Глава 11. Изменения
Киар Аскелан внимательно осмотрелся, потом закрыл глаза и некоторое время стоял, вслушиваясь в звуки. Шуршание ветра, скрип сосен. На пустоши за Вестхольдом никого не было.
Киар скинул на снег лисью шубу, оставшись лишь в синем мундире Двериндариума. Потянувшись всем телом, постоял, впитывая в себя холод и сияние луны. Зима набрала силу, проморозив землю и замедлив древесные соки. Север стал ближе, а рубиновая кровь – горячее. На миг Киар пожалел, что рядом нет Рейны. Кровь сестры усиливала Аскелана.
Многие жители Империи почему-то считали, что бесцветные лорды Колючего Архипелага не чувствуют холода. Но это было заблуждением. Киар ощущал, как зимний мороз кусает его кожу и забирается в жилы. Но он умел с ним договариваться и приветствовал как друга, а не как врага.
Постояв ещё немного, лорд размял шею. И принялся за дело.
Он нагреб кучу снега и слепил вытянутое тело, четыре лапы, хвост и морду. Закончив, Киар поднялся и внимательно осмотрел то, что у него получилось. Снежная фигура мало напоминала волчью, но полное сходство было и не нужно. Главное – впереди.
Снова опустившись на корточки, лорд Колючего Архипелага разрезал ладонь и кровью вывел алые глаза волка и звериный оскал. А затем снял с руки массивный перстень и вдавил в снежную морду – как раз посередине волчьего лба.
– Алое на белом, мертвое на алом, силой Вьюги зову! Силой крови и снега приказываю! Отзовись! – забормотал Киар, разбрызгивая по снежной фигуре свою кровь.
Уродливая фигура вдруг шевельнулась. Плохо слепленные снежные конечности выпрямились, и волк встал на ноги. Встряхнулся, сбрасывая с серебристой шерсти капли крови и ледяную крошку. Миг – и вместо гротескной фигуры на пустоши оскалился живой белый волк с яркими кровавыми глазами и перстнем посреди лба. Его голову венчала железная корона с тремя рубинами в центре.
Киар одним движением опустился на колено и склонил голову.
– Ваше Величество, – выдохнул он.
Волк некоторое время не двигался. Его кровавый взгляд осмотрел пустошь и затянутые дымкой снега стены Вестхольда и лишь после переместился на застывшего коленопреклонённого лорда. Из открытой пасти донесся приглушенный расстоянием голос:
– Киар, наконец-то. Вьюга сберегла тебя. Я рад.
– Хвала Вьюге, Ваше Величество, – Киар не поднимал головы, приветствуя того, кто на далеком Севере мог говорить с ним через снежного голема.
– Посмотри на меня.
Киар рывком поднял голову, встречая алый волчий взгляд.
– Ты не ранен? – поинтересовался король Колючего Архипелага. В его голосе не было эмоций, но даже сам вопрос дорогого стоил.
– Со мной все в порядке, благодарю, Ваше Величество. С Рейной тоже.
Волк остался безучастным к здоровью сестры Киара.
– Ледяной Круг будет счастлив услышать столь прекрасные новости, Киар. Но ты использовал мертвый артефакт, – в глухом голосе едва уловимо проскользнула озабоченность. – Это запрещено законом Двериндариума. Верховный февр может…
– Верховный февр мертв, – глухо произнес бесцветный. – Как и весь Малый Совет – за исключением леди Куартис.
– Вот как, – после короткой паузы продолжил волк. Эмоций в голосе короля по обыкновению не было. – Какая потеря для Империи. Мы не могли поверить, что Двериндариум действительно захвачен. Однако… Расскажи, что произошло.
Киар сухо и без подробностей поведал все, что знал. Вот только упоминать о Вивьен он почему-то не стал…
– Ржавый Король? – легкое недоумение в бесстрастном голосе. – Кто он такой?
– Пособник ренегатов. Негодяй и наглец!
Серебристый волк оскалился, его глаза влажно блеснули.
– Я слышу в твоих словах чувства, Киар. Это ненависть?
Бесцветный замер, коря себя за проявленную слабость. Выказать чувства для лорда Колючего архипелага – дурной тон. Проявить их в присутствии короля – непростительная глупость.
Но волк повел мордой, словно понимая и разделяя эмоции одного из своих наследников.
– Пожалуй, я соглашусь с тобой, Киар. То, что сделал этот мальчишка – невиданная наглость. Но в и смелости ему не откажешь. Степень его опасности?
– Низкая. Он захватил Двериндариум за счет силы чудовищ и неожиданности. Но парень не сможет его удержать. У него нет ни тактики, ни стратегии. У него есть… слабости.
– Как и у всех. Как и у тебя, – кровавые глаза волка мигнули. – Твоя сестра. Не так ли? К тому же на острове находятся другие люди, которых ренегаты могут использовать словно живой щит, – мгновенно оценил обстановку король и магистр военных искусств Севера. – Твоя позиция?
– Выжидать.
– Разумно, – кровавые глаза волка потускнели – время заканчивалось. – На большой земле уже стоят наши войска, Киар. Мы ищем способ попасть в Двериндариум. Имперские легионы заняли весь берег. Главная опасность – это Взморье и зеркальные лучевые установки на сторожевых башнях. Если ты найдешь способ их отключить…
Продолжать король не стал.
Киар склонил голову, показывая, что понял.
– Есть еще кое-что, Ваше Величество, – бесцветный помедлил и нахмурился, тщательно взвешивая свои ощущения и наблюдения.
Король Севера молчал и не двигался, лишь поблескивали кровавые глаза и рубины в короне.
– Я думаю, равновесие нарушено.
Волк ощерился и тихо зарычал. И это говорило о волнении короля.
– Думаешь? – рявкнул он громче, чем было нужно.
– Уверен, – на этот раз голос Киара прозвучал твердо. – Тот, кто именует себя Ржавчиной – не понимает, чем является Дверь. Глупый, необразованный наглец! Он нарушил главный закон Двери. Провел легион существ за короткий промежуток времени. И у многих были при себе части Мертвомира. Бусины, ткань, камни, железо… слишком большой поток! Они нарушили равновесие. Я вижу признаки, Ваше Величество. Мертвомир слишком близко. В теории это приведет к изменению или исчезновению всех Даров.
Серебристый волк снова зарычал. Мотнул головой.
– В Великой Северной Пустоши родился горячий источник, от которого тает ледник, – глухо, словно через силу произнес король севера. – Мы обеспокоены. Ты прав, Киар, происходят тревожные изменения. Это необходимо остановить!
Бесцветный кивнул, показывая, что понимает опасность. Но потом в упор глянул на серебристого волка.
– Думаю, мне понадобится сила рубиновой короны, Ваше Величество. И право на ее использование.
Волк сверкнул глазами и оскалился.
– Ты просишь о многом.
– Не больше, чем необходимо, – властно ответил Киар. – Вы знаете, что стоит на кону.
Волк щелкнул зубами.
Двериндариум. Кто владеет им, тот владеет Империей.
И это понимали оба собеседника. Король смотрел внимательно. Киар Аскелан был не первым в списке претендентов на престол севера. К тому же он был «разделенным» – так называли тех, кто разделил свою силу и кровь с близнецом. Киару не повезло поделиться ими с сестрой.
Но новое положение дел могло все изменить. Кардинально.
– Север будет с тобой, Киар. И сила короны – тоже. Делай то, что должен.
– Благодарю, Ваше Величество, – отозвался Киар.
И рухнул на оба колена, когда его лоб сдавил обод. Три рубина, некогда вынесенные из Мертвомира и меняющие всех наследников рода, вспыхнули на голове бесцветного алым огнем. Кровавыми камнями завладел первый король севера, а лучшие двери-асы Архипелага вставили их в железную оправу. И сейчас Киару казалось, что венец слишком тяжел для него, что он не выдержит, а голова треснет, как переспелая ягода. Его жилы раскалились жаром, тело пронзила острая боль.
Надеть рубиновую корону и направить силу артефакта мог лишь наследник короля, потому север всегда был обособлен от остальной Империи.
Стиснув зубы и не позволив себе ни малейшего стона, Киар встал с колен. Невыносимое давление обода уменьшилось, а потом и вовсе исчезло. Как и сама корона. Она стала невидимой, но лорд все ещё ощущал ее тяжесть на своей голове.
Серебристый волк кивнул.
– Вьюга согреет и направит тебя.
– Да будет она милостива, – отозвался бесцветный.
Но зверь уже рассыпался, оставив после себя лишь кучу грязного снега.
* * *
…От буйства красок кружилась голова. Я шла по прекрасному саду, наполненному цветущими растениями, которым не знала названия. Куда ни посмотри – повсюду цветы, листья, стебли… я опустила взгляд на узкую дорожку под ногами и мимолётно удивилась, что стою на ней босиком. Но холода не ощущала. Напротив! Мягкое тепло окутывало тело, одетое в тонкую светлую накидку.
Мягко ступая, я двинулась дальше. Легкая серебристая дымка окутывала сад. Я коснулась крупного цветка, склонившегося над дорожкой. Пальцы ощутили плотность и прохладу лепестков, каплю росы на живом бархате. Улыбнувшись, двинулась дальше.
И вдруг поняла, что нахожусь не в саду. Это был город. Ρастения расступились, и я вышла на каменную террасу с резными перилами. Осторожно положила ладони на гладкое, полированное дерево. Посмотрела вниз. И замерла, пораженная открывшимся видом. Тысячи золотистых шпилей, красивые здания с карминовыми крышами, сияющие купола и зависшие в воздухе каскады висячих садов, мощеные белым камнем улочки и множество, множество арок…
Самый прекрасный и невероятный город, который только можно вообразить.
В глубине моего сознания шевельнулось сомнение. Где я? Неужели каким-то странным образом я оказалась в Ρутриеме – столице Империи? Но… что-то подсказывало, что сейчас, в разгар зимы, даже в Ρутриеме нет таких садов. И таких шпилей, крыш, хрустальных витражей, бесчисленных каскадных ярусов, взбирающихся под облака – тоже нет.
Этот город был слишком похож на сказку о потерянном мире вечного блаженства и немыслимых чудес.
Внутри меня снова заворочалось сомнение, и город подернулся серебристой дымкой. Словно пробуждающийся во мне страх набрасывал на видение шифоновый шлейф.
Я прищурилась, вглядываясь в переплетение улочек и окна домов. Кто живет в таком прекрасном городе? Кто любуется на эти цветы и здания? Почему-то до дрожи хотелось увидеть жителей…
Рассветное солнце отражалось в бесчисленных витражах и золотило проспекты. Мягко расплескивало драгоценные брызги света, плясало лучами на блестящих арках. На миг солнце исчезло – его заслонила тень. Я подняла голову. Прямо на меня наползало облако. Оно было совсем близко. Еще миг – и облако пройдет сквозь меня, этот город, эти шпили и эти сады, оставляя на упругих бутонах капли влаги. И поплывет дальше, потому что для этого города облака – обычное дело…
Ведь все эти здания, арки и шпили находились не на земле. Они зависли в небе! Словно огромный блин, на котором располагался город, просто взяли и подвесили в облаках!
Я ахнула в серебристом видении и…
…проснулась. Открыла глаза и некоторое время бессмысленно таращилась в потолок. Самый обыкновенный такой потолок, с паутиной в углу и парочкой трещин! Невероятный город мне просто приснился. Или?…
Меня кольнуло воспоминание, то, которое показал в оранжерее Ржавчина. Арки, мосты, разбитые здания… Город из сна! Только сейчас он лежит в руинах! В оранжерее мне показалось, что в этом месте было что-то неправильное, а теперь я знала, что именно! Город был построен не на земле. Когда-то он висел в небе! И в воспоминаниях Ржавчины он выглядел так, словно рухнул с высоты!
«Это Криаполис, – вспомнила я слова Ринга. – Один из Парящих Городов…»
Ахнув, я повернула голову и… взвизгнула. Прямо у моего лица находилась оскаленная морда чудовища. Клыки влажно поблескивали, черные ноздри тревожно сопели, втягивая воздух возле моей шеи.
В одно мгновение меня сдуло с постели. Перекатившись на другую сторону, я схватила с комода тяжелую лампу.
От моего вскрика морда стала обиженной, и Ржавчина – конечно, это был он – рыкнул. Пока я спала, он сидел на полу возле моей кровати, положив голову на покрывало.
Моргнув, я поставила лампу на место и выдохнула.
– Божественный Привратник и все святые! Ржавчина! – воскликнула я, прижав ладонь к заполошно колотящемуся сердцу. – Ты меня ужасно напугал! Какого склирза ты на меня таращился?
Эфрим глухо заворчал и выпрямился.
Я потерла лицо, пытаясь отойти от странного сна и вернуться в реальность. И тут все вспомнила. Темный кабинет, распахнутое окно. Кристиан…
Когда он ушел, меня начала колотить дрожь – то ли от холода, то ли от пережитого. И почти час я провела, сидя в ванной. Вот только вода текла едва теплая, так что согреться мне, к сожалению, не удалось. Дрожа, я выбралась из чугунной ванны на когтистых ножках и посмотрела на себя в зеркало.
Из отражения глянула тонкая и дрожащая девушка с бездной в глазах и красными пятнами на груди и ключицах. Я коснулась кончиками пальцев этих отметин. Следы его злых поцелуев… Я все ещё ощущала его прикосновения. Его силу и желание.
Отвернувшись от зеркала, вытерлась и торопливо натянула фланелевую длиннополую сорочку с ворохом желтых кружев у горла. Ночное одеяние было огромным и несуразным, оно наверняка принадлежало кому-то, кто был раз в пять больше меня. Зато сорочка отменно согревала!
Ρжавчина так и не явился, но ночью я этому лишь порадовалась. Уснула лишь под утро, так и лежала, глядя в темный квадрат незашторенного окна.
А потом – город во сне и такое вот пробуждение!
Ржавчина снова рыкнул. Обиженно!
– Да я чуть не поседела от ужаса! – буркнула я в ответ и снова потерла лицо. Посмотрела на эфрима, вздохнула и протянула ему ладонь.
Чудовище нервно ее обнюхало, снова рыкнуло. Но прикусило осторожно, даже нежно. Слизнув кровь, Ржавчина отступил назад. Я отвернулась, когда посреди комнаты оказался не зверь, а обнаженный парень.
– Где ты ночевал? – осторожно спросила я.
– Еще скажи, что беспокоилась, – усмехнулся мой друг.
– Но я и правда беспокоилась.
Ржавчина мотнул головой, отметая мои слова. Выудил из вороха тканей, сваленных в углу, подходящий кусок, обернул его вокруг бедер. Пристегнул к ноге ножны и – к моему удивлению – обулся. А потом молча ушел.
Я посмотрела на захлопнувшуюся дверь, вздохнула и отправилась умываться.
Когда я покинула комнаты, в коридоре привычно подпирал стену Киар. Сегодня он показался как никогда отстранённым, лишь алые глаза на бледном лице блестели особенно ярко. Словно в них жила вся сила рубиновой крови Колючего Архипелага. Хотя, возможно, дело было в красном рассветном солнце, расплескивающем свои лучи сквозь стекло.
Из кухни плыли упоительные запахи сладкого теста, и я вдруг ощутила, сколь сильно проголодалась. В теплом помещении у плит вертелись девушки. Китти, Мелания, Янта и две новые кухарки. Обе в серых платьях и белых передниках, с заплетенными косичками и… босые.
Я моргнула, узнав сестер-агроморфов, которых напоила своей кровью за спасение альбатроса.
– Прекрасное утро! – вежливо сказала я, присаживаясь за стол.
Китти улыбнулась и указала на молчащих девушек.
– Это Мира и Мая, они пока не говорят. Но умеют печь восхитительные ватрушки с изюмом и повидлом! Попробуешь?
Я истово закивала, и на столе передо мной тут же появилось блюдо с горой выпечки и огромная кружка, исходящая ароматным паром. Одна из девушек – я пока не поняла, кто из них Мира, а кто Мая – смущенно улыбнулась и снова убежала к плите. Я сунула в рот ватрушку и зажмурилась от удовольствия. Давно я не ела такой потрясающей сдобы! Киар молча пил кофе, не притрагиваясь к булочкам.
– А я сегодня видела потрясающий сон! – с набитым ртом сообщила я.
– Дай угадаю! – повернулась ко мне Янта и лукаво подмигнула улыбающимся девушкам. – Ты гуляла по удивительному городу?
Китти тихо рассмеялась и добавила:
– И трогала чудесные яркие цветы?
– И таращилась на все эти шпили и хрустальные мосты? – подняла брови Янта.
– Серебряные! – поправила Китти.
– Хрустальные! – не согласилась Янта.
– Мне кажется, это было стекло, – вдруг произнес Киар.
Я подавилась ватрушкой, и лорд любезно похлопал меня по спине.
– Откуда вы знаете? – вытаращилась я, когда смогла откашляться.
– Мы тоже видели этот сон, Вивьен, – неожиданно громко сказала Мелания. – Похоже, он приснился всему Двериндариуму! Один и тот же сон. Один и тот же город Мертвомира. Мы все его видели. И не спрашивай, как это возможно. Мы не знаем.
Послушница развела руками и указала на мою кружку.
– Налить тебе еще чая?
Я молча кивнула, пораженная и любезностью Мелании, и одним на всех сном. Дверь открылась, и в кухню ввалились два парня – Мор и Фыр. Оба лохматые, но одетые в простые штаны, рубашки и безрукавки. Правда, ноги у обоих остались босые. Похоже, у измененных какая-то особая нелюбовь к обувке!
– Мор! Ты исцелился. Я так рада тебя видеть!
Мой старый приятель рассмеялся, когда я бросилась его обнимать. Девушки завертелись рядом, Китти покраснела и залепетала что-то о сгоревшей каше. Фыр неприкаянно топтался рядом, смотрел исподлобья и скалился, но Мор несильно стукнул его по загривку и указал на скамью. Мор пока тоже почти не говорил. Вытащив бумажку и огрызок грифеля, он нацарапал несколько слов. Продравшись сквозь кучу ошибок, я разобрала, что леди Куартис отпустила парней лишь на час, но велела измененным беречь горло и не болтать понапрасну. «Эта леди злее десятка склирзов!» – мой приютский друг округлил глаза и насмешливо фыркнул.
Также через эти жутко безграмотные записки мы выяснили, что и парням сегодня снился город в цветах.
– Фыр! – тихо сказал Фыр и ткнул пальцем в потолок. – И… фы-ы-ыр!
Мол, город был в небе. А потом упал.
Я кивнула.
Не успели мы допить чай, как дверь снова распахнулась, впуская нечто воздушно-розовое с сиреневыми всполохами и блеском бесчисленных украшений.
Мор открыл рот, словно ребенок, увидевший чудо. Фыр вытаращил глаза. Девчонки застыли, забыв о кипящих кастрюлях. Один Киар глянул равнодушно и продолжил невозмутимо пить свой кофе.
– Ну и что вы застыли. Хоть кто-нибудь в этой дыре подаст мне чай с липовым медом? Нет, это все совершенно невыносимо! – капризно произнесла Ливентия, осматривая живые статуи, в которые превратились люди. Поправила тщательно завитый локон, выбившийся из-под золотой сеточки, и поплыла к столу – в сиянии драгоценностей и пене кружев.
Я спрятала улыбку за чашкой чая. Ливентия осталась верна себе и явилась сюда словно королева, соизволившая навестить своих подданных!
Грациозно опустившись на скамью, красавица расправила складки розового шелка и осмотрела нас надменным взглядом. В глубине темных глаз плескалось удовольствие, Ливентия явно наслаждалась произведенным эффектом.
– Кто… это? – громким шепотом спросил Мор. Кажется, блеск драгоценностей и яркая красота девушки его заворожили.
– Госпожа Ливентия-Каприс Осхар, – южанка томно глянула из-под ресниц, и бедняга Мор едва не лишился чувств.
Я закрылась кружкой, пытаясь не рассмеяться.
– Похоже, ты собралась на бал, о котором нас забыли предупредить, – сухо произнесла Мелания.
Южанка окинула послушницу в ее простом коричневом платье презрительным взглядом.
– Девушке не стоит забывать о своей внешности ни при каких обстоятельствах, дорогая Мелания. Если попросишь, я дам тебе пару уроков, чтобы хоть немного оживить твое невыразительное лицо. Ах. Боюсь, тебе это не поможет…
Фыр вдруг зарычал. Совершенно по-звериному. Пригнул голову, оскалился… Янта ойкнула и выронила тарелку с кашей.
– Прекратить! – холодный голос Киара ударил плетью, и все послушно замерли. Лорд окинул нас взглядом, от которого захотелось втянуть голову в плечи и спрятаться под столом. – Ливентия, довольно.
Красавица вспыхнула, закусила губу, но потом кивнула.
– Подумаешь… – капризно пробормотала она и мечтательно улыбнулась. – A я сегодня видела такой невероятный сон. Вы не представляете, что мне приснилось…
– Дай угада-а-даю… – ехидно протянула Янта.
Грянувший смех заставил Ливентию осечься. Она переводила изумленный взгляд с одного смеющегося лица на другое и ничего не понимала! А мы хохотали, как ненормальные, обрадовавшись неожиданной возможности повеселиться. Мор даже прихрюкнул от смеха, смутился и едва не свалился с лавки. Китти тихонько всхлипывала и вытирала глаза уголком передника, сестры Мая и Мира приплясывали на месте.
Ливентия ничего не понимала, но была готова взорваться.
Я улыбалась, чувствуя, как оттаивает заиндевевшее сердце. Было так радостно видеть их всех – Мора и Китти, Киара и даже Ливентию. Видеть вот такими – смеющимися и подшучивающими друг над другом. И пусть это лишь короткая передышка в череде тревог, нам всем она так необходима.
Янта поставила перед южанкой кружку с чаем и милостиво объяснила причину нашего веселья. А рядом со мной тихо опустилась Мелания. Я перестала улыбаться, не зная, чего ждать от бывшей подруги.
– Вивьен, – Мелания побледнела, стиснула в ладонях передник. – Я… хотела поговорить с тобой.
Я молча кивнула, показывая, что слушаю.
– Китти многое рассказала, – девушка нахмурилась. – Я не знала… не понимала… – Она выдохнула и посмотрела твердо. – Я не считаю тебя виноватой. Возможно… На твоем месте я могла поступить так же. Я должна была тебя выслушать. Должна была! Но я струсила, Вивьен. Оказывается, я ужасная трусиха. Янта жива только благодаря тебе. А я… я просто глупая послушница, неспособная увидеть дальше собственного носа! Ливентия была права, когда называла меня никчемной курицей. Мне ужасно стыдно. Ты меня… презираешь?
Мелания снова скомкала свой фартук, на ее лице залегли некрасивые пятна. Я покачала головой. Я лучше всех знаю, что все мы лишь люди. А люди совершают ошибки.
Девушка качнулась ко мне, словно хотела обнять, но не решилась и, вскочив, бросилась к плите, пытаясь найти успокоение среди кастрюль и котелков.
И тут дверь снова открылась, и в кухню вошел светловолосый парень. На нем был черный мундир, высокие сапоги, плащ, подбитый белым мехом, и ножны с идарами. Итан – Айрон.
Он окинул помещение внимательным взглядом и улыбнулся.
– Вот вы где. Приятно увидеть старых друзей, – сказал он. И посмотрел на белую до синевы Меланию. – Может, угостите чашкой чая?
