Глава 47
Мне хотелось уйти, уехать. Город душил меня. Спустя двадцать две недели я все еще не могла ходить по улицам. Я мечтала сесть с тобой в машину и покинуть это опостылевшее место. К морю. В пустыню. Куда угодно, сказала я. Только подальше отсюда. Ты не согласился. Дескать, без Вайолет ехать нехорошо, а ей сейчас нужна привычная обстановка.
После гибели Сэма я ни разу не посмотрела ей в глаза. Целыми днями я лежала в постели, а когда выходила на кухню, то в оцепенении разглядывала немытую посуду в раковине. У меня не было сил заниматься хозяйством.
Меня всюду преследовали напоминания о Сэме, а больше всего их было в ней. Щербинка между передними зубами. Запах простыней поутру. Ее любимые полосатые пижамы, так похожие на свитер, в котором он погиб. Дорога в школу. Купание.
Ее руки.
Было больно, но я продолжала искать его в ней и ненавидела ее за это.
Никто не заговаривал о нем – ни друзья, ни соседи, ни твои родители, ни твоя сестра, ни Грейс. Они спрашивали, как у нас дела, в их глазах сквозило сочувствие, однако никто ни разу не упомянул его имя. А я этого хотела.
– Сэм, – произносила я вслух, когда оставалась в одиночестве, – Сэм.
Через несколько месяцев после гибели Сэма я получила электронное письмо от Кэролайн, матери мальчика, погибшего два года назад на детской площадке.
Молюсь, чтобы вы нашли путь, по которому сможете двигаться дальше. Я не верила, что у меня получится, но мне наконец удалось вырваться из пелены скорби и обрести покой.
Это не про меня. Я удалила ее письмо.
– Хочешь уехать – поезжай одна, – сказал ты, заглянув ко мне в ванную. Я засунула голову под кран, чтобы не слышать.
Вечером я спросила, что ты имел в виду. Уехать? Куда? Ты хотел, чтобы я уехала.
– Есть места, где помогают справиться с горем, оказывают психологическую помощь.
– Хочешь упечь меня в психушку? – нахмурилась я.
– В санаторий. Я нашел один, за городом, всего в нескольких часах отсюда. – Ты вручил мне буклет, отпечатанный на плотной бумаге. – У них как раз есть свободное место.
– Почему ты так хочешь, чтобы я уехала?
Ты сел в ногах кровати, обхватил голову руками. Твои плечи дрогнули, на брюки закапали слезы, медленно, равномерно, словно из неисправного крана. В тебе зрела правда, тяжелая, неповоротливая, не произносимая вслух. Не надо, безмолвно взмолилась я. Не говори. Я не хочу знать.
Ты потер подбородок, перевел взгляд на прислоненную к стене картину из комнаты Сэма.
– Я поеду.
