеры? Это сбивало с толку. Если она попала не на газодобывающую станцию, то где же она оказалась?

Врач заметил, что глаза у нее открыты.

– Ага, мисс, вы проснулись. – Он склонил набок голову, большие круглые глаза смотрели озабоченно. – Как вы себя чувствуете?

– Дово… – Звук выходил хриплый, с надсадой. Она остановилась, откашлялась и попыталась снова: – Довольно сносно.

Как ни странно, слова ее соответствовали правде. Все тело еще ныло и плохо повиновалось, но в целом вроде бы было в порядке. Даже лучше, чем обычно. Например, чувства обострились. Неужели за время перелета «скинсьют» еще теснее сроднился с ее нервной системой?

Доктор хмурился. Он из тех, кто вечно беспокоится.

– Поразительно, мисс. Температура у вас упала очень низко. – Он предъявил ей шприц. – Нужно взять на анализ кровь, чтобы…

– Нет! – ответила Кира – пожалуй, чересчур резко. Но она не могла допустить, чтобы врач ее осматривал и брал анализы, иначе он поймет, как необычен ее «скинсьют». – Нет. Я не хочу сдавать кровь на анализ.

Она откинула простыню, отстегнула удерживавший ее на месте ремень и выскользнула из кровати.

Едва ее ноги коснулись палубы, колени подогнулись и она стала падать вперед – и рухнула бы ничком, если б врач не подскочил и не поймал ее.

– Ничего страшного, мисс. Я вас держу. Держу. – Он уложил ее обратно на кровать.

Парень, остававшийся на другом конце комнаты, вытащил из кармана питательный батончик и принялся его грызть. Кира подняла руку, и доктор отступил на шаг.

– Я в полном порядке. Я справлюсь. Дайте мне минутку.

Он посмотрел на нее оценивающе.

– Сколько вы пробыли в невесомости, мисс?

Не отвечая, она снова поднялась с кровати. На этот раз ноги ее удержали, хотя пришлось схватиться для равновесия за кровать. Неожиданность (приятная): мышцы действовали. Почти не атрофировались, а может, и вовсе не пострадали. С каждой секундой ее конечности наливались силой.

– Примерно одиннадцать недель, – сказала она.

Густые брови врача поползли на лоб.

– А сколько времени вы не ели?

Кира быстро проверила свое состояние: голодна, но вполне может потерпеть. А ведь должна бы умирать с голоду. Более того – должна была умереть. Она-то думала, если и доберется живой до системы Шестьдесят первой Лебедя, то настолько ослабеет, что не сможет стоять.

Это, конечно, заслуга Кроткого Клинка. Он как-то сумел погрузить ее в подобие зимней спячки.

– Не помню. Пару недель, наверное.

– Ничоси, – пробормотал паренек с набитым ртом. Точно, это его голос она слышала на «Валькирии».

Врач обернулся к нему:

– У тебя при себе еще есть батончики? Да? Поделись с нашей гостьей.

Парень вытащил из кармана другой батончик и бросил его Кире. Она поймала на лету, содрала фольгу и впилась зубами в угощение. Отличный вкус: шоколад-банан и еще что-то. Она проглотила первый кусок, и желудок откликнулся громким урчанием.

Врач открыл ящик и протянул ей серебряную флягу с какой-то жидкостью.

– Как доедите батончик, запейте его этим. Восстановит баланс электролитов и обеспечит вас необходимыми питательными веществами.

Кира невнятно поблагодарила. Заглотала остатки батончика и выпила содержимое фляги. Вкус минеральный, немного металлический, словно у препарата железа в виде сиропа.

Врач снова достал шприц.

– А теперь я в самом деле обязан взять анализ крови, мисс. Надо проверить…

– Послушайте, где я? И кто вы такой?

Все еще жуя, юноша ответил:

– Вы на сверхсветовом судне «Рогатка».

Врача его вмешательство, кажется, рассердило:

– Вот именно. Меня зовут Вишал, а это…

– Я Триг! – сказал юноша, похлопав себя по груди.

– Ясно, – кивнула Кира, все еще недоумевая: выходит, она на гражданском судне?

– Но…

– А вас как зовут? – спросил Триг, кивнув в ее сторону.

Не раздумывая, Кира ответила:

– Лейтенант Камински.

Они легко выяснят ее настоящее имя, если проверят бортовой журнал шаттла, но Кира предпочитала разыгрывать свои карты осторожно, пока не разберется в ситуации. Потом можно будет сказать, что она бредила от истощения.

– Мы недалеко от Циолковского?

Вишал, похоже, растерялся.

– Недалеко? Нет, мисс Камински, так бы я не сказал.

– Он по ту сторону Шестьдесят первой Лебедя, тащиться через всю систему, – вмешался парень, заглатывая остатки батончика.

– Как это? – не веря своим ушам, переспросила Кира.

Доктор закивал:

– Да-да, мисс Камински. После возвращения из сверхсветового пространства у вас на корабле заглохли двигатели, и вы дрейфовали через всю систему. Если б мы вас не подобрали, кто знает, сколько бы вы еще так плыли?

– Какое сегодня число? – спохватилась Кира. Врач и юноша поглядели на нее удивленно, и она догадалась, о чем они подумали: «Почему не посмотрит дату в дополненной реальности?» – Мои импланты вышли из строя. Так какое сегодня число?

– Шестнадцатое, – сказал Триг.

– Ноября? – уточнила Кира.

– Ноября, – подтвердил он.

Перелет занял на неделю больше, чем планировалось. Восемьдесят восемь дней вместо восьмидесяти одного. По всем расчетам, она должна была умереть – но выжила. Она вспомнила о Щеттер и капрале Иске, и странное беспокойство охватило ее. Прибыла ли за ними спасательная экспедиция? Живы ли они? Они могли умереть с голоду, пока она странствовала на «Валькирии», их могли убить захватчики, а она, возможно, никогда об этом не узнает.

В любом случае Кира твердо решила: пока жива, она не забудет их имена и их деяния – сколько бы ни прожила. Единственный доступный ей способ почтить их жертву.

Вишал прищелкнул языком.

– Вы можете задать все вопросы потом, а сейчас я должен сделать анализы и убедиться, все ли с вами в порядке, мисс Камински.

Киру охватила паника, и впервые после пробуждения откликнулся и Кроткий Клинок: холодные мурашки пробежали от бедер к груди. Это усугубило панику, перераставшую теперь в ужас. Надо сохранять спокойствие. Если экипаж «Рогатки» узнает, какой организм она занесла на борт, они засунут ее в карантин, а Кира вовсе не торопилась в очередной раз испытать такое удовольствие. В любом случае военные будут недовольны, если она разгласит информацию о чужи гражданским. Чем больше ее спасителям станет известно о Кротком Клинке, тем больше неприятностей это навлечет и на них, и на нее саму.

Она покачала головой:

– Спасибо. Но я в полном порядке.

Врач помедлил, он был недоволен:

– Мисс Камински, я не смогу как следует вас лечить, если вы не позволите мне закончить осмотр. Самый обычный анализ крови и…

– Никаких анализов! – громче прежнего повторила Кира.

Перед ее комбинезона слегка натянулся, под ним формировались короткие – пока – шипы. В отчаянии Кира сделала то единственное, что пришло ей в голову: пожелала, чтобы эта часть «скинсьюта» затвердела.

Сработало.

Шипы застыли на месте, а Кира скрестила руки на груди, надеясь, что ни Вишал, ни юноша ничего не успели заметить. Сердце загнанно частило.

Из-за двери изолятора послышался новый голос:

– Вы что, из ортодоксальных гуттеритов?

Вошел мужчина – ниже ее ростом, пронзительно голубые глаза и глубокий космический загар. На подбородке и щеках – отросшая за день щетина, но стрижка аккуратная, и волосы расчесаны. На вид лет сорока с небольшим, хотя, конечно, ему могло быть не сорок, а все шестьдесят, но Кира сочла, что едва ли он достиг почтенных лет, поскольку ни в носу, ни в ушах не заметила появляющихся с возрастом волосков.

Мужчина был в вязаной рубахе под курткой военного покроя, на правом бедре – видавший виды бластер. И ладонь незнакомца, обратила внимание Кира, ни на миг не отодвигалась чересчур далеко от рукояти этого оружия.

У этого человека был властный вид, и, когда он вошел, и юноша, и врач подтянулись, едва ли сами это заметив. Кире такие мужчины были знакомы: жесткие, бескомпромиссные, не привыкшие миндальничать. И она не стала бы проверять свою догадку, но подозревала, что скорее он воткнет ей нож в спину, чем позволит навлечь беду на свой экипаж или корабль.

Он был опасен, но если только он не законченный мерзавец и если она будет с ним честна – настолько, насколько это возможно, – вполне вероятно, и он обойдется с ней по справедливости.

– Типа того, – ответила Кира.

Она не была особо верующей, но это удобный предлог, чтобы уклониться от обследования.

Мужчина фыркнул:

– Пусть ее, док. Раз женщина не хочет обследоваться – значит, не хочет.

– Но… – попытался возразить Вишал.

– Ты меня слышал, док.

Вишал покорно склонил голову, но Кира видела, с каким трудом он обуздал свой яростный протест.

Теперь голубоглазый заговорил с ней:

– Капитан Фалькони к вашим услугам.

– Лейтенант Камински.

– Имя у вас есть?

Кира на миг запнулась.

– Эллен. – Так звали ее мать.

– Офигенный у вас скинсьют, Эллен, – сказал Фалькони. – Не по уставу военно-космического флота, насколько я понимаю.

Она подтянула манжеты комбинезона, чтобы спрятать руки.

– Подарок моего парня, сделан на заказ. Только его и успела надеть, когда спасалась на «Валькирии».

– Угу. А как вы его – ну, понимаете – как вы его снимаете? – Жестом он указал на свою голову.

Кира осторожно ощупала свой скальп, понимая, что капитан присматривается к черным волокнам, закрывающим ее кожу.

– Стягивается вот так.

Она изобразила, будто ухватывается за край и стаскивает с себя чужь. Разумеется, только изобразила – проделать этот трюк она не могла.

– А шлем есть? – поинтересовался Триг.

Кира покачала головой:

– Уже нет. Но я могу использовать стандартный шлем от любого скинсьюта.

– Круто.

– Значит, вот как мы поступим, Эллен, – сказал Фалькони. – Ваших товарищей мы уже перенесли к себе на борт. Они живы-здоровы, но мы оставим их в криосне, пока не приземлимся, потому что нас тут и так набито как сельдей в бочке. Я так понимаю, командованию не терпится получить ваш отчет – и, наверное, вы тоже рветесь поскорее доложиться, – но с этим придется подождать. Наш передатчик несколько дней назад был поврежден, и мы не можем послать сообщение: он работает только на прием.

– А оборудованием «Валькирии» нельзя воспользоваться? – спросила Кира и тут же об этом пожалела. Зачем помогать им выяснить, кто она?

Фалькони покачал головой:

– Мой механик говорит, из-за повреждений шаттла при реактивации термоядерного двигателя всю электрику выбило. Компьютер сгорел, реактор отключился… и так далее. Вашим товарищам повезло, что уцелели аккумуляторы криокамер.

– Значит, в штабе никто не знает, что мы пятеро живы? – спросила Кира.

– Не знают, кто конкретно жив, – уточнил Фалькони. – Но знают, что на шаттле было минимум четверо. Тепловой след подсказал. Вот почему командование предложило открытый контракт любому судну, которое сможет перехватить «Валькирию» прежде, чем ее унесет на дальний край системы. На ваше счастье, мы развили скорость больше нужного, так что получилось совершить маневр и состыковаться с вашим кораблем.

Это открывало перед Кирой определенные возможности. Если командование не знает, что она жива, а Орсо и остальные пока в криосне, есть шанс – маленький шанс – сделать так, чтобы военное командование и Лига не сумели ее «исчезнуть».

– Когда мы приземлимся? – спросила она.

– Через неделю. Мы движемся к центру системы, к Руслану. У меня в трюме пассажиры, их надо доставить. – Подняв брови, капитан добавил: – Мы несколько отклонились от курса, гоняясь за «Валькирией».

Неделя. Сможет ли она целую неделю сохранять тайну Кроткого Клинка? Придется – другого выхода нет.

Тут Фалькони сказал:

– Судя по траектории полета, вы прилетели из системы сигмы Дракона.

– Так и есть.

– Что произошло? Эти старые двигатели выжимают – сколько? Полтора световых года в день? Чертовски долгий перелет без криосна.

Кира все еще колебалась.

– На вас напали медузы? – спросил Триг.

– Медузы? – переспросила она, недоумевая, но радуясь краткой передышке, чтобы собраться с мыслями.

– Ну эти, инопланетяне. Медузы. Мы так их зовем.

С каждым его словом ужас Киры возрастал. Она переводила взгляд с юноши на капитана.

– Медузы?

Фалькони прислонился к дверному косяку.

– Ну да, вы ничего не знаете. Это случилось после того, как вы улетели от сигмы Дракона. Инопланетный корабль вынырнул возле Руслана месяца этак два назад и подбил три транспортных корабля. Один уничтожил. Потом они стали появляться группами повсюду. У Шин-Зара, Эйдолона, даже в Солнечной системе. Понаделали дыр в трех патрульных крейсерах возле Венеры.

– После этого, – вставил Вишал, – Лига формально объявила им войну.

– Войну, – почти беззвучно повторила Кира. Сбылись худшие ее страхи.

– И пока наши дела плохи, – продолжал Фалькони. – Медузы нас здорово колотят. Повсюду выводят из строя корабли Лиги, взрывают заводы антиматерии, высаживают десант в колониях и так далее.

– На Вейланд тоже напали?

Капитан пожал плечами:

– Понятия не имею. Вполне может быть. На сверхсветовую связь нынче положиться нельзя. Медузы только и знают, что ее глушить.

По шее побежали мурашки.

– То есть они и сейчас здесь?

– Ага! – ответил Триг. – Семеро! Три больших боевых корабля и четыре крейсера поменьше, с двойными бластерами на…

Фалькони поднял руку, и паренек покорно заткнулся.

– Они уже несколько недель гоняют наши корабли здесь, у Шестьдесят первой Лебедя Бэ. Военные делают все, что могут, чтобы их сдержать. Но сил пока не хватает.

– Чего хотят медузы? – спросила Кира в полной растерянности. Под комбинезоном снова ожил Кроткий Клинок. Она старалась взять себя в руки. Надо найти способ связаться с семьей, выяснить, в безопасности ли ее родные, дать им знать, что и она жива, – и к дьяволу последствия такого разговора. – Пытаются завоевать нас или?..

– Хотел бы я знать. Они вроде бы не пытаются нас уничтожить, но это все, что нам пока известно. Появляются то тут, то там… Если б я вздумал гадать, сказал бы, что они подрывают наш дух, готовясь к серьезному нападению. Но вы так и не ответили на мой вопрос.

– А?

– Что случилось в системе сигмы Дракона?

– Ну да. – Кира собралась с мыслями. – Нас атаковали. Видимо, те же медузы.

– Нас – это кого? – уточнил Фалькони.

– «Смягчающие обстоятельства». Мы патрулировали тот регион, капитан Хенринксен остановился у Адрастеи проверить, как там исследовательская группа. В ту ночь нас подкараулили. Мой парень, он… – Голос Киры дрогнул, и она быстро закончила фразу: – Он не выжил. Как и почти весь экипаж. Нам, немногим, удалось добраться до шаттла прежде, чем «Смягчающие обстоятельства» разгерметизировались. При взрыве погиб и инопланетный корабль. Мы тянули соломинку, решая, кому достанутся криокамеры, и я вытянула короткую.

Получилось: Кира видела, что Фалькони ей поверил. Но бдительности он не утратил. Постучал средним пальцем по рукояти бластера – скорее привычка, чем осознанный жест.

– Вы самих медуз видели? – спросил Триг все так же возбужденно. Он вытащил из кармана очередной батончик и сорвал обертку. – Они как выглядят? Большие? Очень-очень большие или просто большие? – Он несколько раз проворно укусил батончик и набил рот так, что щеки раздулись.

Кире больше не хотелось выдумывать.

– Да, одного инопланетянина видела. Довольно большой и много щупалец, даже чересчур.

– Есть и другие разновидности, – сказал Вишал.

– Да?

– Никто не знает, принадлежат ли они к одной расе, или состоят в близком родстве, или не имеют друг к другу никакого отношения. Медузы бывают очень разные.

Триг с набитым ртом подхватил:

– У одних щупальца. У других руки. Одни ползут, другие извиваются. Одни вроде бы орудуют только в невесомости. Другие – только в гравколодцах. Третьи появляются и там и там. С полдюжины разных видов уже насчитали, но их может оказаться куда больше. Я собираю все отчеты Лиги. Если интересно, я вам…

– Хватит, Триг, – остановил его Фалькони. – С этим можно и подождать.

Парень кивнул и умолк, хотя слегка надулся. Фалькони свободной рукой почесал подбородок, взгляд его пугал Киру своей проницательностью.

– Выходит, вы первыми подверглись нападению медуз. Вы улетели из системы сигмы Дракона… когда – в середине августа?

– Да.

– Сумели послать предупреждение Лиге?

– Только досветовое. А что?

Фалькони недовольно фыркнул:

– Просто хотел понять, было ли Лиге что-то известно о медузах до того, как они стали появляться повсюду. Видимо, нет, и все же…

Над головой включился короткий и громкий сигнал. Капитан сосредоточился на дополненной реальности. Его примеру последовали Триг и Вишал.

– Что случилось? – спросила Кира, видя их озабоченность.

– Опять медузы, – сказал Фалькони.

За спиной у Фалькони возникла высокая женщина с идеальной осанкой и похлопала его по плечу. Она выглядела старше, чем капитан, – в ее возрасте большинство людей подумывают о первом цикле инъекций стволовых клеток. Ее волосы были стянуты на затылке в тугой «конский хвост», рукава бежевой рабочей рубашки закатаны. Как и Фалькони, она носила на бедре бластер.

– Капитан! – сказала она.

– Вижу. Два… нет, еще три корабля медуз. – Льдисто-голубые глаза прояснились, он указал на Трига, щелкнул пальцами. – Проводи мисс Камински в трюм, проверь, чтобы все заняли свои места. Возможно, придется включить аварийный режим работы двигателя.

– Да, сэр!

Капитан и та женщина вместе поспешили куда-то по коридору. Триг все еще смотрел им вслед, даже когда они скрылись из виду.

– Кто это? – спросила Кира.

– Мисс Нильсен, – ответил Триг. – Первый помощник.

Он спрыгнул с бортика.

– Пошли?

– Минутку. – Вишал выдвинул ящик. Он протянул Кире небольшой футляр. Внутри в защитной жидкости плавали контактные линзы. – В них вы сможете подключаться к сети, пока не восстановите импланты.

Кира так и выхватила у него футляр, изголодавшись по дополненной реальности.

– Спасибо! Вы не представляете, как много это для меня значит.

Врач снова наклонил голову и улыбнулся:

– Рад помочь, мисс Камински.

Триг нетерпеливо качался на пятках:

– Идем наконец?

– Идите, идите! – махнул рукой врач.

Кира шла за Тригом по узкому коричневому коридору и старалась хоть на время отделаться от тревожных предчувствий. Коридор шел по кругу, огибая центральную часть «Рогатки». По-видимому, в свое время палуба вращалась, обеспечивая искусственную гравитацию, когда корабль не разгонялся, но теперь уже нет: помещения и их обстановка, так же как в медотсеке, четко ориентировались от кормы к носу, сообразно с тягой двигателя.

– Сколько стоил такой костюм? – спросил Триг, указывая на ее руку.

– Нравится? – спросила Кира.

– Да. Материал клевый.

– Спасибо на добром слове. Он предназначен для выживания в экстремальных обстоятельствах, как на Эйдолоне.

Парень так и просиял:

– Чесслово? Супер.

Кира невольно улыбнулась:

– Но сколько он стоит, я не знаю. Говорю же, это подарок.

Они подошли к открытой двери во внутренней стене коридора. Триг повернул. По ту сторону начинался другой коридор, ведущий в центр корабля.

– На «Рогатке» часто перевозят пассажиров? – поинтересовалась Кира.

– Не-а, – сказал Триг. – Но сейчас многие готовы платить за то, чтобы их доставили на Руслан. Там безопаснее. А еще мы подобрали спасшихся с кораблей, подбитых медузами.

– Вы, наверное, здорово рисковали.

Парень пожал плечами:

– Все лучше, чем сидеть на месте и ждать, пока тебя сшибут. К тому же нам нужны деньги.

– Вот как?

– Ага. Остатки антиматерии извели, пока добрались до Шестьдесят первой Лебедя, а парень, который должен был заплатить, нас надул, и мы застряли тут. Надо заработать достаточно битов, чтобы прикупить антиматерию и вернуться в Солнечную систему или к альфе Центавра.

Под его рассказ они дошли до гермодвери.

– Уф, просто не обращайте внимания, – попросил Триг, махнув в сторону стены. Он, кажется, смутился. – Дурацкая шутка.

На взгляд Киры, стена была голой.

– На что не обращать внимания? – спросила она.

Паренек растерялся, а потом сообразил.

– Ах да, у вас же сломаны импланты. – Он ткнул в нее пальцем. – Из головы вон. Забудьте. Просто у нас тут картинка виртуальная висит с недавних пор. Капитан счел ее забавной.

– В самом деле?

Интересно, что может рассмешить такого человека, как Фалькони? Жаль, что она не успела надеть линзы.

Триг распахнул гермодверь и впустил Киру в длинную темную шахту, соединявшую многочисленные палубы корабля. Посередине шел трап, и, судя по тонким страховочным решеткам, внизу было еще четыре палубы, причем отверстия в металлических решетках были так велики, что Кира сразу могла заглянуть на самое дно шахты. Незнакомый Кире мужской голос загромыхал над головой:

– Внимание! Переход в невесомость через тридцать четыре секунды.

Голос сильно дрожал, напоминая вибрацию терменвокса, и казалось, что говорящий вот-вот разразится слезами или смехом или впадет в неистовый гнев. Кира напряглась, и поверхность Кроткого Клинка сделалась шероховатой.

– Держитесь! – сказал Триг, хватаясь за удобные перила в стене, и Кира тоже нашла, за что ухватиться,

– Это ваш искусственный интеллект? – спросила она, указывая на потолок.

– Нет, это Грегорович, разум корабля, – с гордостью ответил юноша.

Брови Киры поползли вверх.

– У вас на борту собственный разум!

«Рогатка» вроде бы не настолько велика и владельцы ее не настолько богаты, чтобы обзавестись разумом корабля. «Как Фалькони уговорил разум присоединиться к экипажу? Уж не шантажом ли добился?» – подумала она, не совсем шутя.

– Ага.

– Он немножко… непохож на другие разумы, с какими мне доводилось иметь дело.

– С ним все в порядке. Самый что ни на есть лучший разум.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Точно вам говорю! – настаивал парень. – Лучшего не сыскать. И умнее всех, кроме самых старых. – Он ухмыльнулся, выставляя напоказ кривые передние зубы. – Наше секретное оружие.

– Умнее…

Раздался сигнал тревоги – короткий печальный гудок, – и пол словно провалился у них под ногами, а Кира крепче ухватилась за перила: стены и пол головокружительно завертелись. Ей стало легче, когда она представила себе, что плывет в длинном горизонтальном тоннеле и меняется ориентация не вверх-вниз, а вперед-назад.

Она была по горло сыта невесомостью.

За спиной, в дальней части шахты, что-то заскреблось. Обернувшись, Кира увидела серовато-белого сиамского кота, который вылетел в открытую дверь и врезался в трап. Кот вцепился в трап когтями, а затем с заученной легкостью соскочил со ступеньки прямо на нижнюю палубу.

Кира завороженно следила за тем, как кот парил над лесенкой, слегка поворачиваясь в полете, – длинный пушистый снаряд, вооруженный зубами и когтями. Пролетая мимо, он полыхнул на нее глазищами; эти яркие изумруды горели ненавистью.

– А это корабельный кот, мистер Пушистые Панталоны.

Кот был больше похож на маленького демона-убийцу, чем на пушистого кого бы то ни было, но Кира поверила парню на слово.

Секунду спустя за спиной снова послышался шум – на этот раз металлическое клацанье, похожее на… стук копыт?

Розово-коричневая масса проскочила в дверной проем и врезалась в лестницу. Она визжала и брыкала крепкими ножками, пока не ступила одним копытом на ступеньку. Оттолкнулась копытом и полетела вслед за котом.

Свинья. Зрелище настолько невероятное, что Кира застыла на месте. Снова жизнь сумела удивить ее своей неисчерпаемой странностью.

Кот приземлился на другом конце и сразу же удрал в открытую дверь. Свинья побежала следом.

– Что это было? – спросила Кира, когда к ней вернулся голос.

– Корабельный свин Виложка.

– Корабельный свин?

– Ага. Мы ему к копытам присоски приделали, чтобы он мог передвигаться и при свободном падении.

– Но зачем на корабле свинья?

– А как же: свинья нас не съест – значит, и бог не выдаст, – захихикал Триг.

Киру передернуло. Восемьдесят восемь дней в сверхсветовом пространстве – чтоб теперь наслаждаться тупыми шуточками? И это называется справедливость?

Слезливый голос Грегоровича вновь зазвучал у них над головой – действительно похожий на голос неуверенного в себе бога:

– Приготовиться: через минуту и двадцать четыре секунды вновь набираем ускорение.

– И почему же ваш корабельный разум – особенный? – спросила Кира.

Триг пожал плечами. Забавный жест в условиях свободного падения.

– Он очень, очень большой. – Юноша смерил ее взглядом. – Годится и для самого крупного судна.

– Как же вы заполучили его? – спросила Кира.

Судя по тому, что она успела увидеть на борту «Рогатки», ни один разум со стажем роста свыше двух-трех лет не согласился бы служить здесь.

– Мы его спасли.

– Спасли?

– Он был установлен на рудовозе. Местная компания добывала иридий у Шестьдесят первой Лебедя Бэ и доставляла сюда. В рудовоз угодил мелкий астероид, и он рухнул на одну из лун.

– Ох!

– Именно! И при падении вырубилась связь, так что позвать на помощь они не могли.

Сигнал прозвучал снова, и стопы Киры плотно встали на металлическую плиту – к ней вернулся ее вес. Вновь она подивилась тому, как хорошо работают мышцы после стольких дней в невесомости.

– Ну и что? – поторопила Кира рассказчика, нахмурясь. – Тепловой след рудовоза обнаружить достаточно легко.

– По идее да, – согласился Триг и полез вниз по лестнице. – Беда в том, что это была вулканическая луна, и фоновое тепло скрыло рудовоз. Компания решила, что судно погибло.

– Черт, – сказала Кира, следуя за проводником.

– Кроме шуток.

– И сколько же они там проторчали? – спросила она, добравшись до дна шахты.

– Пять с лишним лет.

– Ого. Застрять на пять лет в криосне.

Триг остановился и как-то странно поглядел на нее.

– Не в крио. Корабль был сильно поврежден. Все криокамеры сломались.

– Туле! – Ей и собственный перелет показался чудовищно долгим. Пять лет – такого она и вообразить не могла. – И что же случилось с экипажем?

– Кто не разбился при падении, тот умер с голоду.

– И Грегорович тоже не мог погрузиться в криосон?

– Никак.

– Значит, почти все это время он провел в одиночестве?

Триг кивнул:

– Он бы там еще невесть сколько лет пробыл, если бы мы не заметили обломки. В чистом виде случайность: глянули на монитор в самый подходящий момент. До той поры у нас вообще не было разума корабля. Только искусственный интеллект – и не из лучших. Капитан приказал доставить Грегоровича на борт, и вот он здесь.

– Вы просто взяли и оставили его себе? А он что на это сказал?

– Ничего не сказал. – Триг взглядом пресек ее возражения. – Он не слишком разговорчив, понимаете? Уф, мы же не идиоты, мы бы не стали летать с разумом, который не хочет сотрудничать. Мы же не самоубийцы!

– А та рудодобывающая компания ничего не имела против?

Они вышли из центральной шахты в очередной безликий коридор.

– Их никто не спрашивал, – сказал Триг. – Они уже разорвали контракт с Грегоровичем, списали его как покойника, так что он был свободен завербоваться на любой корабль, куда хотел. И даже если бы они вздумали вернуть себе Грегоровича, он-то не хотел покидать «Рогатку». Он даже не позволил техникам вытащить его отсюда для полного медобследования, когда мы вернулись в Мир Стюарта. Дело в том, что он больше всего на свете боится снова остаться в одиночестве.

Это Кира могла понять. Разум корабля тоже был человеческим мозгом (почти), и при этом намного больше обычного, и ему требовалась подпитка, чтобы не рехнуться окончательно. Разум, запертый наедине с собой на пять лет… Она задумалась, насколько безопасно летать на «Рогатке».

Триг остановился перед парой больших гермодверей, друг напротив друга.

– Подождите здесь,

Он открыл дверь слева и скользнул внутрь. Кира успела мельком увидеть большой грузовой трюм, шкафы с оборудованием, а еще там возилась невысокая светловолосая женщина, обертывала в мягкий упаковочный материал приборные панели, с виду подозрительно напоминавшие те, что были на «Валькирии». На палубе у ног женщины лежала груда армейских бластеров.

Кира нахмурилась. Неужели экипаж «Рогатки» ограбил шаттл? Что-то она сомневалась в законности такого мародерства.

– Не мое дело, – пробурчала она.

Триг вернулся с одеялом, набором присосок и обернутым в целлофан пайком.

– Держите, – сказал он, протягивая Кире свою ношу. – Доступ в кабину и в машинный зал вам запрещен – только в сопровождении одного из нас или с особого разрешения капитана. – Он ткнул пальцем через плечо в сторону помещения, откуда только что вышел. – И в левый трюм. Ваше место по правому борту. Химические туалеты на корме. Найдите себе местечко. Справитесь дальше сами?

– Думаю, да.

– О’кей. Мне пора обратно в кабину. Будут проблемы – обратитесь к Грегоровичу, и он скажет нам.

Парень заспешил обратно той дорогой, которой они сюда пришли,

Кира вздохнула и потянула на себя дверь в правый отсек трюма.