Принимая во внимание ссылку Гитлера от 25 октября 1941 г. на его же собственное пророчество об уничтожении евреев в случае развязывания мировой войны, не приходится удивляться, что он тогда замышлял его в глобальном масштабе. Ведь, рассчитывая в ходе успешного проведения операции «Барбаросса» молниеносно разгромить Советский Союз, он надеялся и на скорую капитуляцию британцев. Попытка бомбежками поставить англичан на колени в 1940 г. потерпела явный провал. Но ведь существовали и другие способы усадить их за стол переговоров. И главным был воспрепятствование поставкам грузов морским путем со всех концов частично все еще остававшейся незатронутой войной гигантской Британской империи, но преимущественно из США. Американский президент Франклин Делано Рузвельт до сих пор пользовался популярностью у себя в стране из-за того, что удерживал Америку от вступления в войну. Но Рузвельт втайне понимал, что США придется действовать, и действовать достаточно жестко, чтобы предотвратить расширение германской агрессии. Поэтому Рузвельт приступил к выполнению крупномасштабной программы производства вооружений, уговорив Конгресс выделить необходимые и весьма крупные средства на самолете-, судостроение, на производство танков и другого военного снаряжения. Еще 16 мая 1940 г. Рузвельт выступил с предложением Конгрессу произвести не менее 50 000 военных самолетов в год и начать их производство немедленно. О таких производственных мощностях не могла и мечтать ни одна из воюющих стран Европы. Тайные переговоры с британцами гарантировали, что наличие этих самолетов напрямую повлияет на военные успехи британцев. Вскоре Конгресс одобрил «Закон о расширении морского присутствия на двух океанах», тем самым дав зеленый свет строительству крупных флотов США — Атлантического и Тихоокеанского, сгруппированных вокруг авианосцев, которые позволят ВМС США атаковать противника практически в любой точке земного шара. Следующим этапом стало введение закона о всеобщей воинской обязанности, в рамках которого предполагалось призвать в армию и обучить 1,4 миллиона человек. В ноябре 1940 г. Рузвельт был переизбран на второй срок. При поддержке обеих палат Конгресса президент США добился увеличения объема военных и военно-морских поставок, а также продовольствия в Великобританию в рамках т.н. ленд-лиза. Только в 1940 г. британцы таким образом получили возможность приобрести свыше 2000 боевых самолетов из США; в 1941 г. число их увеличилось до более чем 5000 машин. Это был значительный показатель. В середине августа 1941 г. Рузвельт и Черчилль встретились для подписания «Атлантического договора», одним из условий которого было обеспечение охраны и сопровождения американскими подводными лодками грузовых конвоев в Великобританию.

С июня 1941 г. США также начали морские поставки военного снаряжения Советскому Союзу, и объем их непрерывно рос; в случае поражения СССР Рузвельт опасался, причем вполне обоснованно, нападения Германии на Великобританию, а потом и на Америку. Темпы и масштабы американского перевооружения в 1940—1941 гг. и вторжение Германии в Советский Союз, связывавшее силы Советов на западе, подтолкнуло экспансионистские круги Японии к созданию новой японской империи в Юго-Восточной Азии и на Тихом океане, что требовало скорейшего устранения американских ВМС в регионе. 7 декабря 1941 г. 6 японских авианосцев направили самолеты для нанесения бомбового удара по американской военно-морской базе в Пёрл-Хар-боре на Гавайских островах. В результате операции было потоплено и серьезно повреждено 18 судов, готовых к походу на Таиланд, Малайю и Филиппины. Это дерзкое нападение объединило американцев в намерении вступить в войну. И одновременно побудило Гитлера отбросить всякого рода сдержанность, до сих пор проявляемую в отношении США. Отныне он мог спокойно топить американские суда в Атлантике, имевшие на борту военные грузы для Великобритании и Советского Союза. Сыграв на заинтересованности Америки в Тихом океане, 11 декабря 1941 г. он официально объявил США войну. Италия, Румыния, Венгрия и Болгария также объявили войну США. Гитлер полагал, что японское нападение ослабит военную мощь Америки. Это сильно облегчило бы задачу нанести поражение США в Атлантике, тем самым лишить Великобританию и Советский Союз столь необходимых им для продолжения войны стратегических поставок. Кроме того, вторжение Японии в британские колонии от Малайи до Бирмы и, возможно, даже в Индию вынудило бы британцев сосредоточить значительные силы на Дальнем Востоке. Гитлер страшно торопился с нанесением ударов, стремясь успеть до тех пор, пока наращивание военной мощи США не достигло пика.

Эти события впрямую повлияли на нацистскую политику в отношении евреев. Быстро увеличивающиеся объемы американской помощи Великобритании и Советскому Союзу лишь еще сильнее убедили Гитлера в том, что США принимали самое активное участие в войне в тайном и поддерживаемом «международным еврейством» союзе с Черчиллем и Сталиным. 22 июня 1941 г., в день начала операции «Барбаросса», Гитлер во всеуслышание объявил, что «это все привело нас к часу, когда для нас необходимо предпринять шаги против этого заговора между еврейскими англо-саксонскими поджигателями войны и такими же еврейскими правителями большевистского центра в Москве». Пропагандистская кампания, нацеленная на то, чтобы убедить немцев в том, что администрация Рузвельта являлась частью международного заговора евреев против Германии, развернулась весной 1941 г. 30 мая и 6 июня 1941 г. имперское министерство пропаганды дало указание всей прессе постоянно подчеркивать, что «Англией в конечном счете правят евреи; это же относится и к США» и постоянно убеждать о цели евреев в США — любой ценой уничтожить Германию. А с началом войны с США всякие препоны в пропаганде были сняты.

Изначально операция «Барбаросса» планировалась как внезапное нападение, таким образом, ни о какой пропагандистской кампании накануне его и речи быть не могло, как это имело место перед агрессией против Польши в 1939 г. В течение первых нескольких недель после вторжения в Советский Союз 22 июня 1941 г. нацистское руководство изо всех сил пыталось усилиями пропаганды задним числом завоевать поддержку и одобрение агрессии народом Германии. Почти сразу же Гитлер сфокусировал внимание на евреях. Совпадение операции «Барбаросса» с увеличением объема американской помощи Великобритании и России составило основу нападок всех германских СМИ, лично контролируемых Гитлером и отражавших суть его взглядов и убеждений. 8 июля 1941 г. Гитлер велел Геббельсу усилить атаки в прессе и по радио на коммунизм. «Наша пропагандистская линия, — писал Геббельс на следующий день, — таким образом ясна: мы должны продолжить разоблачать сотрудничество между большевизмом и плутократией, все сильнее и сильнее подчеркивая еврейскую сущность этого фронта».

Кампанию возглавляла ежедневная газета нацистской партии «Фёлькишер беобахтер» («Народный обозреватель»), главным редактором которой с 1938 г. был Вильгельм Вейсс. Тираж около 1 750 000 экземпляров обеспечивал газете статус почти официального органа. Содержание газеты регламентировалось в соответствии с директивами прессе, издаваемыми Отто Дитрихом, руководителем имперской прессы, которые он составлял обычно после ежедневной встречи с Гитлером. За весь 1940 г. в заголовках статей «Фёлькишер беобахтер» не было ни единого намека на антисемитизм. В феврале и марте 1941 г. их промелькнуло всего 3, но вспышка антисемитизма произошла лишь в июле 1941 г. Номера за 10 и 12 июля поместили на первой полосе заголовки о «еврейском большевизме», 13 и 15 июля внимание читателя обращалось на Великобританию («Еврейство заливает Англию потоками советской лжи), а выпуски от 23 и 24 июля представляли Рузвельта послушным инструментом в руках евреев и масонов, стремившихся изничтожить Германию. Выпуски «Фёлькишер беобахтер» от 10 и 19 августа также посвящались президенту США («Цель Рузвельта — установить мировое господство еврейства). Были и более неуклюжие заголовки, содержавшие нападки на Рузвельта в выпусках от 27 и 29 октября и 7 ноября. 12 ноября газета сосредоточилась на «еврейском враге». После этого кампания приутихла (всего 4 антисемитских заголовка за период 1942 года. Аналогичным образом и «Слово недели», серия плакатов, издававшихся с 1937 г. тиражом 125 000 экземпляров, предназначавшихся для наклеивания на стены или помещения в особые стенды для обозрения, содержание которых менялось раз в неделю с появлением очередного выпуска, лишь трижды в течение всего 1940 г. допустили антисемитскую тематику, а в период начиная с 1941 г. и вплоть до прекращения их выпуска в 1943 г. нападки на евреев занимали добрую четверть этих пропагандистских плакатов. В отличие от «Фёлькишер бе-обахтер», плакаты продолжили антисемитскую кампанию до самого 1942 г., в 12 из 27 выпусков, появившихся до июля месяца. Таким образом, бесспорный пик в антисемитской пропаганды всех видов пришелся на вторую половину 1941 г., отражая директиву Гитлера и Геббельса от 8 июля, предписывавшую сосредоточить внимание пропагандистской машины на евреях. И надо сказать, результаты не заставили себя ждать. Уже 23 июня 1941 г., например, немецкий унтер-офицер, находившийся по делам службы в Лионе, сообщал: «Теперь евреи объявили войну по всему фронту, от одного полюса до другого, от плутократов Лондона и Нью-Йорка до большевиков. Все, кто преклоняется перед еврейством, единым фронтом выступили против нас».

Много шума наделала и брошюра американца Теодора Кауфмана, вышедшая в том же году под названием «Германия должна исчезнуть», автор которой потребовал стерилизации всех мужчин-немцев и распределения территории Германии среди ее европейских соседей. Кауфман был просто эксцентриком, чья точка зрения никак не отражала официальную, и был подвергнут критике и осмеянию в американской прессе. Однако Геббельс ухватился за эту идею, выставив Кауфмана чуть ли не официальным советником Белого дома, откровения которого и показывают истинные намерения правительства Рузвельта в отношении Германии: «Невиданная по масштабам программа уничтожения немцев евреями», — вопил «Фёлькишер беобахтер» 24 июля 1941 г. «Рузвельт требует стерилизации немцев: немецкий народ должен исчезнуть за два поколения». «Германия должна быть уничтожена! — вторило ему «Слово Недели» в очередном издании от 10 октября 1941 г. — Цель остается прежней». Геббельс пообещал перевести книгу Кауфмана на немецкий язык, издать миллионным тиражом и направить «в первую очередь фронтовикам». И в сентябре 1941 г. действительно был издан буклет, содержащий переведенные на немецкий язык фрагменты. В предисловии издателя ясно утверждалось, что, дескать, эта книга — прямое доказательство тому, что «мировое еврейство в Нью-Йорке, Москве и Лондоне оговаривает условия полного истребления немцев». Министр пропаганды подал это вместе с повторным сообщением прессы о якобы имевших место злодеяниях против немецких солдат войсками Красной Армии. Идея была предельно ясна: евреи во всем мире втихомолку замышляли истреблять немцев; самозащита требовала их повсеместного уничтожения. В ответ на угрозу Геббельс объявил 20 июля 1941 г. на страницах им же основанного в мае 1940 г. еженедельного журнала, выходившего тиражом в 800 000 экземпляров, о том, что Германия и вся Европа ударит по евреям «без жалости и милосердия» и «сокрушит их».

Обещанный Геббельсом удар пришелся на конец лета и начало осени 1941 г. С конца июня эйнзатцгруппы и включенные в их состав подразделения, как мы уже знаем, уничтожали на Востоке все больше и больше евреев-мужчин, а с середины августа и еврейских женщин и детей. Но к этому времени было уже ясно, что нацистские лидеры мыслили не региональными, а европейскими масштабами. 31 июля 1941 г. Гейдрих получил от Геринга, формально отвечавшего за еврейскую политику, подписанный им краткий документ. Это наделило Гейдриха полномочиями для «всех необходимых приготовлений организационного, практического и материального характера для окончательного решения еврейского вопроса в немецкой сфере влияния в Европе». Ключевым пунктом упомянутого документа, также наделявшего Гейдриха полномочиями консультироваться со всеми иными центральными партийными и правительственными учреждениями, если затрагивалась их компетенция, являлось то, что отныне Гейдрих контролировал всю оккупированную Европу. Он не наделялся полномочиями для проведения или, тем более, для начала акций смерти, «окончательного решения еврейского вопроса», он наделялся полномочиями по подготовке такого рода акций. Но, с другой стороны, его нельзя рассматривать как просто некую доверенность, как это считает часть историков, т.е. некую санкцию на то, чтобы предоставлять или же не предоставлять некие «технико-экономические обоснования», могущие использоваться или не использоваться в будущем.

Вопрос на несколько недель июля повис в воздухе, пока Гитлер и его генералы спорили о том, двинуть ли немецкие армии на Москву или же повернуть их на север и юг соответственно, и на часть августа, когда Гитлер был серьезно болен дизентерией. К середине августа, однако, он, похоже, оправился настолько, что даже смог возобновить антисемитский психоз, что и отмечено в дневнике Геббельса в записи от 19 августа 1941 г.:

Примечательно, как Геббельс невольно выдает здесь все геополитические амбиции нацизма. И не случайно его высказывания совпали по времени с усилением деятельности эйнзатцгрупп в оккупированной Восточной Европе. Кроме того, с февраля по апрель 1941 г. Гитлер санкционировал высылку приблизительно 7000 евреев из Вены в район Люблина по требованию нацистского гаулейтера бывшей австрийской столицы Бальдура фон Шираха, который в 30-е гг. занимал пост имперского руководителя молодежи и руководителя молодежи Германского рейха. Главная цель Шираха состояла в том, чтобы распределить их дома и квартиры среди бездомных неевреев. Его акции были вполне в духе уже проводимых антисемитских мер первых дней после аншлюса Австрии в марте 1938 г. В течение нескольких месяцев эта акция оставалась относительно изолированной. В целях избежания всякого рода сложностей в границах Германии в военный период Гитлер до поры до времени наложил вето на идею Гейдриха начать высылку немецких евреев из Берлина.

Но в середине августа Гитлер решил вернуться к идее, которую отклонил ранее летом 1941 г., о высылке остававшихся в Германии евреев на восток. К середине сентября о его намерениях знала вся нацистская верхушка. 18 сентября 1941 г. Гиммлер приказал Артуру Грейзеру, гаулейтеру Вартеланда: «Фюрер желает видеть старый рейх и протекторат (Богемии и Моравии) полностью освобожденными от евреев, и как можно скорее». Вероятно, Гитлер имел в виду открыто проводимые депортации в качестве меры предостережения «международному еврейству», особенно евреям США, чтобы вынудить Америку не наращивать военную помощь в Европе и собственный военный потенциал, в противном случае евреям Германии и Европы придется куда хуже. Однако предпринятая Сталиным депортация немцев Поволжья подтолкнула его к ответным мерам против «еврейско-большевистской» России, да и региональные фюреры, в особенности Карл Кауфман в Гамбурге, настаивали на высылке евреев в целях получения жилплощади тем, чьи дома были разрушены в результате англо-американских бомбардировок. Йозеф Геббельс также считал, что «мы должны как можно быстрее эвакуировать евреев из Берлина». И это станет возможным, «как только мы решим все военные вопросы на Востоке». На самом деле к востоку от генерал-губернаторства уже были завоеваны обширные территории, что открывало возможность высылки туда евреев Центральной Европы. Их, как заявил Геббельс после встречи с Гейдрихом, предстоит разместить в трудовых лагерях, уже построенных коммунистами. «И вот теперь они будут заполнены». Но сильнее всего Гитлера волновали вопросы безопасности: из его памяти не стерся факт «предательства» Германии евреями в 1918 г., и с тех пор, как он пришел к власти, пытался все более и более радикальными способами предотвратить повторение этого, решив, в конце концов, просто вышвырнуть евреев за пределы рейха. С одной стороны, угроза, по-видимому, усилилась после вторжения в Советский Союз и по мере готовности Америки вступить в войну. Но, с другой стороны, теперь для массовой высылки были готовы обширные аннексированные им восточные территории. Казалось, настал самый удобный момент начать действовать в европейском масштабе.

В этот период резко ухудшились условия жизни евреев, остававшихся в Германии. Одним из таких был Виктор Клемперер, положение которого было все еще до некоторой степени защищено его браком с нееврейкой, его женой Евой, а также статус ветерана войны. Когда его бросили в тюрьму по смехотворному обвинению в нарушении правил светомаскировки — это произошло в Дрездене 23 июня 1941 г., — у Клемперера было достаточно времени для раздумий. Вопреки всему обращались с ним вполне сносно, и невзирая на его страхи о том, что власти о нем, дескать, забудут, 1 июля 1941 г. он был освобожден и смог вернуться в переполненный евреями дом, куда его насильственно переселили подобно другим смешанным супружеским парам Дрездена. Вскоре на страницах его дневника появилось описание того, что им с женой пришлось пережить «охотясь за пропитанием». В апреле 1942 г. он в отчаянии писал: «Над нами нависла угроза голодной смерти. Сегодня даже репу отпускали только «зарегистрированным клиентам». Запасы картофеля иссякли, а хлебных карточек всего на две недели». Пришлось выпрашивать еду и менять на вещи. К середине 1942 г. Клемперер постоянно мучился от голода и дошел до того, что украл продукты у соседки по дому («с чистой совестью, — признался он, — потому что ей все равно мало надо, да выбрасывает много недоденного...»).

С 18 сентября 1941 г. своим распоряжением Имперское министерство транспорта запретило немецким евреям пользоваться вагонами-ресторанами в поездах, ездить на экскурсии, в часы пик ездить на общественном транспорте. Когда жена Клемперера пришила желтую звезду с левой стороны на пальто 19 сентября 1941 г., это вызвало у него настоящий «приступ отчаяния». Как и многие евреи, он стыдился выходить на улицу («Чего стыдился?» — не раз задавал он себе этот риторический вопрос). Теперь покупками занималась его жена. У Клемпереров конфисковали пишущую машинку, и с 28 октября 1941 г. он был вынужден писать свой дневник и автобиографию от руки. Далее последовали и дальнейшие ограничения. Евреям отказали в карточках на крем для бритья («Может, задумали, чтобы все евреи вновь, как в Средневековье, отпустили бороды?» — иронически вопрошал Клемперер). Список ограничений, которым они подвергались к этому времени, вырос до более 30 пунктов, включая запрет на пользование автобусами, посещение музеев, покупку цветов, ношение меховых изделий, использование шерстяных одеял, посещение вокзалов и железнодорожных станций, питание в ресторанах, проезд на палубе пароходов. А закон от 4 декабря 1941 г. устанавливал смертную казнь фактически за любое преступление, если оно совершено евреем. 13 марта 1942 г. РСХА распорядилось, чтобы над каждым входом в дом, где проживали евреи, была укреплена белая бумажная звезда. Очередной удар был нанесен в мае 1942 г., когда власти объявили, что евреям больше не разрешат держать домашних животных и их надлежит сдать; с тяжелым сердцем Клемперер и его жена отдали свою кошку Мушель одному сострадательному человеку, ветеринару по профессии, более того, упросили его усыпить ее, чтобы животное не попало в питомник. Все перечисленные меры, последовательность введения разного рода ограничений свидетельствовали о том, что грядет массовая депортация на восток.

Чтобы ни у кого не оставалось ни малейших иллюзий на этот счет, 23 октября 1941 г. Гиммлер наложил запрет на эмиграцию евреев как из Германского рейха, так и с территории любой оккупированной им страны. Роспуск гестапо Еврейской лиги культуры 11 сентября 1941 г. был последним аккордом; ее активы, музыкальные инструменты, имущество и собственность были распределены множеству учреждений, включая СС и армию. Все остававшиеся еврейские школы в рейхе были уже давно закрыты. Облавы и высылки начались 15 октября 1941 г.; в соответствии с указами от 29 мая и 25 ноября 1941 г., одобренными лично Гитлером, подлежавшие депортации евреи лишались германского гражданства, а их собственность конфисковывалась государством. К 5 ноября 1941 г. 24 длинных состава с евреями — около 10 000 человек из «старого рейха», 5000 из Вены и 5000 из протектората Богемии и Моравии — были отправлены в Лодзь, с ними следовали и 5000 цыган из аграрного района Австрии Бургенланд. К 6 февраля 1942 г. еще 34 состава доставили 33 000 евреев в Ригу, Каунас и Минск. Несмотря на это, в рейхе все еще оставалось значительное число евреев, отправленных на принудительные работы, составлявшие важный сегмент экономики военного времени. Явно разочарованный Геббельс требовал еще высылок. 22 ноября 1941 г. он отметил в своем дневнике, что Гитлер согласился на дальнейшие высылки по принципу один город за другим.

Для подготовки депортаций гестапо получало списки местных евреев из Имперской ассоциации евреев в Германии, выбирало подлежавших депортации, присваивало каждому определенный порядковый номер, сообщало им о дате отбытия и том, что разрешается взять с собой. Всем высылаемым позволяли взять 50 килограммов багажа и провиант из расчета 3—5 суток. Силы полиции препровождали их на сборные пункты, откуда, нередко после многочасового ожидания, их обычными пассажирскими поездами отправляли в пункт назначения. Так поступали специально, чтобы не насторожить депортируемых. Тем не менее поезда отправлялись, как правило, ночью, посадка осуществлялась на сортировочных станциях, а не на пассажирских вокзалах, и очень часто полицейские буквально загоняли евреев в вагоны, бранясь и избивая людей. Все составы следовали с охраной полиции. Когда депортируемых привозили на место, бывали случаи, когда их подстерегали там весьма неприятные неожиданности. К примеру, один из составов, отправившийся из Мюнхена, прибыл 20 ноября 1941 г. в пункт назначения — Ригу. Но тамошнее гетто оказалось переполненным, три дня спустя группу перебросили в Каунас. И хотя было известно, что и каунасское гетто битком набито, полиция согнала всех в близлежащий «Форт IX», где людей продержали в сухом рву, окружавшем постройки в течение двух дней, а потом расстреляли.

В январе 1942 г. поступило распоряжение о начале депортации на восток евреев Дрездена. Виктор Клемперер особенно не тревожился — как-никак он был кавалером Железного Креста, к тому же состоял в браке с нееврейкой, что давало право избежать депортации. Однако и оставшимся пришлось несладко. 14 февраля 1942 г. Клемперера, 60-летнего мужчину, не совсем здорового, заставили убирать снег на улицах. Но прибыв на работу, он с изумлением выяснил, что оказался самым молодым в группе из 12 пожилых евреев. К счастью, по его словам, надзиратели из муниципального санитарного управления были людьми понимающими и вели себя корректно, позволили людям отдыхать, перекинуться словом во время работы и сказали Клемпереру: «Вам ни к чему перенапрягаться на работе, государство не требует этого». Им выплатили за неделю весьма скромную сумму в 70 с чем-то рейхсмарок после вычета всех налогов. Когда снег был убран, Клемперера перебросили на фабрику, где он работал упаковщиком. Гестапо свирепствовало, как никогда раньше, у евреев участились домашние обыски. Во время одного из таких обысков Клемперер случайно отсутствовал, ходил к другу в гости. Вернувшись, он обнаружил, что все в квартире перерыто вверх дном. Продукты питания и вино исчезли, были украдены и деньги, не очень значительная сумма, правда, а также кое-какие лекарства. Все ящики буфета и комода были выдвинуты, их содержимое разбросано по полу. Все, что предназначалось для выноса, включая постельное белье, сотрудники гестапо упаковали в четыре чемодана и объемистый сундук, который было приказано доставить к местному отделению полиции на следующий день. Ева Клемперер подвергалась оскорблениям («Вышла замуж за жида? Да ты просто шлюха после этого!»), один из гестаповцев плюнул женщине в лицо. «Какой невероятный позор для Германии!» — возмущался Виктор Клемперер. «Это — никакие не обыски, это — погромы!» — сокрушалась его жена. Клемперер страшно боялся, что гестапо обнаружит его дневники («они убивают и за куда меньшие проступки»), Клемперер упросил жену по частям перенести их в дом своей знакомой, неев-рейки, доктора Аннемари Кёлер, там было куда безопаснее. «Но я буду продолжать писать об этом, — заявил он в мае 1942 г. — Таков будет мой героический поступок. Я намерен представить доказательства, неоспоримые доказательства!»

13 сентября 1941 г. жительница Гамбурга Луиза Зольмиц, жена еврея, который благодаря привилегированному статусу кавалера множества боевых наград и ветерана военных действий был освобожден от необходимости носить желтую звезду, с горечью писала: «Наше счастье ущербное». Семью Зольмиц освободили от подселения к ним евреев, однако жили они по-прежнему скудно. Бесконечные урезания пенсий, льгот и отпускаемых по карточкам норм продуктов питания они делили с остальными немцами. Жили они в ту пору изолированно, поскольку Фридрих лишился привычного круга общения, состоявшего в основном из неевреев. Луиза Зольмиц и ее муж исхудали, поскольку весь 1941 г. нормы отпуска продуктов постоянно уменьшались. К 21 декабря 1942 г. женщина весила меньше 50 кг. И все же ее куда менее волновало урезание норм, чем то, что ей могут запретить получать продукты для семьи по карточкам, и за ними придется ходить ее Фридриху и сталкиваться с проявлением ненависти. Тревога Луизы о судьбе Гизелы, дочери-полукровки, росла соразмерно циркулировавшим слухам о том, что, дескать, и полукровок тоже ждет депортация. «Мы — жертва темных и злонамеренных сил», — такую запись сделала она в дневнике 24 ноября 1942 г.

Очевидным фактом является то, что к октябрю 1941 г. эпидемия депортаций охватила практически всю Европу. 4 октября 1941 г. Гейдрих уже упоминал о «плане полной эвакуации евреев с занятых нами территорий». В начале ноября 1941 г. он аргументировал одобрение погромов парижских синагог, произошедших четырьмя днями ранее, ввиду того, что «евреи на самом высоком уровне определены как поджигатели войны и поэтому должны нести ответственность за все то, что происходит сейчас в Европе; Европа должна быть очищена от них. Что же касалось Гитлера, тот подверг оголтелой критике евреев не только Советского Союза и США, но и Европы в целом. 28 ноября 1941 г. на встрече с великим муфтием Иерусалима Хадж Амином Аль-Хуссейни он заявил: «Германия намерена нажать на все рычаги для решения еврейской проблемы. И в Палестине евреям не будет покоя, как только мы обретем контроль над этой территорией».

К этому времени все еще остававшиеся в живых евреи на территориях Восточной Европы, оккупированных немцами, загонялись в гетто, расположенные в крупных и средних городах. В Вильнюсе начиная с 6 сентября 1941 г. 29 000 человек евреев были втиснуты на территорию, рассчитанную на проживание лишь 4000 человек. Во время инспекционной поездки в вильнюсское гетто в начале ноября 1941 г. Геббельс отметил страшную скученность, царящую там: «... евреи — вши цивилизованного человечества. Так или иначе они должны быть истреблены. Стоит вам пощадить их — и вы сами не замечаете, как становитесь их жертвой». 10 июля 1941 г. было основано еврейское гетто в Каунасе, где 18 000 человек постоянно подвергались нападениям со стороны как немцев, так и литовцев, ищущих ценные вещи. В тот же период основывались и гетто поменьше в других городах Прибалтики. Их созданию предшествовала резня еврейского населения. Поскольку жертвами этой резни становились мужчины (по крайней мере, на начальных этапах), эти гетто, как правило, были населены женщинами и детьми: в Риге, например, где гетто было основано к концу октября 1941 г., было почти 19 000 женщин и лишь чуть более 11 000 мужчин. 30 ноября и 8 декабря 1941 г. 24 000 человек были расстреляны, а остальных, главным образом мужчин, отправили на заводы Германии чернорабочими. Подобное массовое убийство, только большего масштаба, произошло в Каунасе 28 октября 1941 г., когда Гельмут Раука, глава занимавшегося евреями отдела каунасского гестапо, распорядился собрать 27 000 евреев в 6 часов утра на главной площади города. На протяжении всего дня Раука и его сотрудники отсортировали пригодных для работы лиц. Когда стемнело, 10 000 евреев были отнесены к последней категории. Остальных отпустили по домам. На следующее утро этих 10 000 пешком погнали к «Форту IX», где они были расстреляны.

Почти все гетто, появившиеся в оккупированной Восточной Европе после вторжения в Советский Союз, создавались на скорую руку и просуществовали относительно недолго — они и задумывались как место временного пребывания евреев, обреченных на гибель в ближайшем будущем. Созданное 5 декабря 1941 г. в Ялте гетто представляло собой огороженный участок на окраине города: 17 декабря 1941 г., меньше чем 2 недели спустя, оно было упразднено, а его жители расстреляны. Подобные вещи происходили и в других городах. Таким образом, судьба евреев Восточной Европы была ясна, а их бывшие гетто освобождены. Теперь переселения в гетто дожидались евреи «старого рейха» и протектората Богемия и Моравия, на изгнании которых настаивал Гитлер, а также евреи, находившиеся в других частях занятой немцами Европы. Некоторые историки попытались установить точную дату, когда Гитлер распорядился об изгнании евреев из Европы и их истреблении, все их попытки так и остаются безуспешными. Без конца ссылаются на один факт. Уже после войны Адольф Эйхман вспоминал, что Гейдрих вызвал его к себе однажды, это было в конце сентября или начале октября, и заявил следующее: «Фюрер отдал распоряжение о физическом уничтожении евреев». На это распоряжение Гитлера неоднократно ссылался и Гиммлер. Но чрезвычайно сомнительно было, чтобы Гиммлер или Гейдрих могли услышать от фюрера столь категорично сформулированный приказ. Высказывания Гитлера, зафиксированные многими источниками, и в особенности записями его выступлений и частных бесед, в частности в дневнике Геббельса и «Застольных беседах», по стилю и содержанию весьма мало напоминают лаконичные воинские распоряжения. И всякий, кто рассчитывает обнаружить что-либо хоть отдаленно напоминающее четко сформулированный приказ — в письменной или же в устной форме, — обречен на неудачу. Дело в том, что партийное руководство вообще и Гитлер в частности избегали конкретики, если речь шла о юридической ответственности, поэтому и формулировали свои распоряжения расплывчато, что изначально предполагало чуть ли не двоякое их толкование. Соответственно, члены партии привыкли, так сказать, «улавливать суть».

Так что крайне маловероятно, что Гитлер мог пойти дальше утверждений, которые он неоднократно делал начиная с середины 1941 г. относительно евреев и которые тут же подхватывались антисемитскими геббельсовскими СМИ. Утверждения фюрера часто и широко цитировались и тиражировались, и практически не было такого члена НСДАП, СС или другой нацистской организации, который не слышал бы их. И в сочетании с четко сформулированными приказами, такими как, например, изданный незадолго до введения в действие плана «Барбаросса» об уничтожении политруков Красной Армии и евреев, с политикой геноцида, уже опробованной на практике в Польше начиная с сентября 1939 г., создавался особый, ориентированный на геноцид менталитет, по части которого состязались Гиммлер в Берлине и его сатрапы на местах (на восточных территориях), желая убедить друг друга, насколько полно и радикально они претворяли в жизнь угрозы Гитлера стереть в порошок евреев Европы. А если добавить к этому острейшую нехватку продовольствия и, как это имело место в Польше, необходимость в связи с этим установления нормирования пищи по иерархическому принципу, то евреи оказывались где-то в самом низу пирамиды. Для многих слишком рьяных местных фюреров и региональных наместников переход от политики доведения до истощения к политике открытого геноцида был, по сути, символическим. В Белоруссии, например, решили просто-напросто избавиться от «бесполезных едоков» — неспособных к тяжелому физическому труду людей, а заодно и от психически больных и инвалидов. Их умертвили отнюдь не по расовым причинам, хотя немецкая кампания эвтаназии создала важный прецедент — экономический. СС в этом случае сражались не против «дегенеративных» влияний славян; они просто рассматривали психически больных и инвалидов как лишних потребителей дефицитных продуктов.

Конкретные результаты такого менталитета стали очевидны самое позднее к середине октября 1941 г. К этому времени евреи из Великогерманского рейха и имперского протектората вовсю высылались на восток, и на очереди были их соплеменники из остальной части занятой немцами Европы. На эмиграцию евреев был наложен запрет. Существует множество подтверждений на различных уровнях нацистской иерархии, свидетельствующих о том, что было принято решение выслать всех европейских евреев на восток. Эйнзатцкоманды без разбора расстреливали огромное число евреев по всей оккупированной Восточной Европе. В лекции, прочитанной 1 декабря 1941 г. перед высшим командным составом вермахта, полиции, НСДАП, Германского трудового фронта, академиками, членами Сената германской культуры Геббельс заявил, что сделанное фюрером 30 января 1939 г. предостережение оказалось верным.

Хотя массовое убийство, как прозрачно намекнул Геббельс, по очевидным и чисто практическим причинам осуществляется поэтапно, теперь уже ни у кого не оставалось сомнений в том, что, как выразился Альфред Розенберг, выступая на пресс-конференции 18 ноября 1941 г., цель — «биологическое истребление всех евреев в Европе».

К этому времени уже стало ясно, что военные власти, полицейские подразделения, СС и гражданские чиновники рука об руку трудились для воплощения в жизнь программы геноцида. Согласно донесению инспекционного управления вермахта украинская милиция, «во многих местах, как это ни прискорбно, с добровольным участием членов немецких вооруженных сил», беспощадно расстреливает евреев, в т.ч. женщин и детей. До 200 000 человек уже убиты на территории Имперского комиссариата Украины, и, в конце концов, общее количество достигнет почти полумиллиона человек. Но уже было предельно ясно, что одними только массовыми расстрелами масштаба истребления, задуманного Гиммлером, не достичь. Более того, если верить рапортам командиров эйнзатцкоманд, беспрерывные массовые убийства беззащитных женщин и детей самих экзекуторов повергали в стресс. Как вспоминал впоследствии Рудольф Хёсс, старший офицер СС, «у меня всегда вызывали содрогание предстоящие массовые экзекуции женщин и детей». Не один служащий эйнзатцкоманд свел счеты с жизнью, будучи не в силах смириться с кровопролитием. Часть их закончила психиатрической лечебницей. Большинство отправлялись на акции в подпитии, только в этом состоянии можно было выполнять ужасающие по жестокости приказы. Число евреев, подлежавших расстрелу, было настолько огромным, что в одном из отчетов эйнзатцгруппы от 3 ноября 1941 г. говорилось: «Несмотря на то что до сих пор было ликвидировано в общей сложности приблизительно 75 000 евреев, стало очевидно, что одним этим методом решение еврейской проблемы не обеспечить».

Но решение проблемы пришло само по себе. После вынужденного свертывания программы эвтаназии 24 августа 1941 г., что стало возможным после обвинений епископа Клеменса фон Галена, для травившего пациентов газами технического персонала нашлась работа на востоке. Специалисты «Т-4» в сентябре месяце побывали в Люблине; туда же явились Виктор Брак и Филипп Боулер, двое ведущих руководителей отдела «Т-4». Доктор Август Бекер, представлявшийся как «специалист в области отравления газами психически больных», также вспоминал:

Кроме того, Альберт Видман, разработавший стандартную газовую камеру, используемую в программе эвтаназии, посетил Минск и Могилев, куда эйнзатцгруппа «Б» запросила техническую помощь при умерщвлении пациентов местных психиатрических лечебниц. Умерщвления подобного рода были стандартной частью акций эйнзатцгруппы на Востоке, поскольку они проводились еще в Польше в 1939—1940 гг., где их жертвой тогда стали несколько тысяч психически больных. После того как был изобретен способ умерщвления пациентов угарным газом, поступавшим из выхлопной трубы автомобиля в герметически закрытое помещение, Артур Небе, командир эйнзатцгруппы «Б», догадался умерщвлять людей в особых воздухонепроницаемых фургонах, с которыми соединялись выхлопные трубы автомобильного двигателя. Гейдрих одобрил решение.

13 октября 1941 г. Гиммлер на встрече с региональными начальниками полиции Глобочником и Крюгером дал согласие на создание лагеря в Бельжеце, который и послужит основой для применения газвагенов в действии. Иными словами, это должен быть лагерь, созданный с единственной целью — физического уничтожения людей. Строительные работы начались 1 ноября 1941 г., а месяц спустя туда были откомандированы специалисты бывшего «Т-4». Жители польского гетто теперь систематически расстреливались с тем, чтобы освободить место для евреев, которые должны были вот-вот начать прибывать из других частей Европы. Подобный центр был построен в Хелмно в Вартеланде, где предстояло умертвить в газвагенах евреев, доставленных из лодзинского гетто. В трех газвагенах из Хелмно можно было уничтожать по 50 человек за рейс из лагеря до расположенных примерно в 16 километрах лесов, причем ликвидация и транспортировка осуществлялись одновременно. У леса машины останавливались, чтобы избавиться от страшного груза, который вываливали в канавы, вырытые пока остававшимися в живых еврейскими заключенными лагеря. Иногда матери в фургоне обертывали головы детей тканью, и малыши оставались живы. Яков Грояновски, один из могильщиков, нанятых СС, сообщал, как немецкие охранники отыскивали таких переживших ужас младенцев и разбивали их головы о стволы деревьев. Ежедневно уничтожалось до 1000 человек; здесь же в лесу под Хелмно нашли смерть и 4400 цыган из лодзинского гетто. В целом за первый период существования лагеря в Хелмно были зверски умерщвлены 145 000 евреев и еще 7000 человек были уничтожены весной 1944 г., когда лагерь ненадолго вновь стал функционировать; общее число погибших превысило 360 000.

Первые три десятка пресловутых газвагенов были изготовлены на небольшой фабрике в Берлине. Первые 4 машины поступили в распоряжение эйнзатцгрупп в ноябре-декабре 1941 г.; а к концу года их использовали все четыре эйнзатцгруппы. Водители газвагенов впоследствии рассказывали, как это происходило: «Человек 60 евреев, часто они еле на ногах стояли, запихивали в внутрь фургона, полностью одетыми. Непохоже, чтобы они о чем-то догадывались. Потом двери плотно закрывались, и нам приказывали ехать. По прибытии в указанное место двери распахивали, и после проветривания фургона мы вытаскивали трупы. Это был кошмар. Было видно, что люди перед смертью агонизировали. А кое-кто пытался зажать нос».

Один из газвагенов отправили и в Сербию, где генерал Франц Бёме методично истреблял евреев в отместку за якобы участие их в вооруженном восстании четников в июле месяце предыдущего года. Как сообщалось в декабре 1941 г., за 160 убитых и 278 раненых немецких солдат убили от 20 до 30 тысяч сербских гражданских лиц, включая всех взрослых евреев мужского пола и цыган. До этого момента убийству подлежали только мужчины; Бёме рассчитывал, что 10 000 еврейских женщин, детей и стариков и часть выживших мужчин-евреев будут помещены в гетто. Более чем 7000 еврейских женщин и детей, 500 еврейских мужчин и 292 цыганские женщины и дети эсэсовцы согнали в лагерь в Займисте, где они содержались в нечеловеческих условиях в нетопленых бараках, а командование СС тем временем принимало срочные меры по доставке из Берлина автомобилей-душегубок. Цыган освободили, а евреям сказали, что им предстоит переброска в другой лагерь, где условия проживания лучше. Едва первая партия в 64 человека заполнила фургон, как двери были наглухо закрыты, а выхлопные газы хлынули внутрь. После этого грузовик спокойно миновал центр Белграда, мимо ничего не подозревающих пешеходов, направляясь к стрельбищу в Авеле. К моменту прибытия в Авелу все находившиеся в фургоне евреи были мертвы. Полицейские из Авелы выбросили их из фургона в уже выкопанную братскую могилу. К началу мая 1942 г. таким образом было умерщвлено 7500 евреев лагеря и, кроме того, пациенты и персонал еврейской больницы в Белграде и часть заключенных-евреев из другого, соседнего лагеря. Начальник немецкой военной администрации в Сербии Харальд Турнер мог в августе 1942 г. с гордостью заявить, что, дескать, Сербия — единственная страна, в которой еврейский вопрос «решен полностью».