Глава 30. Летописец

Ответить Димитрий мне не успел. Я лишь увидела в его глазах признание вины и сожаление, что прошлого не вернуть. Но в этот момент последняя овсяная крошка вернулась на свое место, а время в аномалии сделало полный круг. Дверь слетела с петель, сильный порыв ветра расшвырял вещи, гулко стукнулись об пол тикающие часы, и комнату заволокло синим дымом. Часы звякнули, а дым застыл, словно стоячая озерная вода. И так же застыло все – слетевшая со стола, но не упавшая чашка, капли выплеснутой из нее воды, покосившаяся ваза и рассыпавшиеся веером стебли вереска. Мои взметнувшиеся рубиновые пряди и простыня, куполом надувшаяся вокруг ног. Мы с Димитрием тоже застыли – ошалевшие от столь неожиданного вторжения.

– Хронометр, – сквозь стиснутые зубы пробормотал Повелитель севера. Его вновь побелевшие глаза грозно прищурились. Правда, пока Правитель мог лишь щуриться, как и я.

Я с трудом кивнула. Силу хронометра я уже ощущала, когда меня схватили в Арвиндале ищейки. Говорят, устройство, замораживающее пространство и объекты, создал Коллахан, и почему-то именно сейчас мне хотелось его за это хорошенько стукнуть. Злой Димитрий явно испытывал схожие чувства.

– Они здесь! Я их вижу! – радостно заорал сквозь синие волны Ригель. – Повелитель, вы живы! Вы… целы?

Командор стражей наполовину высунулся из синей стены и осмотрел нашу живописную композицию. Меня в простыне и слегка порыкивающего Димитрия в незастёгнутых штанах. Несколько мгновений Ригель таращился на шипы своего Повелителя, потом закряхтел и шарахнулся обратно.

– Они живы и целы! Но сюда пока нельзя…

– Это еще почему? Надо вытащить их, пока хронометр тикает… Ригель, да пусти же! – Я узнала голос возмущающегося Якова. – Мы ждали почти сутки, какого демона…

Рядом с командором возникла кряжистая низкорослая фигура Железа. Первый отталкивал, не пуская, второй возмущался и напирал. Хронометр оглушительно звякал, отсчитывая мгновения «заморозки». Я поймала взгляд Димитрия.

– Прости… меня… – выдавил он побледневшими губами. – Мэр… прости…

Я не ответила. В плотных клубах синего дыма черной тенью возникла еще одна фигура. Он не вышел полностью, но я знала, что он нас видит. Видит все – раздетую меня, руки Димитрия, касающиеся моей кожи и уже царапающие шипами. Я ощущала тяжелый и острый взгляд этого темного силуэта, застывшего так, словно и он попал под действие хронометра.

Фрейм.

И почему-то стало больно, что он застал меня в таком виде. И тут же пришла злость. Почему, почему это имеет для меня значение? Почему я думаю о нем даже сейчас, после близости с Димитрием? Вот она, моя единственная любовь – сверкает белыми глазами, рычит сквозь зубы. Злится и царапает меня шипами. Так почему так хочется броситься за Фреймом и… и что? Объясниться? Глупость какая… Мы даже не друзья! И он сам…

Ах, да к черту!

– Просто вынесите нас отсюда! – рявкнула я, собравшись с силами.

Ригель и Яков замолчали, сверху упала сеть, и мы с Димитрием взмыли в воздух и уже через минуту рухнули на траву возле дома. Там топтались знакомые стражи из свиты Арвиндаля и незнакомый отряд в синих мундирах. И все они с интересом уставились на спасенных из аномалии, то есть на нас.

– Разойтись! – скомандовал Ригель.

Я поднялась, придерживая простынь. Волосы вернули свой насыщенный красный цвет, значит, время Мэрид закончилось. Димитрий молча одевался. Он повернулся спиной, но, конечно, десятки любопытных глаз уже рассмотрели особенности Правителя Арвиндаля. Секрет перестал быть секретом, и вряд ли Димитрия это порадовало. Для меня нашли штаны, рубашку и ботинки, а я благоразумно не стала интересоваться, чьи они. Фрейма видно не было.

– Как неловко вышло, – смущенно пробормотал Яков, когда я оделась за кустами и вышла.

– Долго мы были в аномалии? – Я решила делать вид, что ничего не случилось.

– Сутки почти. Коллахан прислал свои отряды, так что нападение тварей Хаоса мы отбили почти сразу. Габи и Райан уже в столице Королевства Тумана, твой брат тоже ждет нас там.

– Мы поедем на лошадях? – удивилась я, не заметив поблизости ни экипажей, ни автомобилей, как в Боргвендаме.

– Шум механических машин привлекает измененных. – Яков недовольно поджал губы. – По крайней мере, так говорит Коллахан. Но мне кажется, что он просто терпеть не может все, что напоминает о гиблой эпохе и прогрессе. Поэтому да, мы поедем на лошадях. Надеюсь, ты это умеешь.

– Я тоже на это надеюсь, – ошарашенно пробормотала я, потому что на моей памяти подобного опыта у меня не было.

К счастью, моя кобылка оказалась смирной. Она терпеливо ждала, пока я на нее залезу, и пошла неторопливым шагом, стоило тронуть поводья. Впереди маячила напряженная спина Фрейма, но на меня он ни разу не обернулся. И снова меня накрыло волной обиды и злости. Мог бы и спросить, как я! Хотя что тут спрашивать, и так ведь ясно, что жива-здорова! Но спросить-то мог?

Запутавшись в своих эмоциях, я шепотом выругалась и снова покосилась на тёмную фигуру. Истукан бесчувственный! Хотя в седле держится отлично, словно всю жизнь только и делает, что на лошадях разъезжает. Фрейм вообще все делает отлично и почему-то это тоже… раздражает!

Димитрий, к моему недовольству, тоже оказался прекрасным наездником. И тут же возник рядом, гарцуя на белоснежном жеребце. И где только взяли такого красавца? Словно специально вывели под северного Правителя!

Я махнула рукой, показывая, что со мной все в порядке. Вокруг ехали стражи, так что все личное лучше было оставить при себе. Впрочем, личных вопросов у меня и не осталось. Все, что произошло в аномалии, осталось в аномалии. Разве что…

– Димитрий, – негромко позвала я. – Скажи, а мы когда-нибудь были с тобой в этом городе? Раньше.

Правитель Арвиндаля глянул удивленно и покачал головой.

– Ни до, ни после Исхода? – настаивала я. – Точно? Может, ты забыл?

– Нет, Мэр. Никогда.

Я кивнула. Что ж, значит, не он сфотографировал меня возле той стены. Не на него смотрела я десять лет назад. Может, тогда рядом был Коллахан? Не просто так ведь он выбрал это Королевство своей вотчиной?

Коллахан… еще немного – и я увижу своего брата! О боги, я наконец-то увижу брата! За всеми этими аномальными волнениями и воспоминаниями я почти об этом забыла! Еще немного – и я обниму родного человека! Смогу ощутить себя частью семьи, узнать, что случилось с родителями. Живы ли они? Помнят ли меня? Я так долго ждала и искала, что почти перестала верить. Но вот осталась лишь пара часов, и мы с братом снова будем вместе!

И думать я лучше буду об этом, а не о том, почему Фрейм так ни разу на меня и не посмотрел.

***

Дорогу до столицы я почти не запомнила. Усталость напомнила о себе, и большую часть пути я просто дремала, отдав поводья верному Ригелю, который вел мою лошадку. Разбитая дорога вилась вдоль холодного морского побережья. Иногда вдали мелькали дома, пару раз встречались другие всадники. Но в целом Королевство Тумана выглядело почти безлюдным и не страшным. Напротив, мы проезжали весьма живописные вересковые поля, вдали синели очертания невысоких гор. На землю мягко ложились ранние сумерки, от воды тянуло свежестью и солью. Суровый командор присланного отряда велел поторопиться, ночью двигаться по этой земле было небезопасно. Так что мне пришлось проснуться и вцепиться в поводья, направляя лошадку.

А еще через час впереди возникли бледные огни города. Но даже когда мы подъехали совсем близко, они не стали яркими и многочисленными, как в Боргвендаме или в городе Дикирия. Здесь нас встречали тусклые огни свечей и масляных ламп, а редкие фонари плавали в клоках сизого тумана.

– Добро пожаловать в Эйд, столицу нашего Королевства, – негромко произнес командор.

Я окончательно проснулась и теперь вертела головой, всматриваясь в невысокие каменные строения, густо заросшие вьюнком, можжевельником и вереском. Людей почти не было, ставни закрывали почти все окна в домах, делая улицы еще темнее.

– Здесь всегда так тихо?

Командор пожал плечами.

– Мы не любим лишнего шума.

Димитрий рядом со мной выразительно скривился. Да уж, ему точно не по нраву этот тихий город. Ему подавай что-то повеселее!

Хотя в Эйде была своя, особенная красота. В надвигающихся сумерках величественно и сурово вставали древние холмы, замки и каменные руины, хранящие следы прошлого и волны, добравшейся до этого города. Узкие кривые улицы дышали прошлым, и в какой-то момент я поняла, почему Коллахан запретил в своих землях механические машины. Они не сочетались с брусчаткой, стрельчатыми окнами, темными шпилями и разбитыми часами на башне ратуши. Они нарушали торжественное безмолвие зеленых холмов и холодного моря, омывающего их. Меня заворожил этот город. Я дышала его влагой и солью, запахом меда и вереска, и с каждым глотком воздуха ощущала себя его частью. О да, я помнила Эйд, как бы он ни назывался раньше.

– В день Исхода приливная волна снесла часть города, которую называли новой, – оказывается, рядом со мной ехал командор стражи Коллахана. – Осталась только древняя сторона, построенная столетия назад, еще до гиблой эпохи. Правитель счел это верным знаком. Земли Туманного Королевства не желают прогресса.

Или его не желает сам Правитель, подумала я. Но вслух ничего говорить не стала. К тому же мы как раз начали взбираться на холм, вершину которого венчал замок-крепость. Огромное неприступное сооружение, окруженное отвесными утесами и каменной стеной. Лошади, чуя скорый отдых, пошли быстрее, взбираясь по наклонной эспланаде, и совсем скоро мы оказались за крепостной стеной. Возле высоченных и массивных дверей нас уже ждал смотритель в ливрее.

– Добро пожаловать в Эйд-Холл. Меня зовут Бакстер, я провожу вас. Следуйте за мной, господа.

Я слезла с лошадки, мысленно поблагодарив ее за терпение со столь неумелой наездницей, и двинулась за всеми. Широкий холл за порогом озаряли огни свечей, но их было не слишком много, так что мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы привыкнуть к царящему в замке полумраку. Пахло пылью и немного – затхлостью. Я с тревогой осмотрелась. Здесь не было ничего общего с роскошью Звездного Дворца Димитрия или даже благополучием Соларит-Вулса. И конечно, ничего похожего на железные башни Боргвендама, которые светились в ночи, словно огненные столпы. Я заметила пыль на гобеленах и грязь на лестнице, по которой мы поднимались. Да и ливрея Бакстера при ближайшем осмотре оказалась довольно потрепанной. Повсюду виднелись следы разрушения. Чем дальше мы шли, тем плачевные следы времени становились очевиднее. С потолка сыпалась штукатурка, а то и труха. Некогда шелковые обои отставали целыми кусками и местами лежали гниющими тряпками. В паркете зияли дыры, а мебель напоминала грозящую вот-вот развалиться рухлядь. Под сводчатыми потолками завывал сквозняк. Даже подсвечники пугали ржавчиной и оплывшими, едва тлеющими огоньками свечных огарков. Со всех сторон проступала унылая картина разрухи и запустения!

Притихшие стражи свернули в один из узких и плохо освещенных коридоров, остались лишь я, Димитрий, его верный Ригель, Яков и Фрейм. Я обернулась – и на миг наши взгляды все-таки встретились. Его – темный до дрожи – мазнул по мне острием ножа, и тут же Фрейм отступил из круга света. Словно не желал, чтобы я его видела. Но я уже сделала это. И ощутила дрожь, пробегающую по телу, когда наши взгляды столкнулись.

Что было в его глазах?

– Госпожа, – рядом вырос Бакстер и толкнул тяжелую деревянную створку. Та поддалась с душераздирающим скрипом. Из комнаты неприятно пахнуло плесенью и затхлостью. – Ваши покои, прошу.

– Что? – очнулась я. – То есть в смысле мои покои?

– Вы можете здесь отдохнуть и…

– Но я хочу увидеть брата! Правителя Коллахана! Я должна увидеть его прямо сейчас!

– Повелитель примет вас утром, – не меняясь в лице, произнес смотритель замка.

– Утром? Да вы с ума сошли! Я ждала этой встречи многие годы! Немедленно отведите меня к Правителю!

– Рид. – Хрипловатый голос Фрейма заставил меня вздрогнуть.

Я резко повернулась и заморгала, потому что парень по-прежнему стоял за кругом света.

– Тебе лучше послушаться и лечь спать. Коллахан не принимает по ночам.

– Меня он примет!

– Он ни для кого не делает исключений.

Что? Я снова заморгала. Но это ведь мой брат! Которого я не видела десять лет! Он что же, не желает нашей встречи? А ведь я так его искала, так ждала, так верила! А он даже не удосужился выйти, чтобы меня обнять? Чтобы просто сказать: здравствуй, сестра? То есть я всего лишь незваная гостья, такая же, как отводящий глаза Ригель? Так получается?

– Рид, ложись спать. Утром вы поговорите и…

Хрипловатый голос Фрейма царапнул что-то в душе. Всколыхнул бурю, которую я так старательно пыталась утихомирить. Огненный смерч взметнулся внутри и расправил смертоносные крылья. Я выпрямилась и задрала подбородок, снизу вверх глядя на мужчин, окружающих меня. На мрачного Димитрия, на смущенного Якова, на неловко переминающегося с ноги на ногу Ригеля. На застывшего Фрейма с глазами темными, как самая длинная ночь. И отчеканила, глядя именно на него:

– Подождать? Я ждала годы. Я написала тысячу прошений о поиске брата – и ни одно не нашло адресата. Подождать еще? Да катись ты в бездну, Фрейм. Я не буду ждать больше ни единой минуты!

Его рука сомкнулась на моем запястье – и это прикосновение обожгло. Мне даже почудилось, что ко мне приложили горящую свечу. Но это всего лишь были мужские пальцы.

– Отойди, – выдохнула я.

– Ты не понимаешь…

Я и не собиралась понимать. Я устала искать, верить и ждать. Я просто хотела увидеть Коллахана!

И поэтому выдернула свою руку из горячих тисков чужих пальцев и бросилась в темные недра Эйд-Холла. Сзади что-то кричали, но я уже не слышала. Я неслась ураганом, каким-то удивительным образом не теряясь и не путаясь в лабиринте плохо освещенных пыльных коридоров. Залы, лестницы, холодные и гулкие галереи, снова ступени… Еще один поворот – и, задыхаясь, я вывалилась в кабинет. Он тонул во мраке и выглядел хуже, чем весь остальной замок. Паркет здесь практически сгнил, лишь у дверей осталось несколько целых дощечек. Стены покрывали плесень и паутина, от гобеленов остались лишь грязные ошметки. Мебель невозможно было опознать, она полностью развалилась. Лишь возле обветшалого, черного от копоти камина стояло что-то, похожее на кресло – такое же облезлое, как и все в Эйд-Холле. И в этом кресле сидел старик. Тонкие руки, покрытые желтой пергаментной кожей, лежали на подлокотниках, полностью седая голова мелко тряслась. Казалось, старик вот-вот испустит дух. Или даже уже это сделал! Под грязной белой мантией почти не было тела, лишь истощенный иссохший скелет.

Ужас сдавил мне грудь, не давая дышать.

Весь мой запал испарился, и я остановилась, страшась сделать шаг. Но все же сделала его.

– Коллахан? – не веря, прошептала я. – Коллахан, это… ты?

Медленно, очень медленно старик поднял голову, и я увидела незрячие глаза, затянутые пленкой. Он двинул головой, прислушиваясь.

– …Сестра? – Слово прошелестело словно эхо. Пустое, бездушное эхо прошлого.

Шатаясь, Коллахан попытался подняться, но тщедушное старческое тело ему не позволило, и брат лишь сжал обессиленно подлокотники.

– Сестра… Пришла! – прошептал он. – Ты сердце сердца, свет моих очей… Как долга разлука.

Я замерла. Как странно звучат его слова. Как все это… странно! Почему он так говорит? Словно… словно это не его слова, а… строчки из книг! Из каких-то древних баллад и поэм! Перед глазами снова встал способ связи с Летописцем – книга и дым, сотканный из чернил.

– Я вспомнила. – Шаг навстречу встревоженно застывшему старику. В этом древнем, разваливающемся замке. В этом рассыпающемся зале. Еще шаг. – Я вспомнила, почему назвала себя Тишиной. Я ведь была довольно шумной девчонкой, правда? Вечно хохотала, кричала, пела. Но почему-то назвалась именно так…

Еще несколько шагов. Краем глаза я вижу Фрейма, возникшего в дверном проеме, но я смотрю лишь в невидящие глаза моего брата. Вижу лишь слабую улыбку, обозначившуюся в уголках его ссохшихся губ. Я опускаюсь на колени и бережно, осторожно прикасаюсь к его руке. Ответом мне служит тихий, счастливый вздох.

– Я вспомнила, Коллахан. Когда-то больше всего на свете я любила музыку. И своего брата. И ненавидела судьбу, которая отобрала у тебя возможность разделить со мной эту страсть. У тебя не было своих слов, Коллахан. Ты родился глухонемым. Мой самый лучший, самый добрый, самый мудрый брат никогда не слышал музыки, которую я играла. И моего голоса.

– Любовь звучит… прямо… в сердце, – прошелестел Правитель Туманного Королевства. По старческим щекам тоже катились слезы. – Я… тебя… слышал.

– Да. Но этого было мало. Ты хотел говорить. Всегда хотел. – Я больше не скрывала слез. – Ты пожелал иметь все слова этого мира. Все, которые были написаны другими людьми. Бесчисленные строки, которые стали твоим голосом. Вот что значит быть Летописцем.

– …голос веков… вложил в мои уста, – вздохнул Коллахан.

– И это лучшее, что могло случиться со всеми этими пыльными изречениями, – рассмеялась я сквозь слезы, и брат тоже затрясся. На миг я испугалась, а потом поняла – он тоже смеется. Сухие слабые пальцы обхватили мои. – Но почему? – не выдержала я. – Почему ты сидишь здесь один? Почему все разваливается? Почему ты… ты…

Умираешь.

Этого я произнести не смогла.

Рядом снова возникла моя извечная черная тень, и я подняла взгляд на Фрейма. Коллахан тоже ощутил его присутствие и повернул голову.

– …путь оказался долгим.

– Да, – сухо подтвердил Фрейм.

Коллахан снова дернул головой, словно пытаясь увидеть то меня, то Фрейма. Седые пегие брови сошлись на переносице.

– Верность… клятве! – почти прокричал он. – Верность… клятве…

– О чем ты говоришь? – вмешалась я. – Какая клятва?

Коллахан обессиленно упал в кресло, а Фрейм отвернулся.

– Идем, Рид. Твоему брату надо отдохнуть. Чтобы говорить, ему нужно искать подходящие слова из множества книг, а это непросто в его состоянии. Идем. Утром ты задашь ему все свои вопросы.

– Но…

– Иди… сестра, – прохрипел Коллахан.

Я неуверенно поднялась. Но брат поднял дрожащую руку и указал на дверь.

– Устал…

– Хорошо, – сдалась я. – Мы поговорим утром. Давай я помогу тебе добраться до кровати? Тебе надо лечь…

– Рид, просто оставь его в покое, – хмуро сказал Фрейм. – Поверь, так будет лучше. Бакстер позаботится о своем Повелителе.

Коллахан кивнул, и мне ничего не оставалось, как покинуть этот жуткий зал. В коридорах, кажется, стало еще темнее. Огарки свечей почти не давали света, идти приходилось практически в потемках. Хотя, может, это и к лучшему, мрачно подумала я. Во тьме не так видны прогнившие полы, обветшалые стены и поеденные молью занавески. Почему Коллахан живет в таких жутких условиях? Ведь можно обратиться к другим Правителям, сделать что-нибудь… Но я шла молча. Встреча с братом вымотала меня настолько, что сил не осталось даже на вопросы. К тому же я не спала уже довольно давно. На меня навалилось странное оцепенение, словно туманы этого Королевства забрались в голову и душу. И лишь шагающий рядом мужчина по-прежнему прогонял этот морок, порождая в душе пожар.

В молчании мы миновали несколько коридоров. Я отметила, что Фрейм отлично ориентируется во мраке этого замка, и путь к моим комнатам оказался короче, чем я думала.

Возле двери я остановилась, положив руку на круглую проржавевшую ручку.

– Не переживай. Тебе ничего не угрожает. И в этой комнате целая кровать и свежее постельное белье.

– А твоя комната где? – Слова вырвались раньше, чем я успела откусить свой язык.

– Я не планирую спать.

Нет? И что же тогда?

Я все-таки повернулась и посмотрела на него. Огарок свечи беспомощно лизнул светом острые углы на лице Фрейма. Но не смог отразиться в его глазах.

– Знаешь, что я собираюсь делать, Рид? – Он наклонился, и я ощутила на губах горячее дыхание.

Черт, ну почему его глаза такие темные… Словно омуты. Разве серые радужки не должны быть светлыми?

– Что? – прошептала я.

– Я собираюсь напиться, – еще ближе. Слишком, слишком близко.

– Что?

– Напиться. Влить в себя столько спиртного, сколько найдется в подземелье Эйд-Холла. Хочешь узнать, почему?

Я замотала головой. Нет, я не хотела этого знать.

Ладонь Фрейма вдруг впечаталась в стену возле моей головы. Слишком близко…

– Потому что мне больно, Рид. Какого хрена? И это не укладывается в… Черт. Это ни во что не укладывается! Я не знал, что быть хорошим – настолько хреновое занятие.

Его губы так близко. А сердце стучит так отчаянно. Мне хочется плакать. От всего. От чувств и ошибок, от его слов, от моих поступков.

– Значит, счастливое воссоединение, так? – со злостью спросил он. – Мэрид и Димитрий. Только он тебе совершенно не подходит.

Я вздёрнула подбородок.

– А кто мне подходит? Подскажешь более достойного кандидата?

Фрейм тяжело втянул воздух.

– Он Правитель Арвиндаля. Может, ты забыла, что это значит.

– Я прекрасно помню все, чего не коснулось Забвение! Не тебе меня судить, Фрейм! И вообще… Какое тебе дело? Тебя не касается, с кем я!

– Не касается? – рявкнул он.

Тьма коридора сделала мужское лицо жестким и почти пугающим. На миг я снова увидела другого Фрейма, его темную сторону. И показалось, что на этот раз она все-таки одержит вверх.

Он подался ко мне, почти заключая в клетку своих рук. Темные пряди упали на лоб, почти закрывая глаза. Мы стояли так близко, еще миг – и губы соединятся.

Но нет.

Отдернув ладонь, Фрейм резко развернулся и растворился во тьме коридора. Огарок свечи зашипел и погас.

Я вошла в комнату – такую же древнюю и затхлую, как и все в этом замке. Открыла окно, впуская холодный морской воздух. Умылась за ширмой. Белье на кровати и правда оказалось лучше, чем я ожидала. По крайней мере, оно не развалилось, когда я на него легла.

Замок вздыхал и скрипел, под полом, кажется, скреблись мыши. Где-то в темных глубинах этой разваливающейся громадины отдыхает мой брат. И сжимает бокал с виски Фрейм.

И меня пугает, что несмотря ни на что, я не могу выкинуть его из головы.