Книга: Дело № 113
Назад: Глава XIV
Дальше: Глава XVI

Глава XV

Луи Кламеран жаждал независимости, популярности, денег, удовольствий, неизвестного. Он не любил своего отца и до бешенства ненавидел брата Гастона. Сам старый маркиз помимо своей воли возбуждал в младшем сыне всепожирающую зависть к брату. Верный традициям своего рода, он постоянно заявлял во всеуслышание, что в благородных семьях старший сын должен наследовать отцу во всех имениях и после его смерти все должно достаться Гастону.
Эта явная несправедливость, это нескрываемое предпочтение старшего брата приводили в отчаяние завистливую душу Луи. Часто Гастон уверял его, что никогда не согласится привести в исполнение отцовские намерения, что в наследовании оба брата будут равны. Но, судя о других по самому себе, Луи счел это смешным тщеславием ложного бескорыстия.
В этой ненависти не сомневались ни сам маркиз, ни Гастон.
И когда жандармы и гусары, печальные и взволнованные, пришли сообщить, что Гастон Кламеран бросился в Рону и, по всей вероятности, погиб, возгласы отчаяния встретили это грустное сообщение. Один только Луи оставался бесстрастен, и ни один мускул не дрогнул у него на лице. И только его глаза засветились блеском триумфа. Тайный голос зашептал ему: «Теперь ты богат, и титул маркиза переходит к тебе». Теперь уж он не на хлебах, не бедный родственник у своего старшего брата, а единственный наследник Кламерана!
— Я не могу сообщить бедному старику, — сказал жандармский бригадир, — что его сын утонул! Увольте меня от этого…
Но Луи не испытывал ни беспокойства, ни мягкости души старого солдата. Он тотчас же поднялся к отцу и твердым голосом сказал ему:
— Брат сделал выбор между жизнью и честью… Он умер…
Как дуб, подкошенный молнией, маркиз задрожал от этих слов и упал. Приглашенный к нему врач мог только установить бессилие науки. А к утру Луи хладнокровно принял последний вздох своего отца.
Теперь Луи был уже независим. Он стал маркизом Кламераном, был свободен, сравнительно богат. Он, который всю свою жизнь до этого жил на подачках, был теперь обладателем имения в двести тысяч франков.
Это внезапное, неожиданное богатство так вскружило ему голову, что он забыл свое искусное притворство. За его лицом следили во время похорон маркиза. Опустив голову, с платком у рта, он следовал за гробом, который несли двенадцать крестьян, но его выдавали глаза, в которых под притворным горем светилась радость.
И едва только окончилось предание тела земле, как Луи уже продал в замке все, что только можно было продать: лошадей, упряжь, экипажи…
Став хозяином, он рассчитал всех слуг; бедняги думали здесь и помереть, под гостеприимной кровлей Кламерана. Со слезами на глазах они умоляли его оставить их даже без жалованья, но он их все-таки рассчитал.
Приехал нотариус его отца, за которым он послал. Дав ему доверенность на продажу всех земель и получив от него в задаток двадцать тысяч франков, в конце недели, вечером, Луи запер все двери замка, поклялся, что никогда не возвратится в него назад, и сдал все ключи Сен-Жану, который теперь вынужден был на свои сбережения купить небольшую лачугу в окрестностях замка и поселиться в ней.
И, точно земля Кламерана жгла ему подошвы, Луи отправился в путь. Он послал вперед свой багаж и, прибыв в Тараскон, сел там в дилижанс, совершавший рейсы между Марселем и Парижем. Железной дороги тогда еще не было и в помине.
Наконец-то он в пути! Тяжелый дилижанс, запряженный шестеркой лошадей, скакал во весь опор и с каждым поворотом колеса увеличивал пропасть между прошлым и будущим Луи. Перед ним в ярком пурпуре вставал уже Париж, яркий, как солнце, и ослеплявший, как его лучи.
Он ехал в Париж… Это ли не обетованная земля, страна чудес, где каждый Аладдин находит свою лампу? Там, в этом Париже, в двадцати театрах плачет драма и смеется комедия, а в опере красивейшие женщины в мире, сверкая бриллиантами, умирают под звуки чарующей музыки.
И везде шум, движение, огни, наслаждение…
Какой волшебный сон! И сердце Луи Кламерана замирало от желаний, и ему казалось, что лошади бегут тихо, как черепахи.
О прошедшем он не сожалел и не вспоминал. Какое значение имели теперь для него его отец и брат!
Он еще молод, у него железное здоровье, он носит титул и богат. В его кармане 20 тысяч франков и впереди его ожидает сумма еще больше этой в десять раз.
И когда под вечер при мерцании газовых фонарей он выпрыгнул из дилижанса на мостовую Парижа, он почувствовал себя его владельцем и верил, что этот великий город в его власти и что он может весь его купить.
Имя его предков давало ему привилегию, перед ним открылись двери Сен-Жерменского предместья. Он был маркизом, о нем знали, что он богат, и везде его стали принимать. И если у него не нашлось друзей, зато оказалось много знакомых. В первое же время после своего приезда он приобрел с десяток прихлебателей, которые взяли на себя удовольствие посвятить его в тайны светской жизни и исправить в нем его провинциализм.
И он быстро постиг их уроки. Не прошло и трех месяцев, как он завертелся, за ним установилась репутация хорошего игрока и нашлась женщина, которую он с треском скомпрометировал. Покинув номера, он поселился в комфортабельном отеле близ церкви Мадлены, стал держать кучера и тройку лошадей. И эту «холостяцкую» квартиру он меблировал только самым необходимым; к несчастью, это самое необходимое стоило ему громадных денег.
Но в самый первый день устройства этой квартиры он попробовал было подвести итог своим расходам, и сумма его ужаснула. Пребывание в Париже обошлось ему уже в 50 тысяч франков, то есть в четверть того, что он имел.
А далее началось уже падение.
Он думал, что в этом великом городе, где миллионы валяются на тротуарах, он непременно найдет свой миллион.
Но как? Он не имел об этом представления, да и не старался его иметь. Он просто был убежден, что рано или поздно, а счастливый случай выпадет на долю и ему.
Но счастливого случая не выпадало.
В этой жестокой борьбе за существование нужна была ловкость, чтобы первому вскочить на коня, который называется счастьем, и повести его прямо к цели.
Но Луи не задумывался. Как человек, который хочет выиграть в лотерею, не боясь проигрыша, он сказал себе:
— Кончено! Только случай, счастье или выгодный брак и могут меня вытащить из этого омута.
Но он не сватался, а тем временем был израсходован и последний франк.
Тогда он написал нотариусу отчаянное письмо, но и на него получил отказ.
«Больше продавать уже нечего, господин маркиз, — писал ему нотариус, — остается только один замок. Конечно, он стоит хороших денег, но трудно, да, пожалуй, и невозможно найти покупателя на такой дом без обстановки».
Луи был так поражен, точно этого и не предвидел вовсе. Что же оставалось делать?
Разоренный, без надежды впереди, это был уже не маркиз, а один из тех бедных сумасбродов, которые каждый год выплывают неизвестно откуда, блеснув на один момент, и внезапно исчезают.
Но Луи не мог отказаться от этой легкомысленной жизни, которую вел уже три года. И он решил, что, прежде чем уступить, можно еще прозакладывать свою совесть и честь.
И вот настал день, когда все кредиторы сразу предъявили ему свои взыскания, и разоренный маркиз должен был уступить им остатки своего прежнего величия — мебель, экипажи, лошадей…
Приютившись в скромной гостинице, он, однако, не захотел порвать свои отношения с теми представителями «золотой молодежи», которых считал своими друзьями.
Теперь он жил ими, как до этого жил поставщиками… Занимая деньги то у одного, то у другого, он никому их не отдавал. Он играл по-прежнему, и если проигрывал, то не платил. Он прислуживал молодежи и исполнял для нее позорные услуги, добывая этим тот опыт, который обошелся ему в двести тысяч франков. С ним не церемонились и говорили ему неприятное прямо в глаза.
Оставшись один, брошенный всеми, он оказался в какой-то лачуге. Став нищим после нескольких лет богатства, он вдруг почувствовал себя готовым не только ко всяким случайностям, но даже и на преступление.
Но он не совершил преступление, а был скоро скомпрометирован в какой-то скверной истории, похожей на мошенничество и на шантаж.
Старинный друг их семьи граф Комарен спас его, замял дело и дал ему возможность уехать в Англию.
Чем он существовал в Лондоне? На это могут ответить одни только сыщики этой развратной столицы.
Упав до последних ступеней порока, маркиз Кламеран проводил время в обществе мошенников и продажных женщин, которые предоставляли ему постыдные средства к существованию.
Высланный из Лондона, он должен был скитаться по всей Европе. Наконец в 1865 году, попытав счастье в Гамбурге, он возвратился в Париж, где, как он полагал, о нем уже забыли.
Восемнадцать лет он не был во Франции.
Первой мыслью Луи по прибытии в Париж было посетить родные места. И вот три дня спустя, в один славный октябрьский вечер, он прибыл в Тараскон, где узнал, что замок все еще принадлежит ему, и побрел пешком в Кламеран.
Как все здесь переменилось за эти двадцать лет!
Но вот сквозь деревья показалась уже и колокольня церкви села Кламеран, а потом выплыло на пригорке все в оливковых деревьях и само село. Несколько крестьян, которых он встретил по дороге, останавливались и с любопытством оглядывали его запыленные сапоги.
Дверь дома Сен-Жана оказалась отпертой, и он вошел в нее. Не было ни души. Он кликнул.
— Кто там? — ответил чей-то голос.
И почти тотчас же дверь отворилась и в ней показался мужчина лет сорока, честный и веселый, и с удивлением посмотрел на гостя.
— Что вам угодно? — спросил он Луи.
— Не здесь ли живет Сен-Жан, старый слуга маркиза Кламерана?
— Мой отец уже пять лет тому назад скончался, — отвечал мужчина.
Луи сделалось грустно, точно этот старик, которого ему хотелось здесь найти, мог возвратить ему его юность. Он вздохнул и сказал:
— Я маркиз Кламеран…
При этих словах мужчина обрадовался и воскликнул:
— Вы? Вы господин маркиз? И вы у меня? Какое счастье! Жена моя будет очень счастлива вас видеть. Антуанетта! Антуанетта! Иди сюда скорее! Посмотри-ка!..
Этот сердечный прием тронул Кламерана. Столько уже лет он не видал к себе искреннего отношения!
Вошла молодая женщина, покраснела и сконфузилась.
— Это моя жена, господин маркиз, — сказал сын Сен-Жана, Жозеф. — А это, Антуанетта, — наш маркиз.
Молодая женщина поклонилась, оробела и, не найдя слов в ответ, подставила Луи лоб, в который он ее и поцеловал.
— Сейчас господин маркиз увидит наших детей, — сказал Жозеф, — они в школе, я послал за ними.
И муж с женой захлопотали для маркиза. Жозеф спустился в погреб, а Антуанетта вышла на двор и устроила облаву на цыплят.
Пришли дети из школы. Луи обнял их, а они неподвижно, полные страха перед его титулом, стали в уголок и смотрели на него большими, удивленными глазами.
Новость обошла всю деревню, и в открытых дверях в один момент столпились любопытные, чтобы взглянуть на маркиза Кламерана.
Отдохнув, Кламеран спросил у Жозефа, где ключи от замка. Он хотел его осмотреть.
— Только один ключ от калитки и нужен, господин маркиз, — отвечал Жозеф, — а внутри…
И он был прав. Время сделало свое дело, и несокрушимое некогда жилище Кламеранов теперь представляло собой одни только руины.
Вся мебель, которую не успел в свое время продать Луи, стояла еще на своих местах, но в каком виде! Дорогая обивка висела в лохмотьях, от роскошных постелей осталось одно только дерево, покрытое тряпьем.
И только с трудом Луи в сопровождении Жозефа мог проникнуть в эти громадные залы, где так угрюмо отдавались теперь их шаги. И ему казалось, что вот-вот старый маркиз выйдет сейчас к нему навстречу и грозно его спросит:
«Что ты сделал с нашей честью?»
А может быть, этот его страх имел и другую причину, быть может, ему вспомнилась судьба Гастона?
— К сожалению, я не настолько богат, чтобы реставрировать этот замок, — сказал Луи. — Пока еще он не развалился совсем, необходимо его продать. Но кто купит эти руины?
— Это зависит от цены, господин маркиз, — отвечал Жозеф. — Я знаю одного человека, он живет недалеко от нас, который мог бы их купить, но только по сходной цене.
— А как его зовут?
— Это некто Фужеру. Он живет на том берегу Роны. Это выходец из Бокера, женившийся двенадцать лет тому назад на горничной покойной графини Вербери. Господин маркиз, вероятно, ее помнит: это — полная брюнетка Мигонна.
Но Луи не помнил Мигонны.
— Когда мы можем повидаться с этим Фужеру?
— Да хоть сейчас… Стоит только переплыть через Рону.
— Отлично. В таком случае идемте… Я тороплюсь.
И они пошли. Перевоз через Рону содержал уже не Менуль, а его сын Пилорель. Менуль уже умер. Они сели в лодку и поплыли. Пристав к берегу и приказав перевозчику ждать их возвращения, Жозеф и маркиз отправились в Монтаньету, где жили Мигонна и ее муж.
Это была очень приличная ферма, чистенькая, окруженная со всех сторон культурными растениями.
Жозеф спросил, где хозяин. Мальчуган ответил ему, что «господин» Фужеру недалеко в полях и что он сбегает за ним.
Скоро явился и «господин». Это был низенького роста человек с рыжей бородой и с беспокойно бегавшими глазами.
Войдя в дом, он окликнул старушку, которая сидела у очага, и приказал ей спуститься в погреб и принести вина для маркиза Кламерана.
При этом имени старуха вздрогнула так, точно ее поразила молния. Казалось, она хотела что-то сказать, но в замешательстве вышла и возвратилась с бутылкой вина и тремя стаканами, которые и поставила на стол.
Для нее появление маркиза было одной из тех случайностей, которые в состоянии сразу переменить всю жизнь человека.
Сторговались. Сошлись на том, что Фужеру давал 5280 франков за замок вместе с садом и что остатки мебели поступали в собственность Жозефа. Тотчас же Фужеру вышел, чтобы из сокровенного уголка достать бутылочку.
Для Мигонны настал удачный момент. Она поднялась, подошла к маркизу и быстро шепнула ему на ухо:
— Господин маркиз, мне нужно поговорить с вами наедине.
— Со мной, моя милая?
— Да, с вами. Это тайна жизни и смерти. Сегодня вечером, как только станет темно, приходите к ореховой роще, я выйду к вам и расскажу вам все.
Она возвратилась на свое место: входил ее муж.
Фужеру наполнил стаканы и провозгласил тост за Кламерана.
Затем, когда снова сидели уже в лодке, Луи задавал себе вопрос, стоит ли ему идти на это странное свидание.
— Какого черта может мне сообщить эта старая ведьма? — обратился он к Жозефу.
— Ну, как знать! — отвечал ему Жозеф. — Она служила у барышни, которая, как передавал мне отец, была любовницей господина Гастона. На вашем месте, господин маркиз, я бы пошел. Вы пообедаете у нас, и после обеда Пилорель вас перевезет.
Любопытство взяло верх, и около шести часов вечера Луи был уже около ореховой рощи. Мигонна уже давно его поджидала.
— Наконец-то и вы, дорогой маркиз! — радостно воскликнула она. — А я уже отчаялась…
— Да, это я, милая старушка; посмотрим, что вы хотите мне сказать?
— Ах, много о чем надо поговорить, господин маркиз! Получаете ли вы письма от вашего брата?
И Луи уже раскаялся, что согласился на свидание, так как ему показалось, что она бредит.
— Да ведь вам известно, — отвечал он, — что мой бедный брат бросился в Рону и утонул?
— Как! — воскликнула Мигонна. — Как! Вы до сих пор еще не знаете, что он спасся? Да, ему удалось то, что не удастся никому: он переплыл через Рону во время половодья. На другое утро Валентина сама ходила в Кламеран, чтобы сообщить об этом, но Сен-Жан не допустил ее к вам. Затем я ходила к вам с письмом, но вы уже уехали.
Эти откровения после того, как прошло уже двадцать лет, смутили Луи.
— Да вам это приснилось, милая моя! — сказал он мягко.
— Нет, — продолжала она, — нет! И если бы жив был старый Менуль, он рассказал бы вам, как он довез господина Гастона до Камарга и как оттуда ваш брат добрался до Марселя и там сел на корабль. Но это еще не все: у господина Гастона есть сын.
— У моего брата сын? Решительно вы сходите с ума!
— Увы, нет! У него действительно есть сын от Валентины, бедное невинное дитя! Я сама держала его на своих руках за границей и сама относила его к женщине, которая за деньги взяла его на воспитание.
И Мигонна рассказала ему все: как графиня узнала о падении Валентины, как потом она поехала в Лондон и как бросила там маленького Рауля.
Звонкий, продолжительный окрик прервал ее рассказ.
— Боже мой! — испугалась она. — Меня кличет муж!
И со всех ног она побежала к ферме.
Несколько времени Луи оставался недвижимым.
Сообщения Мигонны сразу внушили ему одну преступную идею. Теперь он знал тайну, которая в хороших руках могла бы принести большие доходы! Он придумал шантаж.
И, получив с Фужеру 5280 франков, Луи Кламеран отправился тотчас же в Лондон.
Назад: Глава XIV
Дальше: Глава XVI

gaundala
ivermectin for humans for sale