Трек восьмой
Место действия: сеульское такси
Время действия: семнадцатое августа, раннее утро, Сеул
Ранее утро, а я уже в машине, мчусь в часть. Вчера, меня военные отпустили домой ночевать, поскольку, как я понял, начальству было не до меня. А сегодня они разбудили меня телефонным звонком, сообщив, что приказом верховного главнокомандующего, все войска Республики Корея переведены в состояние повышенной боевой готовности, что автоматом означает моё присутствие в части, поскольку я теперь служу. Служу, так служу, спорить не стал. Вскочил, родные вызвали такси, вот, еду даже не позавтракав, без охраны, размышляя при этом на тему — «а если бы у меня были сейчас гастроли»? Что, бросай всё и тоже вот так вот — несись в часть? Из Японии? Не, это совершенно не дело. Пусть ЮСон как–то договаривается, если хочет, чтобы я что–то ему делал. Кстати, «что–то сделать» обещал не только он, но и СанХён. Ну и где, спрашивается? Как я, значит, когда что–то не сделаю, так прямо вселенская трагедия. Как они пообещают и не сделают — ничего страшного! Налицо, дискриминация…
Короче говоря, настроение у меня с утра «хмурое» уже от этого, плюс ещё болит живот и, похоже, месячные не за горами. А ещё, я не выспался. Это уже давно не является чем–то из ряда вон выходящим но, на фоне надвигающихся «праздников» делит мой положительный эмоциональный фон раз, наверное, ещё в пять, снижая его совсем до каких–то незначительных значений. И сожаление от того, что можно было поспать подольше, а не читать допоздна бессмысленно подборку по наказаниям в корейской армии, которую мне прислала ЁнЭ. Ни чё там нет, мне подходящего. Чуть что — сразу «эцых с гвоздями» и тюрьма. Как–то я забыл про специфику региона своего проживания. Восток сроду не славился трепетным отношением к личности. Это в Европе, с каждым индивидом носятся как курица с яйцом, а здесь, главная задача — красиво умереть, не потеряв лицо. Смерть — ничто, жажда всё…
«… МИД КНДР официально сообщил мировому сообществу о проведении испытаний ядерного оружия, заявив при этом следующее, дословно…» — сообщает радиодиктор.
Мне кажется, что радио в машине включено водителем на случай, что если вдруг «полетит», чтобы быть в курсе от чего умрёшь… Мн–да, оптиместичненькое начало дня…
— «… Проведённые ядерные испытания являются решительной мерой для защиты высших интересов республики, защиты суверенитета страны и нации…» — зачитывает диктор сделанное КНДР заявление. — «В условиях непрерывного нагнетания военной истерии со стороны США и их приспешника, Южной Кореи, которая в своей безумной ненависти дошла уже до мобилизации несовершеннолетних школьниц для войны с нашей страной, только осознание неотвратимого ответного ядерного удара может удержать этих жаждущих крови капиталистических убийц от развязывания войны …»
Драсте! Меня–то они чего вдруг к этому приплели?! Воощеее охренели… Блин, сейчас опять все начнут склонять — ЮнМи то, ЮнМи сё! Поубивал бы идиотов!
(позже)
К воротам воинской части подъезжает такси. С заднего пассажирского сидения машины выбирается ЮнМи с хмурым выражением на лице. Прихватив с собой небольшую спортивную сумку, она направляется в сторону контрольно–пропускного пункта рядом с воротами. Воспользовавшись тем, что она одна, без охраны, к ней подлетают несколько журналистов, в надежде получить «эксклюзивный материал».
— А-а, госпожа ЮнМи, а как вы оцениваете происходящее? — не поздоровавшись и не спросив разрешения на интервью, суёт ей под нос микрофон журналист, добежавший до неё первым.
— А что происходит? — интересуется ЮнМи без всякой приязни смотря на вопрошающего.
— Ну… — теряется тот, но, задействовав профессиональный скилл, мгновенно восстанавливается. — Ваш ранний приезд в часть. Это что–то значит?
— Да, — соглашаясь, кивает ЮнМи. — Конечно, значит. Я не выспалась.
Атджж… — издаёт звук журналист, но тут второй работник СМИ ловко подсовывает вместо него свой микрофон.
— Вы не выспались потому, что вас взволновало испытание ядерного оружия нашим агрессивным соседом? — спрашивает он, делая при этом встревоженное выражение на своём лице. — И вы провели бессонную ночь?
Продолжая идти, ЮнМи, наклонив голову вбок, несколько мгновений смотрит на него так, будто у неё возникли сомнения в его умственных способностях.
— Меня это вообще не волнует, — смотря на журналиста, наконец отвечает она.
— Как?! — искренне изумляется тот. — Весь корейский народ волнует, нанесут по нам ядерный удар или нет, а вас — нет?!
— Корейскому народу нужно волноваться совершенно о другом, — смотря уже со снисхождением во взгляде отвечает ЮнМи. — Ему нужно беспокоиться о том, чтобы его правительство не профукало уникальный шанс стать ядерной державой. Вот о чём нужно на самом деле сейчас беспокоиться. А не о всякой ерунде…
— Что вы имеете в виду?! — не поняв, растеряно вопрошает журналист.
— Мы запустили спутник, — поясняет ЮнМи. — У нас есть носитель. Они испытали заряд. Значит, у них есть боеголовка. Боеголовка и носитель, если их соединить, это межконтинентальная ядерная ракета…
Пауза.
— Очень полезная в хозяйстве вещь… — поясняет ЮнМи онемевшему журналисту, смотрящему на неё вытаращенными глазами.
(чуть позже)
Мне бы ваши проблемы, — выйдя из КПП и направляясь в сторону штаба части, думаю я о «потроленных» мною журналистах. — Жахнут, не жахнут… Год назад парни разбились, а я совсем забыл об этом… Блин, чёрт бы вас всех побрал с вашими дурацкими проблемами!
Место действия: «FAN Entertainment»
Время действия: семнадцатое августа, утро
— Что значит — «повышенной боевой готовности»? — спрашивает ЮСон, смотря на КиХо.
Тот, в ответ, помолчав секунды три, молча пожимает плечами.
— Нет, я знаю, что это значит! — дождавшись «отклика» восклицает ЮСон. — Я не понимаю другого! Это, теперь, значит, внезапно, в любой момент, она должна будет всё бросить и мчаться в часть?
ЮСон вновь вопросительно смотрит на КиХо.
— Таковы законы этой страны, господин директор, — отвечает тот.
— Ах, да, законы… и сколько она будет торчать в этой своей воинской части?
— Наверное, пока генеральный штаб не отменит состояние повышенной боевой готовности, господин директор.
— И когда он его отменит? Завтра, через неделю? Через месяц?! — возмущённо вопрошает ЮСон.
— Я думаю, что это будет зависеть от военно–политической обстановки вокруг страны, — с философскими нотками в голосе отвечает КиХо.
— Потрясающе! — выдыхает ЮСон. — А когда она будет мне деньги зарабатывать?
КиХо молча делает движение плечом, показывая, что относит этот вопрос к серии — «риторических».
— Когда её выпустят, — помолчав, обещает он.
— Охренеть… — тихо произносит попадающий в цейтнот директор. — Тут столько дел нужно делать, а она теперь из воинской части выйти не может… Проклятые коммунисты!
(позже. Коридор в агентстве: «FAN Entertainment», по которому целеустремлённо куда–то шпарит ЮСон с недовольным выражением на лице. Неожиданно, из–за угла, навстречу ему поворачивает ЁнЭ.)
— А, вот и она! — с сарказмом в голосе восклицает ЮСон, увидев персонального менеджера ЮнМи. — Всё, ЁнЭ, давай, собирайся, я договорился, поедешь в армию, будешь служить вместе с ЮнМи!
— Я?! — вытаращив глаза и прижав руки к груди, неподдельно изумляется ЁнЭ.
— Ну не я же! — сварливо восклицает ЮСон. — Ты же её персональный менеджер! Должна быть рядом с ней двадцать четыре часа в сутки. Вот и будешь…
— Но, господин директор… я не знаю… я не собиралась в армию… — «потерявшись», растеряно лепечет ЁнЭ.
— Поверила, поверила! — вытянув руку и указывая на ЁнЭ пальцем, кричит директор. — Поверила! А–ха–ха-ха!
Поняв, что стала жертвой розыгрыша, ЁнЭ краснеет, а директор откровенно ржёт, наполняя коридор своим хохотом.
— Ой, не могу, — отсмеявшись, говорит ЮСон, вытирая пальцем слёзы в глазах. — Видела бы ты себя со стороны!
— Чего пришла? — переходя на деловой тон, спрашивает он. — Чего хотела?
— Директор ЮСон, я хотела узнать, есть ли изменения в расписании ЮнМи, — отвечает ЁнЭ. — Или, быть может, есть новое расписание? Столько событий вокруг ЮнМи…
Хорошее настроение директора враз улетучивается и его лицо становится таким же недовольным, каким оно было до встречи с ЁнЭ.
— Нету нового расписания, — хмуро говорит он. — И старое всё летит к чертям. Эти армейцы установили режим повышенной боевой готовности, и теперь она будет сидеть у них за забором, пока они его не отменят. Ты знаешь, что у неё дефиле на носу?
— Да, двадцать пятого августа, — кивнув, подтверждает ЁнЭ.
— Для этого что–нибудь сделано? — спрашивает директор.
ЁнЭ молчит, задумавшись.
— Ничего, — отвечает за неё директор и напоминает. — Сегодня уже семнадцатое. А мы обещали организаторам, что она выйдет на подиум с песней.
ЁнЭ молча смотрит на директора.
— Она у тебя, вообще, на каблуках ходить умеет? — спрашивает ЮСон. — По подиуму пройти сможет? Песню можно отменить, но, если она упадёт, это будет позор ей и тебе. Чё ты вообще думаешь? Чё ты пришла за расписанием? Твоя ЮнМи работать не может, потому, что её из части не выпускают, а ты тут за расписанием пришла! Чем оно тебе поможет?! Ты подводишь агентство и своего артиста!
— Господин директор, но ЮнМи ходит на каблуках! — возражает ЁнЭ. — Когда готовили «Bunny style» вся группа танцевала в туфлях, и она тоже.
— Э! — недовольно с пренебрежением машет на неё рукой директор. — Там были туфли с большим квадратным каблуком. А твоя ЮнМи — каланча. У неё каблук был небольшой. А на шпильке она в девять сантиметров у тебя пройдёт? На подиуме все только в таких и ходят. А уж во Франции, абсолютно.
ЁнЭ закусывает губу, поняв, что не обратила внимание на мелочь, которая может стать фатальной.
— Простите, господин директор, — кланяется она и обещает. — Я всё исправлю. Я буду очень стараться.
— Конечно, будешь! — восклицает директор. — Прямо сейчас и начнёшь! Давай, едешь со мной сейчас к военным. Будешь стоять там на коленях, пока ЮнМи не отпустят! Если ты, конечно, хочешь работать. Ты хочешь работать?
Задав вопрос, ЮСон пристально смотрит на ЁнЭ.
— Да, господин директор, хочу, — опустив глаза, отвечает ЁнЭ.
— Тогда — за мной! — командует тот. — Поедем вытаскивать ЮнМи из жадных лап военных!
Место действия: воинская часть
Время действия: семнадцатое августа
— Приступайте, sangsa! — отдаёт мне приказание майор.
— Слушаюсь! — отвечаю я ему и отдав честь, провожаю его взглядом, пока он не уходит. После чего разворачиваюсь и вижу шесть пар глаз, с вопросом смотрящих на меня. Это «моё» отделение. Пять бойцов–рядовых и… ЧжуВон! Вот его на кой мне воткнули? Наверное, для создания «эмоционального напряжения» …
День не задался с самого своего начала. Ранний подъём, потом срочное явление в часть, по дороге ко мне привязались идиоты–журналисты с глупыми вопросами, а потом я вспомнил о годовщине гибели «Фристайла». Но всё это оказалось так, разминкой, перед началом «большого армейского маразма». После того, как я доложил дежурному по части, в чине майора, о своём прибытии, тот мне поставил «боевую задачу» — принять под своё командование войсковую группу и провести вместе с ним патрулирование в указанной точке пространства.
Честно говоря, я крайне удивился столь внезапному попаданию «с корабля на бал». Причём особенное удивление у меня вызвал оператор с камерой на плече и напарником, деловито снимавших крупным планом меня, майора, и подробности постановки мне «боевой задачи». Поскольку майор объяснил, что столь внезапная необходимость в моём руководстве вызвана «неполным комплектом младшего командного состава в виду полномасштабного усиления присутствия подразделений в ключевых точках», то единственным вопросом, который у меня остался после его разъяснения, был — «а чё, собственно, снимают–то?». Я его и задал, вытащив из памяти последовательность, обращение младшего к старшему по званию, подчерпнутую из недавно прочитанного «Устава внутренней службы». Вроде вышло сделать всё правильно. Никто с моих потуг ржать не стал и замечаний я не получил, а получил ответ, что — «сьёмка ведётся в интересах министерства обороны, с целью создания цифрового психологического портрета офицеров первого года службы». Честно говоря, как–то не особо мне в это не поверилось, но уличать дежурного майора во лжи я не стал. Кто его знает, что в корейской армии делается? Сейчас кругом цифровизация, может, нашли ещё один хороший способ для «оцифровки» бюджетных средств. Чего мне внезапно пруд, баламутить, в котором мне неизвестно еще, сколько времени придётся квакать? Поэтому я промолчал и вот теперь имею шесть живых душ, за которые я отвечаю.
И что с ними делать? — думаю я, неспешно оглядев полностью экипированных бойцов выжидательно смотрящих на меня. — Ими же нужно как–то командовать! А как? Опыта ведь — практически ноль! И ещё эти двое, с камерой, вьются вокруг. Промашки собрались фиксировать… С чего начать? Хм, если вспоминать военные фильмы, которые я смотрел, а также школьные занятия, новоиспечённый командир обычно начинает со знакомства с бойцами и постановки им боевой задачи. Так и поступлю… Единственно, надо вначале уйти с этого плаца. Солнце жарит не по–детски…
Посмотрев влево, вправо, обнаруживаю тень, образованную зданием. Нужно перебираться туда, только, как это сделать? Как правильно скомандовать, чтобы все пошли туда? О! У меня же есть ефрейтор! Он должен это знать!
— Старший ефрейтор! — обращаюсь я к ЧжуВон.
— Я! — отзывается он, становясь по стойке смирно.
— Вольно, — командую я и указывая рукой, спрашиваю. — Видите вон ту тень?
— Так точно! — отвечает он.
— Передислоцируйте подразделение в эту тень. Выполняйте.
— Подразделение, слушай мою команду! — повернувшись к рядовым и набрав полную грудь воздуха, орёт первые слова правильной последовательности тот.
…Это было удачной мыслю поручить делать работу тому, кто знает, как её делать, — спустя пять секунд думаю я, неспешно следуя за строем солдат в тень. — Как оказалось — ничего страшного. Офицер должен ставить задачи, а рядовые — исполнять. Процесс понятен…
— Вольно, — командую я, выслушав доклад ЧжуВона, что отделение построено и обращаюсь к подчинённым, — бойцы, слушай мою команду! Я sangsaПак ЮнМи, назначена командованием части командиром вашего отделения для выполнения следующей боевой задачи…
Я поднимаю выше деревянную планшетку и смотрю в зажатый на ней в зажиме листок.
— Нам требуется прибыть в точку с указанными координатами и провести патрулирование местности в течении четырёх часов. После чего отделению предписано вернуться в часть. Для доставки и возвращения нам выделено транспортное средство… джип, с номерами AQ 8897…
— Нас привезут, а потом увезут, — поднимая глаза от бумаги, поясняю я, если кто вдруг не понял.
Рядовые смотрят на меня с каким–то странным выражением в глазах. Удовольствия, что ли, или — одобрения?
— Теперь, когда боевая задача вам поставлена, я хочу знать ваши имена, срок службы и воинскую специальность, — говорю я и обращаюсь к первому, стоящему с края. — Рядовой, ваше имя и специальность?
Через минуту с небольшим я знаю их имена и что все у меня в отделении прослужили чуть больше полугода, кроме ЧжуВона, все стрелки, но есть стрелок–радист и у него есть рация для связи с командованием.
Связь, это хорошо, — думаю я, закончив знакомство и разглядывая своих подчинённых. — Но чего их так всех нагрузили? Автоматы, каски, бронежилеты и какие–то огромные рюкзаки. Что, на две недели в поля уходим? Судя по приказу, мы должны обернуться за шесть часов. Два на дорогу, четыре на патрулирование. Зачем столько много снаряжения? Особенно меня напрягают автоматы. А если вдруг кто стрельнёт по случайке? И, по закону подлости — в кого–то попадёт? Будет труп. Не, труп мне не нужен…
— Боевые патроны получали? — спрашиваю я у ЧжуВона.
— Никак нет! — рапортует тот.
Уже легче. Значит, у кого–то мозги здесь всё же работают и «боевых» нам не дали. Однако, следует проверить.
— Отделение, слушай мою команду! — приказываю я. — Предъявить оружие к осмотру!
Бойцы стаскивают с плеч автоматы и отсоединив магазины, оттягивают назад затворы, показывая, что ни в них, ни в магазинах патронов нет. Прохожу мимо каждого убеждаюсь, что это действительно так, говорю — «осмотрено», и дождавшись контрольного спуска, перехожу к следующему. Дойдя до ЧжуВона, упираюсь в его озадаченный взгляд. Проверив и его, возвращаюсь на покинутое место перед строем, думая над вопросом — «если «боевых» не дали, зачем тогда бронежилеты и каски? Тем более что место патрулирования указано в черте города?»
— Старший ефрейтор ЧжуВон, из каких соображений проводилась экипировка отделения? — спрашиваю я.
— Согласно положению о экипировке по боевой тревоге, — отвечает тот.
— Перечислите содержимое рюкзаков, — требую я.
— Бойцы, слушайте меня, — говорю я, выслушав ЧжуВона. — Дополнительные требования к выполнению боевой задачи. Их для вас два. Первое — никого не убить. Я имею в виду наше гражданское население, а не врагов. Второе — вернуться в часть живыми. Поэтому — никакой инициативы, все действия согласно уставу. По любому вопросу обращаетесь ко мне или старшему ефрейтору. Ещё раз повторяю — никакой инициативы. Любого, кого в этом замечу, сгною. Вопросы?
Вопросов нет, народ ошеломлённо таращится на меня.
— Ещё одно, — не дождавшись вопросов, говорю я. — Палатки, приборы ночного виденья, термоковрики и прочая экипировка в ваших рюкзаках, а также бронежилеты, каски и автоматы, для выполнения задания — не потребуются. Каждому оставить при себе паёк, воду, индивидуальную аптечку и индивидуальные средства связи. Из вооружения себе оставить штык–нож. Всё остальное вернуть на места хранения. Рядовой Ким ПаСон оставляет у себя рацию и батареи питания к ней. Вопросы?
— Старший ефрейтор, вы хотели что–то сказать? — спрашиваю я, видя, как ЧжуВон открыл и закрыл рот, покосившись на смотрящую на него камеру.
— Никак нет, госпожа sangsa! — отвечает тот.
— Сколько времени потребуется, чтобы сдать имущество? — спрашиваю я у него.
— Десять минут, — подумав пару мгновений отвечает тот.
— Отлично, — говорю я. — Принимайте командование. Жду вас всех на этом месте через пятнадцать минут.
— Госпожа sangsa, прошу вас присутствовать при сдаче имущества на места хранения, — просит он. — Возможно, потребуется подтверждение вашего приказа.
Я секунды три думаю, что может означать это просьба. Возможно, на складе откажутся принимать всё назад у рядовых, потребуют присутствие старшего по команде…
— Хорошо, я буду вместе с вами. Командуйте!
— Отделение, слушай мою команду! — опять орёт ЧжуВон, повернувшись к рядовым.
(примерно через час с небольшим)
— Госпожа sangsa, разрешите доложить? — обращается ко мне радист.
— Слушаю вас, рядовой ПаСон, — поворачиваюсь я к нему.
— Координаты нашего места и точка на карте не совпадают, — докладывает он.
— В смысле? — не врубаюсь я.
— Отметка, указанная на карте как точка патрулирования и координаты места, указанные в приказе, имеют разные значения, — поясняет он.
Теперь я понял. Похоже, это те самые трудности, которые должны были быть обязательно. Ибо, зачем тогда с нами потащилась съёмочная группа? Я их, было, не хотел брать, но мне предъявили приказ командира части, в котором сказано, что они «со мной» и мне пришлось их взять. Короче, как я понял, никакая это не «цифровизация облико морале», а сьёмки какого–то шоу. Кто снимает, что снимает, почему снимает, неизвестно. Разбираться придётся потом, поскольку параллельно «на серьёзных щах» отдаются воинские приказания и игнорировать их, значит, совершить воинское преступление. Приказ есть — «не обращать внимание на съёмочную группу», следует его выполнять. Ну, не обращаем.
Лишнюю экипировку сдали на склад без проблем, там хоть и косились, но приняли обратно без звука. Потом мы погрузились командой и с операторами на машину, за сорок минут доехали, встали на точку, развернули рацию, сообщили в часть о прибытии и начале выполнения поставленной задачи. Там скучно ответили, что поняли и отрубились. Я думал, что у меня машина по дороге сломается. Должны же быть трудности, иначе, что будут снимать? Нет, доехали без проблем. Тогда я стал ожидать другую «подлянку». Вот, вылезла. Могли бы и не заметить.
— Старший ефрейтор, уточните место патрулирования, — отдаю я приказ ЧжуВону.
У нас тут всё по–военному, официально строго. Под прицелом объектива телекамеры — никакого панибратства. Все лихо демонстрируют «отточенные навыки несения службы». Никто не хочет выглядеть на экране разгильдяем…
Пока ЧжуВон и радист занимаются получением координат со спутника, оглядываюсь по сторонам. Район GANGMAE DONG, махровая промзона, недалеко от реки. Я бы тут в одиночку вечером не рискнул бы появиться, больно мрачно всё выглядит. Зато нет зевак. Никто на нас не пялится. Стоим себе, да и стоим…
— Госпожа sangsa, разрешите доложить? — поворачивается ко мне ЧжуВон.
— Слушаю вас, — отвечаю я.
— Координаты места в котором мы находимся и координаты места, указанные в приказе, не совпадают, — докладывает он.
Почему я не удивлён? — думаю я, одновременно делая у себя на лице строгую физиономию, ибо камера снимает меня в этот момент крупным планом. — И чего теперь делать? Наверное, нужно спросить совета у старших. Они приказ писали, пусть скажут, чего делать. Как и везде, армейское начальство тоже инициативных не любит…
— Радист! — произношу я.
— Я! — откликается ПаСон.
— Связь с командованием! — требую я, думая, что смотреться со стороны это будет лихо.
— Есть! — откликается тот.
(немного времени спустя)
— Середина реки Ханган, — говорит ЧжуВон.
Смотрю на закрашенный голубым цветом участок на карте, куда он только что указал пальцем, думая при этом, что военные, похоже, перестарались в создании трудностей. Как можно патрулировать в реке? По дну, что ли, ходить?
Командование, с которым я связался две минуты назад и доложил о ситуации, посоветовало выполнять задачу, согласно поставленному приказу и отключилось, словно оно страшно занято и ни секунды времени на меня больше не имеет. А я вот теперь чешу в затылке, соображая, как это сделать.
— Мы тренировались в погружениях с аквалангом, — смотря на меня, сообщает ЧжуВон.
Смотрю на него, думая, что жаль, что тут камера, а то бы я высказался о его умственных способностях. Утопленников мне только на хватало.
— Не будем множить сущности, господин старший ефрейтор, — отвечаю я ему. — Будем действовать с позиции здравого смысла. Наверняка в реке, на её дне имеется ил и при погружении с аквалангом видимость в воде будет недостаточной для осуществления патрулирования. Поэтому, проложите маршрут к реке, для поиска плавсредства. На нём мы отправимся в точку патрулирования, указанную в приказе.
— Есть! — браво берёт под козырёк ЧжуВон.
(некоторое время спустя, берег реки Ханган. У небольшого причала приткнулся видавший виды, облезлый и ржавый буксир. Первой, по сходням на борт судна с решительным видом поднимается ЮнМи, которой на пятки наступает оператор с напарником, а уже за ними следом тянутся ЧжуВон и солдаты.)
— Кто владелец или капитан судна? — решительным тоном задаёт ЮнМи вопрос вышедшему ей навстречу пожилому мужчине.
— Я владелец и капитан, — растеряно отвечает ей мужчина, переводя взгляд с ЮнМи на операторов, затем на идущих следом солдат.
— Я конфискую ваше судно для нужд вооружённых сил республики Корея в целях проведения военной операции! — сообщает ему ЮнМи потрясающую новость.
— Ажд… же… аж… же… — ошалев от неожиданности, произносит в ответ какую–то несвязность мужчина.
ЮнМи снимает с себя солнцезащитные очки и смотрит на него своими синими глазами.
— Армейским казначейством вам будет предоставлена компенсация за всё время использования судна, — обещает она. — Я составлю документ, с которым вы сможете обратиться в соответствующие инстанции, аджосии.
— О! — изумлённо выдыхает аджосии. — Королева Мён СонХва!
— Запускайте двигатель, аджосии, — никак не прореагировав на его слова о королеве, приказывает ЮнМи. — И следуйте в координаты на реке, которые вам сейчас передадут.
(позже)
Стою на носу буксира, с удовольствием смотрю по сторонам. Река, солнце, ветер! Сзади тарахтит двигатель, навевая мысли о дороге. Пахнет водой и путешествием. Что ещё нужно человеку для счастья?
Оборачиваюсь, вижу ЧжуВона, который стоит у борта рядом с надстройкой и смотрит на меня. Зову его к себе, делая рукой приглашающий жест.
— Становись рядом, — говорю я ему. — Будим снимать романтическую сцену на носу парохода. Киношники такое любят. Очень козырное место.
— Снимать? — переспрашивает он, оглянувшись через плечо назад и не увидев съёмочной группы.
— Они где–то рядом, — говорю я ему. — И сто процентов снимают. Чем больше материала отснимут, тем больше потом смогут вырезать. Их жизнь — боль. А нам надо это… создавать образ. Я помню свои обязательства.
ЧжуВон встаёт сбоку, положив руки на край борта. Некоторое время молчим, смотря на реку.
— Ты подумала над моим предложением насчёт агентства? — не поворачиваясь ко мне, спрашивает ЧжуВон.
— Я так пока не увидела никаких конкретных предложений, зафиксированных на бумаге, — отвечаю я.
Краем глаза вижу, что он кивает.
— Будет, — обещает он.
— Вот когда будет, тогда и поговорим, — тоже обещаю я. — А пока предмета для разговора нет.
ЧжуВон снова кивает. И некоторое время молчит.
— Тебе хорошо военная форма, — говорит он. — Очень идёт.
— Мне всё идёт, — отвечаю я. — Я ведь, особенная.
— Ну да, — соглашается собеседник. — Я знаю.
Какой–то он сегодня вялый, — думаю я, щурясь и смотря на блики солнца, играющие на воде. — Может, камеру боится? Когда у людей мало опыта в сьёмках, они «тормозят» …
— А как ты думаешь… — поворачивает ко мне голову ЧжуВон, задавая вопрос, концовка которого теряется в какофонии хлопков, которой внезапно разражается до этого момента мирно урчавший двигатель. После десяти секунд грохота наступает неожиданная тишина.
— Приплыли… — озвучиваю я вслух посетившую меня догадку.
(минут пятнадцать спустя)
Буквально вот только что, капитан из трюма передал сообщение, что починить неисправность он не сможет, нужно вызывать спасателей.
— А что там дальше? — спрашиваю я у ЧжуВона, одновременно делая движение головой в сторону, в которую воды Ханган несут заглохший буксир. — Куда река–то впадает?
— Там дальше граница с КНДР, — смотря в направлении, в котором я мотнул головой, озабоченно произносит тот.
КНДР? Так сразу и граница? Впрочем, чего я удивляюсь? Тут всё такое маленькое, всё рядом. Плюнь, так на территорию другой страны попадёшь.
— Нужно подавать сигнал бедствия, — говорит ЧжуВон.
— Да ладно, — пользуясь отсутствием съёмочной группы, которая в этот момент снимает катастрофу в машинном отделении буксира, говорю я. — У нас ещё паёк не съеден. Поедим спокойно, потом сообщим в часть, пусть спасают. А то они придумают там, какую–нибудь хрень, по типу — выстругать себе вёсла и грести, будем заниматься этим вместо обеда.
ЧжуВон с сильным сомнением во взгляде смотрит на меня.
— А если за это время нас вынесет к границе? — спрашивает он.
— Там пограничники, — пожав плечами, отвечаю я. — У них сейчас тоже — «повышенная боевая готовность». Не проскочим, вытащат. И им тоже будет занятие. Покажут себя с хорошей стороны, бдительными. Один плюс кругом.
— Всё равно, лучше вначале подать сигнал бедствия, — не соглашается с моим планом ЧжуВон.
— Хорошо, скажи этому горе–капитану, пусть действует согласно пиратскому кодексу, — соглашаюсь я. — Или ещё какому, какой у него есть, для случая бедствия на море. А пока распорядись насчёт обеда. Я есть хочу. Да и все, наверное, уже проголодались. Чего пайку пропадать?
— Ты чё, служила, что ли уже? — с подозрением смотря на меня, интересуется ЧжуВон.
— С чего же вдруг такие выводы, друг мой? — с иронией смотря на него, спрашиваю я.
— Замашки у тебя, как… как… — затрудняется с подбором слова ЧжуВон.
— У бывалого? — подсказываю я и говорю. — Война войной, а обед по расписанию.
— Это кто сказал? — удивляется ЧжуВон.
— Один прусский король, — на мгновение напрягши память отвечаю я. — В армии нужно держаться подальше от начальства и поближе к кухне. О себе не позаботишься, о тебе никто не вспомнит. Я — особенная.
— Как ты, особенная, только со своими сонбе уживаешься? — удивляется ЧжуВон.
— Лучше спроси их, как они со мной уживаются, — недовольно отвечаю я и интересуюсь. — Ты людей кормить собираешься, или нет?
— Тебе что, подать надо? В руки и с поклоном? Бери и ешь, если хочешь! — возмущённо отвечает мне ЧжуВон.
Секунды две смотрю на этого наглого пацака.
— Я тут отдаю приказания, — вздохнув, напоминаю я ему положение вещей. — Я думаю, ты выполняешь. Я мозг, ты — мясо. Или вы хотите получить взыскание, за невыполнение приказов вышестоящего руководства? А, господин старший ефрейтор?!
ЧжуВон ошалелыми глазами смотрит на меня.
(несколько позже. Перед ЮнМи стоит открытая серая картонная коробка с военным пайком. Взгляд ЮнМи, выражавший интерес в первый момент ознакомления с её содержимым, сменился на озадаченный)
— А где тушёнка? — подняв глаза от коробки, задаёт она удивлённый вопрос ЧжуВону.
— Что? — не понимает тот.
— Где мясо? — спрашивает ЮнМи, переиначив вопрос и обойдясь без незнакомых корейцам слов.
— Вот, — отвечает ЧжуВон, беря в руки небольшой пакетик из своей коробки. — У тебя такой же. Большую упаковку, на которой написано — «Рис с овощами», нужно разогреть, а потом выложить его содержимое в вот эту маленькую коробочку и смешать с мясом из этого пакета. Давай покажу, как это делается. Смотри.
ЧжуВон указывает на торчащую сверху пакета с рисом пластиковую петлю и, поставив пакет на стол, дёргает за неё. Раздаётся шипение, услышав которое, ЮнМи с опаской отодвигается назад. Через пару секунд из верхушки пакета начинает валить то ли пар, то ли дым, на который она смотрит с интересом, выглядывая из–за ЧжуВона и отчасти прикрываясь им.
— Готово! — чрез некоторое время объявляет ЧжуВон, дождавшись прекращения химического процесса разогрева.
Он вскрывает пакет и, используя имеющуюся в комплекте пластиковую ложку, аккуратно перекладывает его горячее содержимое в небольшую картонную коробочку. Затем вскрывает другой пакет и выдавливает из него туда же четыре кусочка чего–то в красном соусе, похожего на мясо. Перемешивает.
— Вот, — говорит он, ставя парящую паром коробочку перед ЮнМи. — Пибемпаб. Можешь есть.
ЮнМи наклоняется к предложенному кушанью и осторожно, чтобы не обжечься, принюхивается.
— В рацион входит… — решив поделиться знанием, говорит ей ЧжуВон и начинает перечислять. — … 250 грамм приготовленного белого риса с овощами плюс пакет соуса, 100 грамм митболов; 100 грамм кимчи, 50 грамм черной фасоли, галета и шоколадное драже…
— А чё так митболов мало? — интересуется ЮнМи рассматривая то, что она собирается есть и с разочарованием в голосе комментирует. — Я думала, в армии мясом кормят…
Подцепив своей ложкой кусочек мяса с рисом, она отправляет его в рот. ЧжуВон смотрит, как она жуёт, подняв к небу глаза.
— А это точно — мясо? — спустя пару секунд опустив глаза, с подозрением спрашивает ЮнМи у ЧжуВона.
— Мясо, — кивнув, уверенно говорит тот. — Митболы.
— Что–то не похоже… — не верит ему ЮнМи и вздыхает. — Ладно. Попадёшь к вам, научишься жрать, что дают…
За их спинами, из–за угла рубки, торчит объектив видеокамеры, бесстрастно снимая этот семейный приём пищи.
Время действия: примерно в это время. Телефонный звонок
(СунОк, восторженно) — Мама, всё! Я заключила договор об аренде сроком на два года! У нас теперь будет новое кафе!
(Мама, облегчённо) — Ну, слава богу, доченька, я так переживала за тебя!
(СунОк, деловито) — Теперь можно покупать оборудование и заняться подбором персонала! Я буду директором! Ай–яяя!
(Мама) — Да, да, умница ты у меня, СунОк.
(СунОк) — И сделаю себе, наконец, глаза! А то на меня так посмотрели, когда я сказала, что хочу взять у них в аренду! Но я и виду не подала на это! А когда они узнали, что я хочу заплатить за два года вперёд, да за большой зал, стали такие вежливые–вежливые, прямо как с богатыми, которых в дорамах показывают. Представляешь?!
(Мама) — Да, дочка. Я так рада.
(СунОк) — Сразу смотрят, сколько ты стоишь. Нужно обязательно сделать блефаропластику и купить машину
(Мама) — Дочка, ты не слышала, что говорят, будет война или нет?
(СунОк) — Мама, ты что, какая война?! Мы только новое помещение арендовали! ЮнМи же сказала, что никакой войны не будет! Ты же сама слышала?
(Мама) — Юночка как уехала в часть, так и молчит. Сердце прямо не на месте.
(СунОк) — Ма, она уехала утром, а сейчас обед. Прошло полдня. Чего ты выдумываешь? Устраивается она на новом месте. Может, там телефоном нельзя свободно пользоваться. Вечером позвонит.
(Мама) — Ну да, да… Ты, наверное, права. Всё так, как ты говоришь. Это я просто волнуюсь. По телевизору говорят всякое, вот мне в голову всякое и приходит.
(СунОк) — Мама, не волнуйся. ЮнМи у нас не пропадёт. Смотри, сколько она денег заработала за такое короткое время! А мы ей не верили. Может, она ещё мне мужа найдёт, как обещала? Буду я тогда совсем «упакована». С машиной, с кафе и с муженьком! (СунОк весело смеётся, мама в этот момент делает рукою знак благодарности духам)
(СунОк) — Я сейчас приеду! Куплю по дороге что–нибудь вкусненького и приеду! Расскажу тебе всё подробно–подробно, как было!
(Мама) — Да, СунОк, приезжай. Жду тебя.
— Еду! — кричит СунОк и отбивается.
Мама, отставив телефон, смотрит на его экран и вздыхает, качая головой.
— Всё как по маслу, — произносит она вслух и, сделав паузу, добавляет. — Как бы чего не вышло…
Место действия: «FAN Entertainment»
Время действия: тот же день, вечер. ЮСон, с усталым видом, слушает, как СонЁн исполняет «Батарейку любви». Кроме него на прослушивании присутствуют продюсер группы и КиХо. Звучит последний аккорд, СонЁн вопросительно смотрит на «высокую комиссию»
— Это сделали за день? — не обращаясь ни к кому конкретно, спрашивает ЮСон.
— Да, господин директор, — отвечает продюсер группы. — Как СонЁн привезла исходники, день примерно затратили.
— Ну что ж, на мой взгляд, отлично, — помолчав для создания напряжения, оценивает проделанную работу ЮСон. — Моё мнение, нужно как можно быстрее начать продвигать СонЁн с этой композицией.
— Как вы считаете? — обращается он к продюсеру.
— Да, хорошая песня, — одобряет тот, кивая в подтверждении своих слов. — Энергичная, про любовь, в народном стиле. Очень эстрадная песня.
ЮСон одобрительно качает головой в ответ на его слова.
— Только позаботитесь о том, чтобы у СонЁн был более взрослый образ, — просит он продюсера и переводит взгляд на солистку. — Открытые плечи, платье покороче, чтобы показать ноги… Хватит уже образов кроликов, зайчиков. Девочки уже выросли, у них карьера к пику подходит, а мы всё из них куколок делаем. Смелее надо быть. Раскованней. Всякой ягоде своё время…
СонЁн из–за микрофона настороженно смотрит на генерящего идеи директора, а тот задумывается над очередной мыслю, пришедшей ему в голову.
— Господин директор, — осторожно произносит КиХо. — Эта песня ЮнМи. Вы хотели, чтобы она дала своё согласие. Она ещё не слышала этот вариант.
— ЮнМи сидит в воинской части, — продолжая думать свою мысль, рассеяно отвечает директор. — И сколько она просидит там, неизвестно. Отпустить её они отказались, никто не рискнул нарушить приказ главнокомандующего. Поэтому, начинайте подготовку пока без неё. По крайней мере, корди могут начинать работу над платьем для СонЁн без неё. Передайте им мои пожелания и пусть делают эскизы. Я вот, что подумал…
Подчинённые внимательно смотрят на руководство в ожидании новых откровений.
— Страна запустила спутник… — произносит ЮСон и с вопросом смотрит на продюсера, потом на КиХо, — и… Почему нет песен космической тематики? Это было бы очень кстати и патриотично. Нация устремляется к звёздам, а наши звёзды в ответ — молчат. Почему?
Подчинённые озадаченно обдумывают прозвучавшую идею.
— Например, что–то про Марс, — продолжает предлагать ЮСон. — Знаете, эти наряды марсианок? Вот такие вот бюстье, острым конусом…
ЮСон, сделав из растопыренных пальцев «пирамидки» показывает на своей груди, слева и справа, как это должно, по его мнению, выглядеть и продолжает. — И мини–юбки. Смотреться на девушках с такими ногами, как у «Короны» будет очень хорошо. Вот, например, СонЁн…
ЮСон делает указующий жест рукой в сторону девушки, словно предлагая посмотреть в качестве доказательства. Мужчины переводят на неё взгляды и начинают рассматривать, пытаясь представить, как будет она выглядеть в мини. СонЁн становится смущённой под их взглядами.
— Да, господин директор, — после продолжительного молчания, подаёт голос продюсер группы. — Идея своевременная и очень правильная, но кроме сценических костюмов нужна песня. Я не знаю… кто у нас из композиторов в Корее пишет о космосе. Вот так вот перебираю у себя в голове имена и не могу вспомнить, чтобы кто–то из них написал что–то подобное. Я в затруднении…
— СонЁн, красавица, хватит там стоять, — говорит ЮСон продолжая смотреть на СонЁн. — Ты, наверное, уже устала. Иди, садись сюда.
ЮСон хлопает ладонью по креслу рядом с собой. Смущённая СонЁн спускается со сцены, на которой она стояла и проходит, садясь на предложенное место.
— СонЁн, — произносит директор, одобрительно легко похлопав её по коленке. — Скажи, твой японский диск, с которым ты работаешь вместе с ЮнМи…Только скажи громко, чтобы твой продюсер это услышал. Сколько песен она предложила тебе для него записать?
— Двенадцать, господин директор, — произносит покрасневшая СонЁн.
— Вот, — нравоучительно произносит ЮСон, поворачиваясь от СонЁн к продюсеру. — Двенадцать! Большой, полноразмерный диск. А вы не знаете к кому нужно обращаться за песнями. Всё есть в агентстве. Люди, которые пишут хиты за день. А вы на стороне всё кого–то ищите!
— Но… господин директор, — растеряно пожимает плечами продюсер в ответ на обвинение в непатриотичности к родной компании. — У ЮнМи и так много долгов и проектов. Добавлять к ним что–то ещё? Я думаю, это может усугубить и так не простую ситуацию и привести к срыву сроков…
Он ещё раз пожимает плечами, показывая, что не понимает причину обвинений.
— ЮнМи способна сделать такую работу за день, если у неё будет к этому настроение, — говорит ЮСон. — И сделать хорошо. Вот, перед вами сидит пример, «двойная платина» в Японии.
Он опять указывает на СонЁн и спрашивает у неё: СонЁн сколько вы работали с ЮнМи над «Sayonara»?
— Не долго, господин директор, — признаётся та. — Проблем с музыкой и словами не было, в основном мы работали над артикуляцией. ЮнМи хотела добиться того звучания, которое она себе представила.
— Вот, — вновь произносит директор, вертикально ладонью прикасаясь к плечу СонЁн и повернув голову в сторону КиХо, говорит. — Вот сидит золотой голос, который, не напрягаясь, выбил в Японии двойную платину продаж за месяц. Вторая, золотая, сидит за забором в воинской части. А вы сидите тут и ни хрена не делаете. Ну ладно, ЮнМи занята. Но неужели ни у кого в голове не появилась мысль заказать к запуску спутника соответствующую песню? Что, никто не знал, что он будет? За полгода, если мне не изменяет память, об этом в СМИ стали говорить. В агентстве полно исполнителей, которые готовы работать круглосуточно и постоянно хотят жрать. Почему им никто не даёт новую работу? Почему никто не приносит новые идеи? Почему вы все сидите и ждёте, когда вам скажут, что нужно делать?
ЮСон с вопросом смотрит на затрудняющихся с ответом подчинённых. Помолчав, он вспоминает об ещё одном присутствующем.
— Так, всё, СонЁн, — поворачивается он к девушке. — Дальше разговор не для твоих ушей. Ты молодец, ты умница, будем работать с тобой дальше. А сейчас иди, работай.
— Спасибо, господин директор, — встав, кланяется ему та.
— Всё, иди, — поощрительно похлопывает её по попке ЮСон, когда она заканчивает кланяться КиХо и продюсеру. — Береги свои ушки, они у тебя красивые и ещё тебе понадобятся, да и нам тоже. Иди.
— И всё же, я хочу понять, кто и как тут работает? — слышит СонЁн на выходе из комнаты вопрос ЮСона, явно настроенного на продолжение выяснения отношений с подчинёнными.
Место действия: общежитие группы «Корона»
Время действия: вечер. Разувшись, СонЁн устало входит в комнату, держа сумку за ремешок почти у самого пола.
— Что происходит? — удивлённо спрашивает она, обнаружив остальную часть группы, сгрудившуюся на диване вокруг КюРи и что–то смотрящую в её планшете. — Что–то случилось?
— ЮнМи опять вляпалась в скандал, — повернув к ней голову сообщает ИнЧжон. — Пишут, что она одобрила ядерную программу КНДР.
— Да не может быть этого! — не верит СонЁн.
— Да мы сами не верим, — отвечает ей БоРам подняв голову от планшета. — Но тут есть видео её интервью с журналистами.
— А когда она успела его дать? — удивляется СонЁн.
— Они поймали её возле воинской части.
— Когда же она научится молчать? — всё поняв, задаёт вопрос СонЁн.
— А, наверное, никогда, — легкомысленно отвечает БоРам и говорит. — А ещё её сегодня унесло к границе КНДР на сломавшемся катере. Вместе с женихом.
— Что, правда? — не верит СонЁн. — И это всё за один день? Ты меня разыгрываешь, БоРам.
— Да вот, пишут! — возмущённая недоверием восклицает БоРам указывая в планшет.
— О боже, — произносит СонЁн, проходя в комнату, к дивану. — Я недавно была в агентстве. Директор ЮСон недоволен, как все работают.
— И тобой тоже? — интересуется ДжиХён. — Твоё прослушивание провалилось?
— Нет, с прослушиванием всё в порядке. ЮСон недоволен работой КиХо и нашего продюсера. Считает, что они мало креативны.
— Это не их вина, — подумав, говорит ДжиХён. — Они работают так, как было заведено при президенте СанХёне.
— Да, но слушать ругань, не очень приятно, — говорит СонЁн плюхаясь на диван.
— Что, ЮСон сильно ругался? — удивляется БоРам.
— Нет, он меня отправил, чтобы закончить разговор без меня. Но был он очень недовольным, когда я уходила.
— Это его работа, ругать подчинённых, — пожимает плечами БоРам.
— Директор ЮСон распускает руки, — помолчав, сообщает СонЁн смотря в направлении входа.
— Да ты что?! — восклицает БоРам, энергично разворачиваясь к ней. — Он тебя … трогал?
— Да вроде ничего такого… — помолчав, произносит СонЁн. — Просто прикосновение к плечу, к колену… Потом, там кроме меня и его были ещё люди. Но мне это не понравилось. Президент СанХён себе такого не позволял.
В комнате на мгновение наступает тишина, девушки обдумывают информацию.
— Зачем ты это говоришь? — наконец нарушает тишину вопросом ДжиХён.
— Президент ЮСон мне кажется… странным, — переведя на неё взгляд объясняет ей СонЁн. — У меня неприятное предчувствие.
В комнате вновь наступает тишина.
— Будем надеяться, что президент СанХён скоро вернётся и все неприятные недоразумения исчезнут! — бодро произносит СонЁн и просит. — Ну, дайте мне тоже посмотреть, что там пишут про ЮнМи. Может, мне лучше завтра не выходить на улицу?
Место действия: пропускной пункт воинской части ЮнМи
Время действия: вечер.
— Вот, — говорит ЁнЭ, держа в руках коробку. — Туфли с идеальной высотой каблука.
— Это какая? — заинтересованно спрашивает ЮнМи до этого момента без всякого энтузиазма смотревшая на коробку.
— Длинна стопы делённая на семь является идеальной высотой каблука, — нравоучительно произносит ЁнЭ. — Плюс тонкая шпилька. Начинай практиковаться. До дефиле осталось совсем мало времени, а ты совсем к нему не готовишься.
— Где же мне тренироваться? — недовольно спрашивает ЮнМи. — У меня же форма одежды?
— Научись на них хотя бы стоять, — просит ЁнЭ. — Чтобы нога «не выскакивала». Потом, я взяла чёрные. Их можно надеть под прямые брюки, будет не видно. Никто не заметит.
— Госпожа личный менеджер, — с иронией смотря на ЁнЭ, произносит ЮнМи, — если вы думаете, что в воинской части никто не заметит, что на девушке надеты чёрные туфли на высоком каблуке, то вы потрясающе наивны.
ЁнЭ стоит со смущённым видом, держа в руках коробку с туфлями.
— Они меня уже тут всю обсмотрели с головы до ног, — недовольно произносит ЮнМи и вздыхает. — Ладно, давайте сюда ваши туфли. Буду тренироваться…
(чуть позже. ЮнМи, держа в руке пакет с коробкой, направляется в сторону своей комнаты в казарме.)
— О- хо–хох, что ж я маленьким не сдох… — произносит она себе под нос по–русски.
Конец восьмого трека
Назад: Трек седьмой
Дальше: Трек девятый
