Глава 3

Покряхтывая, поднимаюсь с кафельного пола. Резких движений стараюсь не совершать — ублюдки разбередили травмированные ребра. Вокруг меня, постанывая и поскуливая, елозят по залитому кровью кафелю трое моих обидчиков. Еще один, со сломанным носом, пытается встать, опираясь окровавленной рукой о стену. Последний — факир, заглотивший швабру, лежит без движений.

— Дай-ка! — вырываю у Акихико из рук швабру, которой тот только что отделал избивавшую меня троицу — пора воздать им по заслугам.

Только замахиваюсь, чтобы огреть ближайшего туалетного бойца деревянным черенком по хребту, как дверь вновь распахивается.

— Серов! — учитель Кобаяси с вытянувшемся от удивления лицом созерцает картину туалетного побоища. — Что все это значит?!

Да, етить колотить, ну что за денек? И чего этот cсыкун пораньше не зашел, когда меня тут толпой окучивали или наоборот попозже, чтобы я успел поквитаться с обидчиками. Теперь стою, как дурак, прямо посреди места преступления с орудием убийства в руках. В подобной ситуации меня даже Ками не отмажут.

— Сэнсэй, вы не так поняли, это я их. — к моему удивлению, Акихико пытается выгородить меня — смотри-ка, быстро переобулся стукачок, стоило только вступить в его кружок по интересам.

— Сугимото прекрати, я вижу, что ты хороший и добрый мальчик, но не следует выгораживать виновника. — во время ответа учителя Акихико пожимает плечами, при этом глядя на меня и как бы говоря — прости, я сделал все, что мог. — Отправляйся в лазарет, а я пока вызову скорую и полицию, ты перешел черту, Серов.

«Хороший и добрый мальчик» — как мило, знал бы ты чем промышляет это светлое дитятко на досуге…

По пути из туалета мельком бросаю взгляд на зеркало, чтобы оценить свою физиономию. И, не удовлетворенный увиденным, пару раз пинаю подранков, пока отвлёкшийся сэнсэй неумело пытается прощупать пульс у беззубого.

— Сэнсэй, а у вас дети есть? — доносится обрывок фразы Акихико мне в спину. Дверь туалета закрывается, отрезая дальнейшие звуки — даже знать не хочу, чем закончится этот диалог. Нужно поскорее валить пока не стал свидетелем очередного преступления.

Самочувствие у меня терпимое, заметных побоев практически нет — так парочка синяков и ссадин на лице. Поэтому решаю лишний раз не светиться в лазарете, а отправляюсь прямиком на урок — еще одну лекцию, но уже от госпожи Аизавы, я точно не переживу.

На этот раз успеваю занять положенное место до конца перемены и тут же ловлю на себе взгляд серо-голубых глаз. Раттана с заметным удивлением рассматривает мое лицо.

— Туалетные хулиганы, школьные туалеты в Японии — опасное место. — объясняю я свое состояние. Та лишь понятливо кивает в ответ и погружается в собственные мысли, ее глаза при этом «стекленеют», а на симпатичном, смуглом личике отражается усердная работа мысли — кажется, я ее сломал.

Через пятнадцать минут с начала урока, в класс входит довольный Акихико. Во время извинений за нарушение учебной дисциплины он украдкой показывает мне большой палец — надеюсь из завтрашних новостей я внезапно не узнаю, что в мужском туалете средней школы Тосэн обнаружены шесть неопознанных трупов, утрамбованных по частям в туалетные бачки. Это было бы некстати.

С нетерпением ожидаю конца занятия, ведь после третьего урока наступает большая перемена, которая будет длиться целый час. За это время я планирую выжать максимум информации из Акихико. В туалете он пообещал мне, что приоткроет завесу таинства традиционных боевых искусств и это будоражит мое сознание. Не могу думать ни о чем другом, даже слова преподавателя каллиграфии пролетают мимо моих ушей, а ведь когда-то это был любимый предмет Тон-тона.

Как только урок заканчивается, я подрываюсь с места вместе со стулом и хватаю за шкирку Сугимото — вовремя, ибо кружок его поклонниц уже сужается вокруг нас, отрезая все пути к отступлению.

— Погнали Сугимото, я покажу, где ты сможешь купить свою любимую яойную мангу. — пока курицы в шоке и их ряды разобщены, утягиваю Акихико за собой, кажется, я знаю место, где нам никто не помешает.

— Хороший вид. — когда мы поднимаемся на крышу, Акихико сразу же подходит к краю, упираясь руками в заградительную сетку, а я в это время подпираю дверь на крышу прихваченным с собой стулом. — Отсюда даже видно место, где мы с тобой переродились.

— Свежий воздух на тебя плохо влияет, несешь какой-то бред.

— Это не бред… — шепчет он одними губами и уже громче, обращаясь ко мне. — Эй, Недзуми, что ты знаешь о Синки?

— Если бы я что-то знал о Ки, то не орал бы, как придурок, название твоей тупой банды. — во время моего ответа, он внимательно следит за моим лицом, прямо как тогда — в подвале.

— Нашей. — поправляет меня дотошный Акихико. — Нашей банды. Они-Баку — это ты и я, мы дополняем друг друга, как инь и янь.

— Может перейдем уже к Ки — часики тикают, так что за Синки такая?

— Синки, я сказал синки? Прости, оговорился, этот вид чертовски завораживает. — так я и поверил, что же скрывает от меня этот прохвост? — Ладно, начнем нашу вводную лекцию, если попроще, для кретинов вроде тебя, то Ки — это дерьмо. Конец лекции.

— Стоп, чего?! — не могу поверить своим ушам, он это сейчас серьёзно?

— Ага, ты не ослышался, виды Ки — это такие же отходы жизнедеятельности человека, как какашки, что ты ежедневно сливаешь в толчок. Просто тужиться, чтобы посрать ты уже умеешь, по крайней мере я на это надеюсь, а поднапрячься, чтобы выделять Ки нет — вот и вся разница. Да ты не расстраивайся, подавляющая часть населения мира живет с этим духовным запором и ничего, никто еще не умер…

— Но это же… — у меня просто нет слов.

— А ты чего ожидал? Умных словечек и тайн мироздания, ты че во мне великого мудреца увидАл? Как умею, так рассказываю, не нравится — вали давай и не мешай мне любоваться видом.

— Ладно. — тяжело вздыхаю я — это будет дооооолгий обеденный перерыв. — Так что там с дерьмом?

— Ты хотел сказать с Ки? — приподнимает Акихико одну из бровей, его голос полон наигранного осуждения. — Недзуми, прояви хоть немного уважения к нашим воинским традициям! Ведешь себя, как какой-то грязный гайдзин! — видит бог, я когда-нибудь прибью этого говнюка!

Около получаса я стоически превозмогаю, мне хочется свернуть шею этому горе-лектору, но должен признать, доносит информацию он весьма доступно. К концу этого импровизированного занятия у меня начинает вырисовываться хотя бы какое-то понимание природы загадочной Ки — она скорее походит на полноценный процесс дыхания, чем на банальное выделения отходов жизнедеятельности.

Существуют так называемые чакры или как их обозвал этот полудурок — сфинктеры, которые у обычного смертного закрыты и чтобы их приоткрыть человеку необходимо долго и упорно работать над своим внутренним Я: тренировать, структурировать и закалять. Причем делать это желательно с детского возраста, пока тело еще развивается и может подстроиться под открывшиеся чакры. Для этого и нужна та пресловутая философия, которой напичканы местные традиционные боевые искусства. Без подобной психологической накачки чакры так и останутся закупоренными и неразвитыми. Именно из чакр — этих энергетических ворот и исходит пресловутая Ки. А ее виды зависят от того из какой или каких чакр она выделяется.

Акихико поведал мне о восьми видах, но, судя по его «оговорке» в начале нашего разговора, подозреваю, что их куда больше. Рассказал он мне о них в общих чертах, без какой-либо конкретики — лишь расплывчатое описание, которое надолго в моей голове не задержалось. Акцент потомок Мусаси сделал лишь на трех разновидностях, которые лежат в основе Нитен Ити-рю.

Первой идет Мидзукэ — так называемая Ки воды, ее еще обзывают сексуальной энергией или памятью рода. Именно этот вид Ки является основополагающим у всех стилей и школ, передающихся по одной кровной линии. Мидзукэ дает возможность унаследовать боевой опыт предков, что позволяет потомкам быстрее осваивать клановые стили, а самое главное этот вид Ки помогает нивелировать негативные последствия от кровосмешения. Легендарные фамилии, самурайские кланы и семьи шиноби — все они ставят во главу угла именно этот вид Ки, а не Рейки, как это делают безродные бойцы. И у них есть на то все основания — без Мидзукэ их постельные междусобойчики давно бы привели к закономерному вырождению.

Второй по важности является Дзики — основа боевого стиля Нитен Ити, магнитная энергия или, как ее еще называют, собирающая сила. Именно эта Ки является фундаментом для основополагающей техники родового стиля Миямото и имя ей «Дзики Аму» или в просторечье «магнитная ладонь» *. Во время исполнения этой техники в кисти мечника скапливается резонирующая особым образом Дзики, которая примагничивает рукоять меча к ладони воина — это позволяет адептам Нитен Ити во время секущих выпадов удерживать рукоять одним лишь мизинцем в то время, как остальные пальцы заняты направлением движения и контролем положения плоскости клинка. Владея этой техникой, мастера стиля с легкостью изменяют траекторию полета клинка во время самого выпада, а также могут в любой момент регулировать скорость удара. Именно поэтому Нитен Ити-рю является самым непредсказуемым стилем фехтования в мире, а тот самый — шестой палец великого предка делает его еще более опасным в руках мастера. Казалось бы, всего один палец, но без этого малюсенького кусочка плоти ни один из последователей Нитен Ити-рю никогда не сможет достичь истинной вершины мастерства — Пустоты.

И наконец третий вид Ки — уже знакомая мне Рейки. Как я и предполагал до этого, работает по психосоматическому принципу — обманывая разум, влияет на тело. Поэтому ничего нового от избранного потомка кэнсэя я так и не узнал.

— Фух, с унылой частью разобрались, теперь к веселью. — стирает он со лба несуществующий пот — позер! — Я не смогу научить тебя владеть мечом.

— Жмот!

— Ты жопой меня слушал? Память предков — все дела, такому балбесу, как ты, всей жизни не хватит, чтобы освоить стиль, требующий асинхронной работы всех десяти пальцев. — а вот об этом я как-то не подумал, у меня конечно есть идеальная координация, доставшаяся от Тон-тона, но поможет ли она, при освоении настолько сложного стиля, мне ведь еще необходимо будет концентрироваться на правильном использовании Ки?

— И нафига я тогда вписывался в твою авантюру?! — осматриваю крышу, швабр и других продолговатых предметов поблизости нет — допрыгался сучонок!

— Не горячись. — из рукава Акихико выскальзывает нож квайкен*. — Как я уже говорил там — в туалете, Нитен Ити-рю — это не только владение мечом. Меня также обучали Айкути Роппо — шести техникам с ножом и Дзюттэ то дзюцу — пяти техникам против меча. Еще могу научить Бодзюцу, но тогда тебе придется везде таскаться с двухметровой палкой или в случае чего бежать в ближайший толчок за шваброй.

— Ну хоть так. — в прошлой жизни у меня с ножом не заладилось, может хоть в этой выйдет что-нибудь путное.

— К завтрашнему дню я приготовлю методичку по развитию чакр и принесу парочку дзюттэ*, а пока лови. — и этот урод бросает в меня бритвенно-острый нож.

Так начинается наше первое занятие по Айкути Роппо, как бы оно не стало последним при таком халатном обращении с оружием.

Интерлюдия

Мичи был расстроен — сэмпай, как назло, куда-то запропастился. Ни во время обеденного перерыва, ни после очередного урока Мичи так и не сумел его отыскать. Даже поднимался на крышу, но наткнулся лишь на запертую дверь. Рыская по школе уже после уроков в надежде поймать неуловимого старшего товарища, он наткнулся на странную картина: смуглая девушка, с которой он сегодня столкнулся, стояла напротив входа в женский туалет — ее лицо было сосредоточенно, а кулаки крепко сжаты. Промеж бровей девушки пролегла складка — всем свои видом она демонстрировала решительность и непоколебимость.

— Госпожа, у вас все хорошо, может быть вам помочь? — девушка вздрогнула и с опаской перевала на него взгляд.

— Нет, это моя схватка, если он смог, то и я смогу! — от мощного пинка туалетная дверь слетела с петель, улетая внутрь помещения. — Во имя Короля, вы склоните свои головы или, клянусь, мои бивни разорвут ваши внутренности!!!

Мичи ничего не понял, но уяснил одно — со своим врагом нужно бороться самому. Верно, не вечно же ему бегать и просить помощи у сэмпая. Он должен справиться самостоятельно, без советов и напутственных слов, его сэмпай и так дал ему все необходимое для предстоящей победы, а дальше, дальше все зависит только от него.

— Спасибо! — поблагодарил Мичи незнакомку и побежал к выходу из школы, в спину ему неслись полные паники девичьи визги, но он не обращал внимания на женские крики, потому что весь был поглощен предстоящей схваткой — он покажет этой мелкой чего стоит!

Путь до небольшого додзе не занял много времени, у самого входа его уже ожидали двое в хакама: лысый старик с роскошными седыми усами и мелкая девчонка — его обидчица.

Уже не такая и мелкая признал он, глядя на свою соперницу. За год та успела вытянуться и стать даже выше самого Мичи.

— Приветствую, господин. — поклонился он старику. — Приветствую, госпожа. — повторный поклон, уже не такой глубокий, предназначался девчонке.

— Здравствуй, Накаи Юкимичи, когда твоя мама попросила вновь тебя испытать я удивился, но теперь вижу — ты вырос с нашей последней встречи. — старик пригладил усы, внимательно глядя на мальчишку. — Пойдем в додзе, покажешь не ошибся ли я.

Мичи еще раз поклонился и последовал за хозяином маленького додзе, предусмотрительно сняв обувь перед небольшой деревянной лесенкой. Когда их маленькая процессия оказалась внутри, ученики прервали свою тренировку и дружно поклонились старому сэнсэю. Среди завсегдатаев додзе, Мичи к своему удивлению не заметил ни одного взрослого, лишь дети да подростки. Его и в прошлый раз удивила эта странность, но Мичи списал ее на единичный случай, как оказалось зря.

— Продолжайте. — истуканы в хакама после наставления сэнсэя зашевелились, вновь вставая в пары и начиная отрабатывать броски. — Это место подойдет. — морщинистый палец указал на свободный кусочек татами в углу небольшого зала.

Мичи выдохнул — это момент истины, все или ничего. Его немного потряхивало, было страшно и чертовски некомфортно, но за ширмой этих неприятных ощущений он с удивлением обнаружил кое-что еще — предвкушение. Он хотел этой схватки, страшился ее и вместе с тем страстно желал. Это было так на него не похоже, ведь рос он тихим и мирным ребенком, так откуда тогда взялся хищный азарт, который в эту секунду разжигает пожар в его душе. Кажется, он знает ответ — так вот чего вы добивались, сэмпай, конечно, я сделаю это, ваш кохай покажет им истинное джиу-джитсу.

Олимпийка полетела в сторону. И Мичи без лишних слов, оставшись в одной лишь футболке, сделал шаг в сторону татами, на котором его нетерпеливо дожидалась родственница сэнсэя.

— Какой смысл раздеваться, если через секунду придется надевать все обратно. — на симпатичной мордашке его соперницы проскочила ядовитая усмешка.

Но Мичи не ответил, он уже тянул к ней руку. Стоило ладони коснуться отворота айкидоги, как пол с потолком поменялись местами и Мичи оказался распластан на татами. Прямо как в тот раз — год назад. Но это было тогда, а сейчас, даже лежа на лопатках, он не чувствовал себя побежденным. После этого унизительного броска, огонь в его груди лишь разгорелся с новой силой, словно от внезапного порыва ветра.

— Вот видишь, я же гово. ОЙ! — приземлилась говорливая девчонка на него сверху, после того как Мичи подцепил ее подколенные ямки своими стопами на манер крючьев.

— Добро пожаловать в глубокие воды, госпожа. Надеюсь, вы умеете плавать…

— Ой! Пусти, что ты делаешь?! — бедра Мичи замкнулись вокруг осиной талии, а голени тем временем сплелись в замок над ее поясницей — Эй, я кому сказала! Дедушк…

Но Мичи и не думал терять настолько выгодную позицию, его руки уже накидывали гильотину на тонкую девичью шею.

А тем временем, стоящий неподалеку, старик со странным удовлетворением во взгляде следил за тем, как его внучка теряет сознание от гипоксии, барахтаясь из последних сил в странном захвате. Вот только девочке так и не суждено было задохнуться в «объятиях» Мичи, из ее тела волнами, словно во время морского прибоя, начала распространяться Ки. И с каждой такой волной захват мальчика слабел и становился все более неуклюжим, словно хваленая координация внезапно покинула молодое дарование. А пленница тем временем потихоньку выбиралась из, казалось бы, проигрышной позиции.

Когда она наконец выдернула, красную от прилившей крови, голову из захвата, то разъяренной фурией накинулась на Мичи с кулаками. Тот пытался защищаться — блокировать или как-то отводить удары, но руки толком не слушались — в этот момент он был похож скорее не на бойца, а на какого-то забулдыгу, опрокинувшего за раз несколько бутылок саке.

Сэнсэй печально вздохнул и сделал шаг в сторону завязавшейся драки, дабы прекратить это безобразие. Но не успела его ступня коснуться татами, как вокруг мальчишки проявился образ какого-то старика в странном доги. В тот же момент движения юноши, несмотря на мощную Айки* его внучки, пришли в норму. И очередной удар был перехвачен — мальчишка неестественно извернулся, и рука его противницы оказалась в плотном замке. Следующим движением он грозился выдернуть руку его драгоценной внучки из плечевого сустава. Этого никак нельзя было допустить, поэтому старик вмешался, его ладони втиснулись в замок, не давая мальчишке до конца провести узел плеча. Он хотел мягко прекратить конфликт, но эти двое так плотно сцепились между собой, что сенсею пришлось приложить барахтающуюся парочку своей Рейки. Через мгновение все было кончено: на татами, без сознания, в обнимку с его внучкой лежал представитель Легендарной фамилии — ну, а кто еще это мог быть?

Осталось лишь понять из какой мальчик семьи, лицо образа рассмотреть не удалось, черты расплывались — видимо Юкимичи не так давно получил благословение великого предка. Кто же это может быть? Наверняка не Миямото — пальцев не хватает, к тому же стиль другой. И уж точно не потомок кого-то из Десяти храбрецов Санады — с этими старик лично встречался. Может кто-то с Большой земли? Япония, слава Ками, богата Легендарными фамилиями — это бы объяснило наличие странной доги в которую был облачен образ великого предка. Ох, видят Ками, не просто так этот мальчик обивает порог его додзе под чужой личиной! Что же, он стар, но еще не глуп и умеет понимать намеки — он передаст все свои знания юному дарованию во славу великой империи.

Ушедший на пенсию и оставивший Хомбу додзе на своего старшего сына, пенсионер Морихей Уэсиба довольно улыбнулся. Император все-таки не забыл своего верного слугу, даже преподнес ему подарок на старость лет — патриарх Уэсиба давно хотел породниться с кем-то из Легендарных фамилий…