Отвечать не стал, как будто и так непонятно. Мог бы — открыл. Но как только я пытаюсь это сделать, землю прошивают фиолетовые зигзаги, похоже, местности не нравились несанкционированные колебания магии. Или ей не нравился лично я.
— Куда мы пойдем?
— Налево.
— Почему туда?
— Потому что.
— Лекс! Ты можешь ответить нормально?
— Я отвечаю.
— Лекс!
— Одри, милая, ты не могла бы заткнуться? Я пытаюсь думать, — обозлился я, рассматривая раскинувшуюся внизу равнину. Сейчас серых тварей видно не было, хоть это радовало.
Девушка обиделась и замолчала. Вот и отлично.
И молчала все время, пока мы лезли вниз, а потом топали до черной монолитной скалы, полностью перекрывающей дорогу в обозначенную сторону. Я развернулся и уставился в перепачканное лицо Одри.
— Не могла сказать, что здесь скала? — возмутился я.
— Кажется, кто-то, возомнивший себя умным, велел мне молчать, — фыркнула она.
Я хмыкнул, развернулся и пошел в обратную сторону. Одри сопела за спиной, но надолго ее не хватило.
— У тебя есть план? Или какие-то ориентиры? Где мы будем искать Армона?
— Угу. У меня есть карта Пустоши с подробным описанием местной флоры, фауны и трактиров.
— Правда?
Я насмешливо покосился на ее обрадованную мордаху, и Одри вновь насупилась.
— Откуда я знаю? Может, у чернокнижников и такие карты есть? Меня воспитывали жрицы Богини Равновесия, и про Темных у нас каких только ужасов не рассказывали. — Она нахмурилась. — Хотя Светлых настоятельницы тоже не жаловали, но их хотя бы терпели, как необходимое зло. А вот чернокнижие… У нас даже присказка была: пусть тебе чернокнижник не приснится…
— Зачем тебе Дориан, Одри? — перебил я. Девушка осеклась и замолчала. Я думал, что уже не ответит, но она упрямо вскинула голову:
— Я уже говорила, что он мой друг. С детства. Он жил недалеко от дядюшки и играл со мной, когда я приезжала на выходные. Он часть моего прошлого, верный и настоящий друг! Что удивительного в том, что я хочу его спасти? Он исчез из моего дома, я чувствую себя… виноватой! И обязана во всем разобраться!
— Сколько слов и эмоций, — пробормотал я, прищурившись.
— Тебе не понять, — хмуро бросила она, — что означает дружить и быть верным человеку. У тебя друзей нет.
— Верно. Мне не понять.
Мы обошли скалу, и теперь перед нами располагался каменный уступ, усыпанный черными пиками, словно иглы дикобраза протыкающими пространство. Узкие и острые грани этих пик отражали свет белого солнца и казались глянцевыми. И этот странный и непривычный пейзаж заставлял меня почти задыхаться, пробуждая внутри непонятное мне волнение.
— Лекс? Что с тобой?
Одри дернула меня за рукав. Я не заметил, что остановился и уже какое-то время просто стою без движения, застыв на краю плоского камня. Порыв ветра гонял вдоль скал льдинки, и они звенели, ударяясь о гранит, так что все наполнялось нежными и тонкими переливами ледяной музыки. И мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этого.
— Лекс?
— Ничего, — буркнул я, пытаясь стряхнуть наваждение. — Просто…
Просто это место мне знакомо. До мурашек, до судорог и мучительной боли. Просто моя память не хочет этого вспоминать.
Но говорить этого я не стал.
— Шевели ногами, Одри, а то замерзнешь, — буркнул я. Девушка плотнее завернулась в мой плащ, который все еще был на ней. — Не отставай.
— Так это ты останавливаешься! — но я уже не слушал, устремившись вперед.
Серые твари возникли неожиданно и совершенно беззвучно. И самое паскудное — сразу стаей, в которой было не менее дюжины особей. Сейчас у меня была возможность их рассмотреть, хотя удовольствия, надо сказать, мне это не доставило. Ростом с теленка, но длинные, худые тела, гладкие и обтекаемые, на шести мощных лапах, дающих понять, что бегают твари весьма неплохо. Морды с клыкастыми пастями и глазами — точками, красными угольками горящими на черепе. И эти неведомые мне звери неторопливо выходили из-за скал, пригибали морды, втягивая воздух и приближались к нам.
— О Богиня, — прошептала Одри за моей спиной. — Сейчас ведь день!
— Видимо, спешащий к ним обед показался веской причиной, чтобы прервать полуденный сон. — Я закатал рукава, привычно дернул внешнюю силу, но поток не отозвался. Проверил свой резерв. Моргнул. Хмыкнул.
— Лекс, — Одри прижалась к моему боку, затравленно оглядывая ряд подступающих монстров. — Можно я возьму твой кинжал?
— Чтобы перерезать себе горло? — я хохотнул, не отрывая взгляда от серых тварей. Наверное, зачатки мозгов у них все же были, потому что перестроились звери слаженно и теперь весьма проворно нас окружали, обнажая в оскалах желтые клыки. — У меня есть другая идея, детка.
Она подняла голову, решительно сжимая губы. Видимо, собиралась драться до последнего. То есть минуты полторы.
— Как насчет полетать? — усмехнулся я, сгреб Одри и выкинул аркан левитации. Мы взмыли в воздух как раз в тот момент, когда твари устали ждать и с трех стороны бросились на добычу. И, зависнув над ними, я расхохотался, наблюдая, как они столкнулись и с рычанием образовали кучу — огрызающуюся и клацающую зубами. Монстры свирепели, вертели узкими мордами, пытаясь понять, куда делся их обед, и наблюдать сверху их возню было сплошное удовольствие! Если бы еще Одри не пыталась меня задушить, повиснув на шее и судорожно сжимая ее руками.
— Гниль вонючая, Одри, да отпусти меня!
Она не послушала, только сжала крепче. К тому же, проклятые звери сообразили, что добыча потешается сверху, и споро начали запрыгивать друг другу на спину, образуя пирамиду. Я даже присвистнул от изумления.
— Бездна, какие умные гады! Одри, если ты меня задушишь, то свалишься как раз в их пасти.
Она прокряхтела что-то невразумительное. Одна из тварей уже добралась до верхушки пирамиды из тел и клацнула зубами в нескольких крантах от моего сапога. Я переместился выше. Тварь оскалилась, пригнулась и подпрыгнула. Я двинул ей сапогом по морде, и она, скуля, скатилась вниз.
— Следующий!
— Лекс… — Одри вцепилась в ткань моей рубашки. — Пожалуйста…
— Смотри, это весело, — следующая зверюга залезла на верхушку, я даже опустился чуть ниже, заманивая, и стукнул по лобастой башке. — Одри, не трясись! Ты мне мешаешь.
— Лекс…
— Ааа, не угомонитесь никак, уродливые гады? Ползи — ползи, кто там на очереди?
— Лекс…
— А по морде не хочешь? Вот так!
— Лекс!
— Что?
— Мне страшно!
Я отвлекся от развлечения и уставился Одри в лицо.
— Я уже говорил, что с тобой можно сдохнуть от скуки?
— Зато с тобой от веселья! Мы висим над стаей монстров, что тут веселого? — возмутилась она.
— В них можно плюнуть, — предложил я.
Одри закатила глаза, демонстрируя, что она думает о моих умственных способностях.
— Ты просто не пробовала! Давай, плюнь хоть в одну. Сделай хоть что-нибудь непозволительное, ну же! Попадешь, и я перемещу нас на скалу.
— Я не буду в них плевать! Это глупо!
— Ты так боишься выглядеть глупой, что становишься скучной. Давай, Одри, я никому не расскажу.
— Я не буду!
— Тогда мы будем висеть здесь, пока мой резерв не закончится, — поскучнел я.
— Богиня! — простонала девушка. — Да за что мне все это? Зачем я вообще с тобой связалась?
— Тратишь время. А мои силы на исходе… — Я покачнулся, делая вид, что устал. На самом деле, мой резерв был забит под завязку, очередная прогулка на Изнанку вновь пополнила его. И отрицать эту очевидную связь было глупо. Может, поэтому я сейчас развлекался, пытаясь не осмысливать ситуацию.
Она издала что-то нечленораздельное, скосила глаза вниз, напыжилась, примерилась и плюнула точно на макушку подползшей серой твари. Я расхохотался.
— Ну весело же!
— Лекс. Ты идиот.
— Фу, ну никакого воображения… учу- учу. Вы с Армоном прямо идеальная пара. Кстати, что у тебя с ним?
— Не твое дело.
Я слегка разжал руки, и Одри, взвизгнув, вцепилась в мои плечи.
— А давай ты будешь отвечать, когда я спрашиваю?
— А давай ты пойдешь в Бездну?
— Неее… там тоже скучно.
— Лекс! Прекрати!
— Ты не ответила на мой вопрос.
Серая тварь залезла на спину своей товарки и клацнула зубами. Я опустился пониже, чтобы клацанье было лучше слышно.
— Ну так как?
— А что, тебя это волнует?
Она уставилась мне в глаза, а я вдруг слишком явно ощутил, как близко ее тело. Слишком близко для моего изголодавшегося организма и инкубской ненасытности.
— Нет. Всего лишь любопытство.
Пнул напоследок клацающую зубами зверюгу и переместился на каменный язык, нависающий сверху. Одри свалилась на колени, судорожно прижала ладони к камню, шепча что-то благодарственное своей Богине. Я же, насвистывая, прошелся по языку, но осекся, заглянув за поворот скалы. Сверху было видно круглое, со всех сторон обставленное валунами место, в центре которого чернел плоский камень.
И вновь зазвенели льдинки.
А я сжал ладонями голову, пытаясь их не слышать, не думать, не вспоминать…
… Холод, отгрызающий от тела куски мяса. Именно так я это помню. Холод казался зверем, рвущим плоть, вылизывающим кожу колючим языком. Я лежал на черном камне и слушал, как звенят льдинки. Их мелодия была красивой, если бы эта песня не была песней смерти. Умирать не хотелось… Было страшно. Больно. Холодно. И льдинки все звенели… Как я оказался на этом камне? Или он лишь до одури похож на тот, из моего детства? Но воспоминание обрывалось, не давая ответа.
Настроение испортилось окончательно, и я вновь разозлился. Привычность этой эмоции уже начинала как-то напрягать. Не глядя на девчонку, пошел вдоль скалы, стараясь не смотреть на плоский камень внизу. Но он против воли притягивал мой взгляд. Одри молчала, но шла следом. Я же размышлял, что будет, если меня вновь утянет на Изнанку. Два раза повезло, и я вернулся довольно быстро, но и первый раз, выкинувший меня на окраину Лаора, я тоже прекрасно помнил. Самое поганое, что, оставшись здесь одна, Одри вновь начнет жечь мне нутро своей болью…
Я остановился так резко, что девушка врезалась мне в спину и ойкнула, потирая лоб.
— Ты что? Что случилось?
Я не отвечал, уставившись на ее перепачканное лицо. Так-так. Первый раз я попал на Изнанку, когда нас с Одри ничего не связывало. И смог вернуться лишь через развилку дерева и то, оказался на задворках империи, а не в Кайере.
Зато последующие случаи возвращался исправно на место «отбытия» и довольно быстро.
Неужели эта связь с Одри тянет меня обратно?
— Лекс, что с тобой? — испуганно дернулась Одри. Я развернулся и пошел дальше, не обращая внимания на ее вопросы. Она что-то бубнила, так что пришлось накинуть на нее аркан молчания, чтобы не мешала мне думать.
Значит, связь, образовавшаяся от случайной ночи с девушкой, оказалась мне полезной? Кто знает, где бы я был сейчас, если бы не она? И смог бы вновь вернуться через развилку на скале, или в моем теле уже жил бы какой-нибудь демон?
Меня передернуло от этой мысли. Да лучше собственноручно себе горло перерезать. Но если я верно понял, то Одри своими эмоциями тащит меня в наш прекрасный мир. Разобраться бы еще, что тащит меня на Изнанку!
За каменным уступом горная тропка пошла вниз, и идти стало легче. Периодами я останавливался, чтобы прощупать потоки, но пока не находил устойчивого, хотя поток однозначно усиливался, но пока его движение было мне непонятно, лишь общая направленность, по которой я и двигался. Чтобы поставить портал, мне нужен хоть какая-то стабильность. Ну и отсутствие молний, желательно. Одри пыхтела за спиной, потом рядом, когда дорога расширилась, бросая на меня злые взгляды. Два раза пришлось перелететь через перегородивший дорогу обвал, но и в этих случаях, Одри не произнесла ни звука, лишь яростно шипела, когда я ее перекидывал через плечо. Мне так было удобнее, а ее мнение меня не слишком волновало…
* * *
Остановился, когда девчонка в очередной раз споткнулась и полетела носом вперед. Я успел схватить конец плаща, дернул, задерживая Одри. Она булькнула что-то и осела на землю.
— Привал, — объявил я, осматриваясь и решая, где искать съестное. У черных скал кое-где торчали жухлые кустики с ягодами, но пробовать их не было никакого желания. Хотелось мяса. Хорошо прожаренный кусок телятины с брусничной подливкой, свежей зеленью и кружкой пенного хелля.
— Тут кроме серых и невкусных тварей кто-нибудь водится? — повернулся к Одри. — Может, кролики? Ну или, на худой конец, перепелки?
Она вновь что-то прошипела.
— Говори понятнее, что ты там мычишь?
Одри кинула на меня убийственный взгляд, подобрала камень и нацарапала что-то на земле. Я присмотрелся:
«Ты меня лишил голоса, придурок!»
— Ух ты, точно, — вспомнил я. — Ну ладно, сам найду.
Одри открыла рот, уставившись на меня с такой яростью, что я с трудом удержал смешок. Она принялась гневно писать что-то, сжимая камень до побелевших пальцев.
— Пока ты сочиняешь ругательства в мой адрес, я найду что-нибудь съедобное, — хмыкнул я и заботливо установил вокруг девушки клетку. Тонкие прутья, сотканные из силы, не позволяли Одри уйти. Зато и к ней никого не подпустят. Она затопала ногами, потрясая кулаками и открывая рот в беззвучном вопле. Я подмигнул.
— Не скучай. Я скоро.
Аркан возвращения голоса выкинул, отойдя подальше, решив, что он может ей понадобиться в случае непредвиденных обстоятельств.
— …Лекс! Я тебя убью! Выпусти меня, сволочь! — Донес порыв ветра.
Я же со вздохом вспомнил своего защитника. Все-таки, с Армоном удобно. Нюх, зрение, скорость, — он рожден охотником. У меня же в арсенале лишь магия и обычные человеческие реакции.
Вернулся почти через час. Одри сидела, насупившись, в клетке и, увидев меня, вскочила. Окинула злым взглядом. Хмыкнула и… рассмеялась.
— Да уж, охотник из тебя никудышный!
— Просто здесь ничего не водится, кроме … этого! — возмутился я.
— Кроме мышей?
— Это не мышь. — Я поднял за хвост тушку. — Это что-то вроде хорька. Только маленький.
— Лекс. Это мышь.
Я пожал плечами и сунул добычу ей в руки. Ну мышь так мышь. Это единственное, что попало в мою магическую ловушку, пока я прощупывал потоки силы и пытался разобраться с их направлением. Насколько я понял, поток реагировал на чужеродную магию определенной силы, моя ловушка или аркан левитации не вызывали возмущения фона, а вот портал — да. И как это изменить я пока не понимал.
— Прекрати хихикать, тебе не идет. И собери хворост для костра.
Одри картинно осмотрелась. Вокруг торчали черные камни-иглы, ветер гонял редкий снежок по граниту. Хвороста здесь не было. Оглушенная мышь пришла в себя и забила лапками, Одри взвизгнула и уронила тушку.
Мы проследили, как улепетывает, не веря своему счастью, наш несостоявшийся обед.
— Вонючая задница! Одри, ты что, не могла ее удержать?
— Я думал, она дохлая! И не ругайся при мне!
— Сама ты дохлая, — буркнул я. — А дичь должна быть лишь слегка оглушенной. Чтобы мясо дольше оставалось свежим.
— Конечно, можно даже не жарить, от сырого откусывать! — съязвила Одри. — Чтобы свежее было!
— Это называется сыроедение, — нашелся я.
— Это называется, кто-то хреновый охотник!
Мы со злостью уставились друг на друга. Одри смотрела рассерженно, глаза сверкали, грязные щеки порозовели от гнева, и грудь бурно вздымалась в вырезе платья. Я сглотнул, уставившись в этот вырез. И понимая, что обедать я перехотел. И сейчас все мои мысли лишь о другом голоде. Кровь заколотила в ушах, губы пересохли, и штаны стали мешать. Шагнул к ней, словно веревкой привязанный, уже представляя, как стащу с соблазнительного тела все эти тряпки…
Одри отступила на шаг и закуталась в плащ, скрывая от моего голодного взгляд вожделенную ложбинку.
— Я… я думаю, что мы найдем… какие-нибудь ягоды. Может быть. Надо поискать, — пробормотала она, старательно отводя взгляд.
С моих пальцев сорвался непроизвольный файер.
Ягод. Конечно. Уже бегу.
Развернулся и ушел. Вернувшись, молча разжег огонь на плоском камне, установил сверху другой, нарезал на куски сбитую птицу. Одри наблюдала все мои действия молча. Поели тоже в тишине, девушка на меня старательно не смотрела.
Лишь дожевав мясо и закусив льдинкой, вздохнула:
— Интересно, где сейчас Армон…
Я пнул сапогом камень над очагом, разрушая его и гася огонь.
Всю последующую дорогу Одри сосредоточено смотрела себе под ноги, на скалы, небо и чахлые кустики, но только не на меня. Хотя я на нее тоже не смотрел, мне было о чем поразмыслить. Пару раз я активировал аркан левитации, поднимался над землей, но насколько хватало взгляда — везде была все та же неприглядная картина. Один раз мне показалось, что магический фон стабилизировался, и я вновь попытался открыть портал. Молнии ударили одновременно с четырех сторон, так что от заряда все мои волосы встали дыбом, не только на голове, но и на теле. Из круга я вылетел и кубарем скатился по склону, обдирая кожу. Одри подбежала, когда мой полет уже завершился, склонилась испугано.
— Ты жив? Богиня! Как же ты меня напугал!
Я оттолкнул ее руки, пытающиеся найти, что во мне сломано.
— Солнце садится, — хмуро бросил я. — Нам нужно место для ночлега.
Солнце и правда садилось, точнее, стремительно скатывалось за горизонт. Я злился. Потоки силы закручивались вихрями, ни Армона, ни Ланту я не ощущал, Одри бесила. Пустошь раздражала, и я уже проклинал идиотскую мысль залезть в нее. Вся эта затея, кажется, была провальной, кто меня дернул посчитать ее здравой? Вероятно, я в тот момент был пьян.
Спать вновь пришлось в расщелине между скал, нагрев камень до приемлемой температуры. Уснуть на твердом граните было почти невозможно, но ни веток, ни травы поблизости не было. Одри свернулась рядом, честно предложив мне разделить плащ. Я прижал девушку к себе, обернул мех вокруг нас. Она засопела недовольно, пытаясь отодвинуться.
— Да не дергайся ты… — раздраженно отдернул я. — Я не собираюсь тебя…хм… трогать.
— Я вовсе не думала… — даже в наступивших сумерках было видно, как вспыхнуло ее лицо.
— Конечно, думала. Только об этом весь день и думаешь. Вместо того чтобы думать о том, выберемся ли мы, ты размышляешь, что я буду делать с тобой ночью. Хотя правильно, эти мысли гораздо веселее.
— Ничего такого я… не размышляла! Да отпусти меня! Я хочу… отодвинуться.
— Обойдешься. Я не собираюсь благородно отдавать тебе плащ и мерзнуть всю ночь. Лежать, сказал!
— Я не твоя собака!
— Ты моя жена, если верить этим повернутым монахам. А это еще хуже. Так что прекрати дрыгать ногами!
— Никакая я тебе не жена! — фыркнула Одри. — Ой! Руки убери!
— Куда я их дену, интересно? Отстегну и в угол до утра поставлю? — я и не подумал убрать ладони с ее спины.
— Мне так… неудобно.
— А мне плевать, если честно. И ты меня окончательно утомила, детка. Закрой свой ротик и спи.
— Не надо мне приказывать!
— Если ты не замолчишь, я снова лишу тебя голоса.
— Только посмей!
— Посмею. Лучше не провоцируй, Одри. И прекрати ерзать! Я пытаюсь согреться и не собираюсь тебя насиловать, чтобы ты себе там ни придумала! По крайней мере сейчас! На данный момент я собираюсь выспаться, а не тискать твое худосочное тельце!
— Да как ты… Хам! У меня нормальное тельце… фу! Тело!
— Ммм, ты мне предлагаешь убедиться? Или тебя убедить?
Девушка презрительно фыркнула и вновь предприняла попытку отодвинуться. Я поморщился. Бездна, главное, чтобы она не опускала руки ниже. А то мигом поймет, что я бессовестный врун и ее тело меня весьма интересует. Еще как интересует. Или, напротив, я хотел, чтобы она это сделала… Дотронулась. Если она только дотронется… Ааа, демоны, чтоб я сдох…
Но, как я и думал, монастырское воспитание вновь не позволило Одри проявить распущенность и уличить меня во лжи.
— Не вертись. Так хоть теплее. Камень быстро остывает.
Она снова сердито фыркнула, но затихла. Полежала, уткнувшись лицом мне в шею. От ее дыхания было щекотно, тепло и влажно. Непривычно. Хотелось отодвинуться. Или наоборот прижать ее крепче.
Девушка подняла голову, всматриваясь мне в лицо.
— Мы ведь выберемся отсюда, правда?
Я пожал плечами.
— Хоть соврал бы, что ли! — рассердилась Одри и повернулась ко мне спиной, трясясь на камне. Но заснула она довольно быстро, видимо, длительный переход через скалы дал о себе знать. Да и голодные десять дней не прошли бесследно. Я осторожно переложил ее на себя, прижал ладонь к ее спине, между лопаток, пытаясь понять, что с ее внутренностями и кровотоком. Лезть в магию исцеления не стал, не моя стезя. И совершенно не сочетается с теми источниками, что используют чернокнижники. Но «просмотреть» состояние ее организма я был способен. Ну и слегка поделиться силой, собственным резервом.
Отдача произошла на удивление легко, а ведь отдавать я сроду не умел… А здесь стоило лишь захотеть…
Одри задышала спокойнее, без хрипов, ее лицо умиротворенно разгладилось, а щеки порозовели. В угасающем свете дня я смотрел, как она спит, пока сам не провалился в сновидения.
