Трек двадцать первый

— Это была та же самая ворона, что и на могиле короля СонЧжона! — восклицает МуРан. — Я её узнала!

ХёБин с сильным сомнением смотрит на бабушку.

— Хальмони, — произносит она, — извини меня пожалуйста, но когда ты научилась различать ворон?

— А я их не различаю! Это была та же самая! Зачем мне её различать?

— А чем она отличается от других ворон? — решив зайти с другого конца, спрашивает ХёБин.

Бабушка задумывается.

— Взгляд у неё… — пытаясь объяснить, говорит она, — … умный!

— И это всё? — иронично спрашивает внучка. — Чем он умный?

— Ну… — пытается объяснить МуРан, при этом тряся перед своим лицом пятернёй с расставленными пальцами, видимо пытаясь изобразить этим взгляд вороны. — Смотрит так… Словно в душу!

— Может, у неё — живот пучит? — делает предположение ХёБин. — Мало ли что она на помойке съела? Вот глаза и таращит.

— Да! — восклицает МуРан. — Тебе смешно! А знаешь, как мне страшно было?! Когда она на меня словно беда с бровей упала? Прямо обмерла вся!

— Хальмони, — увещевающим тоном произносит ХёБин. — Не стоит в твоём возрасте так сильно волноваться. Это просто ворона.

— Просто ворона? Просто ворона не станет преследовать человека!

— Хальмони, тебя никто не преследует. Это другая, не та ворона. Ты перепутала, потому, что они показались тебе одинаковыми. Они все между собою похожи. Не нужно считать, что они против тебя что–то замышляют. Подумай о том, что у тебя повысится давление от переживаний. Это гораздо опаснее, чем ворона.

— Что–то тут есть, — помолчав, неуступчиво говорит МуРан, так и не оставив волнующую её тему. — И мудан говорили странное… Как же мне понять, что здесь такое?

Задав вопрос, она с вопросом во взгляде смотрит на внучку. ХёБин разочарованно пожимает плечами в ответ.

Сижу, думаю, чем заняться. Занятий полно, но чёт напрягаться в данный момент не хочется. В организме вялость и настроение — так себе. Оно у меня как испортилось после общения с ЮСоном, так потом и не восстановилось. Ощущение, словно несвежее съел. Вроде не тошнит, но что–то такое, неприятное внутри болтается. И даже думается — лучше бы вывернуло. Только душа — это не желудок, которому несвежий чебурек наружу выкинуть — никаких проблем. У неё такого функционала нет. Что в неё попало, то навек в ней и застряло. Все радости и победы, обиды и разочарования. Разочарован я. Не всем человечеством в целом, до этого оно ещё не докатилось, но, отдельные его представители, да, смогли. И вот вроде у человека есть всё, сам не в обносках, не в голоде, холоде, и доверие оказано — руководить крупнейшим агентством. Как говорится, давай, показывай, на что годен, переплюнь всех своим новым виденьем, идеями, талантом, но, нет! Наше всё — публичный дом! Что за хрень, ну право слово… И отсутствие мозга. Сеул, это ж большая деревня. Сразу все узнают, что от айдолов «Короны» можно получить соответствующие услуги. Но если с них можно, то что тогда с остальными группами агентства? Почему, спрашивается, с них нельзя? Или это только «Корона» — девушки низкой социальной ответственности? Драсте, как говорится, приехали! Понятно, почему девчонки так засуетились. Я то, одуванчик, в этих делах. Как–то вот в голову не пришло, что меня могут назвать проституткой. Как можно мужика — простиутом назвать? Слова–то даже такого нет, нормального. Сейчас же мне открылась обратная сторона Луны. Тёмная и весьма неприятная…

А ИнЧжон — молодец. Сразу, на корню, обрубила все возможные будущие инсинуации. Удар коленом — вопрос решён! И обещание, данное ЮСоном продюсеру — выполнила. Оставила ему незабываемые впечатления о себе на всю жизнь… хе–хе–хе…

В этот момент у меня звонит телефон. Смотрю, кто. Ну, кто кто? ЧжуВон конечно!

— Ужинать идёшь? — спрашивает он меня, когда я ответил.

— Конечно, — отвечаю я. — Как же без ужина? Единственная радость в жизни.

— Сейчас идёшь? — уточняет он и предлагает. — Давай, вместе пойдём?!

Блин! Ещё и этот, вечно падающий мне на хвост… Но там дядя, МуРан, президент и роль невесты… Придётся идти вместе… Кстати, нужно спросить, как продвигается поиск …

— Ну, давай сейчас, — соглашаюсь я.

— Иду! — говорит он и отключается.

Что–то он радостный такой…

— У меня для тебя есть подарок, — неожиданно говорит ЧжуВон, сидящей напротив него ЮнМи.

— Подарок? — подняв глаза от своей тарелки, удивлённо переспрашивает та. — Что за подарок?

— Смотри, — поизносит с загадочным видом ЧжуВон доставая небольшую коробочку, в которых в ювелирных магазинах обычно продают украшения. — Вот, это тебе.

С этими словами он нажимает кнопку на боку коробочки и её крышка энергично откидывается назад. Принимавшие пищу за соседними столиками сдвигаются вбок и вытягивают шеи, стараясь увидеть, что там. ЮнМи же, несколько секунд озадаченно смотрит на оказавшееся под крышкой блестящее тонкое золотое колечко с несколькими красными камушками.

— С чего вдруг? — удивлённо интересуется она, переводя синий взгляд своих больших глаз с колечка на ЧжуВона.

— На память о службе в армии, — объясняет даритель и, доставая кольцо, пускается в длинные подробности. — Твой концерт, обстрел, ранение… Видишь, вот эти маленькие красные камушки? Это рубины. Они, как капельки крови.

Вау! Выдыхают окружающие увидев блеснувшее в свете ламп золотым и красным кольцо. ЮнМи, услышав этот вздох завистливого восхищения отвлекается от подарка и бросает влево и вправо пару быстрых взглядов. На мгновение задумывается и вновь возвращается к подарку, но выражение её лица при этом слегка меняется, становясь более строгим. Она опускает глаза и оценивающе рассматривает предлагаемое в дар.

— Нравится? — спрашивает ЧжуВон.

— Красивое, — кивнув, сообщает своё мнение ЮнМи.

— Померяй, — предлагает ЧжуВон. — Вдруг, с размером что не так? Рубины — настоящие, природные.

— Дай руку! — требует он, протягивая ладонь.

— В смысле — природные? — не понимает ЮнМи, подавая левую руку с расставленными пальцами.

— Не искусственные, — поясняет ЧжуВон, делая секундную паузу в которой прицеливается колечком на палец, прежде чем его одеть. — В них есть изъяны. В искусственных камнях изъянов нет.

— А-а… — кивает головой ЮнМи. — Понятно…

Отставив руку, она начинает разглядывать как смотрится одетое на безымянном пальце.

Вов! — выражают своё отношение к происходящему за соседними столиками. ЮнМи, словно никого вокруг нет, никак не реагирует на это «вов!» и продолжает рассматривать приобретение.

— Ты последнее время выглядишь озабоченной, — с сочувственным выражением на лице говорит ЧжуВон и интересуется. — Проблемы?

ЮнМи переводит взгляд на спросившего, несколько секунд смотрит.

— Да не то что бы, — ещё больше построжев лицом, отвечает она. — Не успеваю всё сделать. Работы много.

— Понятно, — кивает её собеседник и говорит. — У айдолов всегда мало времени. Но, постоянно работать тоже нельзя, нужно отдыхать. Как смотришь на то, чтобы устроить вечеринку?

— Вечеринку? — искренне удивляется ЮнМи.

— Угу, — довольно кивает в ответ ЧжуВон. — Нас скоро выпишут, а потом предоставят отпуск по ранению. Надо будет отметить это дело.

— Это дело? — переспрашивает ЮнМи.

— Ага, — кивает ЧжуВон. — Что мы живы.

ЮнМи оценивающе смотрит на собеседника.

— Большая вечеринка? — подумав, интересуется она. — Народу много будет?

— Как захочешь, — предлагает ЧжуВон.

— Я смогу взять на неё своих сонбе? — уточняет ЮнМи.

— Своих сонбе? Всю группу? — удивляется ЧжуВон и спрашивает. — А они захотят с тобою прийти?

— Думаю, да. Особенно, если будут нормальные парни.

— Нормальные парни? Это какие?

— Которые умеют ухаживать за девушками.

— Где же таких взять? — иронично интересуется ЧжуВон. — Таких давно уже нет.

ЮнМи, не моргая, смотрит на развеселившегося собеседника.

— Что, очень надо? — довольно быстро перестав улыбаться под её взглядом и посерьёзнев, интересуется ЧжуВон.

— Недавно в агентстве моим сонбе разрешили иметь отношения, — неодобрительно смотря на него говорит ЮнМи. — А до этого момента в их жизни были только общежитие, танцкласс и сцена. Очень хотелось бы, чтобы начало отношений с противоположным полом запомнилось им на всю жизнь с положительной стороны, а не какой–нибудь несусветной хренью.

ЮнМи смотрит на ЧжуВона взглядом — «ну, ты понимаешь?». ЧжуВон «понимает» и от этого скучнеет.

— Отношения, сложный вопрос, — говорит он. — В котором нет никаких гарантий. Это дело для двоих.

— Ну, парни–то, нормальные есть? — требовательно интересуется ЮнМи.

— Нормальные, это какие?

— У которых не только секс на уме.

— Ты уверена, что твоих сонбе эта тема совершенно не интересует? — подумав, спрашивает ЧжуВон.

ЮнМи тоже обдумывает вопрос.

— Ну, хоть цветы пусть подарят, — помолчав, говорит она. — И на свидание сводят, а не сразу в постель тянут.

— Пусть сделают девчонкам красиво, — подытоживая, говорит ЮнМи, наконец сформулировав в одном предложении свои требования.

Теперь надолго задумывается ЧжуВон.

— Пожалуй, это можно, — подумав, наконец говорит он.

ЮнМи одобрительно ему кивает.

— Тогда я согласна на вечеринку, — говорит она.

Лежу на кровати, разглядываю колечко. ЧжуВон сегодня вечером решил поработать «женихом», прилюдно сделал подарок. Подарок мне понравился, а ЧжуВон — нет. Что–то как–то не так. Но что именно, понять никак не получается. Вот, верчу в руках изделие ювелирной промышленности, анализирую свои чувства. Вроде бы всё логично и понятно, но, почему–то, обидно. А вот с чего, непонятно. Наверное, это из–за разговора с ЮСоном. Обидно, что люди говорят одно, а в уме имеют в виду и второе, и третье. И всё, что снаружи — это неправда, а ты нужен лишь для осуществления каких–то их целей. Не, конечно я и раньше это знал, не наивная восьмиклассница я, но вот именно сегодня, именно сейчас — обидно. Почему так? Может, опять «праздники» подкрались? Надо смотреть календарик… «Какая это гадость, ваша заливная рыба» …

— Согласно показателям японских рейтингов, господин директор, группа «Корона» продолжает оставаться популярной в Японии… — смотря в свой блокнот сообщает КиХо. … — так, песня СонЁн, «Sayonara», находится на девятом месте чарта JapanHot 100, а число просмотров шоу, в которых участвовала группа, уменьшается на тридцать восемь и девять десятых процентов медленнее, чем ожидаемая среднестатистическая кривая… Это говорит о том, что шоу пересматривают. Если бы концерт в «Tokyo Dome» проходил бы сейчас, то математическая модель прогноза продаж ожидает реализацию девяноста трёх процентов билетов…

КиХо поднимает голову и смотрит на директора ожидая его реакции. ЮСон хмыкает.

— …Ожидаемая среднестатистическая кривая, — морщась, повторяет он. — Что только не придумают, вместо того, чтобы просто сказать, что интерес падает медленней, чем ожидалось. Мы можем его как–то поддержать, интерес? Чтобы прийти к моменту открытия касс в декабре с сегодняшними девяносто тремя процентами?

ЮСон с вопросом смотрит на главного менеджера. Тот секунду думает.

— У нас запланирован запуск сингла «Take on me», господин директор, — напоминает он. — В нём есть кадры с ЮнМи. Это должно поддержать интерес.

— Сейчас пятое сентября, — говорит директор. — Считай весь сентябрь, октябрь, ноябрь. Три месяца ожидания против десяти секунд показа ЮнМи в клипе. Не маловато ли, для сохранения интереса?

КиХо в ответ делает умный вид, изображая, что он задумался.

— И вообще. «Sony» собрались продвигать «Take on me» в Америке. Сингл, на английском. Эти узкоглазые япошки вообще могут его не понять, — добавляет аргументов к своему сомнению ЮСон.

— Тогда группе за это время ещё раз нужно напомнить о себе, — делает здравое предложение КиХо и напоминает. — ЮнМи сейчас работает над диском для СонЁн. Можно использовать это. Ускорить работу и начать рекламную компанию в виде предзаказа.

Барабаня пальцами по столу, ЮСон обдумывает прозвучавшее предложение.

— Можно, — наконец соглашается он. — Но, запись диска, это не одиночное выступление, тут вполне могут возникнуть неожиданные проблемы. А если предложить предзаказ, это значит — назначить себе сроки. Лучше этого не делать, особенно когда из работы, по моим оценкам, выполнено хорошо, если четверть и нет чёткого понимания, когда всё будет сделано. Может, как раз к декабрю и доделают…

ЮСон смотрит на КиХо поощряющим взглядом, предлагая ещё предлагать решения.

— Может быть «Короне» ещё принять участие в японских шоу? — спрашивает КиХо. — Раз шоу с их участием — пересматривают?

ЮСон неспешно, но с одобрительным видом — кивает.

— Попробуй узнать в этом направлении, — даёт он команду КиХо. — Но только это должно быть высокооплачиваемое шоу, участие в котором покроет затраты на поездку группы. И с минимумом съёмочных дней, а не так, чтобы на месяц… Нужно ещё к «Tokyo Dome» успеть подготовиться.

— Я понял, господин директор, — делая запись у себя в блокноте, говорит КиХо. — Будет сделано.

— Вообще, чтобы много не тратить, лучше даже кого–то одного послать, — размышляет вслух ЮСон. — Вроде ЮнМи. Но её нельзя, у неё много работы… хотя её можно «прицепить» …

Он замолкает, не закончив фразу и думает, смотря на КиХо. Тот вежливо ждёт.

— У меня появилась ещё одна идея, — спустя пару секунд молчания, сообщает ему ЮСон. — Но я тебе потом скажу. Мне нужно ещё над ней поразмыслить.

— Да, господин директор, — понимающе наклоняет голову КиХо.

— Так, быстро подошли все сюда, ко мне, — командует ЮСон, зайдя в зал и прерывая занятия.

Вид у него абсолютно обычный, никаких намёков на неуверенность или какую–то неловкость, нет на его челе. Группа, переглянувшись, подходит. ЮСон, не торопясь поочерёдно оглядывает раскрасневшихся и немного растрёпанных после танцевальных упражнений девушек.

— Рад всех видеть, — говорит он. — Как здоровье? Ни у кого, ничего не болит?

Девушки несколько мгновений вслушиваются в себя, потом отрицательно крутят головами и говорят, что нет.

— Отлично, — одобрительно произносит директор. — Проблемы какие–то есть?

Девочки снова переглядываются и снова отрицательно крутят головами.

— Замечательно, — подводит итог блиц–опросу директор. — Тогда, слушайте меня. У меня для вас есть хорошие новости. Хоть вы уже сейчас не там, а здесь, но «Корона» по–прежнему популярна в «стране восходящего солнца». Интерес в ней к вам снижается медленнее, чем все ожидали. Однако, до исторического концерта в «Tokyo Dome» ещё три месяца, а интерес к вам, хоть и высок, но, как я сказал, он снижается. Чтобы вас не забыли до декабря, следует о себе напомнить. Я сейчас прорабатываю вариант отправить вас ещё раз на шоу в Японию, но проблема в том, что рейтинговые шоу расписываются заранее и неизвестно, удастся ли это сделать. Поэтому, параллельно, как запасной вариант, я хочу запустить в ротацию в Японии новый сингл одной из участниц группы. Так, чтобы она могла поехать и где–то выступить несколько раз, напомнив о будущем вашем концерте в «TokyoDome».

Сказав это, директор, оглядывает девушек, желая увидеть, какое впечатление прозвали его слова. Те же, в это время, озадаченно хлопают ресницами.

— ИнЧжон, выйди на два шага вперёд — приказывает ЮСон.

Та делает два неуверенных шага и у неё на лице появляется виновато–испуганное выражение.

— ИнЧжон, — проникновенно произносит директор. — Я решил возложить это на тебя. Это будет твоя — «японская миссия».

ИнЧжон от удивления приоткрывает рот.

— Поздравьте вашу онни с оказанным доверием, — требует от остальных ЮСон.

Девушки, сразу не поняв, что от них требуют, аплодируют. Директор присоединяется к ним.

— Но, я же не вокалистка, господин директор, — с изумлением напоминает ИнЧжон, после того как аплодисменты стихают.

— Вокалистки сейчас все заняты, — получает она ответ от директора. — Более–менее сейчас свободна только ты. Или ты не хочешь использовать свой шанс и поработать на благо группы?

ЮСон с вопросом смотрит на не торопящуюся отвечать ИнЧжон.

— Простите, господин директор… — наконец говорит она, — … но я не чувствую себя уверенно. Боюсь, я всё испорчу…

Девушки испуганно вдыхают–выдыхают, а ЮСон разочарованно цокает зубом.

— Чего ты там неуверенно чувствуешь? — грубо спрашивает он.

— У меня нет опыта сольных исполнений. Боюсь, у меня нет столько много таланта, господин директор, — объясняет ИнЧжон.

— Недавно ты уверяла меня совершенно в обратном, — с насмешкой хмыкает ЮСон. — А теперь, значит, не чувствуешь его в себе? Впрочем, я подозревал, что так и будет. После того, как ты провалила всё, даже не приступив, понятно, что ты будешь испытывать неуверенность в собственных силах. Но я не злодей, как тебе может показаться, а всего лишь директор агентства, который неустанно заботится о том, чтобы у всех его работников была зарплата. Хоть ты подвела меня и агентство, но я уже почти успокоился и даже где–то начинаю соглашаться с твоей аргументацией. А поскольку, как я уже сказал, я не злодей, а твой директор, я побеспокоился о тебе. Песню для тебя напишет ЮнМи, она знает все твои сильные и слабые стороны. Поэтому, не пугайся. Если ты провалишься, то не одна, а вдвоём с ней. Это уже не так страшно, как если бы ты взяла всю ответственность на себя.

— ЮнМи? Она напишет мне песню? — удивляется ИнЧжон.

— Да. Я ей скажу, чтобы она это сделала, — важно кивает ЮСон.

— И она — согласится? — не верит ИнЧжон.

ЮСон, не поняв последнего вопроса, с удивлением смотрит на неё.

— Что значит — «согласится»? — переспрашивает он. — Она наёмный работник и делает то, что ей говорит её начальник. Что за странный вопрос, ИнЧжон?

— Ну я подумала, господин директор… что… — начинает объяснять, ИнЧжон, но замолкает, так и не сказав, что именно.

— Меньше думать надо, — советует ей господин директор, поняв, что концовки не будет. — Мышление, явно не одна из твоих сильных сторон. И вообще, красивым девушкам думать не следует. От этого у них на лбу появляются морщинки, которые портят их красоту. Нужно делать то, что говорят и всё будет хорошо. Вам понятно?

— Да, господин директор! — с поклоном отвечают участницы разговора, кроме «тормознувшей» ИнЧжон. — Спасибо, что заботитесь о нас!

— То–то, — довольно произносит ЮСон.

— ИнЧжон? — удивляюсь я, смотря на директора.

— Да, — с кивком подтверждает тот. — ИнЧжон.

— Зачем? — озадаченно спрашиваю я.

Сидели, работали с СонЁн над диском, внезапно ворвался возбуждённый ЮСон и начал требовать чего–то странного. И вид у него такой при этом, словно ничего до этого и не случилось. Умеют же некоторые так жить.

— Популярность твоей группы в Японии падает, — поясняет мне ЮСон. — А до концерта в «Tokyo Dome» ещё три месяца. Каждый процент потери интереса это тысяча не купленных билетов. Понимаешь?

— Да, — говорю я. — Понимаю.

— Поэтому, чтобы такое не происходило, группе нужно о себе напомнить. Для этого, я решил отправить ИнЧжон на короткий срок в Японию, где она представит свой новый сольный сингл, напомнит о группе и быстро после этого вернётся назад, работать над выступлением в «Tokyo Dome».

Сказав эту хрень, ЮСон смотрит на меня явно ожидая ответной реакции. Восторга, что ли ждёт?

— Но она же не солистка? Она в группе — ведущий рэпер, — указываю я на известный факт и не став после этого прыгать, изображая наличие не имеющихся у меня эмоций.

— Солистки все заняты, — заявляет мне ЮСон. — Вот с СонЁн вообще непонятно, когда вы закончите. Может, как раз к декабрю.

— Да скоро мы закончим… — удивлённо отвечаю я, смотря на присутствующую при разговоре СонЁн. — За месяц, думаю, сделаем. Но есть же ещё ДжиХён, ХёМин … Потом БоРам и КюРи, наконец…

— Наконец, чтобы вы с СонЁн закончили за месяц, она должна быть здесь, а не в Японии, — с сарказмом указывает мне на очевидный факт директор. — А остальные вокалистки тоже потребуются здесь для записи материала к японскому концерту. ИнЧжон не основная в этом процессе. Может неделю пропустить без ущерба для работы. Потом начитает свой рэп, если понадобится.

Ну, в принципе да, но…

— Господин директор, — говорю я, — если ставить на такое дело человека с заведомо невысокими вокальными данными, то какой результат вы рассчитываете получить?

— Самый лучший, — совершенно спокойно отвечает он мне. — Ты её знаешь. Знаешь её сильные и слабые стороны. Вот и используй это. Напиши ей песню, чтобы в Японии над ней не смеялись. Какие проблемы?

— Вы думает это так просто, взять и написать песню?! — возмущённо восклицаю я, одновременно замечая, что СонЁн прикусывает себе нижнюю губу.

ЮСон, не торопясь отвечать, секунд пять молча меня рассматривает.

— Тебе — да, — наконец спокойно отвечает он. — За ночь сделаешь.

— За ночь?!

— Хочешь, можешь быстрей, — разрешает мне директор.

— Не буду я ничего делать! — отвечаю я, возмущённый таким наплевательским подходом к моей персоне.

— Не делай, — неожиданно разрешает мне директор. — Но ИнЧжон всё равно поедет. Действительно, интерес к группе перед началом продаж билетов нужно поддерживать. Значит, тогда она поедет с песней, которую ей найду я.

Секунды три смотрю в глаза директору, тот спокойно смотрит в ответ.

— Это что, наказание для меня? — спрашиваю я.

— Почему? — удивляется ЮСон.

— Если повышать интерес к группе, то нужно ехать всей «Короне», а не одной её участнице, — говорю я.

— Если я назову тебе цифру, сколько стоит недельная поездка группы в Японию, то ты сядешь своей красивой попой на пол, — обещает мне директор. — Вы же одни не поедете, без своего стафа? Костюмы вам новые потребуются. И каков будет финансовый результат от этого?

ЮСон с вопросом смотрит на меня. А я откуда знаю?

— Убыток, — помолчав говорит он. — Который нужно будет покрывать. А покрою я его только из ваших доходов. Например, с вашей прибыли с «TokyoDome».

— СонЁн, ты хочешь получить меньше денег? — задаёт он вопрос СонЁн.

— Если так надо, господин директор, то я получу за свою работу, сколько положено, — отвечает та.

— А если — «так не надо»? Если можно без этого обойтись? — спрашивает у неё ЮСон.

— Тогда, конечно, лучше обойтись, — быстро соглашается СонЁн.

— Так вот, — переводя взгляд с СонЁн на меня, сообщает ей директор. — Без этого можно обойтись. Для этого ЮнМи нужно всего лишь немного постараться. И всем будет хорошо. И агентству, и группе и лично ей, когда она будет получать авторские отчисления. Так ведь, ЮнМи?

ЮСон с вопросом смотрит на меня, а я думаю, как он лихо «выкручивает», причём при свидетеле. И главное, «отпихнуть» его не за что. Скорее всего он не врёт, что недельная поездка таким «табором», которым мы ездили, это действительно, в копеечку влетит. Чтобы потом «отбить» хотя бы дорогу, нужно будет дать определённое число выступлений перед определённым числом зрителей. А что можно успеть за неделю, с учётом, что зал размера «Tokyo Dome» будет только в декабре?

— Но, может, я тогда сама съезжу? — предлагаю я. — Возьму Мульча, её в Японии любят…

— А кто будет здесь твои долги закрывать? — интересуется у меня директор. — Где песня для группы на космическую тематику, которую ты обещала? Где сделанное для ХёМин? С кем будет работать СонЁн? И для «Tokyo Dome» ты обещала что–то новое. Кто будет всем этим заниматься, пока ты будешь в Японии? К поездке ведь тоже придётся подготовиться, тоже время придётся тратить. А?

Директор с вопросом смотрит на меня.

Мн–да…

— Знаете, я тоже не могу разорваться, — снова начиная злиться, отвечаю я. — Как вокалистка, ИнЧжон имеет не самые лучшие данные в группе. А что, если не получится? Если вместо рекламы получится провал? Что тогда?

— Ну так сделай так, чтобы провала не случилось, — спокойно отвечает мне в ответ ЮСон. — Буквально вчера ты уверяла меня, что ИнЧжон талантлива. Ты взяла за неё ответственность, значит, отвечай. Покажи всем, где у неё этот талант. Или ты уже передумала и твоя онни сегодня не так хороша?

Задав вопрос ЮСон с насмешкой смотрит на меня.

«На слабо разводит», понимаю я, но одновременно не вижу варианта, как выкрутиться. Блин, воистину, ни одно доброе дело не останется безнаказанным! На кой я связался?!

— Я не передумала, господин директор, — спокойно говорю я. — Когда вы хотите запустить эту рекламную акцию?

— Лучше всего будет в начале ноября, — прищурившись на меня, отвечает ЮСон и тут же добавляет условие. — Но сингл должен быть готов гораздо раньше, чтобы было время провести все подготовительные мероприятия.

— Хорошо, — спокойно отвечаю я. — Будет к этому времени.

— Будет? — с интересом переспрашивает директор.

— Будет, — обещаю я.

— Ладно. Тогда работайте дальше, — говорит ЮСон и, окинув меня напоследок взглядом, развернувшись, уходит.

Некоторое время смотрю на закрывшуюся за ним дверь не о чём при этом не думая. Просто смотрю.

— Разве директор ЮСон не подвергает риску наш концерт в «TokyoDome», принимая такие решения? — подаёт голос СонЁн, возвращая меня в реальность и включая снова мои мозги.

Пару секунд обдумываю её слова.

— Да он вообще ******л, — говорю я, повернувшись к ней.

«… Как стало известно, сегодня, Министерство юстиции Республики Корея,» — сообщает диктор с экрана, — «… объявило о возбуждении уголовного дела в отношении ряда руководителей телерадиовещательных корпораций страны. Дело возбуждено с целью предотвращения угрозы национальной безопасности, как распространение ложной информации о вооружённых силах страны…»

— Ого, — с уважением произносит СунОк одновременно запуская при этом палочки в чашку с рисом. — Само министерство юстиции объявило!

Мама ничего не говорит, молча переводит взгляд с экрана на дочь и обратно.

— Хотя, так им и надо, — закинув в рот порцию риса продолжает делово комментировать новость СунОк. — Привыкли про гражданских говорить, что угодно, но с армией у них так не получилось…

«… По имеющейся у нас информации…», — продолжает между тем делиться новостями диктор, — «…в рамках открытого уголовного дела, в список обвиняемых попали руководители всех, без исключения, крупных телерадиовещательных корпораций, что уже спровоцировало падение котировок их акций на фондовом рынке …»

— Ничего себе! — восхищённо восклицает СунОк.

— Надеюсь, вам присудят не штраф, богатенькие чханнё, — злорадно говорит СунОк.

(чханнё — «человек, продающий верность». кор. прим автора)

— СунОк! — строго произносит мама. — Ты себя некрасиво ведёшь.

— Ну, а чё они?! — восклицает в ответ та, тыкая палочками в направлении телевизора. — Почему они так себя ведут, словно живут в другой стране? Армия их тоже защищает. Пусть у них лицензию на десять лет отберут, в следующий раз будут знать, что говорить!

«… Напомню, что инцидент начался после того, как средства массовой информации распространили непроверенные данные о гибели корейских военных в результате артиллерийского обстрела вооружённых сил северной Кореи. Среди погибших, как утверждали они, находилась участница известной гёлз–группы «Корона», которая сейчас проходит воинскую службу в одном из воинских подразделений…» — говорит диктор, заканчивая эту новость и переходя к другой.

Некоторое время перед телевизором царит молчание.

— Сказали так, словно моя тонсен в чём–то виновата, — обдумав, делится своим впечатлением от услышанного с мамой СунОк.

Охх… — испуганно вздыхает в ответ та.

— Всё, ЁнГук, дело сделано.

— Какое дело, хён?

— Помнишь, ты недавно просил меня продать твоё видео с Агдан?

— Да. И что? Ты его продал?

— Продал. И деньги уже получил.

— Отлично, хён! И сколько вышло?

— Помнишь, я тебе советовал, не спешить?

— Помню.

— Ну вот, я оказался прав.

— В чём прав? Сколько ты денег получил?

— А как ты думаешь?

— Кончай меня дразнить, хён! Скажи, сколько ты получил?

— Х-ех, какой ты нетерпеливый, ЁнГук. Молодой…

— Мне деньги нужны! Меня скоро с семьёй на улицу выгонят!

— Со мной, не выгонят. Ты, работаешь со мной, а значит, всегда будешь с прибылью.

— Хён, сколько?!

— Сто миллионов вон.

— Сто миллионов вон?!!

— Ага. Я же тебе говорил, не надо спешить, а ты всё хотел принести своим детям хоть что–то.

— Сто миллионов вон?! Да ни фига ж себе!! Кто же столько заплатил?!

— «SBS». Я им сказал, либо такая цена, либо я пойду к другим, или, устрою аукцион.

— И что?

— Никуда идти не пришлось.

— А какая им разница, кто выложит это видео, они или, к примеру «MBS»?

— Без понятия. Похоже, директор «SBS» впал в панику. Не знаю, какие у него отношения с владельцами компании, но раз он так себя повёл, значит у него есть для этого причины.

— Ясно. Сто миллионов вон…

— Твои из них шестьдесят, не забывай.

— Эх…

— Я просто поражён твоей способностью создавать себе проблемы на пустом месте! — со злостью в голосе произносит ЮСон.

Ну… в общем–то, да, есть такой неприятный момент. И директор имеет полное право злиться, поскольку мои проблемы — это его проблемы. А день начинался неплохо. Утром, в госпитале, врач меня осмотрел и сказал, что всё хорошо. В правом ухе всё зажило, чего–то неправильного он в нём не видит и может перевести меня на амбулаторное лечение. Это типа вроде того, что я буду ходить в поликлинику, где мне будут капать в уши капли. По факту же, можно будет делать это самому, появляясь в поликлинике для отчёта, а жить — дома. Я, поблагодарил врача, высказав сильное желание лечиться дальше именно таким образом. Дома, это дома.

Потом, после врача, меня остановили на моём этаже, у поста дежурной и вручили уведомление, пришедшее по «военной линии». Тут же открыл, прочитал. Вдруг, меня на фронт отправляют? Нет, не отправляют. В уведомлении уведомили, что согласно вышедшему приказу, за таким–то номером и датой, за доблесть и героизм, проявленную мной при выполнении воинского долга, военное командование решило представить меня к награде, а именно — к медали «За ранение» второго класса. О времени и месте награждения мне будет сообщено дополнительно. Я немного поразмышлял над тем, почему класс второй, а не первый, и используя дедукцию быстро пришёл к мысли, что раз второй идёт после первого, то первый наверняка дают за что–то более серьёзное. Например, за оторванные конечности и я вполне себе спокойненько проживу всю оставшуюся свою жизнь со вторым классом. Не надо мне первого, мне и со вторым хорошо. Потом повалялся на кровати, занимаясь работой. В перерыве подумал, что можно было бы исполнить ИнЧжон в Японии, ничего не придумал, встал, сходил за документами о переводе на амбулаторное лечение, взялся собираться к отъезду, но тут начался «треш и сатания». Позвонил ЮСон и странным голосом потребовал бросать всё и срочно явиться под его глаза, в агентство. Когда я поинтересовался причиной столь внезапной срочности, то мне сказали, что я вообще потерял всякое мыслимое и немыслимое, взявшись раздавать интервью журналистам, не получив предварительно на это разрешения у руководства. Короче, на канале «SBS» всплыло моё интервью сгоряча данное подвернувшемуся под руку журналюге, в момент, когда я ездил к СунОк в больницу. По дороге, пока ехал в агентство, посмотрел на планшете, чего они там выложили. Ну да, смотря сегодняшними трезвыми глазами без адреналина в крови, я там наболтал на корейский «пожизненный эцих с гвоздями». Вот, сижу в кабинете у злого ЮСона, почему–то вспоминаю как бесновался СанХён и испытываю чувство дежавю. Интересно, а почему «SBS» это сделали только сегодня? Где оно болталось это интервью до этого?

— Смотрю, ситуация тебя мало волнует, — говорит ЮСон не отводя от меня взгляда.

Ну, а как я должен себя вести? Почки уже, как говорится, отвалились. Скока «БоржомА» не выпей, не поможет. Обратно не пристанут. Смирение, сейчас самый для меня подходящий вариант поведения. Чтобы ещё чего не наворотить…

— Я решила принять со смирением всё, что принесёт мне судьба, — говорю я.

ЮСон несколько секунд озадаченно таращится на меня. Я же в это время сижу, стараясь сделать самый скромный вид, как я его себе представляю. Помню, что впереди ещё разговор о штрафах. До этого ещё мы не дошли.

— В том числе и свою онни? — отмерев, интересуется директор. — Разве ты не уничтожила своим интервью её университет?

Опс-с, а действительно. Реакцию СунОк на новость я как–то выпустил из своего внимания. Окей, ночую сегодня не дома, а в общаге. Буду там, «амбулаторно лечиться».

— Спасибо, что напомнили, господин директор, — вежливо благодарю я. — О том, что сегодня дома мне лучше не ночевать.

ЮСон опять меня разглядывает.

— И что… тебе не жаль того, что твоя сестра не закончит свою учёбу? — удивлённо спрашивает он.

Смотрю на директора, думая, что отвечать. Собственно, стоит ли пытаться «сгладить» углы, делая руководство университета онни лучше, чем они есть на самом деле? Сам я так не думаю, поэтому не смогу быть убедительным, если придётся отвечать, почему и зачем я это сделал. А отвечать придётся и, похоже, не раз. Сначала соврать себе, убедить себя, а потом оттранслировать другим эту свою, уверованную брехню? Это будет сложно… Лучше говорить, как есть. Почему мне стесняться сделанного? Не нравится кому, пусть не слушают!

— Идиотский университет, — отвечаю я, — в котором её не смогли за четыре года научить английскому. И после такой учёбы она собралась работать по специальности — в турбизнесе. Я не представляю, как такое может быть. Бессмысленно потерянные время и деньги. Так что, если моя сестра ещё год не будет туда зачем–то ходить, ничего этого в её жизни не изменит.

ЮСон опять «тормозит».

— А что, если у твоей сестры нет склонности к иностранным языкам? — спрашивает он. — Бывают такие люди. А ты обвинила всех преподавателей её университета в не компетенции.

— Да, бывают такие люди, — не спорю я. — И я бы молчала, если бы её не начали учить пить. Это совершенно не дело, когда молодую девушку привозят домой на носилках в полной отключке. У неё уже проблемы с ливером начались, бок болит. Лечили, деньги тратили. Только вылечили — новый учебный год начался! Опять групповая пьянка до полной невменяемости! Да что же это такое? Это высшее учебное заведение, или… что?

С вопросом смотрю на директора.

— Возможно, — подумав, произносит ЮСон и повторяет. — Возможно, что всё это так. Но ты не можешь критиковать работу целого университета.

— Почему — не могу? — удивляюсь я. — Очень даже могу!

— Ты вообще, старшую школу не закончила, — напоминают мне. — У тебя нет знаний, чтобы оценивать методику преподавания в университетах.

— Да, школу я не закончила, — не отрицаю я, одновременно берясь за сумочку, чтобы достать документ. — Но зато успела пролить кровь за свою страну и получить за это правительственную награду. Медаль. Вот.

Кладу на директорский стол полученное сегодня уведомление, одновременно радуясь, что не сказал, что «я на колчаковских фронтах ранен». А ведь язык уже поворачиваться начал!

Директор, читает вручённый ему текст без особого удивления. Кивает, дойдя до конца.

— Я предполагал, что тебя должны наградить, — говорит он. — Но совершенно не предполагал, что эта награда станет поддержкой армии твоей борьбы против министерства образования. Ты вообще понимаешь, что ты устроила?

ЮСон с вопросом смотрит на меня.

А что я устроил? Ну сказал то, что действительно думаю. У нас же свобода слова кругом, или как? Но с медалью да, удачно совпало.

— Пусть образование наводит у себя порядок, и никто к ним приставать не станет, — спокойно отвечаю я. — А то прям не спроси, чем они занимаются на мои налоги.

После моих слов, ЮСон долго, минуты три, разглядывает меня, видимо соображая, что ему делать. Я сижу спокойно, не торопя его мыслительный процесс.

— Я не представляю, что теперь делать, — наконец честно признаётся он.

— Вы можете выгнать меня из агентства! — мгновенно предлагаю я ему вариант решения проблем.

— Щас! — тоже мгновенно ухмыляется мне в ответ начальник. — Размечталась! Пока не закроешь свои долги, даже не думай. Потом, выгнать тебя может только СанХён. У меня нет таких полномочий…

Да? Как интересно…

— Я выпишу тебе штраф, — говорит ЮСон. — А дальше буду действовать по ситуации.

— Это должен быть небольшой штраф, — господин директор, говорю я, решив, что раз уж я взялся наглеть, то останавливаться на полпути будет тактически неверно. — Иначе я расстроюсь, стану думать только о деньгах, муза улетит и, в общем… все умрут.

— Тебе не кажется, что ты уж слишком наглеешь? — интересуется ЮСон.

— Почему же? Совсем нет, — отвечаю я. — Я же уже знаменитость мирового уровня, имеющая правительственную награду. Мне положены преференции и скидки, ради моего физического и душевного комфорта. Сочинительство, материя тонкая. Всё может рухнуть буквально в один момент и без шанса восстановления. Полным–полно таких случаев в истории развлекательного бизнеса. Уверена, что сумма в тысячу долларов не нанесёт ущерба моему душевному равновесию. А вот если она будет больше… тогда ничего не смогу гарантировать вам, господин директор…

Господин директор некоторое время лупает на меня глазками.

— Не представляю, как с тобой СанХён управлялся, — наконец со вздохом произносит он.

— Добрым словом и пистолетом, — отвечаю я. — Но добрых слов было гораздо больше.

— Да, без пистолета, сложно… — соглашается ЮСон.

— Господин директор, я вам песню принесла, — говорю я, чтобы у того не возникло ощущение что его всего просто изшантажировали и плюют на его должность. — Для группы, на космическую тему, как вы хотели. Рабочее название — «10 000 световых лет». Группа поёт хором, это у неё хорошо получается, СонЁн ведущая.

Достаю из сумки флешку с файлом, двумя руками, проявляя уважение, кладу на край стола.

— Текст, — объясняю я. — Музыка у меня в голове, могу начинать переносить её в общепринятый формат. Если не отвлекать, за два дня планирую справиться. Текст на английском, нужен титчер.

— Всё–таки на английском, — помолчав, говорит ЮСон смотря на флешку.

— Группа выходит на международный рынок. Корейский на нём популярностью не пользуется. Поэтому, господин директор, я думаю, не стоит переживать, что напишут в местных СМИ. Фокус заработка группы смещается из этой страны за границу.

— В агентстве есть не только «Корона», — напоминает ЮСон, забирая флешку и добавляет. — Я надеюсь, что семья твоего жениха быстро погасит этот скандал?

Он с вопросом смотрит на меня.

— Я тоже на это надеюсь, — улыбаюсь я в ответ ему, хотя на самом деле даже не думал об этом.

— Ну, хорошо. Думаю, основные вопросы мы обсудили, — одобрительно кивая, говорит ЮСон.

— Я тоже так думаю, — соглашаюсь я.

Начинает входить во вкус, — думает ЮСон задумчиво смотря на дверь кабинета, которую закрыла за собой, уходя, ЮнМи. — Зубки показывает, коготки пробует… Стерва вырастет ещё та. Жених, похоже, ещё не понял, что его ожидает … Наверное, ничего не соображает, любовная лихорадка. Впрочем, не без причины. Сексуальная девочка. Хоть никаких особенно выдающихся частей у неё нет, но, внимание сразу привлекает. Природное… Жаль, что у неё жених из такой семьи… Очень жаль.

Сижу, никого не трогаю, скрываюсь от близких. Закончив работу с СонЁн поехали вместе с ней в общежитие. Не домой же ехать? Там СунОк. Не знаю, знает ли она уже, или нет, скорее всего нет, поскольку не звонила. Уверен, что она не промолчит. Хоть по телефону, но выскажется. Поэтому, лучше подождать, пусть выпустить пар, а потом приступить к переговорам и взывать к разуму. С одной стороны, конечно, не хорошо, что у неё могут быть проблемы из–за меня. Но, с другой стороны — разве только я в этом виноват? Сколько я сил потратил, убеждая пройти обследование? А потом денег, на это обследование. И вот теперь прячусь, чтобы она меня в знак благодарности не прибила. Чудно, чудно устроен мир… Нет желания иметь проблемы — ничего не делай. Ни добра, ни зла. Сделаешь чего — обязательно в ответку прилетит. Прямо мир каких–то возвратно–поступательных движений. Паровоз! Точнее, шатун на нём.

Девочки уже в курсе, что я снова — лажанул. Я рассказал о случившемся СонЁн, та поделилась с ними. Пока — тихо. Не скажу, что моему появлению в общаге обрадовались, онни притащились с хореографии усталые и вялые, не до меня. Тут бы помыться да поесть, чтобы силы были на эмоции. Вот, поели, сейчас они и начнут появляться. А пока сонбе через планшеты изучают сетевые новости.

О! Телефон у меня звонит. Беру, смотрю, кто. СунОк. Похоже, онни посмотрела новости… Чё будет…

Без всякого желания тыкаю пальцем на экране в кнопку «ответить» и подношу телефон к уху.

— ЮнМи, ты что опять натворила!! — кричит мне прямо в ухо СунОк. — Как я теперь буду ходить в университет?!

Чёрт! — думаю я, отставляя телефон в сторону. — Нужно было убавить громкость в настройках. У меня ещё уши не до конца зажили, а она в них так орёт.