Когда стало ясно, что люфтваффе не в состоянии обеспечить достижение превосходства в воздухе над проливом, отделявшим Великобританию от континента, Гитлер стал разрабатывать планы, как еще заставить упрямых британцев встать на колени. Теперь его внимание было обращено на Средиземноморье. Он не исключал возможности вовлечения в борьбу против англичан Италии, вишистской Франции и франкистской Испании, целью которой было уничтожение Британии как морской державы и британских морских баз на Средиземном море. Но ряд встреч, проведенных им в конце октября, так и не принесли желанных результатов. Осторожный политик, каудильо Франсиско Франко поблагодарил Гитлера за его поддержку во время гражданской войны, но не стал связывать себя никакими обещаниями, просто заявив, что готов в нужный момент воевать на стороне Германии, но этот момент он определит сам. На его взгляд, исход войны был далек от окончательного разрешения, и Франко не скрывал скептицизма по поводу веры немцев в скорую победу над Великобританией. Даже при успешно проведенной операции по вторжению на остров, предупредил он, правительство Черчилля переберется в Канаду и продолжит борьбу оттуда силами Королевского флота. Кроме того, вполне возможно, что и США поддержат Черчилля; и на самом деле 3 сентября 1940 г. американский президент Франклин Делано Рузвельт подписал соглашение о предоставлении англичанам 50 эскадренных миноносцев. Принимая во внимание нежелание Гитлера склонить французское правительство в Виши пожертвовать своими колониальными территориями в Северной Африке в пользу Испании, Гитлер мало что мог предложить Франко в обмен на его вступление в войну, и испанский диктатор прекрасно понимал это. «Эти люди невыносимы, — заявил Франко своему министру иностранных дел после встречи с Гитлером. — Они хотят, чтобы мы вступили в войну просто так». Встреча так и осталась безрезультатной. Разъяренный Риббентроп обозвал Франко «неблагодарным трусом» и подверг резкой критике его отказ прийти на помощь Германии, которой был обязан очень многим. Несколько дней спустя Гитлер признался Муссолини, что, скорее «пусть ему вырвут с десяток зубов»,,чем снова идти на переговоры с этим Франко.

Неважно обстояли дела и с маршалом Петеном и его премьер-министром Пьером Лавалем, желавшими твердых гарантий получить новые колониальные территории в обмен на поддержку Францией вторжения на Британские острова. Но и этой встрече суждено было стать безрезультатной, причем для обеих сторон. А с Италией все вышло еще хуже. Фашистский диктатор Бенито Муссолини, хоть и считался закадычным другом Гитлера на протяжении всех 1930-х гг., но благоразумно воздержался от вступления в войну на стороне Германии в сентябре 1939 г. Его амбиции создать новую Римскую империю на Средиземноморье, в целом, обретали реальные очертания, невзирая на поражение в Эфиопии в 1936 г. и его успешное участие в гражданской войне в Испании с 1936 до 1939 г. на стороне Франко. К этому времени Муссолини стал подражать Гитлеру, введя осенью 1938 г. у себя по примеру Германии расовые законы. Начав свою карьеру как наставник Гитлера, Муссолини постепенно превращался в его ученика. Победы немцев отодвигали Италию все дальше и дальше в тень. Вскоре после немецкой оккупации Чехословакии в марте 1939 г. Муссолини, решив не отставать от Гитлера, вторгся в Албанию, уже управляемую Италией, правда, неофициально, без каких-либо аннексий территории страны. Таким образом, мозаика грядущей Римской империи пополнилась еще одним элементом. Годом или чуть позже, 10 июня 1940 г., когда стало окончательно ясно, что Гитлер управляет практически всей Западной Европой, Италия наконец вступила в войну в надежде отхватить часть британских и французских колоний в Северной Африке, вдоль южной береговой линии Средиземноморья. С приходом к власти правительства в Виши Франция в действительности обретала статус союзника Третьего рейха, однако все было не так-то просто. Итальянского диктатора без особых церемоний просто решили не приглашать на переговоры, проходившие в том самом железнодорожном вагоне в Компьен-ском лесу, и Гитлер отказался от притязаний на французский флот еще до потопления его в результате налета англичан на Мерс-эль-Кебир. Раздраженный Муссолини стал судорожно подыскивать новый участок для расширения своей новой Римской империи. И нашел его на Балканах. На 28 октября 1940 г., не уведомив об этом Гитлера, Муссолини перебросил через албанскую границу части итальянской армии в Грецию. Фюрер был разъярен. Ландшафт был сложным, погодные условия хуже некуда — дело шло к зиме, и вся эта греческая затея казалась ему нелепостью, если не безумием.

И надо сказать, Гитлер имел все основания так считать. Итальянские войска были малочисленны, из рук вон плохо обучены, недоукомплектованы техникой, у них отсутствовало соответствующее зимнее обмундирование. Поддержки флота для проводимой сухопутной операции, столь необходимой, как это показало вторжение в Норвегию и Данию, не было. Итальянцы не располагали картами местности, без которых передвижение по горному ландшафту через албано-греческую границу выливалось в чистейшую авантюру. Итальянская бронетехника, также не отвечавшая требованиям современной войны, не сумела подавить греческую линию обороны. Не существовало и хорошо отлаженной системы единого руководства операцией. Министерство иностранных дел Италии не смогло предотвратить утечки информации о предстоящем вторжении. Таким образом, греки обеспечили себе время на принятие оборонительных мер. Уже по прошествии нескольких дней атаки итальянцев были отражены по всей линии фронта. 14 ноября 1940 г. греки перешли в контрнаступление, при поддержке 5 эскадрилий британских самолетов, подвергших бомбовым ударам ключевые итальянские порты и линии связи. Армия Муссолини была вынуждена отступить в глубь албанской территории. В течение нескольких недель итальянцы потеряли почти 39 000 человек из более чем полумиллиона личного состава. Еще свыше 50 000 человек были ранены, а более 12 000 пострадали от обморожений. Кроме них, еще 52 000 стали инвалидами. Вторжение обернулось сокрушительным поражением. Невзирая на пропагандистские потуги, вся страна понимала, что это означало крах Муссолини.

Во всех отношениях итальянцам, чтобы лишить британцев ключевых морских баз на Средиземноморье, куда разумнее было бы напасть на Мальту, возможно, на Гибралтар или Александрию, но не на Грецию. Однако Муссолини будто не обращал внимания на этот стратегический императив. 11 ноября 1940 г. половина итальянского линейного флота в Таранто была выведена из строя британскими истребителями, действовавшими с авианосцев. Несколько месяцев спустя, 28 марта 1941 г., приведенные в готовность после расшифровки англичанами из Блечли-Парк донесения итальянского морского командования британские корабли потопили в Средиземноморье 3 итальянских крейсера и 2 эсминца, направлявшиеся на перехват британских транспортов, следовавших курсом на Грецию. Британцы при этом потеряли всего один самолет. И с этого дня и до конца войны оставшиеся современные и хорошо вооруженные корабли итальянского флота не решались отправляться на выполнение дальних операций из опасения, что их потопят англичане. Задолго до этого, в декабре 1940 г., предпринятая итальянцами попытка вторгнуться в находившийся под британским контролем Египет с территории Ливии, принадлежавшей тогда Италии, была отражена небольшой по численности, но прекрасно подготовленной англо-индийской группировкой. 35 000 британцев сумели пленить 130 000 итальянцев и вдобавок захватить 380 танков. А настоящий позор итальянцы пережили в апреле 1941 г., когда итальянские оккупационные части в эфиопской столице Аддис-Абебе сдались группе союзных войск, сумевшей успешно вырвать колонию из рук фашистов, причем куда быстрее, чем те ее завоевали в 1935—1936 гг. Британская разведка разгадала почти все планы итальянского военного командования, регулярно получая детальную информацию о передвижениях и дислокации войск; иными словами, британское командование было не хуже итальянского осведомлено обо всех планах последнего. Так войсковая группировка численностью 92 000 человека итальянских и 250 000 абиссинских солдат была разгромлена 40-тысячной группировкой из состава британской африканской армии. Негус Эфиопии Хайле Селассие вновь торжественно воцарился на троне после овладения англичанами Эритреей и итальянским Сомали в мае 1941 г. Вся северо-восточная часть Африки была в руках союзников.

Разгром итальянцев был столь сокрушителен, что вынужден был вмешаться Гитлер. 19 января 1941 г. Муссолини прибыл в Бергхоф, где в течение двух дней вел переговоры с нацистами. Неудачи, постигшие итальянцев, в корне изменили отношения двух диктаторов. Если Гитлер прежде демонстрировал уважение к своему прежнему наставнику, то теперь, хотя он изо всех сил старался сохранять хотя бы известную тактичность, ни у кого не было сомнений в том, что и фюрер, и его окружение просто презирали итальянского диктатора. 6 февраля 1941 г. Гитлер поставил перед генералом Эрвином Роммелем задачу выправить ситуацию в Северной Африке. Выходец из среднего класса, Роммель, к тому времени 50-летний, не был типичным немецким генералом. Офицер, заслуживший в Первую мировую войну множество наград, он обрел известность в 1937 г., написав книгу по вопросам тактики пехоты. Роммель отличался смелостью во время продвижения своей танковой дивизии в начале кампании во Франции. Только что назначенный командующим недавно сформированным Африканским корпусом, Роммель прибыл в Триполи 12 февраля 1941 г. с задачей во что бы то ни стало воспрепятствовать окончательному разгрому итальянских войск в Ливии. Номинально он находился в подчинении у итальянского военного командования, но фактически Роммель мало прислушивался к распоряжениям итальянских генералов. Его отлично подготовленные войска быстро приспособились к совершенно новой местности и вскоре без затруднений ориентировались в ужасающем однообразии пустыни. Роммель имел возможность расшифровывать сообщения американского военного атташе в Каире, так что всегда был в курсе предстоящих действий англичан. Он имел обыкновение недоговаривать в своих донесениях в германский вышестоящий штаб о своих планах. Зная по собственному опыту о необходимости поддержки с воздуха наземных операций бронетанковых сил, Роммель сумел энергично продвинуть свои силы, вынудив изнуренных передислокацией британцев (многие из них до этого были переброшены в Грецию для отражения возможного вторжения туда немцев) отступить.

К 1 апреля 1941 г., будучи уверенным в полной победе над англичанами, Роммель попросту игнорировал приказы из Берлина и, одолев несколько сотен миль, сумел вплотную подобраться к египетской границе. Гальдер полагал, что командующий Африканским корпусом утратил способность реально оценивать обстановку и стал жертвой «патологической амбициозности». «Причиной моей настойчивости в вопросе об отъезде является обстановка в Северной Африке, которая внушает мне опасения, а, между тем, необходимые документы находятся в «Цеппелине». Роммель за все эти дни ни разу не представил нам ясного донесения, и я чувствую, что дела там плохи. Из докладов офицеров, которые прибывают из Ливии, и из частного письма, полученного мною, видно, что Роммель совершенно не соответствует возложенной на него, как на командующего, задаче. Он носится целый день по далеко разбросанным частям, предпринимает разведку боем, распыляет свои силы. Никто не имеет представления о группировке войск и их боеспособности. Известно лишь, что части разбросаны далеко друг от друга и их боеспособность значительно снизилась. В результате мелких операций, предпринимаемых слабыми силами танков, имеют место большие потери. Кроме того, автомашины сильно изношены в результате усиленной эксплуатации в условиях песчаной пустыни. На танках пришлось заменять большое количество моторов. Воздушный транспорт не может выполнить бессмысленных требований Роммеля уже хотя бы потому, что не хватает горючего и даже наши направляемые в Африку транспортные самолеты часто не получают горючего на обратный полет. Поэтому необходимо как можно скорее выяснить обстановку в Северной Африке».

Британцы назначили нового командующего группировкой, выслали дополнительные силы и нанесли немцам контрудар. Роммель действительно слишком распылил силы и вынужден был отойти. Но впоследствии он все же сумел выбить для себя танки и топливо для них и наконец овладел ключевым морским портом Ливии Тобруком. Это произошло уже в июне 1942 г. Одержанная Роммелем победа обеспечила ему фельдмаршальский жезл, врученный самим Гитлером. Так он стал самым молодым в вермахте фельдмаршалом. В результате молниеносного броска через бескрайнюю пустыню англичане вынуждены были отойти в глубь территории Египта. Он вполне мог дойти и до Суэцкого канала и перерезать основную нефтяную артерию британцев и открыть путь к неисчерпаемым месторождениям нефти Ближнего Востока.

Роммеля считали героем не только в Германии, но даже и в Великобритании. Одержанные же им победы открыли новые возможности для нацистов и их союзников, чтобы осуществить свои доктрины расового превосходства на беззащитных меньшинствах. Победы Африканского корпуса обернулись ужасными страданиями для евреев, издавна проживавших в общинах в главных городах Северной Африки. 50 000 евреев проживали в Тунисе, и как только немцы оккупировали страну, собственность их была конфискована, а еврейскую молодежь — свыше 4000 человек отправили в трудовые лагеря у линии фронта. Вполне обычным явлением стали изнасилования тунисских евреек немецкими солдатами. Вальтер Рауфф, начальник гестапо в Тунисе, быстро освоился в условиях севера Африки и установил господство террора против евреев Туниса. Часть несчастных укрывали у себя сочувствующие им арабы. Положение евреев в соседних странах — колониях вишистской Франции Марокко и Алжире была ненамного лучше. Почти сразу же после установления режима Петена в 1940 г. около 1500 евреев, служивших во французском Иностранном легионе, были уволены и заключены в тюрьму или направлены в быстро расширявшуюся сеть трудовых лагерей, число которых вскоре превысило сто. Заключенные трудовых лагерей — поляки, чехи, греки — в нечеловеческих условиях строили железнодорожную линию в песках Сахары. Жесткие дискриминационные антисемитские законы правительства Виши в отношении евреев во Франции распространялись и на колонии Северной Африки. В общей сложности 5000 североафриканских евреев погибли за период оккупации, т.е. 1% от общего числа. Но число погибших могло быть куда больше, если бы существовала возможность отправки их через Средиземное море в лагеря смерти оккупированной немцами Польши.

Тем временем немцы предпринимали попытки получить доступ к жизненно важным нефтяным месторождениям на Ближнем Востоке, провоцируя антибританские выступления в Ираке. Но летом 1941 г. британцы без особого труда сумели подавить волнения и даже распространить свое влияние на Сирию, колонию вишистской Франции. Это отрезвило Гитлера, направо и налево раздававшего обещания представителям антибританских сил на Востоке. Великий муфтий Иерусалима Хадж-Амин аль Хуссейни сбежал в Берлин после поражения восстания в Ираке и был принят Гитлером 28 ноября 1941 г. Фюрер Великогерманского рейха успокоил его пустым обещанием стереть с лица земли еврейские поселения в Палестине. И действительно, в попытке не задеть чувства арабов, имперское министерство пропаганды какое-то время рекомендовало заменить в СМИ термин «антисемитский» на более узкий «антиеврейский» — ведь и арабы принадлежали к семитам. А одержанные Роммелем победы говорили в пользу того, что доступ к нефтеносным районам Ближнего Востока все еще остается на повестке дня.

Поиски нефти Северной Африкой и Ближним Востоком не ограничивались. 27 мая 1940 г., вслед за ошеломляющими успехами на Западе, Третий рейх обеспечил себе монополию на нефтяные поставки из Румынии. К июлю румынские поставки Великобритании, ранее составлявшие почти 40% от всей добычи месторождений Плоешти, были полностью прекращены. Однако диктаторский режим короля Румынии Кароля II, ранее подписавшего соответствующий договор, столкнулся с серьезными проблемами, когда под давлением Гитлера вынужден был уступить северную Трансильванию союзной Германии Венгрии, кроме того, отдать часть территории на юге Болгарии (обещание было получено в связи с необходимостью пропуска немецких войск через Болгарию в Грецию). Также Кароль II обязался уступить Бессарабию и Северную Буковину Советскому Союзу, что предусматривалось соглашением, достигнутым в соответствии с подписанием нацистско-советского договора годом ранее. 6 сентября 1940 г. Кароль был вынужден отречься от трона вследствие волнений, охвативших страну после перечисленных уступок. Во главе страны встал генерал Ион Антонеску, заключивший союз с лидером фашистской партии «Железная гвардия». Антонеску стал премьер-министром в новом коалиционном правительстве, благодаря полной поддержке вооруженных сил. В начале 1941 г., однако, «Железная гвардия» организовала путч против нового правительства, сосредоточив ненависть на 375 тысячах румынских евреев страны, нелепо обвинив их в территориальных уступках. Под предводительством Хории Симы «Железная гвардия» развязала в Бухаресте кампанию насилия, без разбора хватая евреев, которых потом отвозили за город и расстреливали. Головорезы Сима арестовали 200 человек евреев, свезли их на скотобойню, раздели донага, после чего живьем прогнали через весь технологический процесс производства мяса. Разделанные людские туши подвесили на крючьях и снабдили клеймом «пригодно для употребления в пишу». Есть ряд доказательств, что путч Хории Симы был инициирован и поддержан СС в надежде усилить контроль над весьма неспокойным участком Балкан, каковым являлась Румыния. Но уже два дня спустя путч был подавлен верными Антонеску войсками, и генерал стал военным диктатором Румынии. Хория Сима был вынужден покинуть страну и нашел убежище в Германии. Устроенный под видом плебисцита фарс подтвердил правомочность нового режима. Антонеску, кадровый военный и выходец из семьи военного, уже установил самые теплые отношения с Гитлером, на которого произвел глубокое впечатление. Именно Антонеску удалось убедить нацистов прекратить поддержку «Железной гвардии», и участь той отныне целиком и полностью зависела от милости нового румынского правительства. Гитлер взамен протянул румынам руку помощи, заверив в скором будущем вернуть им существенную часть территории, потерянной в результате вторжения советских войск. В общем, между этими двумя странами возник прочный союз. И хотя немецкие войска вошли в Румынию, страна по-прежнему сохраняла государственный суверенитет. К 1941 г. почти 50% производства сырой нефти Румынии было сосредоточено в руках компаний, находившихся в собственности немцев, а экспорт нефтепродуктов почти утроился в сравнении с предыдущим годом. Нефть срочно потребовалась Гитлеру не только для покрытия своих нужд — нужно было подумать и об итальянцах, по уши увязших в проблемах в соседней с Румынией Греции.

В многонациональном королевстве Югославия, однако, ситуация складывалась куда сложнее для Гитлера. 25 марта 1941 г. югославское правительство под давлением немцев (в Бергхоф для аудиенции с Гитлером был вызван принц-регент Павел) формально согласилось на союз с Германией, создав, таким образом, еще один дипломатический плацдарм для предстоящего вторжения в Грецию. Правительство Югославии весьма неохотно пошло на это шаг и сумело затребовать гарантии, что Гитлер не потребует ни пропуска немецких войск по пути в Грецию через территорию Югославии, ни военной помощи от нее. В качестве компенсации немцы пообещали югославам греческий порт Салоники, как только страна будет завоевана. Но союз с Германием был воспринят сербской частью вооруженных сил страны и, в особенности, офицерским корпусом как предательство. Сербы видели в этом руку изменников-хорватов. Неприязнь к Германии и Австрии уходила корнями еще в события Первой мировой войны. Ранним утром 27 марта 1941 г. сербский офицерский состав организовал государственный переворот, свергнув принца-регента Павла и объявив короля Петра II, которому едва исполнилось 17 лет, совершеннолетним. Это событие было встречено в стране с бурным восторгом, по улицам Белграда непрерывно шли стихийные демонстрации. Было сформировано правительство, состоявшее из представителей всех партий — срочно требовалось сгладить все противоречия между сербами и хорватами перед лицом вероятной негативной реакции из Берлина. Что касается реакции, она последовала незамедлительно. Гитлер был в бешенстве. Вызвав к себе главнокомандующих сухопутными войсками и люфтваффе, он объявил, что ввиду акта предательства Югославия должна быть разгромлена. Ее нужно атаковать в ходе «молниеносной и решительной операции». Италия, Венгрия и Болгария получат часть югославской территории после разгрома страны. Планы вторжения в Грецию должны быть пересмотрены в кратчайшие сроки, чтобы включать и параллельное вторжение в Югославию. Хорватам была обещана независимость. А сербы поступили по примеру поляков — они посмели ему бросить вызов и будут за это жестоко наказаны.

И вот 6 апреля 1941 г. после подготовительных мероприятий с союзниками Венгрией и Италией немецкая 12-я армия вошла в южную Югославию и северную Грецию. 8—10 апреля 1941 г. немецкие, венгерские и итальянские силы вторглись в северную Югославию. Превосходящими силами и более современной техникой и вооружением при поддержке 800 самолетов немцы подавили противника. Югославская армия, хоть ее численность достигала миллиона человек, отвратительно снабжалась, из рук вон плохо управлялась и была раздираема этническими противоречиями. И скоро потерпела поражение. Пока волны немецких бомбардировщиков превращали в руины югославскую столицу Белград, немецкие бронетанковые дивизии и пехота продвигались в глубь страны. Белград пал 12 апреля 1941 г., югославское правительство выбросило белый флаг 5 дней спустя. Было захвачено в плен 344 000 югославских солдат и офицеров. Немецкие потери составляли 151 человек убитыми. Однако греки при поддержке британской экспедиционной армии оказывали ожесточенное сопротивление, но и здесь уже опробованное на практике сочетание авиации и танковых сил обеспечило немцам преимущество. Отрезанные от греческих частей отступавшие британские силы было решено эвакуировать, для чего лихорадочно собирали корабли. И на них под постоянным огнем немецких люфтваффе к концу апреля удалось вывезти около 50 000 человек личного состава. Много британских солдат погибло, англичане понесли потери морских судов. В состоянии, близком к панике, 18 апреля 1941 г. премьер-министр Греции покончил жизнь самоубийством. А 27 апреля 1941 г. немецкие войска вошли в Афины.

Король и правительство уже перебрались на остров Крит, туда, куда отступили оставшиеся силы греков, британцев и других участников операции союзников. Но 20 мая 1941 г. немцы высадили на остров десант и быстро захватили главные аэродромы, где стали приземляться остальные участвовавшие в захвате Крита транспортные самолеты. Британский командующий силами, сосредоточенными на Крите, не оценил важности создания противовоздушной обороны. Без самолетов-истребителей было невозможно перехватить прибывавшие транспорты. К 26 мая командующий пришел к заключению, что ситуация безнадежна. Начался хаос. Воспользовавшись полным превосходством в воздухе, люфтваффе потопили 3 британских крейсера и 6 эскадренных миноносцев. 30 мая 1941 г. они вынудили союзников прекратить эвакуацию, в результате около 5000 человек так и не были вывезены с Крита. Несмотря на то что об этой операции британцы узнали задолго до ее начала благодаря расшифровке радиограмм германского командования, британский командующий не располагал на острове достаточными силами (ни сухопутными, ни воздушными) для организации отпора. Вышестоящее командование запретило ему передислоцировать войска к ожидаемым местам атаки — дескать, в этом случае они сами демаскировали бы канал перехвата радиодонесений. Больше 11 000 британцев сдались в плен, а почти 3000 солдат и моряков погибли. Эта операция стала проклятием для британцев. Черчилль и его советники были вынуждены признать, что было ошибкой направлять силы поддержки в Грецию.

Все же немецкие победы, какими бы впечатляющими они ни были, обошлись рейху дорогой ценой. Греки и их союзники сражались героически, и немецкая армия вторжения понесла существенные потери. На острове Крит немцы потеряли убитыми 3352 человека из общей численности войск в 17 500, убедив, таким образом, немецкое командование не предпринимать подобные десантные операции на Мальте или Кипре. «Наши бесстрашные десантники, — писал один солдат после победы, — так и не оправились от огромных потерь, понесенных на острове Крит». И что оказалось самым серьезным испытанием — оккупация завоеванных территорий, как выяснилось вскоре, оказалась далеко не простой задачей. Болгария вторглась в восточную Македонию и западную Фракию, изгнав из родных мест 100 000 греков и вместо них направив туда болгарских поселенцев. Все это сопровождалось жесточайшими актами «этнических чисток», созданием марионеточного правительства в Греции для создания иллюзии государственного суверенитета. Но было ясно, что все держалось исключительно на мощи германских войск, контролировавших все ключевые стратегические пункты на материке и часть островов, в частности Крит, и итальянских войск, которым немцы обеспечили контроль практически над всей территорией страны. Когда измотанные в боях, голодные вследствие отсутствия нормального войскового подвоза немецкие войска вошли в Афины, они потребовали дармовую еду в ресторанах и кафе, грабили население, прямо на улицах останавливая прохожих и отбирая у них ценные вещи. Один из жителей Афин, музыковед Минос Дуниас, спрашивает:

Если простые солдаты тащили все, что могли, офицеры-интенданты захватывали продовольствие в огромных количествах, хлопок, кожу и многое другое. Были реквизированы все доступные запасы оливкового масла и риса. За первые три недели оккупации на остров Хиос были отправлены морем 26 000 апельсинов, 4500 лимонов и 100 000 сигарет. Такие компании, как «Крупп» и «ИГ Фарбениндустри», отправляли в Грецию своих агентов, чтобы по бросовым ценам приобрести предприятия горной промышленности и другие.

В результате этого массивного захвата экономики страны взлетели вверх число безработных и цены на продукты питания. В первую очередь, жертвами мародерства и всякого рода «реквизиций» стали фермеры, у которых без всяких церемоний немецкие агенты просто отбирали собранный урожай. Местные военные власти пытались удержать продовольствие внутри вверенных им регионов, всячески саботируя поставки в крупные города. Было введено нормирование продуктов питания, и если итальянцы все же пошли на дополнительные поставки в Грецию ради того, чтобы облегчить положение, власти в Берлине отказались последовать их примеру, мотивируя это тем, что, дескать, подобные меры серьезно осложнят положение с продовольствием в рейхе. Не заставил себя ждать голод. Горючее превратилось в недоступную роскошь, дома стояли нетоплеными всю довольно суровую зиму 1941—1942 гг. На улицах Афин появились голодные нищие с ведрами, куда собирали объедки. Дошло до того, что отчаявшиеся люди ели траву. А немецкие офицеры развлекались тем, что бросали голодным детям объедки и с интересом наблюдали, как те дерутся из-за них. Недоедание вызывало болезни, и люди умирали прямо на улицах греческой столицы. Зимой 1941—1942 гг. смертность возросла в 5—7 раз; согласно оценкам Красного Креста около четверти миллиона греков умерло от голода и болезней в период с 1941 по 1943 г..

В горных районах северной Греции вооруженные отряды нападали на немецкие колонны войскового подвоза, в результате этих внезапных атак немцы несли потери. В качестве «акции возмездия» по приказу командующего немецким соединением было сожжено 4 селения и расстреляно 488 греков из числа гражданских лиц. На острове Крит британские солдаты принимали участие в акциях сопротивления, в ходе которых был похищен немецкий генерал. Сомнительно, чтобы возымели действия жестокие меры, принимаемые немецкими войсками. Царивший в стране голод явно не способствовал попыткам вооруженного сопротивления в первый год оккупации, акции хоть и происходили, однако в силу отсутствия единого управления носили единичный характер.

Ситуация в оккупированной Югославии складывалась совершенно по-иному. Будучи в большой степени искусственным государственным образованием, пытавшимся объединить под одной крышей множество самых различных этнических и религиозных групп начиная с конца Первой мировой войны, Югославия постоянно играла роль арены ожесточенных распрей, резко усилившихся с приходом немцев. Германский рейх захватил северную часть Словении, расположенной к югу от австрийской границы, в то время как Италия завладела побережьем Адриатики (включая часть далматинских островов) и установила контроль над большей частью Черногории. Албания, с апреля 1939 г. итальянское владение, заняла большой кусок территории на юго-востоке, включая большую часть Косова и западной Македонии, поглотив и часть Черногории, а Венгрия — территорию Баки и другие области, находившиеся под их управлением до 1918 г.; болгары, так же урвавшие часть Македонии у греков, вошли в югославскую часть Македонии. Остальная часть страны была расколота надвое. Гитлер был настроен вознаградить ею своих союзников и наказать сербов. 10 апреля 1941 г., т.е. в день, когда немецкие войска вступили в Белград, лидер хорватских фашистов Анте Павелич при поддержке немцев объявил о независимости Хорватии, включая все области, населяемые хорватами, в т.ч. Боснию и Герцеговину. Молодое независимое государство Хорватия было намного больше, чем территориально урезанная Сербия. Павелич без промедлений вступил в союз с Германией и объявил войну союзным державам. Как и его аналог Квислинг в Норвегии, Павелич был экстремистом, пользовавшимся поддержкой определенных слоев общества. Адвокат по профессии и ярый националист по убеждениям, он сформировал свою организацию, после того как король Александр установил диктатуру с явным перевесом сербов. Тогда, в 1929 г., во время одной из демонстраций, переросших в столкновения с сербской полицией, погибло несколько хорватских националистов. Известные как усташи («повстанцы»), члены движения Павелича выиграли решающий ход в 1934 г., когда его агенты, сотрудничавшие с македонскими террористами, совершили покушение на короля Югославии Александра. Он был убит вместе с министром иностранных дел Франции Барту в Марселе, прибыв с официальным визитом во Францию. Организация Павелича была запрещена, а сам он был вынужден бежать в Италию, где усташи превратились в оголтелую фашистскую организацию, опиравшуюся на «расовую доктрину», объявившую хорватов представителями «западной расы», но никак не славянами. На усташей была возложена миссия спасения католического западного мира от славянско-большевистско-еврейской угрозы. К началу 1940-х гг., однако, он пользовался поддержкой не более 40 000 тысяч человек в стране с населением в 6 миллионов.

Гитлер первоначально хотел назначить лидера умеренной Хорватской крестьянской партии Владко Мачека главой нового государства, но когда тот отказался, выбор пал на возвратившегося из изгнания Павелича. Павелич потребовал создания в Хорватии однопартийной системы и стал рекрутировать в усташскую армию молодежь из числа городских пролетариев. Одновременно с этим в Хорватии проводились огромные по масштабам этнические чистки. В результате из страны было изгнано 2 миллиона сербов, 30 000 цыган и 45 000 евреев. Часть сербов удалось склонить к принятию католической веры и тем самым хотя бы номинально превратить их в хорватов. Ультранационалистически настроенное студенчество и большая часть хорватского католического духовенства, в особенности представители монашеского ордена францисканцев, принимали самое активное участие в этой антигуманной акции. В обнародованном 17 апреля 1941 г. декрете черным по белому было написано, что любой виновный в покушении на честь хорватской нации будет обвинен в государственной измене и подлежит смертной казни. Другой декрет определил хорватов как арийцев и запрещал смешанные браки (браки с «не-арийцами»). Сексуальные отношения между мужчинами-евреями и женщинами-хорватками объявлялись противозаконными, хотя, если мужчина-хорват вступал в такую связь с еврейкой, такие действия элемента преступления не содержали. Все нехорваты были лишены гражданства Хорватии. Если с применением нового закона в городах усташи еще хотя бы формально соблюдали определенные правовые рамки, то в сельской местности ничего подобного не было. Приговорив к смертной казни около 300 человек сербов, включая женщин и детей, в городе Глина в июле 1941 г., усташи милостиво объявили амнистию жителям ближайших деревень, если те перейдут в католичество. 250 человек согласились и прибыли на церемонию в православную церковь в Глине. Но когда они вошли внутрь, их встретил не католический пастор, а усташская милиция. Усташи велели всем лечь на пол, после чего стали разбивать им головы дубинками с шипами. По всей Хорватии летом и осенью 1941 г. прокатилась волна насилия в отношении сербов. Были случаи, когда жителей сербской деревни сгоняли в здание местной церкви, после чего запирали наглухо двери, заколачивали окна, а церковь поджигали. Люди сгорали живьем. Солдаты усташской армии выкалывали глаза сербам-мужчинам, а женщинам отрезали ножами груди.

Первый концентрационный лагерь в Хорватии появился в конце апреля 1941 г., а 26 июня вышел закон, предписывавший создание сети таких лагерей по всей стране. Упомянутые концентрационные лагеря предназначались не для содержания в заключении противников режима, а для истребления этнических и религиозных меньшинств. В одном только лагере Ясеновац погибло свыше 20 000 евреев. Большинство из них погибло от голода и болезней, но многие и от рук головорезов из усташской милиции, которые вместе с монахами-францисканцами нередко по ночам устраивали настоящие садистские оргии, до смерти забивая заключенных молотками и палками. В лагере Лобор-град 1500 еврейских женщин неоднократно насиловались комендантом лагеря и его ближайшим окружением. Когда в лагере в Стара Градиска вспыхнула эпидемия сыпного тифа, комендант распорядился отправить заболевших в лагерь в Дьяково, куда эпидемия не успела добраться, т.е. заразить тифом и здоровых заключенных. 24 июля 1941 г. викарий Удбины писал: «До сих пор, мои братья, мы насаждали нашу веру с крестом и требником в руках, но сейчас настало время, когда мы будем насаждать ее револьвером и винтовкой». Глава Католической церкви Хорватии архиепископ Алоизий Степинац, яростный противник «православных схизматиков», объявил, что по воле Божией иго сербской православной церкви должно быть сброшено. 18 мая 1941 г. Павелич даже удостоился частной аудиенции у папы. Впоследствии, однако, Степинац резко возражал против массового перехода православных сербов в католичество, осуществлявшееся насильственным путем, хотя ни слова не произнес в осуждение убийств вплоть до 1942 г., когда отец Филипович, возглавлявший банду убийц в Ясеноваце, был все же исключен из ордена францисканцев. В 1943 г. Степинац осудил расстрелы и высылку в лагеря смерти остававшихся еще в Хорватии евреев. Но реакция Его Преосвященства несколько запоздала. К этому времени, вероятно, уже 30 000 евреев были убиты, наряду с большинством цыган страны (многие из которых умерли, работая в нечеловеческих условиях на строительстве канала реки Савы); согласно же уточненным данным число погибших сербов лежит в пределах 300 000 человек. До Италии дошли сведения об устроенной усташами резне, и итальянская армия вступила на хорватскую территорию, объявив, что возьмет под защиту все проживающие там меньшинства. Но для большинства было уже поздно пытаться что-либо изменить. Зверства хорватов незаживающей раной запечатлелись в памяти сербов, отдаваясь эхом и во время последней сербско-хорватской войны 1990-х гг., вспыхнувшей после распада Югославии.

Нерешительность приготовлений Гитлера к морскому вторжению в Великобританию объясняется в первую очередь тем фактом, что еще в конце июля 1940 г. его стали занимать планы куда более близкие его сердцу: захват России. Еще сначала 1920-х г. все помыслы фюрера были направлены на Восток. Уже в своем политико-автобиографическом трактате «Майн кампф» он напрямую заявил о завоевании «жизненного пространства» для немцев на востоке Европы. И неоднократно напоминал об этом представителям своего генералитета, в особенности после захвата власти нацистами 30 января 1933 г. Именно тогда он неустанно повторял о «германизации» в будущем. На встрече с высшим военным командованием в конце июля 1940 г. Гитлер объявил, что пришло время приступить к планированию операции. Для сокрушения Красной Армии, полагал он, Германии необходимо было от 80 до 100 дивизий. Мол, это детские игрушки по сравнению с вторжением во Францию. Армейское командование, изучив все за и против, пришло к заключению, что такое вторжение возможно не ранее весны следующего года, и планировщики генштаба ориентировались на май 1941 г.

Перспектива войны на два фронта не смущала Гитлера. Франция была устранена, Великобритания стояла на пороге краха. Что касается Красной Армии, она была ослаблена сталинскими чистками и в полной мере продемонстрировала неспособность к ведению боевых действий уже в войне с Финляндией. Славяне в любом случае были недочеловеками, неспособными дать серьезный отпор «расе господ». Большевизм еще больше ослабил их. Гитлер расценивал большевизм как результат мирового еврейского заговора, поработившего славян, и сделал их послушным инструментом в руках международного еврейства. Естественно, все это было не более чем досужие домыслы, без труда опровергаемые хотя бы тем, что сам Сталин представлял собой антисемита, который в 1939 г. сместил с должности даже своего министра иностранных дел Литвинова, еврея по происхождению. И все же, полагал Гитлер, если даже превосходящие Россию в расовом отношении западноевропейские державы ничего не стоило сокрушить, что, а таком случае, говорить о славянах? «Русские — неполноценная раса», — заявил Гитлер Браухичу и Гальдеру 5 декабря 1940 г. «Их армия никем не ведома», и немецким войскам потребуется не более 4—5 месяцев для сокрушения Советского Союза.

Для нападения на Советский Союз, кроме идеологического приоритета «жизненного пространства», существовали также чисто прагматические причины. В течение 1940 г. и первой половины 1941 г. Третий рейх в большой степени зависел от поставок сырья из Восточной Европы. Договор о ненападении, подписанный Риббентропом и министром иностранных дел СССР Молотовым 24 августа 1939 г., оставался в силе. И 12 ноября 1940 г. Молотов лично прибыл в Берлин по приглашению Гитлера для обсуждения планов будущего сотрудничества двух держав. 10 января 1941 г. Советский Союз подписал новый торговый союз, который удвоил количество экспорта зерна из Украины в Третий рейх, что лишний раз убедило Гитлера в неисчерпаемости зерновых ресурсов Советского Союза, что являлось немаловажным фактором успешного ведения будущей войны с этой страной. Так что уступчивость Сталина в вопросе о торговых требованиях немцев особой роли для установления сроков вторжения не играла.

Независимо от предложений Советов Гитлер от своего плана отказываться не собирался. 18 декабря 1940 г. он издал приказ о подготовке кампании, целью которой было сокрушение Советского Союза в течение нескольких месяцев и которая должна была начаться весной 1941 г. Его поспешность была продиктована в т.ч. и рядом неудач в ходе попыток сокрушить Великобританию. К 1942 г., как он считал, наверняка и США вступят в войну на стороне союзников. И поражение Советов автоматически гарантирует Германии сильные позиции в последующих отношениях с американцами. Что, в свою очередь, подтолкнет Японию начать войну с Америкой в целях устранения серьезной угрозы для Японии с запада. Это усугубит процесс изоляции британцев, которые будут вынуждены сесть за стол переговоров. Именно это и составляло первопричину предстоящего вторжения в СССР в начале лета 1941 г. «Надежда Англии — Россия и Америка, — убеждал Гитлер своих генералов 31 июля 1940 г. — Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадет от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии». «Господа в Англии ведь не глупцы; они лишь делают вид, что ничего не понимают, — заявил он фельдмаршалу Фёдору фон Боку в начале января 1941 г., — они поймут, что продолжение войны для них бессмысленно, если будет разгромлена Россия».

Кроме того, добавил он несколько недель спустя, необходимо начать вторжение в СССР до разгрома Великобритании; если начать его после, то большинство немцев не поддержит эту идею. Для вторжения в СССР Гитлер сам избрал кодовое название — «операция «Барбаросса», из стремления воздать честь Фридриху Барбароссе, императору Священной Римской империи и участнику крестового похода в XII в.

Когда планы обрели отчетливость, число дивизий армии вторжения возросло до примерно 200. Красная Армия могла противопоставить агрессору почти столько же, но по мнению и Гитлера, и его генералитета силы русских были неизмеримо слабее в том, что касалось вооружений и уровня боевой подготовки. Безусловно, Красная Армия ничуть не уступала вермахту по числу артиллерийских орудий и даже превосходила его — в три раза! Подобное же превосходство наблюдалось и по танкам. И силы авиации Советов также были численно сильнее люфтваффе. Но многие из этих машин были устаревшими, новые модели танков и артиллерийских орудий только-только запускались в производство. К тому же в Красной Армии и в 1941 г. давали о себе знать чистки комсостава середины и конца 1930-х гг. После успеха, одержанного во Франции, Гитлер распорядился производить как можно больше танков. Всего за год, с лета 1940 по лето 1941 г., число бронетанковых дивизий в немецкой армии удвоилось; значительно увеличилось и число полугусеничных бронетранспортеров для быстрой переброски сил пехоты, следовавшей за танковыми подразделениями. Выпуск вооружений в Германии в год, предшествующий вторжению в Советский Союз, действительно сосредоточился на обеспечении средств ведения классической «молниеносной войны», уже зарекомендовавшей себя в ходе французской кампании. И теперь производство было переключено с боеприпасов, которых уже хватало, на пулеметы и полевую артиллерию. Несмотря на длительную бюрократическую борьбу между различными снабженческими и другими инстанциями, контролируемыми Тодтом, Георгом Томасом и Герингом, военная промышленность Третьего рейха все-таки функционировала достаточно эффективно в ходе подготовки к операции «Барбаросса».

За первую половину 1941 г. железные дороги и другие коммуникации в занятой немцами Польше были существенно улучшены, и немцы могли приступить к сосредоточению стратегических запасов в приграничных с СССР восточных районах. Основным стратегическим замыслом предстоящей операции было расчленение сил Советов у границы и быстрое продвижение на Восток с выходом на линию Архангельск — Астрахань. На севере Финляндия, еще не оправившаяся от потерь восточных территорий в ходе «зимней войны» с Советским Союзом 1940 г., была готова предоставить в распоряжение немцев 16 недавно сформированных и доукомплектованных, вооруженных немецким оружием дивизий. На юге Румыния передавала немцам 18 дивизий. К германской армии вторжения присоединилась и Венгрия, пожертвовав несколько дивизий, которые в ходе предстоящих боевых действий на территории Советского Союза решили использовать на различных оперативных направлениях в силу весьма сложных румынско-венгерских отношений. Большинство вооружений венгерских сил было устаревшим, винтовки пехотинцев нередко отказывали, они располагали лишь 190 танками, также устаревшими, и 6 из 10 «Альпийских батальонов», участвовавших во вторжении в Россию, передвигались на велосипедах. Куда важнее было то, что Венгрия быстро становилась важным поставщиком горючего для немцев, оставаясь до середины войны вторым после Румынии. Участие в войне с Советским Союзом венгров было прямым последствием обеспокоенности венгерского лидера адмирала Миклоша Хорти в том, что румыны опередят его и вернут себе часть потерянной территории, отошедшей в 1940 г. к Венгрии. Аналогичным образом участие германского сателлита Словакии, пославшей на советско-германский фронт 2 дивизии, которые немцы впоследствии использовали главным образом в тылу, было продиктовано стремлением заручиться поддержкой Германии в территориальном споре с Венгрией. В отличие от вышеперечисленных государств силы, пожертвованные Муссолини (60 000 личного состава), непосредственного участия во вторжении не принимали, однако дуче надеялся, что его рвение будет по достоинству оценено Гитлером после победоносного завершения войны. 45 000 антикоммунистически настроенных испанских добровольцев участвовали в боях на Ленинградском фронте — таков был вклад Франко, желавшего подсобить Гитлеру покончить с коммунизмом. Добровольцев, едва прибывших на фронт, поджидал весьма неприятный сюрприз — на торжественной встрече оркестр люфтваффе по недоразумению сыграл в их честь гимн республиканцев, т.е. их заклятых врагов.

Союзник Германии на Балканах Болгария, в отличие от Венгрии и Румынии, проводила более осмотрительную политику. Царь Борис III, ведавший в этой небольшой стране всем — и внутренней, и внешней политикой, был в достаточной степени реалистом, чтобы признать, что его состоявшая из крестьян-призывников армия никак не отвечала требованиям современной войны и к тому же явно не была морально готова воевать неизвестно где, да еще против русских. И царю Борису приходилось балансировать между здравым смыслом и просьбами Гитлера о помощи. Он как-то заметил: «Моя армия — прогерманская, моя жена — итальянка, мой народ настроен пророссийски. Я один в стране настроен проболгарски». Царь Борис принял самое активное участие в расчленении Греции и Югославии и начал реформировать систему образования и другие аспекты общественной жизни в областях, занятых его силами, на болгарский манер. Но аннексия Болгарией Фракии встретила ожесточенное сопротивление, вылившееся в вооруженное восстание в конце сентября 1941 г. Борис всячески оправдывал необходимость присутствия в непокорной Фракии своей армии в целях подавления восстания. И оно было подавлено — в течение нескольких последующих месяцев погибло 45—60 тысяч греков, а еще больше бежали или были изгнаны. Ничуть не менее важной, с точки зрения царя Бориса, была и угроза изнутри, исходившая из фашиствующих республиканцев. Отчасти ради снятия остроты конфликта с ними, но куда больше ради уступки давлению Германии, в октябре 1940 г. он ввел в стране антисемитские законы, запрещавшие вступление в интимную связь евреев и неевреев и, кроме того, предусматривавшие устранение евреев из общественной и экономической жизни. Однако закон этот был сформулирован настолько расплывчато, что очень многим евреям удалось избежать его применения к себе. Например, было достаточно формально, только на бумаге заявить о своем переходе в христианскую веру. Кроме того, пресловутый закон применялся весьма неохотно. Так, согласно ему евреи были обязаны носить «звезду Давида» на одежде, предприятия, которые были заняты их изготовлением, явно недовыполнили план выпуска. Те немногие евреи, которые сначала носили знак, вскоре перестали — в конце концов, никто не носил. Царь также пообещал распустить масонские ложи в стране, излюбленную цель нацистских и фашистских сторонников «теории заговора», на что с большим раздражением отреагировали министры его же правительства, поскольку многие из них сами принадлежали к «вольным каменщикам». Но, помня о призраке российского колосса на Востоке, царь Борис наотрез отказался отправлять войска на советско-германский фронт, и действительно, хоть Болгария и объявила войну западным союзникам, она не объявляла войны Советскому Союзу. Гитлер испытывал к болгарскому монарху двойственное чувство, считая его «умницей и хитрецом», мало отличалась и оценка царя Бориса Геббельсом.

При всей многонациональности характера «операция «Барбаросса» была и оставалась воплощением немецких замыслов. С наступлением весны, едва на востоке Европы сошел снег, как немецкие войска стали стягиваться к советской границе. В течение мая и в начале июня 1941 г. Зыгмунд Клюковский в своем дневнике описывает бесконечные колонны войск и транспортных средств, проходящих через его родной город. Только за один день 14 июня 1941 г. он насчитал 500—600 транспортных средств. Сталин поспешно стал предпринимать попытки умиротворить немцев, увеличив советские поставки азиатского каучука и других материалов в рамках торгового соглашения, подписанного в январе 1941 г. Будучи догматиком марксистом-ленинистом, Сталин был убежден, что режим Гитлера был инструментом германского монополистического капитализма, так что у немцев не было особых причин нападать на Советский Союз, пока все необходимое бесперебойно поступало по торговым каналам. Ведь согласно германо-советскому договору начиная с предыдущего года Советский Союз покрывал почти три четверти потребностей Германии в фосфатах, две трети асбеста, чуть меньше в хромовой руде, более чем половину в марганце, более трети в никеле, и, что куда важнее, свыше трети в нефти. Сталин категорически протестовал против нанесения превентивного удара по немцам через польскую демаркационную линию, как это предлагала часть советского генералитета. Сообщения от советских агентов и даже от сотрудников германского посольства в Москве о неизбежном вторжении лишь убеждали его в том, что это не более чем способ надавить на него и выбить увеличение объема поставок столь важного для экономики Германии сырья.

В то же время Сталин понимал, что война с Германией неизбежна, о чем открыто заявил выпускникам военных училищ в Москве 5 мая 1941 г. Хотя он считал, что эффективно противостоять Германии Красная Армия сможет не ранее 1942—1943 гг. Мало того, что Генеральный штаб Красной Армии не составил планов нападения на немцев, он не имел даже оборонительных планов на случай немецкой агрессии. Хотя немцы разработали хитроумный план маскировки предстоящего нападения, в донесениях агентов советской разведки указывалась даже точная дата вторжения — 22 июня 1941 г. Но Сталин попросту игнорировал их. Поступившие ранее донесения о том, что вторжение начнется 15 мая 1941 г., оказались недостоверными лишь по причине переноса его сроков из-за ввода войск в Грецию и Югославию. Позже Гитлер обвинял Муссолини в последствиях переноса сроков. Советские же агенты, сообщившие о готовящейся агрессии, оказались в опале у вождя. Одержимый манией преследования Сталин считал эти сведения фальшивкой, состряпанной в Лондоне определенными кругами, заинтересованными в том, чтобы столкнуть лбами СССР и Германию. И когда один немецкий солдат, бывший коммунист, с риском для жизни ночью 21—22 июня 1941 г. переплыл пограничный Буг, чтобы сообщить о последних приготовлениях к агрессии, он был расстрелян «за дезинформацию» по личному приказу Сталина.