Позиции императора в Германии усилились, как никогда прежде. Его армии и войска его союзников занимали почти весь правый берег Рейна, Вюртемберга, Швабии и Франконии. Пока эти вновь завоеванные территории изнемогали под бременем военных контрибуций, австрийские земли получили передышку. Иоганн-Георг пошел в подчиненные союзники Фердинанда II, и Максимилиан Баварский, бессильно протестуя, вскоре последовал его примеру.

У него не было выбора. Если бы он отказался подписать Пражский мир, ему оставалось бы только встать на сторону Ришелье; но и Ришелье, и его союзник Оксеншерна вступились за его пфальцских кузенов, которые лишились владений, а теперь и отца. Не в первый и не в последний раз глупость, совершенная из-за тщеславия в 1622 году, перекрыла Максимилиану путь к отступлению. Поэтому он был вынужден подписать Пражский мир, согласиться на роспуск Католической лиги и передать остатки своих войск под начало императора на тех же условиях, что и Иоганн-Георг Саксонский. Впервые за свою жизнь он должен был поддержать Австрийский дом, не имея никаких гарантий самостоятельного принятия решений.

Горькую пилюлю Фердинанд подсластил несколькими дешевыми уступками. Максимилиан получил подтверждение своих прав на курфюршество, его брат – на епископство Хильдесхайм. Ему предложили и еще одну взятку: жена Максимилиана умерла, не родив ему детей, и Фердинанд сосватал ему свою дочь, эрцгерцогиню Марию-Анну, принцессу на 40 лет младше жениха. Максимилиан согласился. В Вене быстро устроили торжественное бракосочетание, и через несколько недель молодожен расплатился за невесту ратификацией Пражского мира.

Курфюрст Бранденбургский, герцоги Саксен-Кобургский, Гольштейнский, Мекленбургский, Померанский, регент Вюртемберга, князья Анхальтский, Гессен-Дармштадтский и Баденский, города Любек, Франкфурт-на-Майне, Ульм, Вормс, Шпейер (Шпайер) и Хайльбронн уже поставили свои подписи под обманчивым документом. Плодотворная дипломатия короля Венгрии вручила его отцу бразды правления коалицией, которая изолировала небольшое кальвинистское меньшинство и оттеснило их в непопулярное положение противников мира и союзников иноземцев. Только изгнанный курфюрст Пфальцский, ландграф Гессен-Кассельский и герцог Брауншвейг-Люнебургский оставались за рамками объединенной империи.

За границами Германии позиции императора Фердинанда II представлялись не менее сильными. Враждебность шведского правительства принесла Фердинанду II дружбу Кристиана IV Датского. Фердинанд II берег ее на случай непредвиденных обстоятельств; с ее помощью будет очень удобно внезапно взорвать мину за спиной Оксеншерны. Польский король Владислав IV, сменивший в 1632 году умершего хитроумного Сигизмунда III, поначалу не внушал особой уверенности в роли союзника. Он согласился на двадцатишестилетнее перемирие со Швецией и собирался жениться на Елизавете, старшей дочери Фридриха Чешского, которая и сама вызывала не меньше подозрений. Но король Венгрии вмешался со встречным предложением – предложением руки своей сестры, эрцгерцогини Цецилии-Ренаты, которая, вне всякого сомнения, была куда более подходящей невестой во всех отношениях, кроме личного. Владислав IV поддался соблазну и опять стал другом Австрии.

Для испанской ветви семейства ситуация в Европе складывалась не менее благоприятно. Английское правительство проводило политику европейского нейтралитета, отдавая некоторое предпочтение Испании. В Нидерландах кардинал-инфант своим тактом и обаянием повторил подвиг дона Хуана шестидесятилетней давности и умиротворил фламандцев; теперь, когда Франция и Соединенные провинции активно вооружались против них, фламандцы опасались, что захватчики не освободят их, а разорвут на части между собою, и бросились к Австрийскому дому за защитой своего национального единства.

В Соединенных провинциях существовала весьма влиятельная партия мира, хотя страхи перед последствиями Нёрдлингена временно заставили ее притихнуть. Популярность принца Фредерика-Генриха Оранского ослабела; многие в государстве боялись деспотизма Оранского дома больше, чем Испании. Со временем наличие подобных настроений у части населения неизбежно должно было сказаться на ходе войны.

И однако же Австрийский дом не сумел в полной мере воспользоваться возникшими преимуществами, и его возрождение было обречено. Если бы Филипп IV и Оливарес дали своим союзникам в Австрии и Нидерландах определенную свободу действий и возможность применить собственные силы и интеллект, все могло бы сложиться удачнее. Но они упорно добивались того, чтобы лично руководить процессом, и принуждали императора подчиняться им в обмен на субсидии. Тайным образом они аннулировали полномочия кардинала-инфанта, поручив его же номинальному починенному и собственной креатуре маркизу Айтоне обеспечивать приоритет приказов из Мадрида перед распоряжениями кардинала. Абсолютно некомпетентные в решении простейших задач, стоявших перед их правлением, Оливарес и его сюзерен добивались полной власти над теми, кто был умнее и осведомленнее и фактически находился на месте событий в Германии и Нидерландах.

Кардинал-инфант оказался в безвыходном положении. Как статхаудер (штадтгальтер), подчиняющийся королю Испании, он не имел возможности протестовать. Император и король Венгрии, возможно, могли бы потребовать себе больше свобод, если бы не нуждались в серебре из перуанских рудников. И в итоге все они продали себя ни за грош. Когда волна бедствий неминуемо захлестнула правительство Филиппа IV, все деньги понадобились ему для себя, снабжение прекратилось, и Испания в своем падении потащила за собой и Австрию.