Глава 5

Интерлюдия

Ребро стопы просвистело в опасной близости от коленной чашечки — Шота едва успел отдернуть ногу от опасного удара. Небольшая заминка с его стороны и Кансецу-Гэри противника раздробил бы сустав парня в мелкое крошево. Следующим выпадом противник попытался лишить Шоту зрения. Чужие, указательный и безымянный, пальцы метнулись к глазным яблокам молодого тигра в надежде ослепить последнего. Но Шота был готов — это не первый его спарринг в Синдо-рю и он прекрасно знал главное правило местного Ири Куми Го * — никаких правил. Крепким кулаком однорукий каратека встретил Нихон нукитэ противника. Сбитые костяшки столкнулись с чужими фалангами, ломая хрупкие кости. Противник на мгновение замешкался и Шота сполна воспользовался этой заминкой.

Вес парня к этому моменту уже был перенесен на переднюю ногу, оставалось лишь повыше задрать колено, развернуть голень и подъемом стопы снести ко всем чертям голову очередному представителю Синдо-рю. Но в последний момент Шота скорректировал свой Маваши-Гэри и приложился к виску противника не подъемом, а подушечками стопы. Могло показаться, что молодой тигр решил пожалеть свою добычу, но это было не так — хищник лишь хотел загнать свои клыки поглубже в плоть жертвы. В момент попадания, Шота покрепче уцепился за патлы противника узловатыми пальцами ног и вместо того, чтобы вернуться в исходное положение продолжил доворачивать бедро внутрь, увеличивая тем самым амплитуду движения.

«Поплывшей», пойманной на крючок, добыче не оставалось ничего другого, кроме как следовать за стопой Шоты. Спустя секунду, ведомый противник уже на всей скорости летел мордой в пол. А мгновением позже его лицо встретилось с лакированной половицей додзё Синдо-рю. Глухой стук, смешанный с влажным хрустом, ознаменовал окончание Ири Куми Го.

— Закончили. — прокряхтел неопрятного вида старик, с длинными обломанными ногтями на кривых, словно ветки пальцах. — Тигренок-тигренок, ты все больше радуешь дедушку. Такой стремительный рост. Эти дураки из Сётокан лишь тормозили тебя, ограничивали правилами и не давали простора для фантазии. Жаль-жаль, что ты не попал ко мне, когда был еще котенком. Я бы вырастил из тебя отличного тигра-людоеда. Уберите это дерьмо с глаз моих!!! — проорал он истерично в конце своей речи.

Пара учеников, до этого смиренно сидящих в позе сейдза, вскочили и принялись оттаскивать, булькающего кровью, члена Синдо-рю прочь из додзё. При этом они даже не предприняли попыток перевернуть своего товарища по школе лицом кверху, из-за чего помещение оказалось рассечено пополам кровавым разводом.

— Следующий Ири Куми Го проведешь с кем-то из старших учеников. — сквозь стены додзё пробился звук гонга. — Свободны!

Ученики принялись подниматься со своих мест. Они поочередно кланялись наставнику и покидали додзе. Когда очередь дошла до самого Шоты в помещении, кроме него и старого сэнсэя, уже никого не было. Как самый младший из учеников Синдо-рю, Шота был вынужден выходить из додзё последним. Как-никак, он всего лишь новичок, который присоединился к школе чуть больше трех недель назад. Наставник же был не в счет. Старик и вовсе никогда не покидал пределов додзё — ел, спал и справлял нужду внутри этой деревянной коробки. Наверняка, глава Синдо-рю уже давненько запамятовал, каков на «вкус» внешний мир.

— Сэнсэй, я хотел задать вам вопрос о…

— Косё. — закончил за него старик, шамкая своим беззубым ртом. — О, не удивляйся мальчик, я сразу понял чья это работа, когда увидел тебя без доги. — корявый, узловатый палец, с обломанным ногтем, указал на пустой рукав кимоно Шоты.

— Сэнсэй, почему он сбежал от вас?

— Хахаха, он не сбегал, его увели.

— Увели?

— Да, моего лучшего ученика этого поколения увел такой же пришлый, как и ты.

— Не понимаю. Синдо-рю не славится мягкостью, а вы так просто взяли и отпустили его?

— Хо-хо, конечно, ведь в старости начинаешь еще сильнее ценить каждое мгновение жизни. Этот мальчик, который забрал у меня Косё, Нуэ* — самое пугающее существо, что я видел за свою долгую жизнь.

— Сэнсэй, простите меня за грубость, но, Вы, хотите сказать, что испугались ребенка? — Шота не мог поверить собственным ушам, глава такой сильной школы, как Синдо-рю, устрашился какого-то сопляка.

— Не ребенка, а того, что сидит внутри него…

— …вот так печать и оказалась у меня.

— Это самая идиотская история из тех, что я слышал. Гопник Шота — сын и наследник главы Сётокан? Хорош ссать мне в уши, Акихико! — он что за идиота меня держит или несет эту чушь потому, что в нескольких метрах позади нас плетется Раттана?

Хотя, насчет второго я погорячился. Девчонка гайдзин и ни черта не смыслит в наших порядках. А, если чего и сообразит, то кто ей мелкой иностранке поверит — только пальцем у виска покрутят да отправят гулять на все четыре стороны.

— Говорю тебе, это правда! — какое праведное возмущение, если бы не знал этого парня как облупленного, то точно бы поверил в его байку.

— Ладно, проехали. Не хочешь рассказывать — не надо. — отмахиваюсь от этого барона Мюнхгаузена местного разлива. — Все равно, с клубом ты неплохо придумал. Осталось месяц подождать и из-за нехватки членов твой кружок боевой доблести прикроют.

К моей радости, у школьных клубов Японии существует железное требование к минимальному количеству участников. В кружке должны состоять, как минимум, пятеро учащихся иначе его вскоре ликвидируют.

— Ммммм… — не нравится мне это его мычание, жопой чую очередные неприятности.

— Да говори уже!

— О, а вот и наш класс!!! — сбегает от дальнейшего разговора этот мелкий вредитель, отчего мои опасения на его счет лишь усиливаются.

Несмотря на то, что мы трое после выхода из учительской резко сбавили шаг и плелись все это время, как черепахи, нам все-таки не удалось прогулять занятие. Судя по часам, висящим над входом в класс, вовсю идет вторая половина урока. Деваться нам некуда, разве что…

— Простите за опоздание! — отодвигает дверь потомок Миямото, не оставляя нам с Раттаной другого выбора, кроме как последовать за ним.

— Простите за опоздание!

— Простите за опоздание!

За прогул отделываемся легко — одними извинениями. Учителя математики заранее оповестили о нашем возможном опоздании, поэтому его коронные лекции обходят нас стороной.

Остаток урока пролетает незаметно, даже не успеваю как следует задремать. Голос старого преподавателя почему-то действует на меня, как доза убойного снотворного. От его монотонной подачи веки тяжелеют, а голова так и просится прикорнуть на парту.

Когда раздается звонок, я оперативно выталкиваю Акихико из класса, подальше от его агрессивно настроенных поклонниц. И мы, под подозрительными взглядами мелких, шушукающихся извращенок отправляемся на крышу — нам есть что обсудить.

— У меня для тебя плохие новости. — стартую с места в карьер, когда мы оказываемся на свежем воздухе.

Хотел приберечь эту информацию до того момента, пока не получу из рук Акихико долгожданную методичку, но быстро сообразил, что это не имеет смысла. Ведь в любой момент урожденный Миямото может задать вопрос касательно моей встречи с троицей и в таком случае отвертеться уже не выйдет. Хорошо натасканный потомок легендарной фамилии мигом все поймет по моему лицу и предъявит мне за попытку обмана. И тогда плакало мое дальнейшее обучение.

— У меня тоже. — огорошивает он меня в ответ. — Кто начнет?

— Давай ты. — неприятно засосало под ложечкой. Надеюсь, это никак не связано с невозможностью моего дальнейшего обучения.

— Нам необходимо найти еще двух учеников для клуба.

— Нафига!? — искренне удивляюсь я его очередному закидону. — Нам всего-то и нужно, что немного потянуть время и проблема рассосется сама собой.

— Помнишь, я сказал тебе, что никто в здравом уме не станет связываться с Дай-Ниппон Бутоку-кай. Кажется, я упустил одну маленькую деталь. — он нервно теребит короткий ежик волос у себя на голове. — Если клуб закроют, то директор будет обязан позвонить в орден, чтобы принести извинение за то, что средняя Тосэн не смогла оправдать высокое доверие, оказанное школе, Дай-Ниппон Бутоку-кай.

— Мммм, здорово, а я завалил встречу с троицей из Тосэн. — мстительно парирую я — выкуси обмудок! — Ты подвел меня под государственную измену, а я просрал твой план. Кажись, мы квиты.

— Рассказывай. — мрачнеет потомок великого кэнсэя, за его плечами проскакивают первые, пока неуверенные отголоски Рейки.

К моему удивлению, во время рассказа бывший глава банды босодзоку не впадает в бешенство, а наоборот, светлеет лицом и даже начинает улыбаться — чего это он, неужели что-то заподозрил? Может не стоило утаивать от него странное поведение Соры?

— Фуф, а я-то думал. Расслабься, план сработал.

— Но… — кажется, пронесло, но я ни черта не понимаю.

— Главная задача выполнена. Троица заглотила наживку и начала наконец шевелиться. Все, что нам остается — вовремя подсечь эту рыбину. Пускай захватывают школы, копят силы и зарабатывают деньги. Когда придет время, мы-Онибаку отберем у них все! — дьявольская улыбка на его лице нравится мне еще меньше, чем одиозный план озвученный до этого.

— Да-да, звучит здорово и очень пафосно. Могу я наконец получить свою методичку?

— О, урок! — да ты зае…

Брань моего внутреннего голоса заглушается раскатистым звонком. Пока я про себя костерю высокородного выродка, тот, словно прилежный ученик, уже на всех парах мчит на урок. Дожили! Если бы неделю назад мне кто-то сказал, что глава банды босодзоку будет носиться, как ошпаренный, по школьным коридорам, то я бы плюнул этому шутнику в лицо. А теперь вот — бросаюсь вдогонку. Хорошо бы успеть, вторым уроком снова математика.

И вновь на протяжении всего занятия меня одолевает сонливость. Этому, заплесневевшему от старости, любителю эпохи Мэйдзи надо не детей обучать, а змей в Индии заклинать. Такой талант пропадает. Но у всего есть свойство рано или поздно заканчиваться и занятие по математики — не исключение. Долгожданный звонок выводит меня из полудремы. Наконец-то!

Вот только планам моим вновь не суждено сбыться. Ведь в самом начале перерыва в класс стремительно заскакивает Кобаяси-сэнсэй и утаскивает Акихико с собой — плакала моя методичка. Девчонки из фан-клуба Сугимото провожают учителя истории недружелюбными взглядами. Надеюсь, возникли какие-то срочные дела касательно нового клуба, а не вскрылся факт государственной измены.

До конца перемены сижу, как на иголках. Паранойя борется со здравым смыслом. Перед глазами уже пролетает дворцовая площадь с эшафотом для казни, когда одна из дверей отодвигается и в класс входит целый, невредимый, а главное — сверкающий своей идиотской улыбкой, Акихико. Только хочу вытянуть его обратно в коридор, как раздается звонок — ками, да вы издеваетесь! Решено, следующий перерыв я профукать попросту не могу. В моем распоряжении будет целый час, и я намерен воспользоваться им в полной мере.

Пока строю коварные планы по "похищению" отпрыска легендарной фамилии, начинается урок истории — ну здравствуй, жучара-сэнсей, давно не виделись. После традиционного приветствия, учитель заводит свою шарманку.

— Сегодня мы поговорим об эпизоде, который стал переломной вехой в истории нашей с вами великой родины. А именно, о начале захвата Большой земли и экспансии на запад…

И вновь преступно мало информации. Нет, что касается быта, экономики и логистики все более, чем подробно. Но военные конфликты, в которых Япония из раза в раз одерживала верх, описаны из рук вон плохо и поверхностно. А ведь японцы уже обладали неплохой письменностью к тому моменту и вели множество летописей. Но вот задокументировать подробно хотя бы одну из многочисленных битв чего-то так и не удосужились, ограничившись крылатой фразой Гая Юлия Цезаря «Пришел, увидел, победил». Неужели на всем протяжении Реки черного дракона, как местные величают Амур, вплоть до самого Байкала им не встретилось серьезного сопротивления? Или из-за того, что монголы покинули обескровленные, выжатые досуха земли, оказывать сопротивление японским захватчикам там попросту было некому?

—…тема следующего урока «Битва у Байхэ*». — сворачивает лекцию Кобаяси-сэнсэй, сверяясь с часами на своем левом запястье.

А я в этот момент беру низкий старт. Стоит нам распрощаться с учителем под звук осточертевшего звонка, как я привычно уже подхватываю под руку Сугимото, «страдающего» от женского внимания, и тащу того в туалет — Попался, теперь не уйдешь!

— Если ты продолжишь так себя вести, то эти идиотки подумают, что мы из ЭТИХ. — шипит на меня Акихико, когда мы оказываемся наедине в мужском туалете.

— Дай…мне…гребанную…методичку!

— Знаешь, с такой выдержкой, как у тебя, сомневаюсь, что она тебе поможет. — всучивает он мне мятую тетрадку, вытянутую из рукава школьной формы. — Ты ведь помнишь, о чем я тебе говорил? Философия — ключ, тебе придется каким-то образом стабилизировать свой разум, чтобы добиться успеха…

— Моя прелесть. — отпрыск легендарной фамилии продолжает читать мне нотации, но я уже не слушаю, ведь в моих руках настоящее сокровище.

— Держи, это на крайний случай, если ничего не выйдет. Небольшой допинг — специально обработанные и высушенные грибы-трихотецены. — всучивает он мне небольшой холщовый мешочек. — В методичке указано как их правильно заваривать. Не ошибись, иначе заработаешь внутреннее кровотечение. И с дозой не напортачь, эта штука угнетает иммунитет. Переборщишь и тебя прикончит обычная простуда. Эти грибы не панацея, они лишь на время успокоят твой разум и тебе нужно будет запомнить свое состояние в этот момент. А затем, попытаться воспроизвести

Это дерьмо я не стану принимать даже под страхом смерти, но, чтобы не вызывать лишних подозрений засуну-ка я этот мешочек в карман. А дома смою эту гадость в толчок.

— А ну стоять! — только я собираюсь развернуться, чтобы покинуть помещение, как на плечо опускается ладонь Акихико. — Куда собрался, придурок? Залезай в кабинку и зубри наизусть.

— Это еще зачем? — искренне удивляюсь я такому неожиданному повороту событий.

— Недзуми, ты совсем тупой? Что, по-твоему, у тебя в руках?

— Тетрадка?

— Мой смертный приговор за разглашение тайн национальных боевых искусств великой Японии, балбес. Давай уже, шевели жопой. У тебя меньше часа. — заталкивает он меня силком в кабинку.

Ну что, Антох, пора тряхнуть извилинами — я бегло пролистываю тетрадку, чтобы оценить объем намечающегося геморроя. К моему удивлению, все оказывается не так страшно, как мне изначально представлялось. Всего-то пятнадцать листов — плевое дело!

Так я думал ровно до того момента пока не дошел до способа заварки грибов-трихотеценов. Секунды, градусы, способы отжима и фильтрации и прочая подобная муть. Подробная инструкция занимает добрую треть, исписанных убористым почерком, листов. И ведь придется все это зубрить. С этого параноика станется устроить мне экзамен после образовательных посиделок на толчке.

— Закончил? — доносится раздраженное ворчание из-за дверей моего «кабинета».

— Если приспичило, соседняя кабинка свободна! — и так голова пухнет с непривычки ещё и этот над душой стоит.

— Не смешно, у тебя десять минут. — продолжает занудствовать туалетный деспот.

— А продлить можно?

— Хватит тупых шуток, просто сосредоточься на проклятой тетради!

Слышу скрип входной двери — у нас гости!

— Сугимото, а ты чего это здесь, очередь? — о, знакомый голос, прям дежавю.

— Серову стало плохо во время обеда, сэнсэй.

— Что за напасть! Ками, неужели снова какая-то инфекция в воде… — до моих ушей доносится подозрительное урчание.

С громким, суетливым стуком захлопывается дверь соседней кабинка. Звук расстегиваемой молнии и снимаемых штанов сменяется вздохом облегчения, едва не обосравшегося, педагога.

— Сэнсэй, вы там как, в порядке?

— Теперь да, Сугимото, теперь да.* — зато я теперь не в порядке! Ну и вонь, он что дохлого скунса на обед сожрал?

Ноздри бередит чертовски неприятный запашок. В туалете всего три кабинки и одна из них, дальняя от меня, сейчас на ремонте. Поэтому от чужого зловония меня отделяет тонкая перегородка, да и та не в пол. Глаза слезятся, но я продолжаю впитывать знания на пару с чужим зловонием. Готов поспорить, после этих посиделок вонять от меня будет знатно, но драгоценная информация того стоит.

— Уффффф! — выдает последний аккорд вонючка-сэнсэй и, после пары секунд возни за стенкой, задает мне неожиданный вопрос. — Серов, а у тебя в кабинке бумаги случаем нет?

— Никак нет, Кобаяси-сэнсэй, сам с тетрадкой сижу.

— Антон, а не мог бы ты дать несколько листиков своему сэнсэю?

— Кооооонечно! Только они немного исписаны.

— О, ничего страшного!

— Держите, сэнсэй. — просовываю, вырванные из тетради листы, под перегородку.

— Спасибо ками, что послали мне тебя, Серов. — хрустит бумагой сэнсэй — любит, когда понежнее.

— Пс, какого хера ты творишь, придурок?! — доносится до меня злобный, едва различимый, шепот Акихико. — Угробить нас захотел?

После чего он внезапно замолкает. Слышу лишь его шаги и какое-то подозрительное шебуршание. Интересно, чем же он таким занят? Спустя несколько секунд, получаю ответ на свой вопрос — дверь соседней кабинки с громким стуком распахивается

— Эй, Сугимото, а-ну закрой дверь! И зачем тебе шваб…

— Простите, сэнсэй. — глухой стук и через стенку что-то грузно плюхается в напольный унитаз. — Ничего личного.

Выскакиваю из кабинки и сразу же натыкаюсь взглядом на разъяренного Акихико с обломком швабры в руках.

— Ну и нахрена? — вопрошаю я, глядя на этого конченного психопата.

— Это ты МЕНЯ спрашиваешь?! Кретин, я же говорил, что тетрадь нельзя светить! Ты хоть понимаешь своей бестолковой головой, что это наш смертный приговор? Теперь придется избавиться от этого плешивого. Нам нужны мешки.

— Пустые.

— Недзуми, хорош тупить, конечно, ПУСТЫЕ!

— Не, я говорю листы были пустые. Я ему чистые вырывал.

— Я УБЬЮ ТЕБЯ! — лицо урожденного Миямото идёт красными пятнами.

— А я тут причем? Кто виноват, что у тебя с чувством юмора напряг?

— НЕ-ДЗУ-МИ!!! — капилляры в его глазах лопаются, но он достаточно оперативно берет себя в руки. — Ладно, спокойствие. Приложил я его как надо, скорее всего, последние полминуты он и не вспомнит.

— Скорее всего? Какой-то неутешительный прогноз. — что-то я не слышу особой уверенности в его голосе.

Заглядываю в распахнутую кабинку, чтобы оценить всю «прелесть» сложившейся ситуации. В собственной куче дерьма, застряв голой жопой прямо в напольном унитазе, раскорячился бессознательный Кобаяси-сэнсэй. Крови нет — повезло, что швабра оказалась не ахти. Лишь чуть выше виска учителя набухает порядочная такая гематома.

— Ну, извини, когда я бью людей по головам, то после мало интересуюсь их самочувствием.

— Ясно. Делать нечего, карауль этого засранца, а я пока сгоняю за фотоаппаратом.

— А это мысль. — одобряет он идею, после чего требовательно протягивает руку ладонью вверх. — Только методичку верни.

— Не очень-то и хотелось. — вытаскиваю из-за пояса заныканную, порядочно так потерявшую в объеме, тетрадку.

Смотри-ка, даже в такой стрессовой ситуации и то не растерял самообладания. С его горячим темпераментом — это настоящий подвиг.

Надеюсь, комната клуба фотографов не заперта, иначе сегодня я рискую не только стать соучастником нападения на собственного сэнсэя, но еще и поучаствовать во взломе и хищении школьного имущества. А ведь на часах только полдень…

К моему большому удивлению все проходит гладко. Фотоаппарат достается мне без боя и нам с Акихико даже удаётся сделать несколько весьма провокационных снимков сэнсэя до того, как тот приходит в себя. Но на этом наша удача не заканчивается. После пробуждения сэнсэя становится очевидно, что Акихико приложил учителя не просто «как надо», а весьма успешно — Кобаяси даже не помнит зачем заходил в туалет. Нам остается лишь убедить «потерянного» сэнсэя в том, что тот неудачно поскользнулся на влажном, после уборки, кафеле. А после, проводить его до медпункта и клятвенно пообещать никому не рассказывать об этом позорном инциденте. Фотки же мы просто забираем с собой, так на всякий случай. Мало ли, вдруг память учителя истории когда-нибудь прояснится.

До окончания занятий мы с Миямото ведем себя, как паиньки, стараясь не отсвечивать и не привлекать к себе излишнего внимания. А сразу после школы я отправляюсь к храму Асакусы, чтобы наконец-то встретиться с Сорой. И только на подходе к набережной меня посещает запоздалая мысль: «А, где собственно носит моего кохая?». Ни слуху ни духу, неужели мальчишка все-таки проиграл свой вступительный спарринг и теперь стыдится попадаться мне на глаза? Убью засранца, если тот продул девчонке! Патриарх Грейси должно быть в гробу переворачивается где-то там — на земле после таких новостей. Завтра самостоятельно выцеплю пацана и побеседую с ним по душам. Не дай бог малец облажался, тогда я устрою ему такие адские тренировки, что он позавидует мертвым.

— Думал припрешься пораньше. — встречает меня Сора в своей излюбленной грубоватой манере, вальяжно развалившись на лавочке с видом на Сумиду. — Приземляйся.

— И вам долгих лет жизни, господин Сора.

Принимаю приглашение и усаживаюсь на самый край скамейки. Делаю это не от большой скромности — на лавке, между нами, покоится стопка газетных вырезок, придавленная двумя банками пива.

— Угощайся. — берет он одну из банок и откупорив ту делает глоток.

— Спасибо. — Ульяна сегодня на суточной смене, поэтому можно себе ни в чем не отказывать. — Так, о чем вы хотели поговорить?

— Читай. — кивает он на стопку макулатуры.

— Каваками Отодзиро, пятнадцать лет, повесился в собственной комнате. Като Сидзуэ, семнадцать лет, бросился под поезд. Кимура Мицухиро, шестнадцать лет, острая наркотическая интоксикация. — неторопливо перебираю некрологи под внимательным взглядом беловолосого. — Акита Удзяку, шестнадцать лет, вскрыл вены в ванне. Ивасабуро Такано, семнадцать лет, выбросился из окна десятого этажа. Итагаки Тайсукэ, пятнадцать лет, передозировка…

— Знаешь, кто все эти люди? — прерывает он мой мрачный, затянувшийся монолог.

— Без понятия, но вы ведь мне расскажите. За этим и позвали.

— Дерзко, но метко. Кампай! — Сора чокается со мной и делает пару больших глотков, после чего нехило так меня шокирует. — Это бывшие ученики Тосэн. Те, кого в свое время доводил Кэимэи.

— Вы ведь шутите? — в голове не укладывается, эти многочисленные некрологи — явно не совпадение. — Правда?

— Не включай дурачка, хафу, ты ведь уже все понял, верно? По глазам вижу, что сообразил. Ты смышленый малый, напоминаешь одного моего знакомого. Поэтому вот тебе мой бесплатный совет: вали из города, пацан. Не знаю почему, но Кэимэи заинтересовался тобой. Если не хочешь, чтобы его Айки расшатала тебе психику и нарушила гармонию твоего энергетического тела, то лучше не попадайся ему на глаза. Мои слова могут показаться бредом, но просто поверь — так будет лучше.

— Значит, вот оно какое: «истинное олицетворение темной стороны айкидо»? — цитирую фразу лысого здоровяка, которую тот нечаянно оборонил, когда мы с ним были в парке Уэно.

— Кхакхакх… — давится белобрысый пивом во время моего невинного вопроса. — Гото проболтался?

— Ага.

— Ясно, я сразу понял, что ты ему чем-то приглянулся. — кивает Сора своим мыслям, параллельно обтирая мокрый подбородок одной из газетных вырезок. — Он так отчаянно пытался отогнать тебя от Кэимэя.

— Только я не понял, а нахрена вы двое ему прислуживаете? — новости настолько шокирующие, что я на мгновение забываюсь и даю волю своему языку.

— За базаром следи, хафу! У нас свои причины и тебя — ушлепка они не касаются! — обрывает разговор Сора и ловко сметает некрологи в ближайшую урну — похоже я забрел на запретную территорию. — Просто запомни мои слова, будет обидно, если ты кончишь также. Бывай, пацан!

Он оставляет меня наедине с недопитой банкой пива и целым ворохом догадок. Которые с каждым глотком все отчетливее складываются в цельную картину, словно чертов пазл.

«Так вот, оказывается, за что ты проклинал Кэимэя в нашем с тобой бою и почему твоя Рейки была настолько изуродована. Ведь виной всему его проклятая Айки, да Ивао?»

В качестве небольшого бонуса хокку от гения японской поэзии и просто хорошего парня Abadon28