41. Аргумент симуляции

(Неизвестные слои реальности)

Тебе пришла в голову очень обнадеживающая, но и очень тревожная мысль.

«Откуда я знаю, – спрашиваешь ты у джинна, – что это не просто трюк? Какое-то хитроумное мошенничество или иллюзия, галлюцинация либо сон? Все эти перемещения, копирование и тому подобное – откуда я знаю, что ты действительно делаешь это?»

«Хм, – джинн прикидывается, что задумался, а потом смотрит тебе прямо в глаза. – Так ты и не знаешь».

Общение и эксперименты с человеческим существом позволили джинну многое узнать о психологии людей. Но – недостаточно: человек исчез, когда джинн как раз планировал провести еще целую серию экспериментов и манипуляций, и это его разъярило. К сожалению, бормотал джинн себе под нос, я не могу просто наколдовать другого человека. Эксперименты с созданием дублей были полезной выдумкой: джинн не проговорился и не сказал человеку, что это чертовски сложно – создать биологическое существо с нуля. Начать с того, что энергетические затраты непозволительно велики, однако же основная проблема совсем не в этом. Все эти сложные химические соединения и клетки, стратегии создания, информация, которую надо хранить, необходимость собрать все воедино… кошмар, да и только!

Но аналитические способности джинна, его возможности прогнозировать и моделировать невероятны, так что у него еще много-много карт, которыми можно ходить. В конце концов, размышляет джинн, что из себя представляет человек? Набор атомов, подчиняющихся известным джинну законам. А еще человек – это система обработки информации, эквивалентная хорошо отлаженному алгоритму. С ним джинн способен разобраться – и запустить его тоже может, даже если не может разумно предсказать, что получит на выходе. Во всяком случае он должен суметь создать достаточно точную модель, а не возиться с изготовлением какого-то физического объекта. Вызывая в памяти сделанные им отличные, высококачественные сканы человеческого тела и включив на полную мощность свой джинниум, он приступает к работе.

Все оказалось во много, во много раз труднее, чем предполагал джинн. Казалось, что воспроизвести с помощью алгоритма архитектуру нейронной сети человека можно просто и быстро. Но, приложив огромные усилия, джинн признал, что этот путь безнадежен. Архитектура человеческого мозга фундаментальным образом отличалась от найденной джинниумом четкой, строго определенной структуры. В мозгу есть запутанные обратные связи, иерархические структуры, его динамика нелинейна и хаотична, для мозга характерен массовый параллелизм и невероятный уровень ничем не обоснованной и часто нелепой, но чрезвычайно эффективной и надежной оптимизации. Мало того: джинн понимает, что если даже он и создаст равноценный алгоритм, ему все равно будет свойственна та же беспорядочная, хаотичная, невнятная, запутанная динамика, что и человеческому мозгу.

Итак, джинн осознал, что любое существенное упрощение только ухудшает положение. Несмотря на неопределенность и случайность, обусловленную как самим мозгом, так и поступающими извне сигналами (например, из-за несовершенства органов чувств), мозг работает. Но те достаточно простые и понятные алгоритмы, которые так любит джинн, перестанут работать даже при небольших возмущениях, а если работа и продолжится, то при слегка измененных входных данных будут получаться совсем разные результаты. А значит, любое упрощение потребует очень глубокого понимания того, как функционирует мозг. Достичь этого можно, только затратив невероятные усилия и проведя огромное количество испытаний нейронных сетей при большом разнообразии условий и входных и выходных данных. И джинн скрепя сердце принял решение: перейти к сути дела и заняться моделированием самой нейронной сети мозга, потому что это проще.

Джинн занялся непосредственно нейросетевым моделированием, пытаясь создать основу для 93625263123 виртуальных нейронов, 112234875456 виртуальных глиальных клеток и 7947013345726 виртуальных синаптических связей. Но как моделировать каждый из этих элементов? Джинн испробовал невообразимое множество различных откликов одного нейрона на заданную последовательность входных данных, разных вариантов передачи сигналов по синаптическим связям. Казалось, что результаты многих попыток напоминали происходившее в последовательности сканов мозга, но они неизменно различались в деталях, а выяснить требуемый уровень детализации было достаточно трудно. И ни одна из его моделей мозга не собиралась делать ничего такого, о чем можно было бы сказать «она думала», – вместо этого она, скажем так, почти мгновенно «умирала».

Хуже того: в результате более кропотливого прямого моделирования нейронов выяснилось, что существенную роль тут играют специфические сложные химические формы протеинов, которые можно получить, только моделируя их на атомарном уровне. Множество химических веществ регулируют передачу сигналов и даже влияют на экспрессию генов. И джинн с ужасом осознает, что генетический код, то есть его запись и правильное функционирование, представляет собой свою собственную «нейронную» сеть, работающую согласно сложной, зависящей от биохимических процессов программе внутри каждого нейрона. Все вместе представляется близким к хаосу (с точки зрения джинна, «приличный» уровень упорядоченности остался далеко позади), и джинн недоумевает, почему же это вообще работает. Короче говоря, очередной тупик.

Раздраженный, но не сдающийся джинн решает, что если он хочет понять, каким путем человек попал и выбрался из пещеры, то ему придется опуститься до решения задачи «в лоб», используя невероятно затратный метод перебора исходных квантовых состояний. Но даже имея в своем распоряжении невероятные возможности джинниума и припомнив каждый хитроумный прием из своего арсенала для упрощения вычислений, джинн все еще не совсем уверен, с чего именно надо начинать. Конечно, он не знает полного квантового состояния человека – у него есть только сканированные изображения очень высокого разрешения, где присутствует и химический анализ, но в сравнении с полным квантовым описанием его описание все еще слишком грубое.

Ладно! Джинн пытается реконструировать квантовое состояние методом максимальной энтропии. Он выбирает наиболее общее квантовое состояние, совместимое с макроинформацией, которая у него имеется. Однако расчет эволюции этого состояния приводит только к большой, безнадежной квантовой путанице, никак не напоминающей мозг. Тем не менее джинн осознает, что, если разобраться, это состояние может быть суперпозицией огромного, невероятно большого числа состояний мозга и состояний, напоминающих мозг. Осторожно разбирая это состояние на части, он и в самом деле обнаруживает много декогерированных «ветвей» квантового состояния, похожих на функционирующий мозг (впрочем, есть еще и очень, очень большое количество ветвей, совсем мозг не напоминающих!). Джинн даже находит одну ветвь, которую ему удалось декодировать настолько хорошо, что видны слова, формирующиеся в центрах обработки речи: «Откуда я знаю, что все это не просто трюк? Какое-то хитроумное мошенничество или иллюзия, галлюцинация либо сон?»

Но, кроме того, джинн обнаруживает огромное множество других ветвей. Он все больше и больше сосредотачивается на тех, которые, как ему кажется, имеют отношение к его намерениям. Джинн не прерывает работы, хотя начинает понимать: независимо от того, что он найдет, ему действительно придется выполнить весь этот огромный массив вычислений. Только так, отбрасывая невероятное количество ненужных результатов, выбирая и сортируя то, что кажется интересным, можно отыскать разумные макроскопические состояния.

Вся эта возня вызывает у джинна ощущение собственного бессилия. Она заняла 1,2647 миллиарда миллисекунд, потребовала от него изнурительных вычислений, но так и не позволила найти способ хоть сколько-нибудь надежно смоделировать, как именно глупый человек поступит в такой ситуации.

Тем не менее джинн многое узнал о том, как устроены люди, и он объединяет это новое знание с более ранними квантовыми симуляциями внешнего мира. Он создает дерево иерархических и причинно-следственных структурных моделей. Он разрабатывает эффективные представления, новые схемы компрессии и аппроксимации энергетического функционала только с правильными отсечениями. Он придумывает и проверяет стратегические планы, вспомогательные программы и методы.

Столько усилий! Но схема наконец-то придумана. И она ему страшно нравится. Чтобы она заработала, в ней не хватает всего одного небольшого рычажка, соединяющего ее с внешним миром.

Затем, еще через 232345443 миллисекунды, но раньше, чем предполагалось, в пещеру залетает заблудившийся голубь.

А еще через 1875848 миллисекунд голубь повел себя странно и вылетел из пещеры.

Джинн горд. Хотя голубь и улетает, джинн поздравляет себя. Потребуется еще много времени на то, чтобы его план осуществился и можно было проследить весь путь человека, ведущий того в Агру, на Тибет, в Нихон – и обратно. Но джинн чувствует, что цель близка и в будущем свобода ему гарантирована.