Глава 11. Красное и белое.

Необычайно красивая белоснежная ладья возвышалась над причалом. Её гордый и яркий силуэт выделялся на фоне зеленой листвы и гармонично вливался в синеву небес. И хотя я не разбираюсь в парусниках, судно мне понравилось. Вообще в голове не вязалось время в котором мы находились, катамаран Теськи и этот белоснежный корабль, который всё же правильнее было назвать ладья. Именно такой конструкции корабли я видел на картинках и в фильмах о древних славянах. Только там они были ярко раскрашены. А у причала стояло поистине удивительное судно. И не только белизна его впечатляла. Плавные обводы корпуса. Никаких корявых мест не было. Вообще изъянов не присутствовало. Добротная мачта с одной перекладиной, в голове только слово рея, не уверен, что это верное название, на которой укреплен парус. Весь экипаж был уже на борту. И парус начал опускаться. И вот здесь я увидел краски. Фиолетовый круг, больше похожий на круглый щит, разделенный на шестнадцать частей, внутри которого меч направленный острием вниз, набалдашник меча тоже круглый белого цвета и на нём причудливое изображение из пересекающихся и смыкающихся перекладин, заключенных в круг. Рисунок красного цвета. На причале стояли только мы Ингой, провожали нас Мирина и Белозар.

- Помни, что я тебе сказал, - напутствовал меня Белозар, я интуитивно поправил кольцо, украшенное красным камнем, которое он мне только что подарил.

Я кивнул.

Мирина поцеловала в лоб Ингу и круто развернувшись, пошла прочь от причала. Инга взбежала по трапу. Я последний раз взглянул на место, в котором мы прожили несколько коротких, но таких насыщенных дней и тоже поднялся на борт. Зазвучали команды. Корабль плавно отошел от причала. Через несколько минут одновременно с обеих бортов вынырнули весла и я услышал команды загребного. Четкие сильные удары веслами чувствительно добавили скорости кораблю и ладья как птица понеслась по волнам.

* * *

- Здрасьте, - заплетающимся языком поздоровался Фёдор, глядя на эту статную, великолепно выглядящую женщину, - я хотел узнать о своих друзьях, которые прошли недавно в ваших местах, вы о них ничего не слыхали, а может даже видели.

- Нет, - коротко ответила красивая женщина, - они вам не друзья, вы лжёте.

Хмель плавно, но как-то чувствительно исчезал, голова вдруг стала тяжёлой и заболела.

- Такая красивая и такая вредная, - злость медленно закипала внутри, переполняя и заставляя глаза наливаться кровью.

- Вам лучше уйти, - что-то заставило Фёдора встать и он с подозрением посмотрел на женщину, которая смотрела на него с наглой ухмылкой.

Движение было как будто инстинктивным, хотя у Фёдора никогда не было таких инстинктов. Секунда и ПИМ оказался у него в руках.

Время будто остановилось и он очень чётко успел рассмотреть эмоции обоих — легкое удивление и странный интерес в глазах мужика и удивленный испуг женщины, она как будто понимала, что сейчас произойдет и инстинктивно выставила перед собой руки.

Выстрел был направлен в её наглое лицо, но почему-то коснулся только ее левой руки и ушел в сторону. Он был на сто процентов уверен в первом выстреле, поэтому второй сразу пошёл в мужика и прожёг ему грудь в мгновение. Когда же он вернул свой взгляд к женщине, осознал, что не попал. Ей лишь оторвало мизинец и она сейчас делала какие-то пасы руками, заливая всё вокруг кровью, и что-то быстро шептала.

Ей это не помогло.

Второй выстрел вошёл точно в лоб и она рухнула, как подкошенная.

Фёдор метнулся к мужику, подозревая, что с ним могло произойти то же самое и в любом случае надо было сделать контрольный.

Мужик и вправду был жив. Смотрел на него ошарашенными глазами, не понимая что это с ним вдруг приключилось.

- Ну что, трудно было сказать, когда они здесь были? - рыкнул он, целясь мужику в лоб.

- Пьять ден, были, - шептал мужик прикрываясь одной рукой, другая медленно тянулась к ножу, от Фёдора это не ускользнуло, несмотря на бешенство клокочущее внутри.

- Раньше надо было, - зло сказал он, глядя на правую руку мужика, которая уже взялась за рукоятку ножа, быстро выстрелил, успокаивая рыбака, - это ты зря, - он сплюнул и услышав дикие крики за спиной, резко развернулся.

Однако было уже поздно.

Старший из пацанов воткнул ему в бедро короткий широкий нож. Фёдор дико заорал.

Еще трое детей бежали вооруженные ножами и выкрикивали какие-то слова, то ли подбадривая себя, то ли корректируя атаку.

***

Небольшая уютная комната была скромно обставлена. Два резных стула, небольшой стол, шкаф, в углу стоял красивый идол, а сразу у входа кровать, на которую присел Белозар, указав мне рукой на стул.

- Послушай меня внимательно Герман, - начал он, - по-иному я представлял себе твои будущие дни, но случилось как случилось — значит должен ты пройти свои испытания сейчас, - загадочно сказал он.

Я сидел и молчал. Говорить можно было многое, но ведь для чего-то он привел меня в эту комнату, явно не для того, чтобы сказать то, что уже сказано. Я смотрел ему прямо в глаза, гадая что будет дальше.

- Я должен тебя предупредить, - было видно, что слова ему даются с трудом, - хотя не должен этого делать, - я напрягся после этих слов, - но я не нарушу своего слова, - сказал он скорее всего сам себе, - Герман путь к столице не близкий, дорога твоя не будет гладкой, - он снова вздохнул, - ты должен быть собран каждый миг, по той простой причине, что именно из нашей столицы и начнется твоя новая жизненная фаза, поэтому тебе туда нужно обязательно добраться, - он закрыл глаза, сосредоточившись на чем-то ему одному видимом.

Повисла пауза.

- Если будешь собран, всё будет хорошо, - вдруг сказал он и встал, я решил что разговор окончен и тоже поднялся, - сиди, я не закончил, - я вернул свою задницу на место, недоумевая, что же будет дальше.

Белозар прошёл к шкафу и открыв небольшой ящичек, что-то оттуда взял. Он вернулся на место, сел и взял меня за руку.

Я смотрел на него, ожидая его слов.

Он повернул мою руку ладонью кверху и вложил туда тяжелый предмет. Я опустил глаза и увидел массивный серебряный перстень, украшенный красным камнем.

- Возьми это кольцо, - тихо сказал он, - наденешь на правый указательный перст, - он впился своими глазами в мои, улыбнулся, - в кольце том сила немаленькая, надеюсь он поможет тебе, - он замолчал, - не снимай, - вдруг посерьёзнел он и снова встал. Я встал следом.

- Пойдём. Пора нам, - сказал он и, развернувшись, пошёл к выходу.

Кровь из бедра хлестала. Из руки тоже. Фёдор скрипел зубами. Срочно нужно было добраться до походной аптечки, а он уже терял силы. Он встал с колена и огляделся. Всё вокруг было залито кровью и усыпано телами убитых им детей. Это было битва не на жизнь, а на смерть. И он победил. Этих убитых детей он уважал даже больше, чем их родителей. Он сплюнул кровью — в грудь ему тоже досталось. Сейчас главное добраться до аптечки. Это был один из волшебных подарков Птицына. В аптечке было всего несколько вещей.

Он вспомнил наставления Ильи.

- Это типовой инъектор, - Птицын поднял вверх некое подобие инъекционного пистолета, - внутри обойма, которая набрана стандартно — противошоковое, противовирусное, антидот и радиопротектор…

- А это что? - с любопытством спросил Фёдор.

- Радиопротектор — это средство против радиации, - терпеливо объяснил Илья, - у каждого свой цвет, видишь? - он поднял аппарат так, чтобы стало видно.

Внутри были четыре патрона — красный, синий, желто-зеленый и фиолетовый.

- Запоминай: красный — противошоковое, синий — противовирусное, желто-зеленый — антидот, кстати любые яд, отравления, всё что угодно снимает за тридцать секунд и любые последствия исключены, фиолетовый — радиопротектор, также мощнейшее средство, вообще все они универсальны, созданы в будущем и очень мощные, - он вернул инъектор обратно в аптечку и тут же достал вещицу, похожую на какой-то необычный электронный гаджет. нечто похожее было в прошлом - были такие электробритвы, но этот аппарат был похож лишь формой. Правда на конце его были не лезвия. Там тускло блестело нечто вроде стеклянного наконечника.

- А это что? - полюбопытствовал Фёдор.

- Это «Лекарь» - уникальная вещь, - сделал акцент Птицын, - терять нельзя, - снова акцент, - объясню, что делает — сам поймёшь почему нельзя терять, - он сделал паузу, поворачивая аппарат ко мне той стороной, на которой были кнопки, - здесь всего две кнопки, - он улыбнулся, но улыбка его Фёдору не понравилась, - одна включение/выключение, вторая переключает режимы, режимов два: «Боевой» и «Стационар».

- И что это значит? - напрягся Фёдор.

- Режим «Стационар» тебе не подходит, объяснять не буду, он универсальный для лечения всяких болячек, итак режим «Боевой» - это когда ты получил ранение не совместимое с жизнью или совместимое с жизнью, но плохо, - он снова улыбнулся, на этот раз Фёдор улыбнулся вместе с ним, - включаем, подносим к области ранения, видим яркое свечение, смотрим на рану, офигеваем, выключаем, - он положил «лекаря» обратно, - демонстрировать не буду, незачем тратить драгоценную энергию.

- А почему офигеваем, - задал Фёдор волнующий его вопрос.

- Потому что Федя, раны затягиваются на раз — от тридцати секунд до двух минут, в зависимости от тяжести ранения, кстати, - он повернулся к Фёдору с серьёзным лицом, отчего тот напрягся, - голову прирастить не может, поэтому не теряй, - заржал он.

- Да пошёл ты, - сказал Фёдор.

Промелькнувшие воспоминания придали ему сил. До рюкзака было недалеко.

Но сделав шаг Фёдор упал. Силы были на исходе.

***

Судно оказалось намного больше, чем виделось с берега. Надстройки, которых было несколько, и даже с ними на палубе было довольно просторно. Святогор, капитан этого судна, встретил нас и сразу же обозначил наши спальные места на судне. Мы спустились в нижнюю часть этого воистину большого корабля. Назову это второй палубой, а была еще и третья. Здесь был длинный коридор и несколько кают. Одна из них и стала нашей. Я прямо будто попал в купе. Две койки, похоже их можно было поднимать. Сейчас они были опущены и заправлены бельём.

- Вот эта дверца, - Святогор подошёл к дальней стене и поднял вверх некое подобие дверцы, это оказалось окно, - чтобы можно было вдохнуть полной грудью.

- А справить нужду? - быстро задал я важный вопрос.

- Есть такое дело, - сказал капитан, - у нас ведь не воинский корабль, - он улыбнулся, - пойдемте я покажу.

Затем Инга решила уединится и я попросил капитана показать судно.

- Поднимемся на верхнюю палубу, - предложил он, - внизу … там смотреть нечего, - вдруг удивил он.

Значит судно не воинское, говоришь, ладно.

Мы поднялись наверх. Корабль вышел из, казавшейся широкой, протоки и глазам открылись по-настоящему необъятные просторы Иртыша, сливающегося с Обью. В борт била волна, как будто мы были на море. Послышались команды. Судно делало поворот. Слитные удары веслами, работа с парусом. Я даже и не представлял себе как всё это происходит. Морем я болел немного по-другому. Яхту никогда не хотел. Теперь моё мнение изменилось. Святогор молчал, не отвлекая меня от созерцания речных просторов. Корабль выполнил поворот, парус наполнился ветром, весла исчезли и скорость ощутимо добавилась.

- Любо? - поинтересовался капитан.

- Любо, - в тон ему ответил я.

Ветер рвал одежду и трепал волосы. Дышалось легко и будущее представлялось прекрасным и удачным.

- Иди за мной, - вдруг сказал Святогор, и пошёл к передней части судна, где высоко в небо взметнулся нос корабля, верхняя часть которого была выполнена в виде женского торса, закованного в доспехи с остроконечным шлемом на голове.

Практически перед самым носом было некое подобие скамьи. Очень удобное для сидения место. Капитан предложил присесть, я не отказался. Здесь было не так ветрено.

- А имя у корабля есть? - спросил я.

- Есть, а как же, - ответил он, - имя ему «Хильд».

- Хильд, - повторил я, - красиво, а кто он, этот Хильд?

- Не он, а она, - хохотнул Святогор, - это имя валькирии, древней воительницы.

- Интересно, - протянул я, а подумал почему-то об Инге.

- Мысли твои тяжелые Герман, - впервые обратился ко мне по имени капитан, - что тебя мучает? - вдруг спросил он.

Я повернулся и посмотрел на него. Ты капитан или мозгоправ, подумал я. Он поймал мой взгляд и я смотрел в его ясные, чисто-серые глаза. Он не моргнул, я отвел взгляд.

Волны плескались за бортом. Ветер посвистывал вокруг.

- Почему ты об этом спрашиваешь? - тихо спросил я.

- Я знаю какая судьба тебя ждёт, - также тихо ответил он.

Ну вот опять, и он знает какая судьба меня ждёт.

Я не стал снова смотреть на него. Было подозрение, что капитан читает меня как открытую книгу.

- Судьба твоя не простая и жизнь хоть и будет нескучной, но будет и тяжёлой, - продолжил Святогор, не дождавшись от меня ответа, - а мысли твои тяжелы, потому что ты груз тяжелый в своей прошлой жизни оставляешь и отпустить его не хочешь.

- А как я могу его отпустить, - вдруг прорвало меня, - как я могу забыть своего сына, - я осекся, вспомнив, что у меня должна была быть и дочь, - а возможно и дочь, - закончил я.

- Та жизнь закончилась, новая грядёт, - спокойно, без пафоса сказал он, - изменить ты ничего не можешь, хотя вижу, что хочешь, но все твои мысли изменяться, совсем скоро, а потому мой тебе совет — очисти душу и внемли гласу совести своей, сразу станет легче.

- Отпусти и забудь, очисти и внемли, - повторил я за ним, как эхо, - совести своей, - я повернулся и взглянул на него, он снова выдержал мой испытующий взгляд, - а что такое совесть, Святогор, что такое совесть?

Надо было видеть его лицо. Как хорошо, что я удержался и не сказал, любимую у многих моих современников поговорку - «Там где совесть была дерево выросло», ох как я был прав, что не сделал этого, последующий разговор всё расставил по своим местам и в этот момент, мне кажется, я изменился или сделал первый шаг к своему преображению.

- Странен твой вопрос, - капитан быстро совладал со своими эмоциями, - хотя я должен учитывать, что ты из другого мира, - он задумался, глядя прямо на меня.

Я молчал, ожидая продолжения.

- Герман, - продолжил он, - совесть — это то, что не нуждается в пояснениях: она либо есть, и тогда её обладателю всё понятно без слов, либо её нет, и тогда пояснять бесполезно, потому что объяснить безсовестному, что такое совесть, невозможно, - он внимательно смотрел на меня, - я очень сильно сомневаюсь, что ты не знаешь о чем речь.

Я опустил глаза и закрыл их, было немного стыдно, может это и есть совесть?

- Твои поступки должны говорить за тебя, а поступки ты совершаешь руководствуясь своей совестью, - он сделал паузу, - так должно быть, - он замолчал.

- Но, - я замолчал, а он вопросительно смотрел на меня, - ты хотел сказать «но» и что-то продолжить.

- Нет, - просто сказал он, - я хотел добавить, что совесть всегда направлена на созидание, на установление справедливости. Совесть на уровне данной тебе родом интуиции подсказывает, что справедливо, а что нет. Отсюда и поступки — живешь по совести и поступки справедливые.

- А кто это решает — справедливые поступки или нет? - теперь мне стало интересно, но пока это был журналистский интерес, интерес интервьюера — узнать философию, образ мышления другого человека, чтобы составить о нём мнение.

- Справедливо то, что по Прави, - начал чеканить он и мне стало понятно, что он говорит слова, которые впитал с молоком матери или данные ему его наставником, то что не обсуждается, то что является аксиомой для этого человека, - что в соответствии с Конами Прави, то есть Конами Мироздания, - закончил он.

Святогор улыбнулся, увидев моё лицо, видимо слишком тупо я выглядел.

- Поясняю, - снова улыбнулся он, - Справедливо — Созидать. Справедливо — защищать Род. Справедливо — преумножать Род, - снова слова отскакивающие от зубов, - тратить свои силы не во благо Рода — не справедливо. Совершать действия не на Созидание — не справедливо. Делать что-то не во благо Рода — это не Созидание. Причинять вред своему здоровью или здоровью других Созидателей — не справедливо и преступно. Справедливо — воздаяние каждому по делам его. Теперь понятно.

- Более чем, - задумчиво ответил я, - а можешь повторить, - вдруг сказал я. Сказанные слова были мне понятны, но я хотел их услышать ещё раз, хотел впитать их в себя. У меня вдруг стало проясняться в голове. Эти простые истины, эти основы существования данного общества удивили, поразили, а ведь это, решил я, наверняка, только лишь самые азы, которым учат в детстве, а уже так всё просто и понятно становится в жизни.

Капитан повторил. Потом по моей просьбе еще раз сделал это, если не с удовольствием, то точно ему было не в напряг.

- Я хочу всё знать о вашей жизни, - сказал я после того как он закончил свой короткий первый урок в очередной раз, - научи меня всему, что знаешь.

- Всему, - усмехнулся Святогор, - ну всему не успею, но кое-чему смогу.