Он ждет.

Воздух остывает. Пожар постепенно выдыхается, дом скорее тлеет, чем горит. Только иногда, как напоминание о былом величии, вырывается к небу длинный язык пламени, и тут же, обессилев, гаснет.

Через холм перевалила пожарная телега, запряженная старым жеребцом, приучившимся за годы службы не бояться огня. Несколько человек неторопливо развернули кожаные шланги, в ход пошли топоры и пилы — валят деревья, обрубают сучья, мочат в воде и неутомимо хлещут по земле, гася отлетевшие головешки, — дождя не было уже несколько дней, сухая трава может загореться как дважды два. Дом уже не спасешь, надо предотвратить лесной пожар. В воздухе по-прежнему летают невесомые бабочки пепла.

Внизу, в долине, на фоне тлеющих стен появилась странная, похожая на призрак, тень. Покачиваясь и, очевидно, без всякой цели, перемещается она вдоль сгоревшего дома. Постепенно движения становятся более осмысленными — и тень направляется к нему, к Эрику.

Наверняка не человек. Монстр, порождение огня. Снова почему-то вспомнил наставительную интонацию учителя Лундстрёма: продукт горения. Голова дымится, черное лицо, вместо одежды — обугленные тряпки. И самое страшное — левая рука. Она будто светится изнутри красным адским светом. Как это может быть?

В нескольких шагах призрак останавливается. Эрика охватывает необъяснимое волнение. Какое-то чувство, которому Эрик и сам не может подобрать название, подсказывает: вот она. Вот она, его награда. Неважно, что глашатай прибыл в таком странном обличье.

Посланник счастья подходит к нему вплотную и поднимает его на руки, как маленького ребенка. У Эрика кружится голова от счастья, ему теперь кажется, что и он сам — одна из искр, постепенно гаснущих в ночном небе, один из этих мучнистых мотыльков.

И вода… холодная вода. Как он туг оказался? Как он оказался в этом корыте? Непреодолимая сила толкает его вниз. Впрочем, ошеломившие поначалу ледяные объятья уже кажутся желанными — здесь царят мир и покой. И только когда ему не хватает воздуха, тело его изгибается без всякого с его стороны приказа, само по себе, но что он может сделать с чудовищной силой, удерживающей его под водой? Свет от пожара пока еще достаточно силен, он различает жуткую гримасу на склоненным над ним лице…

Наконец не выдерживает, делает вдох и, захлебнувшись, внезапно понимает: это она! Это ее лицо!

Его переполняет счастье. Наконец! Она прекрасна, как влажный луг под лучами весеннего солнца. Это не огненный монстр, это она с улыбкой склонилась над ним, и он отвечает ей улыбкой.

Ему нечего больше бояться, что лицо потеряло чувствительность. В любую секунду, вот сейчас, сейчас… Сейчас их губы сольются в поцелуе.

Наконец-то он заслужил его, этот поцелуй.