Понедельник

Сегодня я проснулась в прекрасном настроении. Жара как и не бывало. Я немного похудела, но это мне даже идет. Голубые тени под глазами делают мое лицо еще более нежным. Пишу это не с тем, чтобы похвастаться, но такого нежного цвета лица я еще ни у кого не видела. Даже Норблин когда-то сказал мне об этом. Кто-кто, а он в таких вещах разбирается. Придется позировать ему во второй раз, потому что Тото непременно хочет иметь мой портрет. Я уже знаю, как оденусь. Белая туника ампир, а на голове гладкий золотой обручик. Туника, конечно, с разрезом от бедра. Так, чтобы видно было всю ногу. Это будет прекрасно.

Сегодня я уже встала с постели, а завтра смогу выйти из дома. В четверг еду в Криницу. Я специально до сих пор не сказала об этом Яцеку. Не хотела, чтобы он меня отговаривал или еще (кто его знает!) уведомил ее о моем приезде. Этим он поломал бы все мои так тщательно продуманные планы.

Я подумала было, не поговорить ли о них с дядей Альбином. Однако решила, что лучше не надо. Беспокоит меня только, что он так давно не звонил.

Очень интересно сложились мои отношения с Яцеком. Ведем мы себя как бы вполне нормально. Говорим о ежедневных делах, видимся за столом, но той истории не касаемся ни словом. Как будто заключили между собой об этом неписаное соглашение.

Насколько я знаю Яцека, он должен чувствовать себя подавленным. Он понятия не имеет, что я о нем думаю и как собираюсь поступить. Я для него всегда буду тайной. И это вполне осознанно. Мужчина интересуется женщиной лишь до тех пор, пока не знает ее и не уверен, чего может от нее ожидать. Правда, и мы, женщины, могли бы сказать о себе то же самое. Да и, наконец, ничего удивительного. Ведь нет ничего скучнее, чем мужчина, о котором все знаешь. Когда я смотрю на Тото, у меня даже челюсти сводит от скуки. Я всегда точно знаю наперед, что он скажет или сделает. С этой точки зрения весьма интересны всевозможные мастера искусств. Поэты, актеры, музыканты, художники, писатели. Но у них это доходит до излишеств.

Думая о Яцеке, я не могу отрицать, что хоть какую боль и грусть принесло мне открытие того скандального дела, однако он сам — чего скрывать — вырос в моих глазах. Конечно, не с точки зрения этики, а чем-то более существенным, чего я не могу определить словами.

Что касается этики, то, по-моему, люди вообще придают ей слишком большое значение. Само собой разумеется, что воры, мошенники и другие преступники заслуживают осуждения. Но это не меняет факта, что часто среди осужденных попадаются лица весьма интересные или даже просто-таки чудесные. Возьмем хотя бы того же Роберта, того же Яцека или дядю Альбина. Или даже того шпиона, что выдавал себя за адъютанта полковника Корчинского. Если бы Тото, который является образцом всех добродетелей, имел хотя бы долю их обаяния! Тогда он мог бы быть по-настоящему интересным приятелем.

Это хорошо, что я еду. Так давно уже не высовывала нос из Варшавы! Надоели одни и те же лица. Надо передохнуть. Мушка, которая щеголяет своими якобы расстроенными нервами, сказала, что в городе ей душа увядает. Комедиантка… Моя душа не увядает. Просто мне скучно слишком долго сидеть на одном месте.

Надо заканчивать. Сегодня к нам приглашены на обед двадцать две персоны, и я должна управляться со злосчастным хозяйством. Сказала утром Яцеку, чтобы написал письмо тете Магдалене. Пусть уж приезжает.