XVI
— Вы что, знакомы? — удивленно спросил Тихонов.
— Одноклассники, — поморщился Сашка, ему не хотелось разговаривать на эту тему, все-таки обида не отпускала, хоть он и старался ее задавить.
— Поняяятно, — задумчиво протянул Тихонов. — Она знает кто ты на самом деле? — Откуда?! — парень удивленно посмотрел на старшину, — только легенду…
Во взгляде Алексея появилась обеспокоенность:
— Ждите, я сейчас! — и он быстрым шагом вышел из палаты. Сашка вопросительно посмотрел на оставшихся друзей. Ида в ответ пожала плечами, а Харуев пояснил:
— Волкову звонить пошел. Получается, раскрыли мы тебя перед одноклассниками. На что парень только облегченно вздохнул. Ему жутко надоела эта двойная жизнь. А теперь появилась призрачная надежда, что его уберут из школы. Ну, в самом деле, зачем она ему?! Все равно нормальные отношения там ни с кем так и не сложились, да и вряд ли сложатся. Слишком чужой он для них, слишком непонятный. Впрочем, как и они для него.
— Ясно. Вы-то как сами?
Ида с Исой, поправляя и дополняя друг друга, стали рассказывать о том, что происходило с момента их жесткой на аэродроме в Плеханове и по сегодняшний день. Передали привет от Миля, чем сильно растрогали Сашку. Михаила Леонтьевича парень чтил и уважал и очень ценил его хорошее отношение к нему. Да и вообще, скучал он по тем временам на базе, когда они работали вместе с этим замечательным, легендарным человеком, который, не смотря на Сашкину молодость, старался научить парня всему, что знал и умел сам, часами объясняя те или иные сложные вопросы, касающиеся не только техники и расчетов, но и быта. И это было захватывающе и интересно. Да и возможность вот так вот запросто общаться и работать вместе с самим Милем тешило юношеское самолюбие.
То, что вертолет не сильно пострадал, сняло тяжелый камень с души. Потерю машины Сталин мог ему и не простить. Ведь, как ни крути, а приняв участие в операции Берии, приказ Верховного Сашка нарушил, и это ему, скорее всего, еще аукнется. Это спасибо парням из истребительного полка, учитывая количество самолетов противника, участвовавших в засаде, прикрыли они его качественно. И не их вина, что часть из них прорвалась сквозь заслон. На такой массовый перехват никто не рассчитывал, да и взявшаяся из неоткуда пара «мессеров» вызвала вопросы, на которые Сашка никак не мог для себя найти ответ.
— Я во время боя слышал, что кого-то из наших сбили? — парень напряженно посмотрел на Харауева.
— Сергея, — в голосе Иды послышалась печаль, с летчиками из прикрытия они все успели сдружиться, — вернее он сам на таран пошел. Мишу тоже сбили, но он успел выброситься. Его потом наши подобрали. Сейчас тоже в госпитале в Волхове. Алексея с Игорем хоть и потрепали сильно, но сели они самостоятельно. Леша сильно за Зину переживает, просил сообщить, как станет известно, что с ней.
— Да я сам пока не знаю. Попросил медсестру узнать, но она, наверное, еще не успела. Может Владимир Викторович что знает.
— Нет, — покачал головой Иса, — мы только от него. Он, кстати, обещал зайти к тебе сегодня.
— Буду рад. А то я тут почти две недели один. Хоть волком вой, — пожаловался Сашка.
— Не могли мы, сам понимаешь, — виновато произнес Харуев.
— Да понимаю. Просто накатывает иногда. Вы не обращайте внимания, — парень тепло улыбнулся, — зато теперь будете почаще заходить.
— Будем, конечно! Если не отправят никуда.
— Это да… — согласился с Исой Сашка, — зато Ида уж точно здесь останется! Ты же передумала уходить с курсов? — в голосе парня послышалась надежда.
— Передумала, — улыбнулась девушка, — куда я теперь от вас? Мы же экипаж! Только вот Зина…
— Вылечат Зину, я уверен! И мы снова будем летать вместе! — с горячностью воскликнул Сашка.
— Саш, а как же лейтенант Никифоров? Вы же, вроде, с ним летаете?
— У Петра свой экипаж будет. И я даже знаю, кто у него станет вторым пилотом, — Ида с Сашкой понимающе улыбнулись и хором протянули — Лииидааа! — получилось это у них так слаженно и удивительно по-детски, что, не сдержавшись, они расхохотались. Правда, Сашка тут же, охнув, смеяться перестал — дал знать о себе простреленный бок.
— Больно? — заботливо спросила Ида.
— Терпимо, — поморщился Сашка, — лицо сильнее болит. А еще сказали следы останутся, — удрученно поделился парень, — буду теперь пугать людей жуткой рожей!
— Брось! Лицо не самое главное! — в голосе Иды звучала убежденность.
— Думаешь? — с надеждой спросил Саша.
— Знаю! Я же женщина, мне виднее, — она протянула руку и взлохматила ему волосы, — сейчас перед ней сидел не инструктор и не командир, а обычный мальчишка, которого уже успела искалечить война. И ему было плохо, очень плохо! Она почувствовала это всей своей бабьей сутью! Душу обожгло жалостью и сочувствием. Ей захотелось обнять парня, пожалеть, окружить теплом и заботой. Не как мужчину, а как младшего братишку, такого же, как оставшийся в Тамбове Славка. Иде только сейчас пришло в голову, что Саша почти ровесник ее брата, ну чуть-чуть постарше, а воспринимался ей до этого момента совсем по-другому, гораздо старше своего возраста. Не было у Александра той порывистости и импульсивности в поступках, той детской непосредственности и максимализма, которые отличают мальчика от мужчины. Слишком серьезен он был всегда, слишком основателен для мальчишки. Видимо что-то почувствовав, парень смутился и мягко убрал голову:
— Что-то Тихонова давно нет, — перевел разговор Сашка, чтобы уйти от неудобной темы.
— Придет, куда он денется…
Волков уже собирался выходить из кабинета, торопясь к товарищу Сталину, как раздался телефонный звонок.
— Майор государственной безопасности Волков!
— Товарищ майор госбезопасности, старшина Тихонов беспокоит. Я из госпиталя. Тут такое дело, — Алексей замялся. Получалось, что они необдуманными действиями раскрыли подопечного перед посторонним человеком. А это серьезный залет.
— Какое дело?! Что Вы мямлите старшина?! Что-то с Александром?! — сердце майора ёкнуло.
— А?! Нет! — Тихонов собрался с духом, — Лена увидела Стаина в госпитале!
— Какая Лена?! Выражайтесь яснее! — немного подотпустило, значит с парнем все в порядке, но Тихонов не стал бы звонить по пустякам.
— Ну, Ваша Лена, — Тихонов, чтобы внести окончательную ясность добавил, — дочь. Ну Волкова… — Алексей окончательно запутался в объяснениях, — она тут в госпитале работает, ну мы попросили ее проводить до палаты, а они знакомы, оказывается… Ну и вот…
Да, ситуация неприятная, но не критичная. Временное решение пришло сразу, а там, как решит Верховный:
— Значит так! Лену изолировать и ждать меня! Я сейчас к товарищу Сталину, а потом к вам! Ждите! — и Волков повесил трубку, надо было спешить, Сталин ждать не любит.
Доклад занял почти три часа, слишком много тем надо было обсудить. Население базы за эти два месяца увеличилось. В основном за счет групп ученых разных направлений. Чем они занимались, Волков не знал, задачи научным работникам ставил лично тСталин, и отчитывались они ему тоже лично за закрытыми дверями. А майор являлся комендантом базы, отвечая за ее безопасность и соблюдение режима секретности. Ну и в решении конфликтов пришлось поучаствовать, не без этого. Работники умственного труда оказались народом склочным и, честно сказать, подлым. Несмотря на маленький коллектив, не было дня, чтобы не приходилось разбирать очередную кляузу. И ладно бы по делу, а то интриги плелись в основном за компьютерное и лабораторное время, за лучшие условия работы, а иногда и просто из любви к искусству. Выслушав Волкова, Сталин усмехнулся:
— Не церемонься с ними, Володя, а то сядут на шею, знаю я их! Гауптвахта у тебя там есть?
— Пока не требовалась, мои дисциплину знают, — не без гордости ответил майор, — но помещение имеется.
— Вот и сажай особо активных. Пусть остынут. Я их туда делом заниматься отправил, а не козни друг другу строить. Никак угомониться не могут! — в голосе Иосифа Виссарионовича появилось раздражение. С интригами ученых и ему приходилось разбираться, отрываясь от действительно важных задач. А самое плохое, что из-за этих интриг, в той реальности он наделал немало ошибок, лишившись отличных специалистов, которые могли бы вывести советскую науку на недосягаемую высоту. А может и нет, кто знает. Но все равно, теперь таких просчетов он не допустит. Сейчас даже осужденные по расстрельным статьям специалисты получали отсрочку высшей меры социальной защиты, с отбыванием наказания в учреждениях 4-го спецотдела НКВД[1]. Да и по доносам он поручил Берии разбираться тщательнее, а по ложным доносам отправлять доносчиков в те же шарашки, куда они хотели упрятать своих коллег. А то совсем распоясались. Даже его порученец в авиапромышленности Яковлев и тот отметился в этой вакханалии. А ведь он ему верил! Настроение начало портиться. Сталин раскурил трубку и встал из-за стола, остановив пытавшегося вскочить Волкова. — Сиди, Володя. Что там у тебя еще?
— Товарищ Сталин, в районе базы начались какие-то шевеления немцев. Разведчики видели в лесу хорошо экипированные поисковые отряды егерей.
— Почему именно егерей? — заинтересовался Сталин.
— Уж больно специфично по лесу ходят. Матерые. Считаю, это по нашу душу. Немцы не могли не заметить постоянные пролеты наших самолетов. И отвлекающими операциями партизан их уже в заблуждение не ввести. Аэродром они пока не нашли, но это дело времени. А там и на базу могут выйти.
— Что предлагаешь?
— Надо полностью прекратить полеты. Пусть успокоятся. Да и нам придется свернуть любую активность на поверхности. Наблюдение за территорией вести только техническими средствами базы. Пусть радиус наблюдения будет маленький, зато никаких следов. А сама база замаскирована хорошо. По ней пройдут и не заметят.
— Хорошо. Считаю твое предложение правильным. И проработай со штабом партизанского движения вопрос с аэродромом. Раз немцы начали его искать, найдут обязательно. Так пусть думают, что перерезали воздушный мост снабжения партизан. Я дам распоряжение Ворошилову и Понмаренко[2].
— Сделаю, товарищ Сталин.
— Все, идите, работайте!
— Есть еще один вопрос, требующий Вашего решения.
— Что еще? — в голосе Верховного послышалось недовольство, сюрпризы он не любил.
Волков собрался с духом. Сейчас решалась судьба дочери, уровень секретности был такой, что жизнь одного человека ничего не значила по сравнению с интересами страны. Но и скрыть информацию ему не позволяло чувство долга:
— Стаина в госпитале видела его одноклассница, — выпалил Волков на одном дыхании.
Иосиф Виссарионович, прищурившись, как сквозь прицел, посмотрел на майора.
— Какая из трех? Волков удивленно вскинул брови, про то, что в госпитале работают аж три одноклассницы Стаина, он не знал. Да и не мог узнать. База занимала все время и ресурсы. Единственное, что он смог сделать — выделить людей для охраны Александра. Но ребята чистые силовики и поиск и анализ информации в их задачи не входит. А Сталин знал! Значит сопровождением и прикрытием Стаина теперь занимаются другие люди. — Что удивлен? — усмехнулся Иосиф Виссарионович.
— Нет, товарищ Сталин, — первое удивление прошло. А действительно, чему тут удивляться? Не мог Верховный пользоваться только одним каналом информации. Да и осведомленность Иосифа Виссарионовича говорила о том, что именно в этом госпитале Саша оказался не просто так.
— Безопасность Александра теперь будут обеспечивать люди товарища Берии. Он его втянул в свои игры, ему теперь и отвечать. Головы бы оторвать им за самоуправство, но очень уж жирные рыбы попались нам в результате их самодеятельности. Поэтому наказывать не буду. Но и на награду Стаин пусть не рассчитывает. Теперь по твоей дочери с ее подругами, возьмешь с них подписки и вопрос исчерпан. Они все равно ничего толком не знают, но подстраховаться, чтобы фантазировали меньше и фантазиями своими не делились с одноклассниками, не помешает. Да и парню на пользу будет, а то не ладится у него в школе, может и ошибся я, отправляя его туда, — Сталин замолчал, задумавшись, а потом, кивнув своим мыслям, продолжил, — ладно, пусть пока учится, а там видно будет. Не всегда же он воевать будет, надо и мирной жизни учиться. Поговори с дочерью, Володя, пусть помогут ему. Можешь рассказать девушкам Сашину легенду, да и про ранение придумаешь сам, что сказать. Глядишь, и сладится у него с кем-то из них. Дело-то молодое, а тут все так таинственно, героично и романтично, — Иосиф Виссарионович хитро усмехнулся в усы, а потом, посерьезнев, добавил, — а то загоним парня!
— Уже, — вставил Волков.
— Поясни! Мне не докладывали.
— Вчера был у Александра в госпитале. Мне сказали, что с ним все нормально, идет на поправку. А только начали разговор, Саша потерял сознание и начал бредить. То Вас, то какую-то Валю вспоминал в бреду. Профессор дал понять, что ухудшение на нервной почве произошло. Обвинил меня в недостатке внимания к раненному подчиненному, — Волков опустил голову. — А самое обидное, что справедливо обвинил, не были мы у него после ранения. Некому проведать было. А мальчишка подумал, что бросили его, или наказали за нарушение приказа, я так думаю. Да и разобраться, парень четыре года фактически в боевых условиях, и здесь, у нас он не отдыхает, а только наоборот…
Сталин раздраженно бросил трубку на стол. Волков замолчал, поняв, что перегнул. Ведь все только что сказанное им, Верховный наверняка принял на свой счет. Иосиф Виссарионович вышагивал туда-сюда по кабинету, а майор сидел, напряженно выпрямив спину и боясь пошевелиться. Немного успокоившись, Сталин сел за стол, набил трубку и закурил. Пристально посмотрев на застывшего истуканом Волкова, усмехнувшись, сказал:
— Успокойся. Прав ты. Но и не использовать знания и умения Александра мы не можем себе позволить. Сейчас война и работают на пределе все, вся страна. Со Стаиным же поступим следующим образом, — Иосиф Виссарионович сделал паузу, еще раз прокручивая в голове возникшие мысли, — пусть пока лежит в госпитале продумает ускоренную подготовку пилотов вертолетов. Нам надо еще хотя бы два нормальных экипажа. Не дело, что новое перспективное направление у нас зависит от одного человека. Случись что-то с Александром и нам придется в летной подготовке идти с нуля, как в их мире. Это недопустимо! Поможем ему во всем, вплоть до обучения отобранных экипажей на тренажерах на базе. Сроки я ставить не буду, сам их не знаю, но скажи ему, что это моя личная просьба. Пусть ускоряет процесс. Как только выбранные им люди начнут летать самостоятельно, обещаю, в лучший санаторий его отправлю. В Цхалтубо[3]. Сам там бывал, прекрасное место. А пока передай ему от меня пожелания здоровья. Все, Володя, иди. Меня там уже люди ждут, работать надо. Жене с дочерью привет.
Волков вышел из кабинета, поздоровавшись с ожидавшим в приемной Василевским. Мысли у майора крутились вокруг дочери. Похоже, Лена со своими подругами попала в сферу интересов их конторы и его, как отца, это не радовало. Не такой судьбы хотел он для нее. Но сделать уже ничего невозможно, остается только, предупредить и научить, чтобы Ленка с ее несносным бескомпромиссным характером не наделала глупостей.
Тихонов нашел Лену в той самой комнате, где они оставили свои шинели. Девушка сидела, забравшись с ногами на медицинскую кушетку, бездумно уставившись в стену. Больше никого в помещении не было. Алексей сразу задал самый важный для них вопрос:
— Про Саню никому не говорила?
Лена перевела взгляд со стены на старшину и отрицательно покрутила головой. Тихонов, облегченно вздохнув, присел рядом с ней, откинув белую простынку, которой была застелена кушетка.
— Почему? — в голосе Лены слышались непонимание и обида.
— Что почему? — недоуменно уставился на нее Алексей.
— Почему папа с Сашей мне ничего не сказали?
— Эээ, — Тихонов даже растерялся, не понимая, что должен ответить девушке. Он знал ее больше пяти лет, с тех пор, как тогда еще зеленым новобранцем попал в их часть. Мирок военного городка тесен и замкнут, все всё друг о друге знают, все друг у друга постоянно на виду. А шустрая девчушка, дочка их командира, верховодившая среди гарнизонной ребятни и лезущая из кожи вон, чтобы быть во всем первой, пользовалась среди населения городка всеобщей любовью. Потому что, несмотря на непоседливость и упрямство, девочкой она была доброй и отзывчивой, готовой прийти на выручку в любой ситуации. За что неоднократно огребала от отца, будучи замеченной в нарядах, помогающей своим многочисленным старшим приятелям из красноармейцев. Фактически Лена выросла у них на глазах и по праву считалась у них в части отличной девчонкой, своей в доску. Но тут она действительно задала глупый вопрос. — Лен, — Алексей строго посмотрел на девушку, — а почему они должны были что-то тебе сказать? Папа что, дома часто вам с мамой рассказывал о своей службе?
Лена, покраснев от того что сморозила глупость, помотала головой:
— Нет. Никогда не рассказывал. Так, только, в общих чертах, что мы и сами знали.
— Ну, вот видишь, — многозначительно выдал старшина и замолчал, не безосновательно опасаясь продолжения расспросов. Женское любопытство, обида на папу и Сашку за скрытность, стыд перед парнем за свое глупое поведение кипели у нее в голове, взрывая мозг. А ведь она после того, как Сашка пропал, еще дважды подходила к Батину и интересовалась судьбой парня, хотела идти в НКВД, убеждать, доказывать. А оказывается, этого ничего не надо было! Хоть бы предупредили, через того же Владимира Ивановича! Но нет! Секреты у них! Подумаешь! Она уже забыла, что оба раза Батин ей говорил, чтобы Лена за парня не беспокоилась, что с ним все в порядке и скоро он появится в школе. И вообще, могли бы хоть намекнуть, кто такой этот Стаин. Да, кстати, а кто он действительно? Тихонов при встрече сказал, что он из их группы. И эта девушка тоже. Красивая! В сердце девушки как будто вонзилась игла.
— Леш? — Ленка жалобно посмотрела на старшину.
— Чего?
— А эта девушка с вами, кто она?
— Ида-то? — старшина тянул время, не зная, что отвечать. Скорей бы уже приехал товарищ майор государственной безопасности!
— Ага.
— Отличная девушка! — Тихонов уставился в потолок и замолчал.
— И все? — просто так Ленка решила не сдаваться.
— А остальное я тебе сказать не имею права.
— Ну и подумаешь, — обиженно протянула девушка, на что старшина только усмехнулся. В комнате повисла тишина, снова нарушенная Леной. — Леееш?
— Что опять? — Тихонов про себя выматерился. Вот же достала! И командира до сих пор нет!
— Леш, а это правда, что Сашка лейтенант госбезопасности?!
— Лена!!! — старшина начал потихоньку звереть.
— Ну ладно, ладно, — отступила девушка, поняв, что узнать ей пока ничего не удастся. Интересно, а где и как его ранили? Даже лицо вон перебинтовано. И вообще, как она его узнала? Сердце подсказало? Ха! Вот еще! Просто эти серые, упрямые глаза ни с кем не спутать. Да и торчащий на макушке непослушный вихор. Да и голос вполне узнаваемый. Тут открылась дверь, и в комнату вошел Волков, за спиной у которого маячила Светлана Георгиевна. Тихонов тут же подскочил, вытянувшись по стойке смирно, а Лена, взвизгнув, бросилась к отцу на шею:
— Пааапкааа!!! Вернулся!!! — девушка висела на шее у отца, болтая в воздухе ногами. Волков показал старшине глазами, что тот может быть свободен, и Тихонов выскользнул из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь. После чего облегченно выдохнул и пошел в палату к Сашке. Ребята, наверное, его уже заждались, а с Ленкой пусть теперь отец разбирается.
— Привет, егоза, — тепло улыбнувшись, поздоровался с дочерью Волков. — Ну как ты тут?
— Нормально. Устала только. Раненых сегодня много было, замотались с девочками.
— С одноклассницами?
— Ага. Мы тут с Настей Федоренко и Ниной Кононовой санитарками работаем после школы. Да ты их знаешь, наверное! — Лена радостно смотрела на отца. Все-таки, как невыносимо тяжело ждать родного человека, не имея от него никакой весточки. И как хорошо становится на душе, когда он возвращается живой и здоровый! Знала бы она вчера, что папа вернется, подменилась бы в госпитале.
— Знаю, — майор кивнул головой, хоть в школе у дочери он бывал редко, все свое время отдавая службе, но про одноклассников и одноклассниц знал из ее рассказов — они еще в госпитале?
— Да. Должны быть здесь. А что? — Лена тревожно посмотрела на отца.
— Давай, веди их сюда. Разговор к вам будет.
— Это из-за Саши, да?! Так они ничего не знают, пап! Я им ничего не говорила! — в голосе девушки чувствовалось беспокойство.
— Вот и молодец, что не говорила. Давай, дуй за подругами, я здесь вас подожду. Лена ринулась к двери, когда отец ее остановил: — И Лен!
— Да, папа?! — обернулась она.
— Про Сашу не говори им. Сам скажу.
— Хорошо, — девушка, мелькнув полами белого халата, скрылась за дверью, а майор тяжело опустился на кушетку, продумывая предстоящий разговор.
Нину с Настей удалось найти довольно быстро. Девушки переоделись и ждали Лену, чтобы вместе идти домой. Зайдя в комнату, где их ждал Волков и, увидев перед собой майора государственной безопасности, девушки оробели.
— Не бойтесь. Это мой папа, — поддержала подруг Лена.
— Папа, а это Настя и Нина.
— Здравствуйте, — поздоровались девушки, настороженно глядя на Волкова. Причина их вызова сюда была непонятна, а учитывая ведомственную принадлежность Ленкиного папы, еще и вызывала опасения.
— Здравствуйте, красавицы. Очень приятно познакомится, — улыбнулся одноклассницам дочери Владимир Викторович. — Давайте, рассаживайтесь, разговор нам предстоит долгий.
[1] 4-й спецотдел НКВД-МВД СССР организован в июле 1941 г. на базе Особого технического бюро (ОТБ) НКВД СССР и 4-го отдела бывшего НКГБ СССР. Основными задачами 4-го Спецотдела являются: использование заключённых специалистов для выполнения научно-исследовательских и проектных работ по созданию новых типов военных самолётов, авиамоторов и двигателей военно-морских судов, образцов артиллерийского вооружения и боеприпасов, средств химического нападения и защиты… обеспечения средствами радиосвязи и оперативной техники…
[2] В этой истории Центральный штаб партизанского движения создан не в мае 1942 года, а в ноябре 1941-го.
[3] Поселок на западе Грузии неподалеку от Кутаиси. В 1931 году там лечился Сталин, после чего в Цхалтубо началось строительство санаториев. В 1938 году поселок становится поселком городского типа, с 1939 года районный центр Цхалтубинского района.
