– Она хотела, чтобы мы вернулись домой, – сказала Лореда.

Неожиданное слово – домой – точно дало ей опору, хоть за что-то можно ухватиться. Бабушка и дедушка. Они нужны ей сейчас.

– Да, мне она это тоже сказала.

Джек держал на руках Энта, который плакал, плакал и заснул.

– Здесь мы не станем хоронить маму, – продолжала Лореда. – И мы с Энтом не можем здесь оставаться. Даже если в Техасе все еще песчаные бури. Здесь мы не останемся. Я здесь не останусь.

– Конечно, я отвезу вас, но…

– Деньги, – отрешенно произнесла Лореда. Все сводится к деньгам.

– Я поговорю с Союзом рабочих. Может быть…

– Нет, – резко ответила Лореда, удивленная силой своего гнева.

Хватит!

Довольно, черт возьми.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Она знала, что мама сделала для Джин в такой момент.

– Я знаю, где мы достанем то, что нам нужно. Можно взять твой грузовик?

– По-моему, это не очень хорошая идея…

– И ты прав. Дай ключи, пожалуйста.

– Они в грузовике. Не заставляй меня пожалеть об этом.

– Я постараюсь вернуться поскорее.

Лореда выбежала из больницы, запрыгнула в грузовик Джека и поехала на север.

Смотри, мама, мне понадобилось вести машину в чрезвычайной ситуации, подумала она и снова заплакала.

В городе она миновала уже знакомых типов в масках, которые разъезжали по улицам, призывая людей вернуться к работе. Иначе их ждет арест и тюрьма за бродяжничество.

У нее получится.

И если она умрет, или отправится в ад, или в тюрьму, то так тому и быть. Но она сделает все, чтобы отвезти маму домой и похоронить ее в земле, которую она любила, а не здесь, где их сломили и предали.

Она остановилась перед отелем «Эль Чентро» и бегом поднялась в мамину комнату. Засунула одежду в мешок для белья, схватила ружье, вернулась к грузовику и покатила дальше на север.

Неподалеку от лагеря Уэлти она припарковалась за рекламным щитом сигарет «Олд Голд». Взяла винтовку, мешок с барахлом и проскользнула в лагерь мимо пустой будки охранников.

В лагере было тихо, на дверях трепетали уведомления о выселении. Она стащила с веревки за прачечной мальчишеские шерстяные штаны, черный свитер, подобрала грязную черную шляпу с обвисшими полями. Натянула большие штаны, заправив в них платье, сверху мешковатый свитер, волосы собрала в узел и спрятала под шляпу, помедлила, наклонилась, зачерпнула грязи и размазала ее по лицу.

Лореда надеялась, что похожа теперь на мальчишку, решившего поохотиться на кроликов.

На лагере лежал тяжелый покров поражения. Типы в масках исчезли, но свое дело они сделали. Власть хозяина была восстановлена. Лореда не сомневалась, что, несмотря на то что ее мать отдала жизнь за эту забастовку, она потерпела крах. Может, не сегодня, но завтра или послезавтра. Как долго могут сражаться потерявшие все, отчаявшиеся люди?

Не поднимая головы, она прошла мимо группки женщин и детей, стоявшей между душем и прачечной. Почти все были незнакомые – лагерь заполнялся новыми обитателями, согласными собирать хлопок за любые деньги, лишь бы не умереть от голода.

Магазин, уже приготовивший свою долговую ловушку для ничего пока не подозревающих новичков, располагался чуть поодаль от других строений, внутри горел свет.

Лореда осторожно открыла дверь, заглянула внутрь.

Покупателей нет.

Она облегченно выдохнула.

Захлопнула за собой дверь и, изображая пацана, вразвалочку прошла к прилавку. Головы она так и не подняла, зыркала по сторонам из-под полей старой шляпы.

За кассой стоял незнакомый человек, она никогда раньше его не видела.

Повезло.

Лореда быстро сдернула с плеча ружье и направила на продавца.

Глаза у него расширились.

– Ты что творишь, сынок?

– Граблю тебя. Деньги из кассы.

– Мы в кредит работаем.

– Обижаешь. Я знаю, что вы выдаете наличные в кредит.

Она взвела курок:

– Ты готов умереть за деньги Уэлти?

Продавец рывком выдвинул ящик кассы, выгреб все купюры, подтолкнул их к Лореде.

– Монеты тоже.

Он ссыпал монеты в джутовый мешок, сунул туда же купюры.

– Это все, что у нас есть. Но Уэлти тебя найдет и…

Лореда схватила мешок и приказала:

– Сядь в угол. Если я увижу, что ты бежишь за мной, пристрелю. Поверь, мне хватит на это злости.

Она попятилась к двери, не отводя дула со скорчившегося в углу приказчика. Выскочив из магазина, она зашвырнула ружье в кусты, кинулась в рощицу на краю лагеря, на ходу стягивая с себя чужой свитер, кое-как вытерла лицо свитером, сдернула шляпу, штаны, собрала все в кучу и засунула в густой куст. Джутовый мешочек с деньгами она запихала в мешок с одеждой.

Теперь она снова была худенькой девочкой в линялом платье.

Лореда была уже на полпути к воротам, когда услышала свисток. Поднялась суета, вооруженные мужчины бежали к магазину.

Лореда быстро свернула к прачечной, встала в хвост небольшой очереди.

Кто-то заорал:

– Я нашел ружье!

– Прочешите весь лагерь! Уэлти нужен этот пацан!

Разумеется. Чертовы богатеи считают себя вправе обманывать людей, но терпеть не могут, когда их самих грабят. Они с удовольствием упекут кого-нибудь в тюрьму за вооруженный грабеж.

Лореда продвинулась в очереди. Сердце колотилось, во рту пересохло, но никто из вооруженных людей Уэлти даже не глянул в сторону женщин у прачечной.

Иногда хорошо быть женщиной.

Мужчины метались по лагерю, хватали мальчишек, допрашивали их, сыпали вопросами, ругательствами, шарили у них в карманах.

Постепенно все стихло.

Лореда отделилась от очереди и вдоль забора двинулась к выходу из лагеря, небрежно помахивая мешком для белья. Никто не обращал на нее внимания.

Идя к шоссе, она издалека увидела мигалки. Полицейские объезжали все лагеря, допрашивали случайных людей, которых просто хватали на улице.

Грузовик Джека спокойно стоял себе на обочине, где она его оставила. Лореда села в машину и поехала в больницу.

Припарковавшись чуть в стороне от входа, она пересчитала деньги.

Сто двадцать два доллара. И девяносто один цент.

Целое состояние.

Беззвездной черной ночью они преодолели горный перевал и самую трудную часть пустыни Мохаве.

В кузове лежал сосновый гроб.

Машины встречались редко. Лореда видела лишь круг света, который отбрасывали перед их грузовиком фары. Энт спал, привалившись к ней. С минуты смерти мамы он не проронил ни слова.

После Барстоу Джек съехал на обочину.

Палатки у них не было, так что они разложили одеяла на жесткой земле и легли. Энт между Джеком и Лоредой.

– Хочешь рассказать? – тихо спросил Джек.

Энт посапывал.

– Что рассказать?

– Где ты взяла деньги?

– Я совершила плохой поступок из добрых побуждений.

– Насколько плохой?

– Примерно как прийти в больницу за аспирином с бейсбольной битой.

– Ты кого-нибудь ранила?

– Нет.

– И ты больше так не будешь делать и ты понимаешь, что так делать нельзя?

– Да. Но в этом мире все шиворот-навыворот.

– Это правда.

Лореда вздохнула:

– Я до того скучаю по ней, что дышать не могу. Теперь что, всю жизнь так будет?

Джек молчал. Само его молчание было ответом. Лореда уже знала, что никогда не свыкнется с этим горем.

– Я не успела сказать, что горжусь ею. Как я могла…

– Закрой глаза. И скажи ей это сейчас. Я так с мамой уже много лет разговариваю.

– Ты думаешь, она слышит?

– Мамы всегда слышат, детка.

Лореда закрыла глаза и подумала обо всем том, что она так и не сказала маме.

Когда Лореда открыла глаза, над ее головой сияли звезды.