XI
Проснулся Сашка от громких радостных криков, раздававшихся на улице. Потом скрипнула дверь, и в избе послышался восторженный голос Зинаиды:
— Нет, ну ты слышала, да?! Слышала?!
— Слышала, слышала! — ответил радостный шепот Иды, — Тише ты, нашего лейтенанта разбудишь!
От того, что он уже стал их лейтенантом, у Сашки неожиданно потеплело в груди. Все-таки, не смотря на большое количество окружающих его людей, он был очень одинок. Прошло два месяца, как он здесь, а тех, кого он действительно может назвать другом, близким человеком, кроме Петьки Никифорова и нет. И вот сейчас девушки между собой назвали его их лейтенантом. Наверное, это ничего не значит для них, просто слова. Но ему остро захотелось действительно стать для них кем-то большим, чем один из инструкторов. Тем более, как ему показалось, во время полета между ними промелькнуло нечто большее, чем взаимоотношения начальник-подчиненный. Оказывается всегда серьезная и холодная Ида Весельская умеет улыбаться очаровательной, теплой улыбкой, а под маской ершистой, не лезущей за словом в карман Зины Воскобойниковой, скрывается задорная, восторженная девчонка. Сашка улыбнулся своим мыслям. Что тут сказать, пробуждение было приятным. Откинув дерюжку, которой его накрыли, он сел на топчан и, прогоняя остатки сна, с силой провел ладонями по лицу.
— Не разбудит, я уже не сплю. Что там случилось? От чего суета?
— Ой, товарищ лейтенант, вы же ничего не знаете! — показалась из сеней радостная, румяная с мороза мордашка Зины, — наши немцам под Москвой всыпали! Сейчас по радио передали! И Зина, подняв глаза вверх, стала по памяти цитировать строчки из переданного сообщения, особо понравившиеся и запомнившиеся ей: — Хвастливый гитлеровский план окружения и взятия Москвы с треском провалился. Доблестные войска Западного фронта нанесли немецким захватчикам крупное поражение. Там еще про трофеи было и взятые населенные пункты, но я не запомнила. Надо будет потом в газете прочитать![i] Но здорово-то как! Ой, что теперь будет! Теперь, ух! Мы им устроим! — Зина грозно взмахнула кулаком. Выглядело это так потешно, что Сашка невольно рассмеялся.
— Давай, заходи уже, вояка, — втолкнула в комнату Зину Ида и зашла следом сама. — Здравствуйте, товарищ лейтенант. Выспались?
— Здравствуйте, девушки. Спасибо, выспался, — ему стало неудобно, что он сидит тут заспанный, с помятым спросонья лицом перед этим симпатичными девушками. Он пригладил ладонью топорщащиеся во все стороны волосы и спросил: — А где тут умыться можно. А потом кинул взгляд на входные двери. Ида понятливо улыбнулась:
— Умыться, вон за занавеской умывальник, — кивнула она на огороженный белой тряпицей угол, а удобства на дворе, там тропинка, не потеряетесь.
Парень покраснел, и быстро натянув комбинезон и унты, выскочил из хаты. Ему показалось, что вслед раздалось веселое хихиканье. После жарко натопленной избы лицо обожгло морозом, Сашка поежился и, зачерпнув пригоршню снега, растер лицо, окончательно прогоняя остатки сна. Он огляделся. Добротный деревянный сруб, в котором его поселили, стоял на краю села, совсем рядом с аэродромом. Неподалеку возвышалась часовня. Купола на колокольне не было, вместо него обычная двускатная крыша из досок. Колокол снят, проемы звонницы заложены мешками с песком, судя по мелькнувшему на мгновенье блику оптики, там устроен наблюдательный пункт. В стороне, метрах в ста от колокольни из-под маскировочной сети торчит ствол 37 миллиметровой зенитной пушки. Александр кинул взгляд на серое, хмурое небо. Если не пойдет снег, то погода вроде летная, и это хорошо, сегодня кровь из носу надо попасть в Ленинград, люди Берии ждать не могут. А сейчас надо разобраться, где тут удобства. Ага, вот тропинка к дровянику, а за ним виднеется нужное строение. Надо поспешить. И парень быстрым шагом, чуть-чуть не срываясь на бег, рванул к заветной цели.
Девушки в доме собирали на стол. Сашка прошел за занавеску, умылся. Вытер лицо висевшей здесь же чистой тряпицей.
— А хозяева где?
Ида, не отрываясь от дела, пояснила:
— А нет хозяев. Выселили. Тут раньше немцы жили, как фронт приблизился, вывезли их куда-то.
— Ясно. А ребята?
— Товарищ старшина с товарищем младшим сержантом Сиротининым у вертолета, а товарищ Харуев вон спит, — кивнула куда-то в угол Зина. Действительно, в углу на таком же топчане, на каком спал Сашка, кто-то лежал, с головой укрывшись лоскутным одеялом. Парень, понизив голос, чтобы не разбудить спящего товарища спросил: — Меня никто не искал?
— Заходил товарищ майор Абрамов, но узнав, что Вы спите, велел не будить. Сказал только, чтобы, как проснетесь, нашли его. Они тут неподалеку расположились, я покажу. Сашка кивнул. Помимо Абрамова, надо было зайти отметиться к командиру дивизии, а затем и полка в гостях у которого они обосновались, а с командиром принимающего БАО взаимодействие должен наладить Вась Вась. Еще нужна связь с «Гражданкой», а то собьют морячки незнакомую технику на подлете и правы будут. В общем, дел предстояло много, а времени мало. Да, надо было сказать, чтобы пораньше разбудили. Но не успел, уснул раньше. — Товарищ лейтенант, садитесь кушать, — на него с теплой улыбкой смотрели Ида и Зина. Сашка смущенно уселся за стол, взяв из вещмешка ложку. Девушки успели сварить пшенный концентрат, вывалив в него банку тушенки, получился отличный кулеш. Зина разложила кашу по расписным тарелкам, оставшимся от прежних хозяев дома, и поставила перед Сашей и Идой, потом положив себе, уселась за стол сама. Девушки выжидающе уставились на Александра. Парень, смущенный от этих странных взглядов, зачерпнул полную ложку и, обжигаясь, отправил в рот. Девушки тут же похватали свои ложки и принялись за еду. Это что получается, они не ели, ждали, когда он снимет пробу? Странные, право слово. Ну, да и ладно, если им так хочется, пусть себе.
Позавтракав, в сопровождении Иды Весельской отправился к майору Абрамову. Чекисты действительно расположились неподалеку, буквально через два дома.
— Выспался, лейтенант? — с хмурым видом спросил майор. Сашка кивнул. — Когда сможем вылететь в Ленинград? Меня нарком подгоняет.
— Сейчас схожу в штаб дивизии, узнаю обстановку и договорюсь на счет прикрытия. С ними и согласую вылет. Самое позднее, как стемнеет, вылетим. Мне тоже тут сидеть, резона нет.
— Как стемнеет поздно, лейтенант!
Сашка пожал плечами:
— Если позволит обстановка, вылетим раньше.
— Давай, лейтенант, действуй! Нужна будет моя помощь, говори.
— Хорошо. Только это вряд ли. У меня такие бумаги, самому страшно, — невесело усмехнулся парень. Ответственность его страшила. На базе, во взрослом коллективе, он всегда был ведомым. Конечно, определенная доля ответственности за общее дело у него была, но она была несравнима с той ответственностью и тем доверием, которые он получил здесь. Сталин подкидывал ему задачи все сложнее и сложнее, и чем лучше Сашка справлялся с предыдущей задачей, тем сложнее становилась следующая. И это действительно пугало. А если он не справится? Подведет? Здесь война, здесь могут убить. И ладно если убьют только его. По большому счету он умер уже тогда, четыре с половиной года назад вместе со своим миром, и то, что он жив до сих пор, это просто какое-то фантастическое везение. Но теперь он ответственен за жизнь двух симпатичных ему девушек. За порученное ему дело. И у него нет права на ошибку!
Сашка вышел от Абрамова. Куда сейчас? В штаб или на стоянку вертолета, узнать как дела у технарей? Решил сначала пойти к вертолету. Иду он отпустил, пока курсантки ему не нужны.
На аэродроме царила тишина. Ударивший с утра морозец остановил летную работу. Техники же, не смотря на холод, ковырялись в своих машинах, отогревая руки у горящих в стороне кострах. Парень в растерянности остановился. Ночью в темноте его сопровождал Устинкин, и сейчас Сашка никак не мог понять, где остался его вертолет.
— Отличный ты летчик, Сашечка, — буркнул сам себе под нос парень, — не можешь найти, где на аэродроме машину оставил, позорник!
Вдруг, откуда-то сбоку, как из-под земли вынырнул Сиротинин:
— Здравствуйте, товарищ лейтенант госбезопасности, — широко улыбаясь, поздоровался сержант, — нас ищете?
— Привет, Василий, — Сашка, не чинясь, протянул знакомцу руку. — Да, вот, ночью как-то не запомнил, где наша стоянка, а теперь найти не могу.
— Так мы же Ваш вертолет в лесок оттащили трактором и замаскировали. Товарищ Ловчев приказал. Пойдемте я Вас провожу. Сиротинин развернулся и скрылся за сугробом, оказавшимся землянкой, просто входа со стороны Сашки было не видно.
Они дошли до перелеска. Следов того, что здесь где-то прячется техника, не было. Все было засыпано снегом и разровнено ветками. Тропинка, тоже петляла между деревьев, не появляясь на открытом пространстве, чтобы не демаскировать стоянку. У вертолета суетились Вась Вась с парнями.
— Здравствуйте Василь Василич! Привет, парни! — поздоровался с ними Сашка, — Как машина?
— А, здорово, Саша, — Ловчев протянул Александру темную от въевшегося масла, огромную, заскорузлую ладонь. — Нормально все с твоей Пчелкой. Почему-то Ловчеву нравилось называть вертолет именно так, ласково. — Дополнительные баки сняли, топливо залили. Осталось еще на две полные заправки. Но командир БАО сказал, что должны завтра утром подвезти железкой. Осмотр провели, все в ажуре. Только Иглы не подвешивали. Но это не долго, перед вылетом подвесим, если надо будет. Вась Вась вопросительно глянул на Сашку.
— Не знаю еще. Сейчас в штаб полка схожу, обстановку разведаю и ясно будет когда летим. Я смотрю, самолеты не летают.
— Ну почему не летают? Летают! Только дежурные пары. Мороз видишь какой? Попробуй запусти движок! Вон мужики маются, — Ловчев кивнул в сторону виденных ранее Сашкой техников, — Одеяла видел на капотах?
— Видел, — кивнул парень.
— Вот так полночи под одеялом керосинку жгут. Приспособились. Трубу хитрую сделали с ситечком, чтоб искры не летели, и греют через технический лючок[ii].
Сашка уважительно посмотрел в сторону технарей. На морозе полночи отогревать моторы, потом ждать машину из вылета, а потом латать после боевого! И снова греть, и снова латать! Это не работа, это каторга! Жуть!
— Ладно, Василь Василич, я в штаб. Как со временем вылета определюсь, сообщу. Вам сколько надо полностью машину подготовить?
— За полтора часа управимся.
— Ну и славно. А то товарищ майор торопится в Ленинград, уже подгонял меня.
— Ничего, эти всегда куда-то торопятся, а потом, — Ловчев махнул рукой и отвернулся, чтобы Сашка не увидел лютую ненависть, промелькнувшую в глазах инженера.
А парню было не до того. Он уже шел в сторону поселка к штабу.
Штаб полка и штаб дивизии занимали три самых больших дома в центре села. Двери одного из них открылись, выпустив клубы пара, и на крыльцо высыпала группа летчиков.
— Саня, привет, — навстречу Сашке с улыбкой шагнул Устинкин, — как отдохнул? Ты к кому?
— Привет, Миш, нормально отдохнул. К комдиву сначала, потом к командиру полка. Надо доложиться о прибытии и с взаимодействием вопросы решить.
— К комдиву туда, — Михаил показал на избу, возле которой стояла крашенная белой известкой эмка и мотоцикл, — а к товарищу подполковнику сюда, — Устинкин ткнул пальцем себе за спину на дверь, откуда он с товарищами только что вышел.
— Михаил, познакомь нас со своим товарищем? — обратился к Устинку один из летчиков.
— Ах, да, точно, — Михаил стукнул себя по лбу, — товарищ лейтенант государственной безопасности, — лица летчиков удивленно вытянулись, — позвольте представить Вам наших доблестных летчиков-истребителей: сержант Пилютин Игорь, мой ведомый, это с ним мы вас ночью встречали.
Отдав честь, перед Сашкой вытянулся невысокий, худощавый паренек лет девятнадцати. Александр, ответив на воинское приветствие, пожал сержанту сильную вопреки тщедушному телосложению ладонь.
— Старший сержант Георгадзе Николаз.
Высокий худощавый кавказец четко, явно рисуясь, вскинул к виску ладонь. А вот рукопожатие у грузина было какое-то размытое, слабое. Как будто он боялся сжать ладонь старшего по званию.
— Лейтенант Тюрин Сергей и старший лейтенант, командир героической второй эскадрильи Демидов Алексей. Быстрое приветствие и изучающие любопытствующие взгляды командиров. — А это лейтенант государственной безопасности Стаин Александр…, - Устинкин замялся.
— Петрович, — пришел ему на помощь Сашка, — но это не важно. Просто Александр.
— Вы надолго к нам, товарищ лейтенант госбезопасности? — поинтересовался Демидов.
Сашку кольнула подозрительность, накрученная еще в Москве Сталиным и Берией:
— А почему Вы спрашиваете, товарищ старший лейтенант?
Демидов пожал плечами и спокойно ответил:
— Подполковник только что задачи нарезал, и прикрывать Вас, пока Вы здесь, будет наша эскадрилья.
Александру стало стыдно за свою подозрительность:
— Не знаю, товарищ старший лейтенант. Как командование решит. Что касается ближайших задач, то сегодня, как можно быстрее мне необходимо оказаться в Ленинграде, на аэродроме «Гражданка», а там уже видно будет, как дальше действовать.
— Хорошо, как проясниться ситуация, дайте мне знать, — попросил Демидов. — И еще. Мне надо знать возможности Вашей машины, чтобы организовать нормальное прикрытие. Как рассказал Михаил, скоростью вы похвастаться не можете? — старлей вопросительно взглянул на Сашку.
— У меня максимум 250 километров в час и потолок 6000. Оптимальный режим 195 на двух, двух с половиной тысячах.
— Это для чего такой тихоход сделали? Он же в условиях современной войны ни на что не годится! — удивлено воскликнул Тюрин, получив от командира тычок в бок и злой взгляд.
Сашке стало обидно за своего Мишку.
— Это не тихоход, а многоцелевой военно-транспортный вертолет с возможностью огневой поддержки десанта.
Напряженность попытался сгладить Демидов:
— Вы извините, товарищ лейтенант госбезопасности. Товарищ лейтенант у нас с головой не дружит, метет что попало, — и опять толкнул в бок, пытавшегося что-то возразить Тюрина, — а еще встревает в разговор старших по званию, со своим, несомненно, ценным, но только для него самого мнением, — в голосе комэска звякнула сталь, — но ничего, мы это исправим! Сержанты притихли, и даже Устинкин как-то сжался, что уж говорить о Тюрине. Да, суров Демидов. Но справедлив. Сашка не стал нагнетать дальше:
— Тогда, товарищ старший лейтенант, я сейчас в штаб, а потом жду Вас у себя. Надеюсь, за час я здесь управлюсь. Дом рядом с церковью. Там и договоримся о взаимодействии.
Демидов кивнул, четко отдал честь и, развернувшись на пятках, направился в расположение эскадрильи. Сержанты с поникшим Тюриным потянулись следом. Устинкин чуть задержался:
— Сань, ты на Серегу не обижайся, он, бывает, говорит раньше, чем думает, а так парень он мировой!
— Да я не обижаюсь. Главное чтоб Демидов не обиделся, — не удержался от шпильки Сашка, все-таки обида за вертолет еще не отпустила.
— Эт да, комэск ему щас выдаст на орехи! — Михаил покачал головой, не понятно, то ли осуждая Тюрина, то ли сочувствуя ему. Ладно, побег я. А то и мне прилетит под горячую руку. Давай, до встречи.
— До встречи.
Устинкин убежал вслед за своими, а Сашка, стряхнув с унт снег, зашел в штаб дивизии. В сенях прямо напротив входной двери, стоял стол с узеньким проходом к нему, за которым, накинув на плечи полушубок, сидел военный. Со свету, в полутьме Сашка не мог разобрать знаки различия на петлицах, выглядывающих из-под мехового воротника. Военный поднял взгляд на вошедшего:
— Вы к кому?
— Мне к командиру дивизии, — Сашка подошел ближе, вглядываясь в петлицы и доставая из-под комбинезона документы, — товарищ капитан, — разглядел он такие же, как у него шпалы. — Представиться, по случаю прибытия в вашу дивизию для испытания новой техники.
— А, так это вы ночью прилетели? — понятливо кивнул капитан, но документы взял и, поднеся их к тусклому свету, падающему из маленького окошка прорубленного почти под самым потолком, внимательно прочитал. — Подождите, товарищ лейтенант государственной безопасности, я доложу о Вас товарищу подполковнику. Сурин! — крикнул капитан себе за спиной. В стене приоткрылась маленькая дверь, ранее не замеченная Сашкой и оттуда появилась чья-то голова:
— Звали, товарищ капитан?
— Звал. Посиди пока здесь. Я к подполковнику.
Голова кивнула, скрылась, а потом в сени, нагибаясь, вывалился здоровенный детина под два метра ростом со старшинской пилой на петлицах, застегивающий на ходу пуговицы гимнастерки под подбородком. По слегка помятой щеке было заметно, что старшина только что спал. Капитан зашел в избу, а Сашка в ожидании присел на стоящую в сенях длинную массивную скамью, накрытую серой дерюжкой. Буквально через пять минут вернулся дежурный:
— Пойдемте, товарищ лейтенант государственной безопасности. Они зашли в большую комнату, заставленную столами, за которыми сидели сосредоточенно что-то пишущие люди. На вошедших никто не обратил никакого внимания, все занимались своими делами. Ловко лавируя между столами, капитан провел Александра к самой дальней двери, обитой старым одеялом. Капитан кивнул на нее: — Проходите, товарищ подполковник ждет.
— Разрешите? — Сашка шагнул за дверь.
— Давай, проходи. Я тебя еще утром ждал, — на Александра исподлобья глядел суровый мужчина с непослушным ежиком светлых волос.
— Извините, товарищ подполковник. Прибыли рано утром. Вас будить не стал с докладом. А потом сам уснул. Сутки на ногах. Срубило, — виновато развел руками Сашка.
— Ладно, ты мне не подчиняешься. Так что обид нет, — подполковник усмехнулся, а потом, посерьезнев, продолжил: — У меня указание с самого верха оказывать всяческое содействие. Матвееву, командиру 154-го я распоряжение дал выделить тебе прикрытие. Что еще от нас требуется?
Сашка пожал плечами:
— Помимо прикрытия? Оперативная обстановка, метеосводки, может помощь по технической части. У подполковника удивленно взлетели вверх брови. Чем могут помочь фронтовые механики с новой, неизвестной техникой? Видя удивление комдива, Сашка пояснил: — Техники со мной прибыли, от вас может только аэродромная механизация потребоваться.
— А, — облегченно выдохнул подполковник. Все-таки эти непонятные неожиданные испытания, проводимые госбезопасностью его очень сильно напрягали. Люди Берии ему не подчинялись, а случись что с испытываемой техникой, ему, Литвинову, голову снимут. — Командир БАО мне утром уже докладывал, что с вашими инженерами взаимодействие наладил. По оперативной обстановке и метеосводкам вам к батальонному комиссару Матвееву. Пришла пора удивляться Сашке. При чем тут батальонный комиссар? Литвинов усмехнулся: — Это командир 154 полка, старый командир на повышение ушел, вот Александра Андреевича нам на полк и прислали. Он до нас в 17-ом истребительном комиссаром был. Но ты не думай, он летчик боевой, еще на Финской воевал.
Подполковник не заметил, как перешел на ты. Все-таки сложно ему было выкать этому молодому парню. Сашка на этот переход не обратил никакого внимания. Он обдумывал, не упустил ли чего в разговоре с комдивом. Не хотелось потом лишний раз по пустякам отвлекать этого занятого и по всей видимости хорошего человека. Видя, что вопросов у посетителя больше нет, Литвинов нетерпеливо спросил:
— Еще что-нибудь от меня требуется?
— Нет, товарищ подполковник. Если что, решу вопросы с командиром полка или командиром БАО в рабочем порядке.
— В рабочем порядке, значит? — усмехнулся комдив, — Ну раз в рабочем порядке, то не буду задерживать. Но ты меня все равно, если что-то понадобится, держи в курсе, — когда о помощи обычному лейтенанту госбезопасности распоряжение дает сам Сталин, лучше лишний раз перестраховаться. Мало ли что может случиться у этих, из госбезопасности. Так лучше об этом знать сразу и принять соответствующие меры, а не получать втык из Москвы неизвестно за что. Сашка был далек от карьерных мыслей командира дивизии, самое главное для него было, что контакт с командиром дивизии он наладил, теперь так же гладко сработаться с командиром полка и моряками в Ленинграде и все будет отлично.
От командира дивизии Сашка вышел в приподнятом настроении и сразу направился в соседний дом в штаб 154 полка. Батальонный комиссар Матвеев оправдал все надежды парня. От того ли, что ему поступили указания с самого верха, или просто в силу склада характера, Александр Андреевич встретил своего молодого тезку очень радушно. Напоил чаем, расспросил о том, как они устроились, какие планы. Тут же вызвал к себе начальника метеослужбы полка, дав ему распоряжение представлять метеосводку по первому же запросу лейтенанта госбезопасности или его людей. Матвеев хотел вызвать Демидова, но Сашка сказал, что со старшим лейтенантом они уже познакомились и договорились сразу после того, как Александр освободится в штабе встретиться и обсудить совместную работу. На что Матвеев удовлетворенно кивнул. Напоследок батальонный комиссар пообещал связаться с командованием ВВС Балтийского флота и предупредить их о прибытии на «Гражданку» новой техники в сопровождении истребителей его полка.
А у них в избе его уже ждал Демидов, млея от внимания Иды и Зины. Девушки поили старлея чаем, а он, смущенно улыбаясь, сидел и поглядывал то на одну девушку, то на вторую. Отдавая тем не менее предпочтение более бойкой Зине. Увидев вошедшего Сашку, Ида приглашающе махнула рукой:
— Раздевайтесь, товарищ лейтенант госбезопасности, давайте чай пить. Мы вот, товарища старшего лейтенанта уже угощаем. А вам сгущенного молока оставили, Алексей утром принес.
Сашке вдруг стало на душе так тепло и уютно от того, что вот и о нем кто-то позаботился. Сгущенки оставили, чай зовут пить. Хорошо-то как! Он стянул унты и прислонил их к натопленной печи, чтобы обсыхали. Шапку повесил на вбитый в стену у входа гвоздь. Когда парень стянул комбинезон и повернулся к столу, чтобы сесть, Демидов удивленно присвистнул:
— Дааа!!! А я-то все думаю, как такого молодого поставили на войсковые испытания? Ну, теперь все ясно, вопросов нет!
Сашка пожал плечами. К наградам он уже начал привыкать. Но потом опять покраснел, увидев с какой гордостью и нежностью смотрят на него девушки. От этих взглядов по спине пробежали приятные мурашки. А ведь хорошо, оказывается, быть Героем Советского Союза!
[i] Не смотря на то, что контрнаступление под Москвой началось 5-го декабря, первые сообщения о нем появились в газетах и на радио только 13-го декабря.
[ii] Вот выдержки из НЭТС-40 (Наставление по эксплуатационно-инженерной службе ВВС РККА 1940)
Но вот загвоздка, не получалось по инструкции. Не хватало оборудования и банально времени. И это еще на воздушниках. А представьте, каково было с движками водяного охлаждения? Вот рассказ летчика с форума ( о технике-фронтовике: «У меня техник работал, Михалыч, который во время войны обслуживал Пе-2. Так вот он рассказывал, что зимой сливали воду и масло и утром на себе техник тащил на саночках бочку кипятка и бочку горячего масла, заливал все это вручную и потом пытался запустить двигатели. "Моторы" — как говорил Михалыч. Если запуск не удавался, то все надо было повторить — слить воду и масло, нагреть снова и залить по новой. Из полетов двигатели зачастую приходили с пробоинами или трещинами "рубашек" водяного охлаждения — приходилось под светом факелов всю ночь сначала снимать, ремонтировать и под утро ставить назад. Утром самолет был должен готов к вылету, иначе штрафбат за срыв боевого задания. Вот так…»
