Через пару-тройку дней любопытные разъехались по домам из охваченного ужасом городка. Детям, привыкшим без всякой опаски бегать по улицам без сопровождения взрослых, внезапно запретили выходить за пределы двора, велев постоянно находиться на глазах у родителей. Десятилетия спустя эти самые дети наверняка не раз говорили, что после того страшного происшествия Виллиска радикально изменилась и уже никогда не была прежней. До конца лета мужчины по очереди дежурили на улице с заряженными ружьями. Людям было не до сплетен. Все и вся вокруг было парализовано страхом. Это было похоже на взрыв мощной бомбы, оставившей огромную воронку в самом сердце города.

И все же люди так или иначе обсуждали между собой то, что произошло. Интересно, кто мог это сделать? Вам что-нибудь об этом известно? Вы слышали, что об этом говорят? Вы кого-нибудь подозреваете? Между Виллиской и Паолой в этом смысле налицо явный контраст, хотя в обоих населенных пунктах злодеяния явно были совершены одним и тем же человеком, а по времени их разделяло всего несколько дней. Жители Паолы пережили страшное событие, и город продолжил свое существование как ни в чем не бывало. Через два месяца после убийства даже местные газеты практически потеряли к нему интерес. Однако список жертв в Виллиске оказался намного длиннее, да и сам городок был гораздо меньше, чем Паола. Кроме того, погибшие жители Виллиски пользовались всеобщей любовью и уважением. Их знало практически все местное население, в то время как Хадсоны в Паоле еще не успели как следует обжиться. Многие пришли к выводу, что с Хадсонами расправился кто-то из их прежних знакомых. Другие придерживались мнения, что их убил кто-то, приехавший в Паолу на поезде. Но в любом случае все сходились в том, что эта страшная страница истории Паолы уже позади. В Виллиске таких настроений не было, не появились они и впоследствии. Незваный гость, призрак убийцы, словно раненый зверь, продолжал незримо бродить по улицам. Репортеры и большинство сотрудников полиции сразу же связали убийство в Виллиске с аналогичными преступлениями в других небольших городках, но жители Виллиски эту версию так и не приняли. Именно осознание, что убийство в доме Муров представляет собой часть серии, привело к тому, что в Виллиску буквально хлынули журналисты: ведь это была настоящая сенсация. После обнаружения тел полиция немедленно послала за собаками-ищейками. Когда же по поведению собак стало ясно, что преступник покинул город, расследование не прекратилось. Частный детектив О’Лири, которого почти сразу же вызвал начальник местной полиции Хортон, был на сто процентов убежден, что данное преступление – дело рук заезжего серийного маньяка. Но этого было недостаточно, чтобы жители Виллиски почувствовали себя в безопасности. Шериф округа Монтгомери Орен Джексон твердо верил в то, что преступление совершил кто-то из приезжих. Местное население это также не убедило.

Убийство в Паоле произошло на окраине города, а в Виллиске – в самом центре. Более того, как уже отмечалось выше, жители Паолы погибших супругов Хадсон практически не знали. Зато бизнесмена Джо Мура в Виллиске знали и любили практически все – а также его жену и детей, равно как и сестер Стиллинджер. Население Паолы сразу и безоговорочно поверило в то, что ужас пришел в их городок извне. Жители же Виллиски так и не смогли принять аналогичную точку зрения. Они были твердо убеждены, что кто-то нанес им удар в спину – и что этот человек все еще находится среди них.

В то время, когда произошло убийство, Фрэнк Джонс, пожалуй, был самым успешным человеком в Виллиске. В свое время он начал с малого и в итоге нажил большое состояние на торговле металлическими изделиями и сельскохозяйственным инвентарем, а затем преуспел и в банковском деле. В период, когда в Виллиске случилась беда, он держал автосалон – не бог весть что для 1912 года, поскольку машин в то время продавалось немного. Кроме того, в 1912 году он представлял округ Монтгомери, в который входит Виллиска, в законодательном собрании штата Айова и считался одним из лидеров местных законодателей. Когда произошло убийство, он участвовал в предвыборной кампании в качестве кандидата на пост сенатора. В итоге он победил на этих выборах. Я вовсе не утверждаю, что, если бы не убийства, он через десять лет мог бы стать губернатором штата, но не удивился бы, если бы это произошло.

Джонс был лидером прихожан местной церкви и местного сообщества в целом. Он не употреблял не только крепкого алкоголя, но даже пива. Те, кто хорошо его знал, поклялись бы, что за несколько десятилетий не слышали, чтобы он хоть раз выругался. Однако, когда Виллиску затопил ужас, даже Джонс стал объектом сплетен и слухов. Джо Мур когда-то был помощником Фрэнка Джонса в его магазине скобяных изделий и сельхозинвентаря, можно сказать, его правой рукой, но затем решил открыть свой собственный бизнес и стал конкурентом Джонса. При этом Мур был любезнее, чем Джонс, и лучше умел ладить с людьми. По этой причине многие из клиентов Джонса стали клиентами Мура. Не исключено, что отношения между ними были несколько напряженными, хотя утверждать этого с уверенностью нельзя. Напомню, что ищейки, идя по следу, ненадолго остановились именно у дома Джонса. И все же нет никаких весомых подтверждений тому, что Джонс когда-либо испытывал антипатию к Муру или злился из-за того, что тот ушел от него и основал свое дело. В конце концов, в свое время Джонс поступил точно так же по отношению к своему работодателю. В любом случае, с того момента, когда Мур ушел от Джонса и стал работать на себя, прошло несколько лет, и отношения между ними за это время, можно сказать, нормализовались. Это, в общем, не так уж удивительно: в небольших городках представители малого бизнеса, даже конкуренты, нередко дружат между собой.

Вы видели фильм «Музыкант», вышедший на экран в 1962 году? Если нет, могу вам сказать, что это чудесная картина. Лента снята скорее в стиле фильмов «Эта замечательная жизнь» или «Поле чудес», нежели «Психо».

Место, описанное в «Музыканте», – копия Виллиски, а действие фильма происходит как раз в 1912 году, и именно в последние дни июня. Так что, посмотрев эту картину, можно многое понять и почувствовать. Например то, что поезда были главным средством передвижения, связывавшим маленький городок с остальным миром. В начале фильма Гарольд Хилл то запрыгивает в движущийся поезд, то спрыгивает с него. Герои картины постоянно говорят о том, как сядут в поезд и уедут из города. Сюжет же фильма состоит в том, что в спокойную, монотонную жизнь полусонных обывателей неожиданно вторгается веселый плутоватый молодой человек, цель которого состоит в том, чтобы заработать немного денег, пусть даже не очень законным способом, а потом, не дожидаясь, пока его разоблачат, побыстрее убраться из города. Вот только в Виллиске все получилось иначе: жизнь местных жителей была разрушена едва ли не самым жестоким злодеем, который когда-либо жил на земле.

Впрочем, в Виллиске побывал и мошенник, но не в июне 1912-го, а в апреле 1914 года, то есть почти через два года после убийства. Его звали Дж. Н. Уилкерсон – Джеймс Ньютон Уилкерсон. Это был частный детектив, работавший на детективное агентство Бернса, которое базировалось в Канзас-Сити. Разумеется, его ни в коем случае нельзя сравнивать с «Человеком с поезда», который был, прямо скажем, по-своему уникальным, однако Уилкерсон увидел возможность заработать на трагедии в Виллиске и решил ею воспользоваться.

Именно агентство Бернса было нанято штатом Айова для расследования убийства в первые же дни после преступления. Детективом, которому выпало заниматься этим делом, был некий С. В. Тоби. Он предпочитал работать инкогнито, поэтому тот факт, что он был частным детективом, держался в секрете. Тоби вел расследование до конца августа 1912 года, представляя в агентство ежедневные доклады. В начале сентября его повысили: он получил назначение на должность главы отделения агентства Бернса в Чикаго. После этого расследование преступлений в Виллиске было поручено В. С. Гордону. Тот вовсе не скрывал, что является сотрудником агентства Бернса, по поручению властей штата занимающимся расследованием этого убийства, и иногда общался с газетными репортерами, объясняя, какие именно действия им предприняты. Такая манера работы, по мнению штата, была более предпочтительной, потому что из-за того, что Тоби работал тайно, у жителей Виллиски складывалось впечатление, что власти ничего не предпринимают.

К зиме 1912–1913 года у агентства Бернса иссякли все версии, и оно прекратило заниматься этим делом в активном режиме. Ближе к концу 1913 года, то есть более чем через год после убийств, родственники жертв встретились с мэром Виллиски, местным дантистом, который распоряжался фондом, предназначенным для выплаты вознаграждений. Мэр, в свою очередь, встретился с прокурором округа и генеральным прокурором штата Айова Джорджем Коссоном. У офиса генпрокурора штата все еще существовала договоренность с агентством Бернса, в соответствии с которой один день работы над делом об убийстве в Виллиске стоил от 8 до 10 долларов. Однако отец Сары Мур выразил готовность внести в фонд 250 долларов. Немного денег решил подбросить и офис генпрокурора штата. Был поставлен вопрос об аккордной выплате какому-нибудь другому детективу по результатам расследования. На встрече, где обсуждалась эта тема, присутствовали представители властей округа Монтгомери, но они отказались подписать соответствующее соглашение, что позже имело важное значение. Они решили снова обратиться в детективное агентство Бернса и возобновить работу над делом.

В 1913 году агентство поручило расследование Дж. Н. Уилкерсону. Там, где другие видели трагедию, Уилкерсон увидел возможность наживы. До него доходили досужие разговоры о возможной причастности к убийству Джонса – как, впрочем, и многих других. Джонс, однако, представлял наиболее интересную, с точки зрения Уилкерсона, кандидатуру на роль подозреваемого – потому что у него имелись деньги. Без всякого сомнения, слухи по поводу Джонса фигурировали и в докладе, который получил Уилкерсон, когда стал заниматься этим делом. Уилкерсон тщательно изучил доклад, стараясь понять, какие возможности он предоставляет, и решил попытаться обвинить в убийстве Фрэнка Джонса. Фактически Уилкерсон был юристом, получившим разрешение вести дела в судах Техаса еще в 1890 году, но мы не будем придавать этому факту слишком большое значение – это может бросить тень на всех юристов, а мы к этому вовсе не стремимся.

Джек Бойл писал криминальные репортажи и другие материалы для «Канзас-Сити пост». В 1914 году он отправился в Виллиску, чтобы подготовить статью о потрясшем всю страну убийстве и о том, как продвигается расследование. В какой-то момент он позвонил в агентство Бернса и попросил разрешения побеседовать с детективом, занимающимся этим делом. В агентстве заявили, что не имеют к расследованию никакого отношения. Впрочем, возможно, это была обычная практика в подобных случаях. Так или иначе, Бойл вернулся в Виллиску и самостоятельно вышел на Дж. Н. Уилкерсона.

Решив подзаработать, Уилкерсон и Бойл стали партнерами, как Ньюман и Редфорд в фильме «Афера». При этом ведущая роль принадлежала Уилкерсону, а Бойл был его подручным. Летом 1915 года Бойл связался с Фрэнком Джонсом и заявил, что в его распоряжении имеются улики, свидетельствующие о его причастности к убийству в Виллиске. При этом Бойл предоставил Джонсу возможность изложить свою версию событий до того, как он опубликует репортаж, и пригласил того в свой номер в отеле. Уилкерсон заблаговременно спрятался там с включенным звукозаписывающим устройством, то есть диктофоном, чтобы зафиксировать разговор. Джонс был явно потрясен сделанным ему предложением: до этого ни о каких уликах, если не считать ни на чем не основанных слухов, не было и речи, – но идти в номер к Бойлу отказался. Вместо этого он предложил Бойлу поговорить не в гостинице, а в его магазине. Бойл это предложение отверг и стал настаивать на беседе у себя в номере. Джонс тоже уперся. В итоге встреча не состоялась.

Через несколько недель к Джонсу обратился с предложением другой газетный репортер. Его фамилия была Белл, но он представился псевдонимом – Дэйли. Этот самый Белл/Дэйли заявил, что к нему в руки попали доклады детективного агентства Бернса. Их содержание, по словам посредника, было катастрофическим для Джонса, но тот мог выкупить их за 25 тысяч долларов, получив в этом случае гарантии, что их никто и никогда не увидит. Следует заметить, что в 1915 году 25 тысяч долларов были примерно эквивалентны 600 тысячам в 2017-м.

Нет никаких оснований сомневаться в том, что на этот раз встреча состоялась. Это подтвердили и Белл, и Джонс. Уилкерсон признал, что поспособствовал ее организации. Он, однако, утверждал, что это был вовсе не шантаж, а всего-навсего уловка следствия. Мол, если Джонс выразил заинтересованность в том, чтобы выкупить документы, значит, ему было что скрывать. Такого рода «газетный шантаж» в те времена был довольно распространенной практикой. Многие издания по сути занимались не чем иным, как рэкетом. Их деятельность зачастую была направлена главным образом на то, чтобы выманивать у людей деньги, подготовив тот или иной материал и в последний момент отказываясь от его публикации. Есть очень хорошая книга Фреда Френдли, посвященная этой теме, – она называется «Миннесотские скандалы: коррупция, желтая журналистика и дело, которое спасло свободу прессы». Довольно часто, занимаясь подобными делами, частный детектив или какой-нибудь полицейский действовали в связке с репортером, раскапывавшим всякую грязь, а затем предлагавшим отказаться от публикации добытого им компромата в обмен на деньги. Сообщники разыгрывали целые представления, распределяя между собой роли и стараясь обставить все таким образом, чтобы никому и в голову не могло прийти обвинить их в шантаже, то есть в преступлении.

Уилкерсон занимался подобными вещами и раньше – дальше я расскажу об этом подробнее. Однако Джонс, поскольку он никого не убивал, заявил Уилкерсону, Бойлу и Беллу, что не заплатит им ни цента, и весьма доходчиво объяснил, куда им следует запихнуть их угрозы.

Впрочем, Уилкерсон, угрожая, не просто блефовал. Он приступил к спланированным действиям, цель которых состояла в том, чтобы привлечь Джонса к суду за убийство. Это была целая кампания, изощренная, энергичная, с привлечением серьезных ресурсов, и она велась несколько лет. Вероятно, Уилкерсон надеялся, что Джонс в конце концов сдастся, уступит давлению и заплатит шантажистам. А может, он просто решил поменять тактику и приступить к делу с другой стороны. Так или иначе, Уилкерсон начал собирать слухи, в том числе самые вздорные и невероятные. Он даже предпринял попытки подольститься к родственникам жертв, заявив, что выступает в качестве их представителя и защитника их интересов. Некоторым это пришлось по вкусу. Уилкерсон подолгу, иногда часами, беседовал с людьми, у которых не было других собеседников и которым просто хотелось поговорить, терпеливо добиваясь, чтобы они сказали то, что он хотел услышать. Что вы видели?! Боже, это же просто невероятно! Поразительно! А еще что вы видели? А что еще вы слышали? Вы должны поделиться этим с другими людьми. То, что вы мне сообщили, чрезвычайно важно. Так что вы все сделали правильно. У вас имеется ценная информация о чудовищном преступлении. Я знаю, что это непросто, но вы должны рассказать о том, что вам известно, представителям общественности.

Расхваливая падких на лесть обывателей, Уилкерсон подталкивал их к тому, чтобы они озвучивали всевозможные небылицы. Подобные методы, разумеется, вызвали бы лишь презрительную усмешку у серьезного детектива или следователя. Добыв два факта, он стал бы копать дальше, чтобы добыть третий. Получив показания трех свидетелей, он стал бы пытаться раздобыть показания четвертого. Главным козырем Уилкерсона были показания сумасшедшей по имени Вайна Томпкинс. Она проживала в 200 милях от Виллиски, в Маршаллтауне, штат Айова. По ее словам, она воспитывалась и всю жизнь провела в банде преступников, совершавших ужасные злодеяния по всей стране. Банда состояла из ее бывшего мужа, ее нынешнего мужа и троих ее братьев. Миссис Томпкинс утверждала, что много раз посещала Виллиску (это заявление не соответствовало действительности), была знакома с семьей Муров, бывала в их доме и знала все о том, как именно произошло убийство.

Уилкерсон, будучи человеком неглупым, наверняка понимал, что никакой полезной информации по делу у Вайны не было и быть не могло. Но ею можно было манипулировать, заставляя сказать именно то, что было нужно горе-следователю. В то же время он предпринимал планомерные усилия, направленные на то, чтобы улучшить ее репутацию. Делал он это для того, чтобы представить Вайну в качестве заслуживающего доверия свидетеля. Параллельно Уилкерсон старался дискредитировать тех, кто мог оспорить его выводы. В конце концов Вайна Томпсон заявила, что не говорила большую часть того, что ей приписывалось. Но это произошло много лет спустя, когда Уилкерсон успел обзавестись многими другими «свидетелями».

В начале июля 1914 года была убита топором целая семья в Блю-Айленде, штат Иллинойс. Насколько можно судить, этот случай не имел отношения к «Человеку с поезда», хотя быть уверенным в этом на все сто процентов я, разумеется, не могу. Некий Уильям Мэнсфилд когда-то был женат на женщине, погибшей в Блю-Айленде, но затем бросил ее. При этом от Мэнсфилда примерно в одно и то же время забеременели его тогда еще жена и другая женщина. Мэнсфилд ушел от супруги и стал жить с оказавшейся в интересном положении подругой. В итоге его заподозрили в убийстве бывшей жены и ее родственников.

Дж. Н. Уилкерсон отправился в Блю-Айленд, ознакомился с делом и решил использовать Мэнсфилда в своей кампании против Фрэнка Джонса. Он, в частности, заявил, что может доказать, что Мэнсфилд был в Виллиске ночью 9 июня 1912 года, а также в Паоле в ту ночь, когда были убиты Хадсоны. Мало того, он сообщил, что Мэнсфилд, возможно, имеет отношение еще к одному убийству. Разумеется, никаких оснований для всего этого не было – Уилкерсон просто-напросто импровизировал на ходу.

Сын Фрэнка Джонса, Альберт Джонс, был женат на молодой женщине по имени Дона. Она была весьма привлекательна и имела довольно своеобразную репутацию: ее считали женщиной с большим жизненным опытом, много повидавшей. Через некоторое время распространился слух о том, что когда-то Дона состояла в интимных отношениях (разумеется, тайных) с Дж. Б. Муром и это толкнуло Фрэнка Джонса на убийство.

Конечно же, никаких фактов, подтверждающих эту версию, не было и в помине. Дона Джонс, пожалуй, и в самом деле вела себя немного фривольно. Нельзя исключить и того, что она вышла замуж за такого увальня, как Альберт Джонс, исключительно для того, чтобы получить доступ к деньгам его семьи. Я, однако, считаю, что все это сродни историям о любовниках, якобы имевшихся у Анны Хадсон, Элис Шульц и Мэй Элис Бернхэм. Секс часто считают мотивом совершения весьма серьезных преступлений, и, надо признать, для этого есть основания. Он действительно лежит в основе многих убийств – это вам подтвердит любой полицейский. Он же имел прямое отношение и к тем преступлениям, которым посвящена данная книга. Но речь в ней не о том сексе, когда кто-то спит с женой соседа, а совсем о другом – уродливом, извращенном.

Пожалуй, я опущу кое-какие подробности того, как Уилкерсон конструировал дело против Фрэнка Джонса. Скажу только одно: пытаться представить все, что он собрал, в более или менее компактном и логичном виде невозможно – хотя бы потому, что все это липа. Для того же, чтобы представить все это последовательно, потребовалось бы несколько лет, учитывая, что Уилкерсон постоянно добавлял в «материалы» что-то новое, а от чего-то избавлялся. Поэтому мы сформулируем все в максимально краткой форме. Суть позиции Уилкерсона состояла в том, что Фрэнк Джонс якобы испытывал неприязнь по отношению к Дж. Б. Муру – не только из-за того, что они были конкурентами в бизнесе, но еще и по той причине, что у Мура была любовная связь с женой его сына. В итоге Джонс нанял Мэнсфилда, чтобы тот расправился с семьей Муров. При этом Альберт Джонс поспособствовал заключению между ними сделки, а многие представители городских властей и властей штата стали участниками заговора с целью скрыть подоплеку страшного преступления и помешать расследованию.

Всю вторую половину 1915-го и первую половину 1916 года Уилкерсон собирал материал, чтобы предъявить обвинение Фрэнку Джонсу. Однако окружной прокурор Рэтклифф не обращал на эту его деятельность никакого внимания, поскольку был на сто процентов уверен, что Джонс не имеет к убийству никакого отношения. Летом 1916 года Фрэнк Джонс участвовал в избирательной кампании в законодательное собрание штата. В ходе весьма напряженных первичных выборов ему пришлось вступить в противоборство со своим товарищем по республиканской партии – тем же Рэтклиффом. В начале июня, буквально за несколько дней до праймериз, кто-то распространил среди потенциальных избирателей листовки. На них были фото Уильяма Мэнсфилда и Фрэнка Джонса. В сопровождавшем фотографии тексте их обвиняли в убийстве – Мэнсфилда как исполнителя, Джонса как заказчика. Нет никакого сомнения в том, что за этим стояли Бойл и Уилкерсон, хотя прямые доказательства этого отсутствуют. Рэтклифф, которому этот фокус, казалось бы, был на руку, пришел в ужас. Листовки были отправлены по почте из Канзас-Сити, где находились организации, на которые работали Бойл и Уилкерсон. Фотография Мэнсфилда была взята из архива детективного агентства Бернса. Сразу же после этого происшествия Рэтклифф встретился в Виллиске с Джонсом.

Вскоре после этой встречи Фрэнк Джонс выступил с осуждением развязанной против него клеветнической кампании и заявил, что подаст в суд на любого, кто рискнет публично обвинить его в причастности к убийству. Он говорил нечто подобное и раньше, но в частном порядке. На этот раз его заявление носило официальный характер и попало в газеты.

Выборы Джонс проиграл, хотя многие избиратели выступили в поддержку его кандидатуры. (В Виллиске и ее окрестностях проживало от трех до четырех тысяч человек, включая фермеров, хозяйства которых находились неподалеку от города; между тем население избирательного округа, от которого баллотировался Джонс, составляло более 30 тысяч.) Цель распространения листовок состояла не только в том, чтобы повлиять на ход предвыборной кампании, – эта акция должна была создать подходящие условия для проведения других демаршей против Джонса. Она поспособствовала тому, что ряд местных изданий продолжил публиковать голословные обвинения в его адрес. К 1916-му с момента убийств прошло четыре года. Однако за это время серьезных изменений в существовавшей тогда законодательной и правоохранительной системе не произошло. Следующие два года ознаменовались целой лавиной исков, арестов и судебных разбирательств. Через неделю после республиканских праймериз Джек Бойл опубликовал в «Канзас-Сити пост» статью, в которой прямо заявлялось, что Уильям Мэнсфилд якобы причастен к 16 убийствам и что в Ред-Оук, административном центре округа, был подписан ордер на его арест в связи с кровавым преступлением в Виллиске. Частично это было правдой: такой ордер и в самом деле был выдан.

Статья в «Канзас-Сити пост» основывалась главным образом на показаниях уже упоминавшейся Вайны Томпкинс. Публикация была на редкость нелепой и к тому же украшенной живописными подробностями, явно позаимствованными из беллетристики (в свое время Бойл выпустил серию детективов под литературным псевдонимом Бостон Блэки). В материале, о котором идет речь, журналист утверждал, что Мэнсфилд уже давно был известен под прозвищем Блэки (это была стопроцентная ложь), и то и дело называл его «бешеным Блэки Мэнсфилдом». Статью Бойла перепечатали десятки других газет, и тысячи людей поверили в то, что убийство в Виллиске раскрыто.

Поскольку Рэтклифф баллотировался в законодательное собрание штата, должность местного прокурора временно занимал молодой, неопытный юрист, который и сам думал о политической карьере. Факт раскрытия при нем нашумевшего убийства в Виллиске практически гарантировал ему переизбрание. Уилкерсон уговорил его предъявить Мэнсфилду обвинение, пообещав позднее подкрепить его уликами. В итоге Мэнсфилд был арестован Уилкерсоном и другими сотрудниками агентства Бернса через два дня после выхода статьи Бойла в «Канзас-Сити пост». Всю ночь Уилкерсон и исполняющий обязанности прокурора пытались добиться от Мэнсфилда признания. Согласно материалам, фигурировавшим впоследствии на судебном процессе в связи с иском Мэнсфилда, который истец выиграл, арестованного неоднократно избивали, в результате чего у него расшатались несколько зубов, а также угрожали ему убийством, занося над его головой топор. Кроме того, провозя Мэнсфилда по мосту, сотрудники детективного агентства Бернса грозили сбросить его в реку и утопить. Мэнсфилд, однако, был крепкий орешек – недаром в свое время он отсидел срок в Ливенвортской тюрьме. Так что он не признался в убийстве, о котором ничего толком даже не знал.

Дело Мэнсфилда рассматривалось Большим жюри в Ред-Оук в середине июля 1916 года. Дж. Н. Уилкерсон на процессе сидел рядом с представлявшим обвинение местным прокурором, заслушивая сфабрикованные показания свидетелей. Прокурор просил жюри признать виновными Уильяма Мэнсфилда и еще одного человека, имя которого газеты не называли. Однако ничего не вышло, схема не сработала. Многие свидетели отказались дать те показания, которых добивался от них Уилкерсон. Другие же рассказывали такие небылицы, что присяжные порой с трудом сдерживали смех. В итоге жюри признало Мэнсфилда невиновным. Он был освобожден из-под стражи 21 июля. С того момента, как ему было предъявлено обвинение в убийстве в Виллиске, до момента, когда его отпустили на свободу, прошло несколько недель.

За месяц до этого жители Виллиски прочитали в газетах, что убийство раскрыто. Теперь же человека, которого в нем обвиняли, оправдали и выпустили на свободу. Того же, кто, как предполагалось, стоял за этим преступлением и нанял исполнителя, вообще не привлекли к суду. В результате такого развития событий молодой прокурор, вопреки собственным ожиданиям, потерял все шансы быть переизбранным на занимаемую им должность. Нисколько не обескураженный всем этим, Уилкерсон принялся рассказывать каждому, кто был готов его слушать, что Фрэнк Джонс просто-напросто подкупил Большое жюри. Нужно было всего-навсего собрать другой состав присяжных, заявлял Уилкерсон. Другими словами, он собирался предпринять еще одну попытку доказать свою правоту.

Фрэнк Джонс, однако, сам нанял детективов, собираясь нанести ответный удар. 3 августа 1916 года Уилкерсон провел публичную встречу со своими сторонниками на одной из ферм неподалеку от Виллиски. Многие участники собрания в своих выступлениях обвинили Джонса в организации убийства. Джонс, заявивший, что привлечет к суду любого, кто скажет что-либо подобное публично, привел в исполнение свою угрозу и подал иск против Дж. Н. Уилкерсона и многих других местных жителей, включая брата Джо Мура, Росса, который обнаружил тела. Позднее иск был изменен: Джонс исключил из него Росса Мура и всех остальных, кроме Уилкерсона.

Впоследствии Джонс скажет, что подача этого иска о клевете была самой большой ошибкой в его жизни. Под угрозой оказалась репутация детективного агентства Бернса, и оно пошло на крайние меры. В Виллиску был направлен дорогой и очень опытный юрист и целая группа частных детективов. Ввиду явного численного и профессионального превосходства им удалось превратить рассмотрение иска в судилище над Фрэнком и Альбертом Джонсами. В ходе процесса огромное количество свидетелей стали давать показания, подчас абсурдные, против Фрэнка Джонса. Многие из них казались выдумкой. Впоследствии выяснилось, что все эти показания были сфабрикованы, но Джонса и его адвокатов они застали врасплох – те оказались не в состоянии достойно на них ответить. Зал заседаний был заполнен до отказа. Люди толпились на улице позади здания суда. В отелях городка не осталось ни одного свободного номера. В Виллиску съехались репортеры всех без исключения газет региона. По указанию Уилкерсона группа его сторонников, занимавшая места в центре зала, аплодировала каждому аргументу в поддержку его позиции и громко хохотала, когда выступали адвокаты Джонса. Первое голосование присяжных дало результат шесть против шести. Однако постепенно жюри стало склоняться на сторону Уилкерсона. В результате иск о клевете не просто провалился – многие местные жители пришли к убеждению, что Фрэнк Джонс в самом деле стоял за массовым убийством в Виллиске.

Это дало повод еще раз собрать Большое жюри для повторного рассмотрения дела – на этот раз сконцентрировав внимание не на Уильяме Мэнсфилде, а на Фрэнке Джонсе. К этому мы еще вернемся. А пока отмечу, что в 1915 году Дж. Н. Уилкерсон начал проводить собрания общественности. За три года они стали не только более частыми, но и более многочисленными.

Сравнительно небольшие по масштабам мероприятия, которые Уилкерсон организовывал еще задолго до ареста Мэнсфилда, нередко охраняли добровольцы, не пускавшие на них посторонних или тех, кого можно было назвать нежелательным гостем. Теперь они превратились в массовые акции. Уилкерсон был искусным оратором и весьма харизматичным человеком, поэтому люди слушали его выступления с интересом. В 1917 году эти мероприятия стали собирать целые толпы людей. Популярность таких «встреч представителей общественности» достигла небывалых высот – они привлекали все больше и больше участников.

Спустя несколько лет страшное преступление, совершенное в Виллиске, все еще продолжало волновать местных жителей. Одно из собраний, проводившихся Уилкерсоном, прекрасно описал в своей книге «Убитые в собственных постелях» Трой Тэйлор:

Дискуссия продолжалась более двух часов. В конце концов Уилкерсон вернулся на трибуну и стал рассказывать о расследовании, которое он проводит, о том, насколько это опасное занятие и какую большую услугу он оказывает этим всему местному населению. Разумеется, много говорилось и о том, что для продолжения расследования ему нужны деньги. Уилкерсон сообщил, что многие боялись открыто передать ему то, что им было известно об убийстве, и потому встречались с ним тайно. Поскольку они не решались выступить публично, Уилкерсон не мог использовать эту информацию – по той причине, что был безукоризненно честным и законопослушным следователем. Поэтому, заявил он, все должны знать, что если кто-нибудь когда-нибудь скажет, что собранная им информация не проверена или недостоверна, то это будет ложью.

На одну из таких встреч, которая состоялась в январе 1917 года, собралось 1200 человек, то есть более половины населения города (впрочем, многие из участников мероприятия были не из самой Виллиски, а из ее окрестностей). Собрание было организовано с целью заставить округ Монтгомери оплатить выставленный агентством Бернса счет за расследование убийства Муров – примерно на 2800 долларов. Расследование финансировалось отцом Сары Мур, внесшим 250 долларов, общественным фондом Виллиски и офисом генерального прокурора штата Айова. Деньги отца Сары Мур и городского фонда уже давно закончились. Что же касается офиса генерального прокурора штата Айова, то после того, как Уилкерсон и Бойл обвинили его в том, что он сознательно свернул расследование, покрывая Фрэнка Джонса, ждать от него денег было бы по меньшей мере наивно. Округ не собирался оплачивать услуги агентства Бернса, но после еще одного шумного и многолюдного собрания, которое продолжалось несколько часов, все же решился внести часть требуемой суммы. В самый разгар битвы за финансирование один зажиточный фермер через так называемый «подписной лист» принялся собирать деньги с местных жителей, которые согласились оплатить расследование вскладчину. В каком-то смысле это был наихудший из возможных вариантов. Он означал, что Уилкерсон по сути имеет безлимитную кредитную линию для продолжения своих, с позволения сказать, следственных мероприятий. Он получил возможность использовать ее до тех пор, пока местное население не потеряет интереса к убийству в Виллиске и будет продолжать требовать справедливости.

В течение трех лет, проводя собрание за собранием, Уилкерсон все-таки умудрился соорудить дело против Фрэнка Джонса. Люди, которые когда-то говорили полиции, что ничего не видели и ничего не знают, теперь готовы были под присягой показать, что видели многое и многое могут сообщить. Некая вдова по имени Маргарет Лэндерс жила напротив дома, в котором произошло убийство. На следующий день после преступления она заявила начальнику местной полиции Хортону, что ей нечего сказать. Через четыре года после этого под влиянием Уилкерсона она стала утверждать, что в ночь убийства обратила внимание на многие детали, которые, вероятно, могут оказаться важными. Вдову поддержал ее сын, хотя на следующий день после того, как были обнаружены тела убитых, он показал, что в воскресенье вечером видел рядом с домом Муров какого-то незнакомого человека. Теперь вдруг оказалось, что он узнал этого человека. По его словам, это был Альберт Джонс. Тут будет не лишним заметить, что молодой человек знал Альберта Джонса всю свою жизнь, поскольку они вместе выросли.

Уилкерсон подготовил особую «памятку», в которой излагались основные аргументы в пользу того, чтобы признать виновными в убийстве в Виллиске Фрэнка и Альберта Джонсов. После того как Уилкерсон добился, что суд отказал Джонсу в иске против него в конце 1916 года, власти штата Айова решили, что нужно вторично собрать Большое жюри по делу об убийстве в Виллиске. Жюри было созвано в последнюю неделю февраля 1917 года, а к рассмотрению улик приступило 5 марта.

Теперь ситуация складывалась в пользу Уилкерсона. Враждебность местных жителей по отношению к Джонсу в начале 1917 года была настолько велика, что многие опасались суда Линча (хотя в Айове к этому времени о нем уже успели забыть) или же того, что он будет застрелен каким-нибудь жаждущим справедливости фермером.