Молчание я нарушила уже в автомобиле и то лишь потому, что хотелось хоть что-то узнать о месте, куда мы направляемся.

– Не расскажете, для чего и куда тащите меня? – поинтересовалась я, глядя на мелькающие за окном улицы. Город медленно погружался во тьму. Осенние сумерки завладевали бульварами и проспектами. На оживленной набережной, куда мы въехали, миновав окраину, тьма боролась со светом многочисленных витрин и фонарей, но освещение не способно справиться с ней до конца. Кому-то это нравится, у меня вызывало дрожь. Я передернула плечами под белым мехом, что немного примирял меня с шелковым вызовом платья, и решительно посмотрела на сосредоточенный профиль мужчины за рулем.

– Мне надоели выкрутасы Рика, – бесстрастно ответил он. – К тому же хочу кое-что проверить.

Я подождала.

– Что проверить? Куда мы едем? Я уже поняла, что вы с Риком не слишком ладите. Кстати, вы действительно братья? Непохожи что-то.

Дагервуд бросил на меня мрачный взгляд. Я вздохнула. Да, разговорчивостью он не отличается. Ничего общего с Риком.

– Все, что вам надо делать – это молчать и улыбаться, – сказал Дагервуд, снова глядя на дорогу. – Вас никто не тронет, не беспокойтесь об этом. Даже близко не подойдут. Просто стойте рядом со мной.

– А при чем тут Рик? – снова спросила я.

Губы мужчины сложились в усмешку.

– Он узнает об этом.

И вновь замолчал. Я нахмурилась. Узнает? И все? Только для этого мы едем неизвестно куда ночью? Но ведь Рик и так знает, что я живу в доме его брата! Для чего все это? Нет, я не понимала.

– Наденьте, – Дагервуд, не глядя, положил мне на колени что-то блестящее. Я подняла двумя пальцами. Цепочка, на ней раскачивается круглый медальон, размером с монету.

– Что это?

– Ваш непробиваемый щит, – усмехнулся мужчина.

Я пожала плечами и накинула цепочку на шею. Отвернулась к окну и с трудом удержала испуганный возглас. Привычные и знакомые проспекты изменились. В моем городе сейчас конец сентября, а это означает – пожухлая трава у бордюров, грязные лужи на мостовых, тяжелое свинцовое небо и черные куртки на бегущих сквозь холодный дождь людях. Такова реальность, которую можно любить или ненавидеть. Но сейчас я видела нечто другое. Первое, что бросилось в глаза – густой плющ, обвивший здание городской библиотеки. У листьев были бархатные, зеленые листья, они укрывали серый камень, словно покрывало, свисали до самой земли, вились по мраморным колонам.

Во-первых, на этом здание никогда не было такой растительности, даже летом. Во-вторых… во-вторых, даже первое пугало до чертиков. А я так надеялась, что мне привиделись цветы в прошлый раз. Я резко повернулась к Дагервуду.

– Что. Это. Такое?

– Энфирия, – в голосе мужчины скользнула скука.

Зеленого на улицах стало больше. К этому цвету добавились багрово-красный, пурпурный, желтый и индиго.

– Энфирия. Небо, – сказал Дагервуд. – Так называется этот мир. Линкхи считают ниже своего достоинства обитание на земле.

Ну, конечно, небо. Или Эдем? Я смотрела на проплывающие за окном улицы и не верила своим глазам. Самое забавное, что мой любимый город не изменился. Те же мостовые. Те же здания… и все же – другие. Бронзовые всадники на мосту сплошь укрыты голубоватым мхом, словно столетия простояли возле болота. Брусчатка блестит серебром, и по ней плетется снежный узор – то проявляется, то исчезает. Опоры мостов и стены домов заплетены растительностью – бурым и сизым мхом, лишайником, плющом и дикой розой. У спусков к реке я заметила заросли папоротника с яркими алыми звездочками между ними. Решетка ограды сверкала золотом, а вода внизу лежала черным непрозрачным дегтем, и над ней стелился снежно-белый живой туман. Я поняла, в чем главное отличие этого отраженного мира от привычного мне. Мой город был серым. Этот – каким угодно, но не серым.

Вот только не могу сказать, что мне тут нравилось.

Буггати Дагервуда рыкнул и остановился возле трехметровых дверей цвета черного эбонита. Каменное здание с окнами-бойницами и решетками казалось ужасающим и слишком напоминало средневековую тюрьму. Входить туда категорически не хотелось. Увы, мой спутник был иного мнения, потому что, выйдя из автомобиля, остановился, нетерпеливо поджидая меня.

В стороне от черных дверей был еще один вход, и там волновалась толпа, на первый взгляд – людей. Два двухметровых амбала сдерживали их натиск. Стоило мне подумать о том, что и нас могут не впустить, огромные створки бесшумно открылись.

– Идемте, Виктория, – сказал мой спутник, уверенно шагнув в распахнувшийся зев. Я повторила не столь уверенно, кожей чувствуя, как замерла и подобралась толпа. Парень в зеленом свитере вскинулся и рванул вслед за нами, я отпрыгнула, испугавшись, что он собьет меня с ног. Но в распахнутых дверях парень словно ударился о невидимую преграду и отлетел в заросли папоротника. Толпа разочарованно выдохнула. Я закрыла изумленно открытый рот и почти побежала за Дагервудом, что успел скрыться во тьме.

К счастью, ушел он недалеко, я догнала его через несколько шагов. Темнота здесь уже не казалась беспросветной, сначала мягко замерцали полукруглые светильники на стенах, а потом света стало еще больше, и мы вошли в зал. Здесь было много багрового и черного цвета, изящные диваны возле стеклянных столиков, деревянные перегородки с фривольными статуэтками, изображающими парочки в разных позах. Невесомые шелковые ширмы, расписанные затейливыми рисунками и каллиграфией. Когда мы прошли мимо такой преграды, закрывающей тех, кто сидел за ней, изображенная на шелке птица встрепенулась и слетела, рассыпая в воздухе золотистую пыльцу. И влетела в другую ширму, вновь став лишь рисунком. С черного купола-потолка в этом зале свисали цепи, на которых дрожали хрустальные шары, а внутри них бился живой огонь. В центре таких шаров оказалась целая гроздь, над диванами – несколько или ни одной, создавая причудливое пятнистое и неравномерное освещение. По углам зала временами вспыхивало пламя, отбрасывая алое зарево. Откуда-то лилась музыка – странное сплетение ударных и органа, ритмичное и будоражащее, хотя и непривычное моему слуху. По толстому ковру, устилающему пол, бесшумно скользили молодые парни, одетые в темные штаны-шаровары. Они ходили босиком, с грацией юных хищников, разнося за ширмы напитки в причудливых хрустальных бокалах. Когда мимо скользнул такой подавальщик, я с любопытством посмотрела на содержимое подноса и почувствовала, как подкатила к горлу тошнота. В блюде копошилось что-то живое, кровавое и отвратительное. Поэтому в чужие тарелки я постаралась больше не заглядывать. Часть зала тонула в сумраке, и, к сожалению, мы направились именно туда. За гранитными колоннами оказалась лестница, ведущая вверх. Мы поднялись на круглую площадку, где стояли два стража – темнокожие, словно высеченные из гранита, с выбритыми висками и длинными белыми косами. Они кинули на Дагервуда настороженный взгляд и расступились, пропуская нас. За этой дверью оказался еще один зал, выдержанный в сочетании черного и серебряного, и… окна. Огромные, трехметровые окна, из которых долетал легкий бриз, приносящий запах океана.

Спросить я ничего не успела, потому что навстречу нам уже шли люди – двое мужчин в строгих костюмах.

– Влад, не ожидал, что ты решишь заглянуть в «Грани», – заговорил тот, что стоял ближе – с резкими и жесткими чертами лица и шрамом в виде полумесяца на щеке. Он склонил голову, приветствуя нас. Посмотрел на меня, и в голубых глазах мелькнуло удивление: – Да еще и не один.

Мужчина многозначительно помолчал, одним взглядом охватив меня от кончиков туфель до макушки. Моргнул, заметив медальон, покачивающийся на черном платье. И отвернулся.

– Что будешь пить, Влад?

– Как обычно, – пожал плечами Дагервуд. На его лице застыла скука, словно ему было в тягость нахождение здесь.

– Что предложить твоей… спутнице?

– Нектар.

Я открыла рот, решив сказать, что и сама могу выбрать, но захлопнула, стоило вспомнить копошение в тарелке. Лучше уж доверюсь Дагервуду, вряд ли он привез меня сюда, чтобы отравить.

– Конечно, – мужчина со шрамом улыбнулся, но почему-то мне показалось, что он вовсе не рад гостям. – Располагайтесь.

Он сделал жест рукой, указывая на столик, но Дагервуд его проигнорировал, направившись в самый центр, туда, где стоял полукруглый диванчик. Рядом находился шест, наверху которого сидела сине-золотая птица. От ее крыльев шло сияние, освещающее пространство мягким переливчатым светом, когда птица двигалась. Я постаралась не открывать рот, рассматривая эту птицу, этот зал и тех, кто в нем присутствовал.

Мы сели, я поежилась. Официант возник почти сразу, поставив напитки на низкий столик.

– Почему на нас все смотрят? – тихо спросила я.

– Потому что я им не нравлюсь, – уголки его губ приподнялись в снисходительной усмешке. Протянул мне высокий тонкий бокал, покрытый морозным узором. – Попробуйте, Виктория, это вкусно.

Я неуверенно зажала между губ соломинку, просто для того, чтобы чем-то занять руки, а не сжимать их нервно. Осмотрелась. В этом зале не было живых ширм, он был меньше и состоял из нескольких уровней. В целом, он напоминал какой-то дорогой клуб для избранных и, вероятно, именно им и являлся. Оставив в стороне восхищение роскошной обстановкой, я сосредоточилась на людях. Ах, нет. Линкхах. Ведь, несомненно, это были именно они. Пока я не видела ни копыт, ни трехголовых монстров, те, кто заполнял этот зал, весьма походили на людей. Мужчины в строгих костюмах, иногда просто в белых рубашках, редко – кожаных куртках. Женщины в великолепных нарядах. Что бросалось в глаза – это то, что здесь было очень много светловолосых, но это не был русый цвет, присущий людям. Ничего подобного. Это были разные оттенки золота, серебра или чистейшего снега с голубым отливом. Правда, такую масть я увидела лишь у одного молодого мужчины, что в одиночестве сидел на третьем ярусе. Вниз он не смотрел, но его снежная шевелюра выделялась белым пятном.

– Здесь что, фейс контроль по цвету шерсти? – шепнула я, покосившись на свои кофейные локоны.

– Чем чище кровь Дома, тем белее волосы и кожа, – безмятежно отозвался Дагервуд, потягивая свой темно-красный напиток. Я решила не спрашивать, что именно он пьет. В моем бокале было что-то нежно-тягучее, с привкусом мяты и легкой горчинкой. То ли сок, то ли мякоть неизвестного мне фрукта. Покосилась на темноволосого и смуглого Дагервуда. Он снова слегка улыбнулся.

– Я не принадлежу ни к одному из шести великих домов, – бросил он и пересел чуть ближе, положив руку на спинку дивана за моей спиной. Я напряглась. – Не дергайтесь. Представление начинается.

Я повернула голову. К нам направлялась компания из трех линкхов – все белокожие и светловолосые, а значит, чистокровные. Двое мужчин и женщина – удивительной красоты. Тонкий стан облегало простое белое платье, но на ней оно смотрелось изумительно. Капля рубина дрожала у ее горла – единственное украшение на этой девушке.

– Ты привел сюда человека, Вершитель? – звонким голосом спросила она. Но смотрела при этом лишь на Дагервуда. – Не слишком ли много ты себе позволяешь?! Ты нарушил Закон!

– Я знаю Закон лучше любого из вас, Схолия, – не меняя положения тела, оборвал ее Дагервуд. – Он – моя суть. Хочешь проверить, настолько точно я его трактую?

– Она – человек! – прекрасные глаза цвета июльского неба гневно сузились.

Дагервуд поднял бровь и провел ладонью по моему плечу, сбрасывая белый мех. Серебряная монетка медальона тускло блеснула на черном шелке, но вся троица уставилась на него, как завороженная.

– Она моя, – мягко сказал Дагервуд. – Ты все еще утверждаешь, что Закон нарушен?

– Это вопиющее непочтение, – прошипела девушка. – Ко всем нам! Но ты никогда не отличался уважением к нашим традициям, не так ли? Пусть человек убирается в нижний зал! Я не потерплю ее присутствия здесь!

– И что же ты сделаешь? – Дагервуд сидел расслабленно, но я ощущала его как зверя, затаившегося рядом. Готового прыгнуть, готового разорвать. Обеспокоенно обвела взглядом зал. Похоже, не только златовласой Схолии мое присутствие было поперек горла.

Красавица открыла рот, но закрыла, услышав другой голос.

– Человек может остаться, – это произнес мужчина со странными белоснежными до синевы волосами. Он стоял у резных перил и смотрел вниз. Троица слаженно склонила головы, выражая почтение, но я заметила это лишь мельком. Меня заворожил этот линкх. Высокий, худощавый, с бледным и узким лицом. Мне все хотелось рассмотреть цвет его глаз, но он был слишком далеко. С моего места они казались темными. Алый наряд – то ли накидка, то ли халат – делал линкха еще бледнее. Миг, и он отвернулся, вернулся в свой альков, где кроме него и застывших стражей никого не было.

Я моргнула и перевела взгляд на Дагервуда.

– Кто это?

Лицо моего спутника казалось высеченным из камня, глаза потемнели. Следуя своей отвратительной привычке, он не ответил мне, но мне показалось, что Дагервуд обеспокоен.

В разных местах зала вспыхнули снопы света, привлекая мое внимание. Каждый осветил золотую клетку, и я открыла рот, рассматривая девушек в них. Совершенно обнаженные, но с такой кожей одежда казалась бы святотатством. Словно красавиц усыпали сверкающими камушками, целиком, с ног до головы. Даже глаза казались драгоценностями, у той, что была ближе ко мне, я даже заметила острые грани в радужках. Свет, льющийся сверху, вспыхивал на этой коже миллионами радуг, преломлялся, искрился. В длинных волосах невообразимо ярких цветов жило пламя. А потом мерцающие красавицы начали танцевать – медленно, чувственно и совершенно не по-человечески. Яркие блики света на их телах вводили в какой-то транс, завораживали, дурманили, заставляли хотеть…

– Не смотрите на них, – на ухо мне сказал Дагервуд. – На людей они действуют, как сильный афродизиак. – Он усмехнулся. – На линкхов – тоже. Но ваша доза может оказаться… чрезмерной.

С огромным трудом я оторвала взгляд от сладострастно извивающейся прелестницы. На моей спине выступила испарина, губы пересохли.

– Кто это?

– Всполохи – низшая каста линкхов, – пожал плечами мужчина. – В этом зале такие могут появиться лишь в качестве развлечения.

– Да? – хмуро осмотрела совершенные тела. – И какую часть человека предпочитают эти… Всполохи?

– Никакую, – уголки мужских губ дрогнули. – Всполохи питаются растениями. Они – единственный вид линкхов, не зависящий от Терры. Ну и поэтому единственные, с кем возможны отношения у пожирателей.

Я прищурилась, продолжая разглядывать танцующих девушек. Кого-то они мне напоминали… Точно! Золотую побитую богиню! Когда я вошла без стука в ту проклятую гостиную, кожа девушки тоже слегка мерцала. Неужели, она тоже из этих – Всполохов?

– Понятно, – пробормотала я. Осмотрелась. – А люди здесь есть? – тихо спросила я. Он посмотрел странно.

– Для людей возможен лишь один вариант. Тот, по которому вы сегодня здесь со мной.

Я нахмурилась.

– И кто я сегодня? – Он улыбнулся краешком губ и промолчал, лениво рассматривая зал. – Серьезно, я хочу знать, – настаивала я, устав от загадок. – В качестве кого сюда можно привести человека?

– В качестве моего ночного удовольствия, – Дагервуд повернул голову и посмотрел мне в глаза. Я подавилась вопросом. – Одноразового.

– Одноразового?

– Да. Сюда человек можно прийти лишь один раз.

– Почему?

– Хотите подробностей?

Я открыла рот, подумала и… закрыла. Он удовлетворенно кивнул, глядя в мое шокированное лицо. Да уж. Подробностей мне не хотелось. И от его стакана с красной тягучей жидкостью стоит держаться подальше.

– Это вино, – уголок его губ снова дернулся.

– Прекратите читать мои мысли, – прошипела я.

– Прекратите быть настолько предсказуемой, – лениво протянул он.

В зале стало оживленнее, музыка – громче и яростнее, мерцающие девушки двигались уже настолько откровенно, что я изо всех сил старалась не смотреть на них. Некоторые линкхи тоже танцевали – грациозно, плавно, пугающе. Вся обстановка этого места заставляла меня дрожать, и я не понимала – от ужаса или удовольствия. Я вообще не понимала, что со мной. Во рту было сухо, в глаза – словно песка насыпали, сердце стучало набатом, а тело… в теле разлилась томительная слабость, сладкое предвкушение. Может, танец Всполохов все же подействовал на меня слишком сильно, или виной была музыка – резкая, громкая, но завораживающая.

Дагервуд отобрал мой бокал.

– Вам хватит, Виктория. На человека напитки и еда линкхов могут оказать разное действие. А вы пока всего лишь человек, хотя и с примесью другой крови.

Я хотела ответить, но не успела. К нам подошел высокий мужчина в черном костюме. Его светлые волосы были коротко острижены, а на правой стороне лица темнел знак – тонкие штрихи, рисующие лист папоротника.

– Господин Дагервуд, – негромко произнес он. – Принц Алесс приглашает вас в свою ложу.

Влад откинулся на спинку дивана.

– Принц очень… любезен, – в его голосе скользнула насмешка. Я посмотрела с беспокойством. Явно что-то происходило, но вот что? Я слишком мало знала об этом новом для меня мире, чтобы понять. Незваный гость все еще взирал ожидающее, но вот Дагервуд не торопился подниматься.

– Принц не отнимет много вашего времени, – сказал линкх. В его темных глазах мелькнула злость. – Мы понимаем степень вашей занятости и ценим… ее.

– Еще бы, – как-то непочтительно отозвался Дагервуд. Слегка склонил голову и легко поднялся. Посмотрел на меня.

– Виктория…

– Ваша… спутница дождется вас здесь, – мягко сказал линкх. Темные глаза сверкнули. – Вы ведь понимаете, что человек не может проследовать в ложу принца… без последствий. Или вы желаете взять ее туда?

Я подавила в себе порыв вцепиться в рукав Дагервуда и не отпускать. Перспектива остаться здесь одной не просто пугала, она ужасала меня. Вот только моего мнения, понятно, никто не спрашивал. И, похоже, самому Владу приглашение тоже не пришлось по душе.

– Виктория, ждите меня здесь, – негромко сказал он, глядя мне в глаза.

– Но…

– Ждите здесь, – он отвернулся, словно потерял ко мне интерес, и ушел. Я увидела его поднимающимся по черным гранитным ступеням туда, где сидел тот самый линкх в алом. Значит, он и есть принц Алесс? И все же надо расспросить Дагервуда подробнее, иначе моя голова взорвется от мыслей и предположений.