Глава 4
«Иногда молчание является лучшим ответом…»
Бенджамин Вайт младший
Когда завыли сирены, я смотрел на сицилийцев и сразу же понял, что именно Дженна навели на нас копов. Мало того, что гребаные макаронники не перепугались, на их мордах даже проявилось некоторое облегчение.
Остальные пазлы сложились в картинку атоматически.
Чего тут неясного? Для начала, сицилийцы обязательно мне предъявят, что это именно я, якобы, навел на них полицию. А затем, под предлогом «искупления вины», будут что-то требовать. Скорее всего, предложат сбывать бухло только им, точно так же, как предлагали ранее ирландцы. Либо что-то в этом духе. Как папаша говорил, к гадалке не ходи.
Ну что же, конечно, все очень скверно, но далеко не смертельно. Будем отбиваться…
— Вилли, задержи немного копов, но потом все-равно пропустишь… — бросил я Тиммермансу, в потом обернулся к сицилийцами. — А вы, валите, нахрен, отсюда. Сэмми, покажи им куда валить…
— А наши грузовики? — огрызнулся Лука Фицци. — Мы их не оставим. Сам копов навел, теперь расхлебыва…
Договорить он не успел, а точнее — не смог.
Лязгнула челюсть, а сам макаронник, смешно взмахнув руками, опрокинулся навзничь.
Почти одновременно, раздался приглушенный хруст и тот итальяшка, которого держал за глотку Мусичка, с сиплым хрипением заелозил ногами по земле.
Видимо песель принял мой хук в челюсть макароннику за сигнал к действию. А может просто ментальная связь сработала. Мы друг друга понимаем без слов.
В общем, на одного сицилийца на этом свете стало меньше.
Как уже говорил, мой ирландский песик, при своем желании, может завалить быка, а вырвать глотку плюгавому человечку ему, вообще, раз плюнуть.
Остальные живо затихли, но никуда убегать по-прежнему не собирались.
«Да и хрен на вас…» — ругнулся я и вышел из ангара.
А вот дальше, все пошло несколько не по моему плану.
После того, как ворота открылись, на базу влетело пару десятков полицейских с Томпсонами и без особых разговоров покрутили всех, в том числе и меня. Я едва успел отдать команду Мусию сваливать без оглядки.
А потом, опять же, недолго сумняшеся, принялись закидывать нас в грузовики, предварительно вволю охаживая дубинками.
Все это, довольно сильно меня насторожило.
Как ни крути, гребаные Штаты — это все-таки правовая страна. Здесь так арестовывают, только если есть на это непосредственный приказ, то есть, когда полицейские чувствуют за собой надежную защиту. В противном случае, после того, как принятый выйдет из кутузки, засранцев в погонах с легкостью можно самих отправить за решетку. А во-вторых, я не заметил ни одной знакомой полицейской морды — судя по нашивкам, нас крутили копы из района Першинг-Роуд, вотчины Капоне. То есть, насквозь продажные суки. В этом районе начальники полиции меняются по три раза в год, никто еще не задержался дольше — всех скупали на корню.
С трудом выкрутив башку, я вежливо поинтересовался у обладателя начищенных ботинок.
— Эй, малыш, а ты не боишься, что после того, как я выйду, тебе придется сдавать свою задницу в аренду в камере на Хаббард-стрит?
И уже мгновением позже, сильно пожалел о своих словах.
Тот самый начищенный башмак, так врезался мне под ребра, что потроха разом взмолились о пощаде.
Переговорить с лежащим рядом Макгвайром не получилось по сходной причине.
Впрочем, сам арест, мало меня волновал. Как только меня оформят, об аресте узнает Уайт Морган, после чего очень быстро решится вопрос с залогом. А дальше начнет ломаться дело, если таковое вообще существует. А Дженна… с Дженна придется решать. Ни один уродец в этом городе не может сказать, что наклонил Бенни Вайта. Видит Бог, не я первый это начал.
Закашляли моторы и грузовики, дробно стуча скатами об брусчатку, покатились по улице. Узнать куда мы едем тоже не удалось, гребаные копы натянули нам мешки на голову.
Тряска прекратилась примерно через час: меня без особых церемоний выбросили из кузова, я неслабо приложился башкой, но не успев даже выругаться, сразу начал догадываться что произошло.
— Принимайте говнюков и не забудьте потом отдать кандалы… — весело скомандовали голосом того сержанта, который командовал задержанием. — Но учтите, если найдут трупы…
— Не беспокойся, не найдут, — хохотнули в ответ. — Разве что рыбы…
После чего весело заржали сразу несколько человек.
— Я тебя сам скормлю свиньям, сын шлюхи! — гаркнул Вилли, но его голос сразу заглушили звуки ударов.
Вопрос что произошло, снялся автоматически.
Твою же мать!!!
Да что тут непонятного?
Нас приняли настоящие копы, но эти выблядки, вместо того, чтобы отвезти в участок, сдали меня и парней Дженна.
Все, антракт, приехали, как говорил батя. А я, дебил, строил теории…
— Этого к хозяевам, остальных в гараж и развлекитесь с ними в свое удовольствие. Но не калечьте… — скомандовал тот же голос с сильным итальянским акцентом.
Сильные руки вздернули меня на ноги и уже через пару минут усадили на скрипучий стул.
Следом слетел мешок с головы.
Открывшаяся картинка уже совсем не удивила. Захламленная ящиками с пустыми бутылками комнатушка и приземистые, кривоногие ублюдки с черной курчавой шевелюрой и приторными, губастыми мордами.
Анджело «Кровавый» Дженна, Антонио «Джентльмен» Дженна, Майкл «Дьявол» Дженна и Винченцо «Джим» Дженна.
Гребанная семейка Дженна, мать их так. Гребанные братцы, возомнившие себя хозяевами в Чикаго.
— Бенни, Бенни… — старший из них, Анджело, притворно скорбно покивал головой. — Как же так, Бенни? Видишь к чему привело твое упрямство? Нехорошо, очень нехорошо…
— Нехорошо водить шашни с полицией, Бенни, сраный ты говнюк… — поджав губы, поддакнул Антонио.
— За такое строго наказывают… — добавил Майкл. — И ты сам это знаешь. Люди тебя не поймут, Бенни. А мы постараемся, чтобы они узнали все.
— Но все еще можно исправить, не так ли? — весело подмигнул братьям Винченцо. — Не переживай, мы подскажем как, Бенни.
— Видит Господь, с гораздо большим удовольствием, я скормил бы тебя рыбам, Беннито… — гнусно хмыкнул Анджело. — Но мы добрые христиане и всегда готовы протянуть руку заблудшей овце. Бенни, ты хочешь, чтобы мы протянули тебе руку?
— Бенни, ты оглох? — Антонио наклонился и, взяв за подбородок, вздернул мне голову. — Все еще можно исправить. Отзовись, Бенни, рано еще гадить в штаны.
Я снова смолчал. Иногда молчание является лучшим ответом.
— Он не понимает… — Анджело обернулся к братьям. — Я говорил вам, с этим упрямым говнюком бесполезно разговаривать.
— Бенни… — Майкл ленивым пинком в грудь, снес меня со стула. — Поработай мозгами, у тебя нет шансов. Ты лишний в этом бизнесе. Отдай нам поставщиков из Монтаны и живи дальше.
— Мы с ними договоримся, не беспокойся, — хмыкнул Антонио, подчеркнуто бережно посадив меня обратно. — Но, чтобы они стали сговорчивей, ты пока погостишь у нас. А когда дело пойдет — даю слово, отпустим. И даже монет отсыплем. Живи и радуйся жизни.
Все стволы у меня отобрали, остался всего лишь тычковый кинжал за воротником, но скованные сзади руки полностью лишали шанса им воспользоваться. Я на протяжении всего этого монолога гребаных братцев пробовал вытащить хотя бы одну руку из наручников, но ничего так и не получилось. Оставалось всего два выхода — первый — сделать вид, что иду на требования гребаных сицилийцев и просто потянуть время в надежде на какое-нибудь сраное чудо. И второй… второй — гордо сдохнуть.
Никакими иллюзиями не обольщался — как только макаронники поймут, что поставщики не станут с ними работать, существование Бенни Вайта на этом свете станет полностью нецелесообразным.
На свободе остается Уайт Морган, но он пока даже не подозревает, где я нахожусь. А когда дознается — скорее всего, станет уже поздно.
Да, все плохо. Очень плохо.
— Ты оглох, выблядок?.. — очередной удар отправил меня обратно на заплеванный пол.
И вот тут, я принял решение.
Да, еще пожить хочется, но, черт побери, мне не безразлично, кем и как жить. Батя говорил, подыхать, так с музыкой.
Пока я думал, сицилийцы окончательно вышли из себя и принялись воодушевленно пинать меня.
— Эй-эй… — прохрипел я. — Подождите…
— Во-от! — довольно хмыкнул Анджело. — Хороший мальчик, Бенни. Я знал, что ты очень скоро обосрешься.
Я сплюнул кровь на пол и гнусно ухмыльнулся.
— Интересно, скольких сифилитиков пришлось обслужить вашей мамаше, чтобы родить таких выблядков как вы. Думаю, через нее прошелся весь ваш говенный городишко…
Очередной удар снес меня со стула. Винченцо взялся за бейсбольную биту, остальные братцы только похохатывали.
Впрочем, убивать они меня пока не собирались и дело ограничилось всего несколькими ударами.
— Бенни… — Анджело лениво пнул меня. — Ты отыграл свою игру. Сдай своих людей и живи дальше, даю слово мы отпустим тебя. Повторюсь, сдай контакты в Монтане и все. Дальше все сделаем мы сами, и ты останешься жить.
— Отсоси, гребаный итальяшка…
На этот раз братья начали пинать меня все вместе. Но опять же, без особого воодушевления и очень быстро это занятие им наскучило.
— Бенни, говнюк, — Анджело присел рядом со мной. — Скоро мне надоест с тобой развлекаться, и мы начнем снимать с тебя шкуру сантиметр за сантиметром. И начнем с жопы. Эй, кто там, принесите мне ножи и клещи.
В дверь просунулась лохматая башка в кепке и торопливо забормотала на итальянском языке.
— Босс, Аль прислал человека и передал быстрей заканчивать и этим ублюдком.
Не скажу, что я в совершенстве владею языком макаронников, но в целом, я все-таки понял, что говорит сицилиец. И не особо удивился новости. Дженна только строят из себя крутых боссов, на самом деле они обыкновенные шестерки, а за комбинацией по моемы выводу из игры стоит никто иной, как Аль Капоне. Ебучий Аль Капоне, умный и свирепый ублюдок.
— Я сам решаю, что мне делать! — разъяренно заорал Анджело. — И никому не позволю мне указывать. А ты тащи сюда ножи и клещи, иначе я сам с тебя сдеру шкуру. И начинайте по одному отправлять в ад шестерок этого говнюка. Слышишь меня? Бенни, себя не жалеешь, пожалей хоть своих людей. Слышишь? Это твои засранцы сдыхают.
Ему возразил Винченцо, братья заспорили, а я приподнялся на локте и презрительно процедил.
— Эй, любители толстых членов, вы отсасываете своему хозяину по очереди и все разом?
Бита со свистом прочертила полукруг в воздухе, в голове взорвался ослепительный фейерверк.
Дальше произошло сразу несколько вещей, а если точнее, целая череда событий.
Сначала дверь распахнулась и на пороге возник тот самый браток. Он тащил в руках целую охапку импровизированных пытошных орудий. Ножи, топоры, вертела, молотки и даже лучковую пилу.
Потом Анджело в очередной раз пнул меня и протянул руку к своему подручному.
— Сейчас, Бенни, тебе станет очень больно. Дай быстрее мне этот топор, живее, мать твою!
С его последним словом, за спиной братка мелькнула громадная лохматая туша Мусички, а мне, наконец, удалось выдрать из наручников правую руку.
Время ускорилось, события понеслись галопом.
Муся распластался в прыжке и сшиб сицилийца с ног, ножи, тесаки и секачи с грохотом посыпались на пол.
Ухватив братка за затылок, пес мотнул башкой и, словно спущенная пружина, снова взлетел в воздух, на этот раз сбив Винченцо.
Я ухватился за рукоятку кинжала.
Антонио и Майкл попытались оторвать волкодава от брата, а Анджело выхватил из-за пояса револьвер.
Но выстрелить я ему не дал.
Короткий и широкий, бритвенно острый клинок, с хрустом вспорол шею старшему брату, в воздухе плеснулась алая струя, сотканная из карминово-алых капелек.
Воздух пронзил запах крови.
Братцы от души меня отделали, ноги и руки отказывались слушаться, налитые свинцовой тяжестью, тело пронизывали разряды дикой боли, а голову разрывал пульсирующий колокольный звон, но именно этот сладковатый смрад подействовал на меня словно самый сильный допинг.
Мах, лицо Антонио раскрылось словно книга, Майкл попытался отмахнуться, но я его сшиб плечом и, оседлав, несколько раз ткнул кинжалом в солнечное сплетение.
После чего откатился и припал к стене возле распахнутой двери.
В комнату заполошно влетел браток с лупарой наперевес, клинок метнулся к его шее, но только вспорол воздух. Муся успел раньше, словно таран сбил его с ног и с кровожадным урчанием выдрал громадный кусок мяса из паха.
Воздух разорвал пронзительный визг.
Мусечка не останавливаясь ринулся вперед и еще одним сицилийцем на этом свете стало меньше.
Весь залитый кровью, глухо и свирепо рычащий, волкодав сейчас напоминал собой тех легендарных боевых римских псов, сражавшихся вместе с легионерами в первых рядах когорт.
Я подхватил с пола лупару и, не успев проверить патронник, даванул сразу на оба спусковых крючка, влепив дуплет в живот еще одному боевику братьев Дженна.
Воспользовавшись передышкой, отбросил пустой дробовик в сторону, поднял еще один с пола и, став за грузовик, быстро осмотрелся.
— Гараж? Похрену, сделаем кладбище. Муся, пока рядом…
Пес прянул ушами и застыл у моей ноги.
— Да что у вас творится? — в открытые ворота влетело сразу два сицилийца.
Дважды бабахнула лупара, у первого нога превратилась в месиво, и он кубарем полетел под заднюю ось грузовичка, второй пошел боком и врезался в штабель аккуратно сложенных автомобильных скатов.
— Ищи… — тихо приказал я Мусе.
Волкодав шумно втянул в себя воздух и рванул с места, а я, подобрав пистолет с пола, проверил его магазин, скользнул под стеной к выходу и чуть не выпалил в упор в Вилли, выскочившего из боковой двери.
Немец выглядел жутковато, вся левая сторона лица наливалась багровой опухолью, волосы слиплись в сосульки, а рот щерился в кровожадном оскале. В руках Тиммерманс держал топор, с налипшими на лезвие прядями черных волнистых волос.
Он появился так неожиданно, что я даже обрадоваться не успел.
— Шайзе!!! — немец отпрянул от меня, замахнулся своей секирой и тут же радостно заорал. — Жив! Братик! А мы тебя уже похоронили…
— Тихо… — я прислушался. — Что с остальными?
Вопрос отчасти прояснила окровавленная морда Лиама Макгвайра, высунувшаяся из той же двери.
— Остался только я, гребаный шотландец… — Вилли ткнул пальцем в Лиама, — и Билли. Билли плохой. Остальные — все… — немец мотнул головой. — Что делать будем, босс? Сейчас макаронники набегут или полиция…
Я на мгновение задумался.
— Уходите.
— Что? — яростно взревел Вилли. — Бен, ты, сука, за кого меня принимаешь? Порвем задницы сицилийским ублюдкам!
— В Монтану… — я сильно толкнул его в грудь. — Живо, собирайте дома людей и ждите сигнала. Пошли, нахрен, отсюда. И чтобы сегодня же свалили домой.
— Да ты!!! — Тиммерманс сжал кулаки.
— Уходим… — Макгвайр приобнял немца за плечи и толкнул его в сторону забора. — Бенни дело говорит…
— Грюне шайзе!.. — бешено прорычал Вили, но послушался товарища.
Из-за машин вынырнул Мусичка и коротко гавкнул.
— Чисто? Красавчик… — я кивнул псу и побрел обратно в комнату с братьями.
Антонио все еще хрипел, пуская кровавые пузыри, остальные Дженна уже подохли.
Я на мгновение задумался, криво ухмыльнулся и вернулся в гараж. Подхватил канистру с бензином и закружился в гротескном вальсе, разливая бензин по полу.
Губы сами по себе забормотали любимую песенку отца.
— Далека дорога твоя… далека, дика и пустынна…
Звонко шарахнулась об стену пустая канистра.
Я вытащил из кармана одного из трупов спички и потрепал по холке Мусичку.
— Ну что братик, пора уходить. У нас работы только начать и закончить…
Из ворот гаража плеснулось чадные веселые языки пламени, а я развернулся и неспешно побежал по улочке.
Мусичка, влюбленно поглядывая на меня налитыми кровью глазами, трусил рядом.
Ну что же, не я эту хрень начал и не мне ее заканчивать. Не знаю, как там обернется дальше, но твердо уверен в том, что очень скоро гребаным макаронникам станет очень тесно в Чикаго…
— Далека дорога твоя, далека, дика и пустынна…
