Глава 30
Вечернее построение и впрямь было по-настоящему торжественным. Нас, вчерашних рекрутов, которые сдали экзамены, вывели из строя и под барабанный бой поздравили, а потом я оказался среди тех, кто принимал парад.
Мимо проходила колонна за колонной, взводы, роты… А я, я думал, что в рядах марширующих находится неведомый киллер, и каким будет его следующий шаг — одному богу известно.
Сначала у меня были мысли посоветоваться с Беловым и Санниковым, обратиться в особый отдел, в конце концов. Потом я взвесил всё и передумал.
Не факт, что убийцу найдут: он вряд ли такой дурак, чтобы оставить на «звёздочке» отпечатки. Должен понимать, что в случае удачи было бы расследование по полной программе.
Ну, а чем мне ещё могут помочь? Посадят в подземный бункер с толстыми стенками, наймут охрану с собаки? Не смешно.
Устроят охоту на ведьм, начнут песочить вдоль всех и каждого? Оч-чень сомнительно, не такая я великая фигура, чтобы ради меня затевать все эти пляски с бубном. Проще сделать так, чтобы я оказался в таком месте, где меня будет трудно достать, только мне в такое место не хочется.
А если особист начнёт рыть и докопается до истории с Ольгой… Всплывут на поверхность интимные вещи, у меня появится новый враг, способный на законных основаниях доставить кучу неприятностей.
Оно мне надо? Уверен, что нет.
В общем, здравые размышления привели к простому и одновременно грустному выводу: придётся полагаться только на себя. И ждать нового удара. Киллерам платят не за попытки, а по результату.
Кому я настолько понадобился? Получается, не врал Гвоздь, когда говорил о высоких покровителях. Их есть у него, как говорили в моём мире.
После небольшого парада было другое, не менее праздничное мероприятие — ужин. Только на сей раз привычную солдатскую еду разнообразили другие лакомства: к чаю прилагалось пирожное. Банальная трубочка с масляным кремом, но клянусь своей шляпой: в жизни не ел ничего вкуснее.
Начальство в такой день закрывало глаза на многие вещи, которые обычно считались нарушение дисциплины. Но сейчас ко мне подходили парни из других взводов и рот. Они жали мне руку, хлопали по плечу, поздравляли, улыбались.
Я улыбался в ответ, благодарил, а сам пытался разглядеть среди лиц ребят моего убийцу. Как-то же он должен проявить? Фальшивой фразой, неестественным поведением, чем-то ещё, что насторожит и даст о себе знать.
Но, очевидно, либо киллер оказался талантливым актёром, либо психолог из меня так себе.
Я не стал выбрасывать «звёздочку», положил к себе во внутренний карман. Даже не знаю почему — вряд ли мне удалось бы её использовать по назначению.
Подошёл наш чемпион, Кострикин. Добродушно ухмыляясь стукнул меня по правому плечу с такой силой, что едва не вогнал по пояс в землю, словно былинный богатырь.
- А ты ничего так… толковый боец оказался. Когда в командировку поедем, попрошу, чтобы в мой взвод перевели. Мне нормальные ребята позарез нужны.
Я улыбнулся. Похвала из уст такого человека многое значило.
- Спасибо! Но это уже начальству решать.
На мгновение ощутил налёт грусти. Санников, Белов… унтера, с которыми успел сдружиться, служат в учебном взводе. После выпуска меня переведут в другой, обычный взвод. Как часто смогу видеться с ними, как сложатся отношения с новыми сослуживцами.
Так много вопросов и все без ответа.
Следующий день после выпуска для вчерашних рекрутов официально считался выходным, полагалось увольнение.
Я встрепенулся… Снова, пусть ненадолго, но попасть в город, забуриться в «Камуфляж», оторваться от души — у меня, благодаря бабушке и дедушке теперь были деньги, причём довольно значительные. Гуляй — не хочу.
Снова подкатить к Ольге. Особист — я знал это точно, заступает на дежурство по батальону, в городе его не будет, так что никто не помешает нам поваляться на койке.
После того, как я нарочно сделал всё, чтобы порвать отношения с Василисой, снова захотелось женского тепла и ласки. Я чувствовал, как во мне закипает кровь и бушуют гормоны. Природа — она зараза такая, против неё не попрёшь.
Сунулся к взводному насчёт увала и… получил эпичный облом.
- Рядовой Ланской, вынужден вас огорчить: приказом командира батальона вам запрещены увольнительные в город и вообще — нахождение вне расположения воинской части.
Я впал в лёгкий ступор.
- Ваше благородие, а могу я знать причину этого запрета?
- Конечно, — кивнул взводный. — Господин полковник делает это в интересах вашей же безопасности, Ланской. Практика показывает, что стоит вам только покинуть часть, как у вас и, соответственно у нас, начинаются сплошные неприятности. Сидите на жопе ровно, рядовой Ланской. Вам всё понятно?
- Так точно.
- Тогда можете идти. И да, поскольку отдых вы всё-таки заслужили, я освобождаю вас от занятий и работ. Можете идти.
- Слушаюсь! — откозырял я.
Известие, что меня сделали «невыездным» меня огорошило. Нет, я догадывался, что какие-то краники после истории с бандитами мне перекроют, но чтобы настолько… Лишить законного увала, это же уму непостижимо!
Наверное, в иной, гражданской жизни, я бы воспринимал эти вещи иначе. Наоборот, оценил бы как заботу обо мне. Подумаешь, не пустили в город, где меня могли съесть злые волки и убить нехорошие дяди. Но, когда ты в армии, система ценностей меняется, ты смотришь на вещи под иным углом.
Лишение увольнения казалось не заботой, а наказанием, причём незаслуженным.
К тому же я не был уверен, что после недавней истории с покушением мне будет безопасней в части, а не в Череповце.
Полный гнетущих дум, я поплёлся в казарму (отныне мне, как полноправному солдату, было необязательно совершать все перемещения бегом). С личного разрешения взводного мне разрешалось валяться на кровати в дневное время. В другое время я сделал бы это с превеликой охотой. Желание есть и желание спать были постоянными спутниками с первого дня службы.
Но сегодня в сторону заправленной грубым шерстяным одеялом койки даже не хотелось смотреть.
Я сел на табурет и, прислонившись головой к спинке кровати, задумался. Даже глаза закрыл.
Мысли лезли разные, в основном обидного характера. Я ощущал, как меня переполняет злоба и раздражение ко всему серому, зелёному и армейскому. Хотелось схватиться за табуретку, на которую сижу, расколотить её к такой-то матери, отпинать ни в чём невиноватые кровати, повалить их, напиться, устроить мордобой и прочие акты вандализма.
- Лан, ты чего такой смурной?
Я открыл глаза и увидел перед собой Санникова.
После того, как мне довелось его выручить (о втором случае он даже не подозревал, считая, что ему просто повезло: бандиты о нём забыли, когда похитили меня), наши и без того хорошие отношения, переросли в искреннюю дружбу.
- Да так… — неопределённо протянул я.
- Из-за увольнения расстроился? — Новости по казарме распространялись со скоростью света.
Я обречённо кивнул.
Санников хмыкнул.
- Нашёл из-за чего переживать. Неужели так в город хочется?
- Не то слово, — вздохнул я.
- Ну, это дело поправимо, — хохотнул он.
Я с удивлением уставился на него.
- Это как? Комбат лично приказал меня в увал не пускать. Думаешь, взводный осмелиться нарушить его приказ?
- А кто говорит про увольнение, — снова непонятно улыбнулся он.
- Блин, я тебя вообще не пониманию!
- Да чего тут непонятного. В самоход пойдёшь.
- Чего?! — Мои глаза округлились от удивления.
- В самоход, говорю, пойдёшь. Я с дежурным по роте побазарю — он всё организует, чтобы тебя прикрыли. Думаешь, ты тут первый или последний?! Когда нельзя, а очень хочется — нормальные пацаны идут в самоход. Ты, Лан, не бзди: не знаю насчёт города, но в части тебя никто не запалит. Дежурный тебя отметит в журнале, на вечерней поверке за тебя крикнут. В общем, всё будет тип-топ, но ты, главное, сам в городе проблем не поимей.
- Но я буду в форме, патруль поймает и всё, звездец котёнку!
- Я, блин, ни х… не понял — ты в город хочешь или как? — нахмурился Санников.
- Хочу, бл…!
- Вот, слышу слова не мальчика, а мужа! — обрадовался Санников. — На случай патруля у нас всё тоже продумато. Ты же не в форме пойдёшь, а в гражданке.
- Стоп! — вспомнил я. — Ты же сам говорил — это западло!
- Западло, это когда в официальном увольнении переодеваешься, а когда в самоходе — так сам бог велел.
- Причудливы твои дела, господи, — хмыкнул я, удивляясь своеобразным вывертам солдатской психологии.
- Запомни, Лан, в батальоне дураков нет! — поднял указательный палец правой руки ефрейтор и тут же дополнил:
- А вот придурков хватает!
Никакая сила не могла остановить меня в этот момент.
- Что надо делать?
- Пошли в каптёрку, посмотрим, что из штатского можно на тебя подобрать, — оглядев меня с ног до головы, изрёк Санников.
Оказывается, в каптёрке, в особом, несгораемом сейфе хранился огромный запас «гражданки». Покопавшись в ворохе белья, можно было найти на любой вкус и размер.
- Главное выбирай что-то неяркое и незаметное, — посоветовал Санников. — Чем меньше будешь бросаться в глаза, тем лучше. Оно, конечно, причесон у тебя типичный солдатский, но и на это счёт есть армейское средство, — с этими словами ефрейтор нахлобучил мне на голову что-то вроде бейсболки с большим козырьком. — Увидишь кого знакомого, нахлобучивай кепку на глаза, чтобы ни одна зараза не опознала.
- Понял, — кивнул я.
Для первого незаконного выхода в город я облачился в серые спортивные штаны и тканевую куртку с капюшоном. Можно было запалиться на солдатском казённом нижнем белье, поэтому Санников велел надеть хлопчатобумажные трусы и майку из той же коллекции гражданской одежды.
- Слушай, как-то негигиенично. Вдруг до меня кто-то уже носил, — попробовал возмутиться я, однако Санников меня прервал:
- Конечно, носил. Но потом хорошо постирал. И ты так сделаешь, когда вернёшься с увала. Иначе такой п… получишь, что башка в эти трусы провалится.
- Ты, бл… прямо меня успокоил, — побурчал я, но всё-таки надел нижнее бельё.
На ноги удалось подобрать стоптанные, но хорошо сидевшие на ноге спортивные туфли — аналог местных кроссовок, только не такой воздушный и раздутый, как в моём мире.
Санников устроил мне смотр и остался доволен увиденным.
- На чухана, конечно, похож, а не на солдата, зато ни одна собака в форме не доеб…ся.
Я думал, что покидать расположение части придётся через забор. В принципе, это было вполне реально, несмотря на пропущенную колючку-путанку поверх него, но всё оказалось гораздо прозаичней.
Санников пошептался с унтером, дежурившим по КПП, тот кивнул и приказал пропустить меня.
- Всё, Лан! Счастливо отдыха! — напутствовал меня Санников. — Только чтобы завтра утром вернулся.
- Дерьмо вопрос, — заверил я и пробкой выскочил через КПП к гражданской жизни.
Остановившись, развернулся и помахал ему рукой.
- Спасибо!
- Спасибо много! — обнажил все зубы в широкой улыбке ефрейтор. — Литра хватит.
- Понял, не дурак!
До появления первого автобуса я специально спрятался в кустах — вдруг кого-то нелёгкая принесёт, как буду отмазываться — уму непостижимо.
Но все уже уехали, никого, представляющего потенциальную опасность, я не увидел, потому, когда «бусик» подъехал и распахнул дверь, я рыбкой нырнул в салон и затих на последнем сиденье.
Меня слегка колотило, всё-таки первый раз иду на такое. Надеюсь, оно того стоит. Хотя, почему надеюсь? Конечно, стоит!
Когда приехали в город, я уже почти приплясывал. Так хотелось поскорее увидеть Ольгу.
Она в этот день работала в «Камуфляже». Увидев меня сначала удивлённо вскинула брови.
- Ты? Но почему не в форме?
- Так надо!
- Толя, ты что — сбежал? — Её голос задрожал от волнения.
- В каком-то роде. Не переживай, я не дезертир. Просто ушёл в самоход.
- И ты это сделал ради меня? — в её глазах появилось нечто, что заставило моё сердце биться в разы чаще.
- Только ради тебя, — соврал я.
- Знаешь что, я поговорю с хозяином, посетителей сегодня мало… Думаю, он отпустит меня пораньше, — решительно произнесла Ольга.
- Это будет здорово! — обрадовался я.
Хозяин пошёл Ольге навстречу, уже минут через двадцать, после того, как она переоделась и привела себя в порядок, мы оказались на улице.
Просто удивительно, что я не набросился на неё сразу, ещё там, хотя внутри всё бурлило и кипело как волны Амура.
Но она посмотрела на меня так, что стало ясно: надо потерпеть, и я буду за всё вознаграждён.
И не обманула.
Эта ночь могла сравниться по безумию с предыдущей. Мы впали в какое-то исступление, доводя друг друга до вершин наслаждения и экстаза.
Но потом пришло утро. Долбаное утро.
На сей раз никто в дверь не долбился, мы смогли проститься так, как хотели.
Я стал спускаться по лестнице, но внезапно путь мне преградил человек, лицо которого показалось мне знакомым. Но после бурной ночи котелок категорически отказывался варить, поэтому я только недовольно буркнул:
- Вы мне мешаете. Дайте пройти.
- Ланской, — внезапно сказал он.
- Что?! — былая расслабленность куда-то исчезла, я напрягся.
С чего бы это первому же встречному называть меня по фамилии. Мягко говоря, это было подозрительно.
- Ну, давай знакомиться, мой спаситель! И да, нам надо поговорить.
