Глава 7
— Господин, давайте сразу определимся, я не буду вас учить приемам владения оружием, я буду вас учить выживать и правильно использовать то оружие, которым плохо владеет ваш соперник. Но вы должны выкинуть из головы особое отношение к мечу. Для Вас он должен стать как и любое другое оружие лишь средством выжить и победить врага. Не жалейте ни меч, ни кинжал, ни лук, жалейте себя. Возьмем например мечника. Мечник, знает что школа меча в империи одна и так же все учат одну основу применения приемов с мечами. Он может по вашей позе уже знать, что вы предпримете и не думая, будет готов отразить атаку, и контратаковать. У него все наработано годами тренировок. Его тело само будет двигаться, наносить удары и защищаться, он не будет тратить время на размышления как вы. В этом его преимущество. Он наперед знает, что вы будете делать и как вас остановить. Но у него есть слабость. Он свой меч жалеет. И потому будет парировать ваш удар так, чтобы не повредить свой меч. — А как? Он может уйти в сторону от удара, остановить ваш удар плашмя скользящим движением. Поэтому никогда не сражайтесь с мечником на мечах. С лучником луком… Это понятно?
— Вполне.
— А если все таки вам довелось с ним сражаться, я научу вас совсем другим основам обращения с мечом. Хорошо?
Антон не возражал.
— Итак, допустим перед вами мечник. Они любят похвалиться своим мастерством и часто просто задирают других, чтобы те вызвали их на поединок. Никогда не вызывайте мечника на поединок. Сделайте так, чтобы он вас вызвал и выберете то оружие, которым лучше всего владеете. Но не выбирайте кинжал или копье. Для них это тоже самое что меч. Выберите дубину. Мечник не знает, что с ней делать. Не тот вес, не те удары и приемы, которые он изучил до совершенства. Или рыцарский конный бой, но он должен закончиться ударом копья.
Понятно?
— Понятно.
— Повтори.
— Понятно.
— Не это повтори. Повтори что я тебе рассказал до этого.
Антон пересказал, что услышал.
— Пойдет, — удовлетворенно произнес учитель. — Рыцарь хорошо сражается на коне копьем. Его основная задача протаранить врага на лошади. Мечом они владеют слабо, топором тоже, но хорошо владеют шестопером. Они приучены пробивать доспехи и оглушать врага, чтобы получить с него выкуп. С рыцарем сражайтесь на мечах или копьем. Пешим. Это основные правила, которые вы должны знать и помнить. Старайтесь получше узнать своих соперников. Чем лучше всего они владеют, не жалейте денег, собирая сведения. Поверье, когда вы приедете к барону, вас попробуют проверить на «прочность». Но зная их сильные и слабые стороны и, не вызывая их на поединок, но заставив их вызвать вас, вы выберете то оружие, которым он владеет плохо, а вы хорошо. Ну, например, если он назовет вас маленьким щенком, то вы отвечайте от щенка слышу. Пусть он кидает вам перчатку или остается с уроном чести. Это понятно?
— Понятно.
Антон и старый гладиатор стояли на приведенном в порядок ристалище за пределами замка. Сильтак отобрал для занятий четыре предмета. Меч, копье и топор.
— Давайте приступим, — сказал он, — берите в руки меч и начнем с него. Вы бьете, я отражаю удар. Работаем без щитов.
Антон просто без затей нанес прямой колющий удар в лицо Сильтака. И неожиданно его меч резко отлетел в сторону. А меч Сильтака мгновенно устремился вперед и остановился в сантиметре от лица.
— Это как? — удивился Антон и пальцами отвел клинок от опасной близости.
— Показываю. Я встретил ваш удар лезвием, провернув лишь кисть. Вот так, — и он показал как провернул ее. — Ни мечник, ни рыцарь так не поступят. Они знают, что тогда меч нужно будет долго приводить в порядок, а они у них ох какие дорогие. Поэтому не будут готовы защититься. Они сами так не делают и не ждут этого от других. Попробуй теперь сам.
Антон несколько раз крутанул кисть.
— Хорошо, а теперь встречай мой удар. Сильтак провел колющий удар в грудь и Антон отбил его кистевым движением и тут же выкинул руку с мечом в голову гладиатора. Тот просто отклонился вправо и врезал Антону между ног левой ногой. Преждевременно обрадованный тем что у него получилось, Антон получив болезненный удар, взвыл:
— Уйу-у, — выронил меч и схватился за пах.
— Встань и прыгай! — приказал ему гладиатор. — И помни, оружием может быть не только меч.
Антон, морщась от боли, поднялся и стал прыгать. Сразу стало легче.
— Теперь ты колешь, я отбиваю, — Сильтак встал напротив Антона и приподнял меч, выставив его пред собой. Антон ткнул мечом и тут же с левой ноги с боку нанес удар в печень. Не ожидавший этого мастер прижал руки к боку, попятился и свалился на землю.
— Дыши глубже, мастер и вставай! — приказал разозленный коварством учителя Антон. Учитель с трудом поднялся.
— Хорошо у тебя поставлен удар ногой. Теперь я понимаю назначение мешков с песком, что висят в замке за конюшней... Ох... Дай отдышаться. Ты мне покажешь, какие знаешь еще приемы и я их включу в тренировку. Много не надо. Три, четыре и хватит. Эти тридцать дней занимаемся мечом, следующую копьем...
Это было сегодня, а вчера караван из двух возов двух всадников и двух кобылиц прибыл в замок поздно ночью. Франси стразу же распределила кому где спать. Краснодеревщик ушел к плотнику в мастерскую. Грек, гладиатор и сапожник в казарму. Бедуинки, как их назвал Антон, поселились на третьем этаже башни. Там располагались две пустующие комнаты. Франси ревниво смотрела на этих женщин и не давала им спуску.
— Спите на полу, по замку не бродить. Завтра найду для вас работу.
Антон стал ночевать в подвале, здесь было тихо, тепло и не проникали звуки утренней суеты слуг, которые вставали с рассветом.
«А вообще, — решил он, — для слуг надо сделать отдельную пристройку на заднем дворе. Так будет удобнее. Еще баню построить надо»… — засыпая думал он.
Утром он определил, кто будет сидеть за его столом.
— Позовите грека, и гладиатора, — приказал он. — они тоже будут сидеть за моим столом… пока я не определю другого правила.
За завтраком он обратился к своему начальнику стражи:
— Рассказывай, Флапий, что ты там рядом с замком построил? В темноте было трудно разглядеть.
— Ничего не строил, милорд. Восстановил, старую тренировочную площадку. А то в замке все поистоптали… Так мы столбы вкопали, мишени поставили. Конную дорожку разровняли и щебнем посыпали. Вам же надо где-то с копьем тренироваться…
— А ты молодец, Флапий! За это я тебя хвалю. Все правильно сделал. Франси, налей мужу эля.
Женщина неохотно встала и принесла кувшин. С громким недовольным звуком, не смея спорить с лордом, поставила его перед мужем.
— Еще нам надо решить где и как размещать новых слуг. — продолжил Антон. Надо отселить их на задний двор. Построить там пристройку к башне. А то утром ходят туда сюда, шумят… Франси до зимы управишься?
— Деньги будут, управлюсь. Лес надо нарубить, доски напилить, вилланам заплатить, за работу.
— Сколько тебе нужно для начала?
— Пять таланов хватит.
— Хорошо, получишь медью, дибарами. Серебро будем собирать для барона.
— Милорд, осмелюсь спросить, — замялась Франси. — Зачем вы купили непрокрашенное полотно. Оно все в пятнах.
— Потому и купил что оно в пятнах. Во первых прочное во вторых очень дешевое. В третьих зеленые, болотно-желтые пятна на одежде это маскировка. То что нужно для солдатской формы. В лесу, в траве, в горах, в такой форме легко спрятаться. Нашьем им штаны, гимнастерки, сапоги с брезентом и будет у нас настоящая однообразно одетая дружина. И, кстати, бедуинок определи для шитья. Я им выкройку дам, а то знаю как они шьют. Десять локтей ткани на одни штаны…
— Ну что дешевое это хорошо… — проговорила недовольная Франси. А затем махнула рукой. — А, впрочем, какая разница во что воев одевать.
— Вот и я о том же, — согласился Антон.
— Грек, — он перевел взгляд на Аристофана. ты осматривайся тут, привыкай, мы с тобой вечером поговорим.
— Я эгеец господин.
— Эгеец, трудно выговаривать. Будешь греком, — ответил Антон и Аристофан подчиняясь, склонил голову.
— Флапий, новобранцев веди на стрельбище, а мы с мастером Сильтаком обговорим наши занятия.
Занятия начались сразу без раскачки. Оба побывали на земле и немного поняли друг друга.
— Из вас выйдет толк, господин, — одобрительно произнес гладиатор. — Вы понимаете внутренним чутьем, что нужно, это главное. Теперь смотрите. Мечник, он на месте не стоит, он все время движется, выбирает момент для атаки, не мешайте ему, пусть атакует. Не пробив оборону с первого раза, он будет искать ваши слабые места. Какие? Запоминайте. Выставленная вперед нога. Она ближе к нему. Значит она должна быть закрыта наколенником. Его меч идет вниз, ваш тоже и отбив кистью. Двигается не рука. Только кисть. Вот так вверх, вниз. Вверх вниз… Дальше рука, которая держит меч. Он будет стараться задеть ее. Кончиком своего меча. Тут движения такие, от себя к себе, с поворотом кисти. Немного, вот так на четверть локтя. Вот эти четыре движения мы и будем с вами отрабатывать. Готовьтесь к порезам, ранам, но без этого быстрого обучения не будет. Мы деревянные мечи не используем.
— Рыцари сражаются с щитами, — продолжил объяснять гладиатор, — но с ними вообще все просто. Он от удара защищается щитом и бьет мечом, как правило, тоже по щиту. Потому рыцари мечи в схватках не особо любят, сил тратят много, а толку мало. Они выбирают булавы или двуручные топоры. Но правила боя с рыцарями мы изучим потом. А сейчас делаем, так только я нападаю, вы только защищаетесь. Удары наносить буду ниже шеи. В туловище и в ноги. О стрельбе из лука пока забудьте...
— К обеду истерзанный и израненный Антон еле доплелся башни. Сел на крыльце и закрыл глаза. Только сейчас он вспомнил о крестике и стал усилено желать исцеления. И вновь крестик отозвался на его просьбы. Теплый ласковый ветерок прошел по телу и Антон почувствовал себя свежим и отдохнувшим. Хотя еще минуту назад не мог поднять и руку, Антон живо поднялся. Ушел к сеновалу. Там разделся до гола и залез в бочку с дождевой водой. Несколько раз окунулся с головой и вылез из воды. Ему тут же на плечи упала простыня. Он резко оглянулся и увидел молодую женщину.
— Ты кто? — Удивившись, спросил он и плотнее закутался в простынь.
— Я Рада.
— Это хорошо что ты рада. Правда не знаю чему. Но что ты тут делаешь?
— Я Рада. Ваша новая служанка, милорд. — Женщина присев, поклонилась, отведя руки с подолом платья в стороны.
— Служанка? Ах да, — вспомнил он — Я просил прислать женщину постарше, вдову. Но я спросил, что ты тут делаешь?
— Я вышла встретит вас, а вы пошли сюда.. я увидела, что вы решили искупаться в бочке и принесла простынь… Утром я не могла попасть к вам в подвал, вы заперлись и оставила таз с водой у порога.
— Так это ты его там оставила, а я в него наступил… понятно.
— Не гневайтесь милорд…
— Да я уже не злюсь.. — махнул он рукой. — Но раз уж ты здесь, принеси мне другую одежду, эта вся изрезана. Но ее не выбрасывай, я в ней заниматься буду.
— Я быстро, милорд.
Женщина ушла, а за ней, виляя обрубком хвоста, поспешил Патрон. Пес уже полностью освоился в замке. За пределы не выходил и завел дружбу с поварихами. Встретив утром Антона, он повертелся рядом и тут же удрал на кухню.
Из конюшни вышел Эрзай. Поглядел на одежду и покачал головой.
— Этот старик зверь, а не человек. Зачем вы, сэр, себя так мучаете?
— А ты зачем меня палкой бил?
— Так это просто учеба, палка не меч.
— Там тоже учеба, — вздохнул Антон. — Кто эта Рада? Что за женщина? — перевел он разговор на другое.
— Нормальная женщина, работящая, без детей. Замужем была пару месяцев, потом мужа медведь на охоте задрал. Пять лет уже одна мается. Бабам земля не положена. Подрабатывала у селян. То сена накосит, то урожай помогает собирать. Огород, ягоды, да грибы, вот и все ее хозяйство. Шьет хорошо. Ее отец портным был, пришел в село да и остался… Да-а… вон она идет. Сами поспрашивайте.
Эрзай ушел на конюшню. Рада положила на колоду сверток. Без стеснения спросила:
— Чем-то помочь?
— Просто отвернись.
— Зачем? — удивилась та.
— Я голый!
— Я видела. Вот исподнее, берите. — Была она какая-то мягкая в разговоре, что-то такое в ней было располагающее, неуловимо слухом чарующее. Она словно обволакивала его мягким коконом. То ли голос простой, доверчивый, толи еще что... но Антон махнул рукой на стыд. Снял простынь и, не стесняясь присутствия женщины, стал одеваться. Рада нагнулась помогла надеть сапоги и выпрямилась. Мягко улыбнулась материнской улыбкой и тем же проникающим в душу и оставляющим там след голосом, певуче произнесла:
— Вас уже все ждут откушать.
Антон сделал шаг и вдруг остановился. Вновь крестик дал о себе знать, но теперь морозной изморозью. Приморозил Антона к месту. Он медленно повернулся к Раде.
— А почему ты снова не вышла замуж? — спросил он.
— А у нас мужиков мало, а баб много, на всех не хватает.
— А может потому что ты колдунья, Рада? — прищурившись спросил Антон и наваждение, охватившее от ее голоса, моментально прошло. Перед ним стояла красивая, но обычная молодая женщина с испуганными побледневшим лицом. — Давай договоримся, ты меня больше не околдовываешь, я не обращаю внимания на твой дар. Только скажи мне, что ты можешь?
Служанка несколько мгновений стояла молча. Затем ответила без утайки:
— Шить могу и приворожить.
— Понятно. И почему не приворожила какого-нибудь мужика из селян?
— Не любы они мне.
— А я, стало быть, люб?
— Стало быть, любы, — тихо ответила женщина. Она не опускала глаза и смотрела прямо с бабьей тоской во взгляде по мужской ласке.
— Франси знает о твоих способностях?
— Знает.
— Тебя взяли, чтобы ты согрела мне постель?
— И для этого тоже.
— А еще для чего?
— Она считает, что в вас скрыта сила и хотела чтобы я ее разбудила. Сила госпожи Заката.
— Только для этого? Больше ничего?
— Еще прислуживать вам милорд.
— Понятно. Скажи мне честно, кому ты будешь служить мне или Франси?
— Вам, милорд.
Антон видел ее так, словно она была прозрачной и скрытых смыслов в ней не находил. Он не понимал это состояние, но почему-то полностью ему доверял. Еще он понял, что в этом замке не все так просто, как кажется на первый взгляд, и Франси и Флапий — они закрыты от него завесой. И что там за этой завесой он не знал. Но он видел Раду можно сказать «насквозь».
— Хорошо, ты придешь ко мне сегодня ночью. Помойся предварительно с желтыми цветами. И так делай каждый раз, когда я тебя позову. И помни! Ты служишь только мне… Я посмотрю на твою преданность...
В Антоне как по щелчку пальцев включился скрытый полицейский. Он подловил нарушителя и, прикрывая его делишки, завербовал. Антон в упор посмотрел на женщину.
— Но об этом никто не должен знать, — добавил он. — А я должен знать обо всем что происходит в замке. Это понятно?
— Я поняла, милорд. — Щечки ее миловидно порозовели. Они не спеша пошли к башне.
— Мы привезли вещи из города, — сменил тему разговора Антон. — Мешок стоит у меня в подвале после обеда возьми его. Перебери и приведи в порядок. Потом я посмотрю, что там есть.
— Хорошо, милорд.
После обеда Антон поднялся на верх башни. На крышу под куполообразным навесом вела приставная лестница, которую в случае нужды можно было быстро поднять наверх. Антон сверху осмотрел свои владения. Он не был знатоком в средневековой фортификации, но должен был признать, что замок построен разумно. Перед воротами высилась высокая башня или донжон. Перед ней навес коновязи. Там всегда стоял конь под седлом. Ворота высокие, но узкие. Через них могла проехать лишь одна повозка. По обеим сторонам ворот, небольшие каменные башни с бойницами. Слева и справа от донжона высокие, метра четыре высотой, каменные пристройки. С левого крыла находился перекидной мостик на помост частокола. В случае невозможности удержать оборону по частоколу, защитники переходили на крышу пристроек. На верху башни каменный бассейн для сбора дождевой воды. Сейчас он был пуст и завален нанесенным ветром мусором, птичьим пометом…
Антон смотрел на большой участок заднего двора, который доходил до самой кручи берега реки. На эту кручу вываливали отходы и лишний навоз.
Сверху он видел конюшню на десяток лошадей. Перед ней стоял сеновал. Справа от конюшни пустое пространство — дровянник, где были сложены нарубленный дрова и там Эрзай оборудовал стрельбище. Еще правее свинарник, затем птичник. В противоположном конце заднего двора притулились кузница и несколько пустых мастерских. Оружейная, плотницкая, и гончарная. Все сделано добротно, на века.
«Из гончарной мастерской можно сделать баню», — решил он. Там есть печь и много места. Можно оборудовать парную, греть воду и мыть всех в замке раз в неделю. К стене казармы можно пристроить помещение для слуг…
«Кстати! — пришла ему в голову неожиданная мысль, — А почему они все одиночки? Мужчины отдельно и женщины тоже отдельно. Непорядок». Он постоял в задумчивости.
«Торвал и Эрзай, они сами по себе. А вот свинарь, плотник, краснодеревщик, еще нестарые мужики и без баб. Странно это и непорядок! Жена, она»… — что она, Антон додумать не смог, но понял что мужикам жены нужны.
Антон имел такой характер, что если что-то решал, то старался делать это сразу. Если откладывал, то уже к этому вопросу возвращался спустя длительное время. Новые заботы, текучка, не давали ему взяться за продуманные дела и он откладывал их на завтра. А завтра на послезавтра…
Он спустился ниже на этаж, где скребли и мыли пустые помещения бедуинки.
— Зухра! — громко и повелительно позвал Антон, упершись взглядом в отставленные широкие соблазнительные зады обтянутые шелковыми шароварами. Зады испуганно дернулись. Раздался многоголосый:
— Ой! — И один зад развернулся передом. Выставив напоказ узкую талию и большие налитые с черными сосками оливкового цвета полушария.
Бедуинка без всякого стеснения прогнулась в спине и довольная произведенным эффектом улыбнулась:
— Я здесь, мой господин.
Антон растерянно проморгался и откашлялся.
— Кхм… Это... — он облизнул мгновенно высохшие губы. — У меня есть трое холостых мужчин… Кхм. — Он отвел глаза от бесстыдно открытой на обозрение груди женщины. Из твоих, кто замуж за них пойдет?
— Я пойду, — живо ответила та. — Зарида пойдет и Рабият. А за кого?
— А за кого ты хочешь?
— Я за Сильтака… За мастера боя.
— За кого? — удивился Антон и вновь посмотрел на женщину. — Он же старый!
— Да рассвет с вами, господин. Какой он старый? Он в самом соку мужчина и он нас всегда защищал…
— Мгм… Кхм, — Антон был огорошен. — А он согласится?
— Вы ему только скажите, господин и он согласится.
— Ладно. Значит ты пойдешь за Сильтака. Кто пойдет за краснодеревщика, Брунко?
— Я пойду! — еще один зад повернулся налитой грудью.
— А ты кто? — Антон не успел узнать их по именам.
— Зарида, господин. Вы ему руки только вылечите...
— Уже вылечили… Ясно, а кто за плотника?
— Я! Я! — перед глазами Антона появились еще две пары оливковых холмов. Причем у одной пары шаровары низко сползли, открывая поросшую курчавыми волосами низменность. Но руки быстро исправили это, подтянув шаровары.
— Решайте кто пойдет за плотника, кто за свинаря. — предложил Антон и тут же пожалел об этом.
— Я пойду за плотника… Нет я пойду за плотника. Две бедуинки встали друг против друга в воинственных позах.
— Тихо! Ослицы! — прикрикнула Зухра. — По старшинству. Ты, — она ткнула в одну. — Рабият, пойдешь за свинаря, он постарше. Ты Залия за плотника…
— А я ? — повернулась последняя бедуинка почти девочка с невызревшей грудью. — Почему мне все достается последней?
— Тебе замуж, еще рано, — уверенно проговорил Антон.
— Это почему, господин? — она чуть не плакала. Но в голосе уже слышались слезы.
— У тебя сиськи не выросли.
Девочка не выдержала и зарыдала.
— Я за Эрзая хо-очу-у…А сиськи вырастут. Честное слово. Я обещаю.
Антон повернулся к Зухре за поддержкой. В его глазах читался немой вопрос: «Что делать будем?»
Та сурово посмотрела на сестру.
— Ты с ним разговаривала? — спросила она.
— Н-еет.
— Ну вот когда поговоришь тогда и решать будем.
— А если он не захоче-ет?
— Тогда господин купит тебе нового мужа.
— Правда? — ее слезы мгновенно высохли. — Такого же красивого как Эрзай?
— Постараюсь! — нерешительно буркнул Антон. — Мне еще с мужчинами нужно поговорить. Ты давай ..это... расти… значит.
Четыре женщины мгновенно надели свои полотняные рубахи, накинули платки, спрятав лицо, и уставились на Антона горящими черными глазищами.
— Вы куда? — удивился он.
— Мы с вами, господин, к мужьям. — за всех ответила Зухра.
— Со мной?.. Ну пошли… — неуверенно произнес он, не зная как выпутаться из создавшейся ситуации и что будет если мужики не захотят взять в жены бедуинок. И где размещать семейные пары если они согласятся? Но делать нечего. Слово не воробей вылетело, теперь лови его...
Сильтак тренировал новобранцев обращаться палкой. Антон поманил его пальцем.
— Это Зухра, Сильтак, она хочет за тебя замуж. — он вытащил за руку старшую из сестер. Подтолкнул ее к мастеру боя… Совет Вам да любовь.
Неожиданно гладиатор поклонился и выпрямившись произнес:
— Благодарю, господин. Я буду беречь жену и воспитывать. Иди, жена, занимайся своими делами. Встретимся вечером.
— Зухра поклонилась Сильтаку, потом поцеловала руку Антону.
— Спасибо господин. — И полетела в замок почти не касаясь ногами земли. Сильтак как ни в чем не бывало направился к новобранцам.
«Ну если тут прошло, — с облегчением подумал Антон, — может и там сладится». Он посмотрел не невест. Те с неприкрытой завистью смотрели в спину Зухре.
— В мастерской лежали на лавках и болтали плотник и краснодеревщик. Причем Брунко не заикался. Увидев хозяина, они вскочили.
— Брунко! — уверенно произнес Антон. — Руки тебе вылечили, пора и жениться. Вот Зарида, отдаю ее тебе в жены…. Береги ее и воспитывай. Он увидел как покрылся красными пятнами краснодеревщик и тряся головой начал что-то говорить. Ссссс…
— Не благодари, Брунко, — остановил его Антон. — Иначе до вечера будешь свое ссссс тянуть. Отплатишь за мою доброту работой.
— Хорошо. Я согласен, господин, — без запинки ответил краснодеревщик. — А то у меня ввввв-ыкупа нет для жены.
— Отдаю ее тебе бесплатно.
Иди работай, Зарида. — Повернулся он к счастливой женщине. — Вечером встретитесь.
Антон нацепил суровую маску на лицо.
— А ты посмотрел он на плотника, почему не женат?
— Так у меня земли нет, милорд, кто ж за меня из крестьянок пойдет. А в деревне работы плотнику мало. Крестьяне сами умеют топором работать.
— Хорошо. Вот тебе жена, — он ухватил руку женщины и потянул, но та уперлась.
— Я Робият, — пискнула она и вытолкнула сестру.
— Ладно. Вот тебе жена, — он ухватил другую женщину за руку. — Береги ее и воспитывай. Ваша семья ни в чем нуждаться не будет. Ты будешь получить плату за работу в пятьдесят дибар в десять дней. Еда за мой счет.
Плотник бухнулся в ноги Антону словно его подстрелили.
— Не знаю, чем вас отблагодарить милорд?…
— Работай хорошо и этого достаточно.
Не вставая с колен, плотник спросил:
— Я могу жену отвести в свой дом?
— А у тебя есть свой дом? — удивился Антон.
— Есть, милорд.
— Хорошо, вечером отведешь жену туда и уйдешь сам. Будете жить в своем доме. Утром приходите в замок работать. Понял? И как твое имя?
— Все понял, милорд. Мое имя Имр, милорд.
— У меня будет свой дом! — пискнула Залия и гордо посмотрел на сестру. Но та лишь фыркнула и отвернулась.
Остался свинарь, от которого вечно воняло навозом и знакомить невесту с будущем женихом под запахи свинарника Антон не захотел.
— Сбегай к свинарю и скажи чтоб шел к сеновалу, — приказал Антон плотнику. — А ты, Рабият, подожди нас здесь.
— Я могу стать второй женой Имру. — неожиданно произнесла Рабият. Плотник остановился. Посмотрел на Антона. А тот на Залию.
— Я не против, — спокойно произнесла она и обняла сестру. У нас будет дом... В котором хватит места всем.
— Я тоже не против, — обрадовано произнес плотник, жадно пожирая глазами сестер.
«Еще бы, — подумал Антон. — То не одной, то сразу две».
— Забирай, — махнул он рукой. Облегченно подумав:
«Баба с возу, — кобыле легче. Значит свинарю не повезло».
— Идите работайте, — отправил он женщин домывать башню. — А к вам, — повернулся он к мужчинам, — есть дело. Но сначала давайте осмотрим мастерскую.
Женщины упорхнули, Антон огляделся. Посередине мастерской стоял стол, по стенам два верстака, на стенах пилы, инструменты. Какие-то заготовки. В соседнем помещении оказалась жилая комната с очагом и кроватью. Тут же стояли небольшой искусно сделанный стол и шкаф.
— Ну здесь с женой и разместитесь, — сказал Антон, — А теперь к моему делу перейдем. Я приказал до отъезда доставить сюда несколько стволов молодого Алуринского ясеня. Он здесь?
— Здесь милорд — кивнул плотник, — на дворе лежит.
— Очень хорошо. Сейчас я расскажу вам свою задумку, а вы подумайте как все сделать. Надо ствол распластать на тонкие полоски.
— Насколько тонкие?
— Я не знаю как объяснить, — поджал губы Антон. — Но если увижу нужный размер, то скажу. — Он огляделся, увидел кусок кожи. Потрогал его и показал, — вот примерно такой толщины. Затем эти полоски выложить полотном вдоль и на это полотно наклеить полоски поперек и опять вдоль. И так в несколько слоев. Это называется фанера.
— Сейчас господин все сделаем! — уверенно взял в свои руки работу и управление плотником, Брунко. — Имр, тащи ствол. Я поставлю греть клей.
Плотник не споря, вышел и вскоре вернулся со стволом дерева на плече.
— Какой длины должны быть полоски? — поинтересовался Брунко. В работе он преобразился. Не заикался, командовал и был очень уверенным в себе. Он деловито разжег в печи над котлом с клеем огонь, достал острый скребок, который здесь заменял рубанок и посмотрел на Антона.
— Давайте сделаем полотно фанеры в форме рыцарского конного щита, — подумав предложил Антон.
— Как скажете, господин, — Брунко положил на козлы дерево, потер ладони и… тут Антон увидел, что такое мастер восьмидесятого уровня. Пара движений пилой и бревно было распилено. Неуловимым для глаза движением краснодеревщик положил отрезанный кусок на стол и словно сыр ножом начал нарезать ленты скребком одну за другой. Антон только успевал вертеть головой из стороны в сторону, следя за его движениями.
— Не стой столбом! — прикрикнул Брунко на Имра. — Раскладывай полоски. — Имр подхватился и быстро, хотя не так ловко как работал Брунко, разложил ленты на столе. Намазал их клеем и тут же стал класть новый слой крест накрест. От клея в мастерской стояла невыносимая вонь. Дышать было трудно, но Антон стоически держался.
Работа кипела. Мастера быстро собрали полотно фанеры из пяти слоев. Антон заворожено смотрел за их руками и в сердце своем завидовал их способностям.
— А теперь сделайте еще одно полотно из семи слоев, — распорядился Антон. — Прошло минут десять и два полотна были готовы. Брунко накрыл их тряпкой и сверху прижал мешками с песком.
— Что дальше господин?
— А дальше ждем когда фанера склеится, ясень высохнет и приобретет свою прочность. И будем проверять изделие. Рубить топором и мечом, протыкать копьем и стрелами. А пока нарезайте ленты, они пригодятся.
— Я могу ускорить процесс сушки, — проговорил плотник.
— Как это?
— Ну… — замялся он. — у меня свои секреты…
— Магия? — с интересом спросил Антон.
— Рассвет упаси, милорд. Просто семейные секреты мастерства.
— Ну ладно… А почему ты меня зовешь милорд, а Брунко господин.
— Я вольный виллан. Живу на вашей земле. Вы для меня милорд. Захочу, уйду. Я вам не принадлежу. А Брунко куплен вами. Он ваша собственность, вы для него господин.
— Понятно. Когда приходить за результатом?
— Завтра после обеда... ближе к вечеру, — ответил Имр.
Антон кивнул и вернулся в замок. Нашел Франси.
— Франси, тут такое дело, — начал он. — Я женил новых наших слуг. У вас какие обряды есть для тех кто женится?
— Кого женили? — сильно удивившись, спросила Франси и не смогла сдержать улыбку.
— Сильтака, краснодеревщика и плотника… На бедуинках…
— На ком, милорд?
— На сестрах пустынницах.
— Да, точно сказали, бедуинки они. Столько натерпелись, — с сочувствием произнесла Франси, — младшую потеряли… Охо-хо. Сколько зла в мире...
— Плотник взял две жены, — неуверенно добавил Антон. — Тут такое разрешается?
— Если может прокормить, пусть жениться. Я сделаю запись в приходской книге замка. Устроим вечером торжество. Скажу чтоб бабы «Желтухой» помылись. И надо им на брачную ночь отдельные комнаты…
— Плотник своих жен к себе уведет, краснодеревщик в комнату при мастерской. Остается гладиатор….
— Ну ему комнату приготовим, там где они сейчас убираются. Кровати запасные есть, постелем молодым… и она не выдержав, рассмеялась. — Все у вас так быстро получается милорд! Диву даюсь.
— Митра! — Крикнула она вглубь кухни, — сбегай на склад и ледник. Набери мяса побольше, колбас. У нас сегодня торжество. Ха-ха. Пошлю Радку за болотником. Пусть на болото сходит нарвет… невестам мандалайки помыть, — и она вновь не сдерживаясь расхохоталась.
Антон покивал головой и почувствовав себя несколько неуверенно, поспешил уйти. Потоптался на пороге, пропустил мимо себя свою служанку, которая быстро пошла с мешком вон из замка. По дороге оглянулась, с интересом посмотрела на Антона и прыснув в кулачок, чем ввела его в краску, поспешила уйти.
«И что смешного?» — подумал Антон. Оглядел себя, подумал:
«Может ширинка расстегнута?»
Но вспомнил, что такого приспособления здесь еще не придумали, махнул рукой. Повертел головой и увидел Эрзая. Постояв в сомнениях, направился к нему. Он сам не понимал, что им двигало? Зачем ему участвовать в жизни слуг? Но это было непреодолимое желание и он не мог с ним совладать.
— Эрзай, дело есть! — крикнул он. Подошел и без предварительных разговоров начал говорить.
— Самая молодая из новых служанок, которых мы привезли из города, хочет чтобы ты взял ее в жены. Плачет, как скучает по тебе. Не могу говорит, без Эрзая жить.
— Степняк оторопело уставился на Антона.
— С чего вы взяли, сэр?
— Она сама мне об этом сказала. Боится что ты не захочешь жениться. Я понимаю, она еще молодая, почти девочка… Да и Кили у тебя есть…
— Кили не жена. — отозвался Эрзай. — Если Вы, сэр, отдадите мне девочку, я женюсь.
— Правда? — не поверил Антон.
— Пустынницы отличные жены. Работящие, послушные и плодовитые. Скажите ей, что я женюсь на ней, как только соберу выкуп за нее.
— А выкуп кому? — поинтересовался Антон.
— Это… ее отцу.
— Так ее отец теперь вроде я.
— Ну тогда вам.
— Не надо мне выкупа, это тебе подарок от меня, — поспешно проговорил Антон, испугавшись, что Эрзай откажется от своих слов и ему придется искать нового мужа для девочки.
— Спасибо, сэр, я не забуду вашу доброту.
— Не за что, Эрзай. Так сегодня и забирай ее, а то все сестры уже разобраны. Сегодня вечером будем справлять торжество.
— Уже сегодня?… Ну ладно.. только Кили предупрежу.
Антон кивнул.
— Хорошо, пойду девочку обрадую.
Пять сестер услышав, что и меньшую пристроили, радостно заверещали. Маленькая запрыгнула Антону на шею и потерявшись об него бугорками сисек стала прыгать и скакать.
«Ну прямо дитя малое, — подумал Антон, — ей в школу ходить надо, а она замуж собралась... Стоп! — остановил себя Антон. — У меня же еще грек остался! А с ним как быть?»
Антон задумчивый, решая новую проблему, определения дальнейшей судьбы ученого мужа встретил погрустневшую Кили.
— Кили, стой! — Женщина остановилась. — Знаешь, Эрзай женится.
— Знаю милорд.
— Что делать будешь? — Та пожала плечами.
— Работать.
— Ты грека видела?
— Видела.
— Очаруй его и я тебя замуж за него выдам.
— Правда? — взгляд ее стал сразу повеселевшим.
— Правда. Замуж хочешь?
— Очень хочу.
— Тогда старайся.
— Ага, милорд, я буду стараться.
— Ты кому здесь служишь?
— Вам, милорд.
— Так вот не забывай это и когда я тебя о чем-то спрошу, ответишь мне правду. Поняла?
— Поняла, милорд.
— Где грек?
— В деревню ушел.
— Зачем?
— Он мне про это не говорил.
— Хорошо, ступай… Нет, стой!
Что про меня говорят в замке?
— Кто говорит?
— Слуги, Франси, Эрзай… Что про меня они думают и что говорят?
Кили на секунду задумалась.
— Франси говорит что вы посланы небом за все их страдания. Как утешение. Флапий говорит, что вы дурень каких поискать, но умней отца, хотя вас греки испортили. Эрзай говорит, что вы надежный и справедливый. Ключница молчит, но вслед вам плюет. Свинарь только со свиньями разговаривает и то когда выпьет…
— А ты что про меня думаешь? — с улыбкой спросил Антон.
— Что вы красавчик, милорд, и хотела бы греть вам постель… вместо дурехи Радки.
— Ладно, ступай, — отпустил ее Антон. Он понял что открытых врагов у него тут нет, но успокаиваться рано. Впечатление на обитателей замка он произвел неоднозначное. Кто-то видит его дурнем, так оно и есть. Он простых вещей не понимает. Кто-то оценил его как лучшая замена Робарту. Уже хорошо.
Антон уселся на нагретое солнцем крыльцо. Рядом прилег, уткнувшись ему в ноги носом Патрон. Они просидели около получаса и появилась Рада с мешком. Когда она проходила мимо от нее пахнуло болотной тиной. Патрон зарычал и спрятался за Антона.
— Что, брат, тебе тоже этот запах не нравится? — Потрепал он спаниеля по вздыбленное шерсти.
Торжество прошло буднично. Невесты сидели в своих старых нарядах закутанными в платки. Антон, Торвал и грек налегали на настойку.
— Вот скажи мне, грек? — Антон уже хорошо подвыпил.
— Я не грек. Я эге..й... эге... й. Ой.. — Аристофан тоже хорошо «принял на грудь». Язык у него заплетался и он не мог закончить свое предложение.
— Батюшки! Гей! — изумился Антон. — До чего же пали нравы у греков. Ай, я, яй! Аристофан. Как я разочарован. А я хотел тебе найти жену…. А тебе нужен муж….
— Я, эге-ец, господин, — наконец справился грек. И моргая уставился на Антона. — Какой муж? Какая жена?
— Да теперь уже неважно. Вот ты знаешь эгеец, что быть геем хуже чем быть колдуном?… Это… противоестественно.
— Я не геем… Я эгеец.
— Правда? И ты не любишь мальчиков? — У Антона тоже плохо слушался язык.
— В каком смысле?
— Ну в прямом! Ты с кем спишь с мужчинами или женщинами?
— Я сплю один. Э… не совсем один, с Сильтаком…
— О бог мой, и он тоже такой? …
— Какой? — вступил в разговор Торвал.
— Такой… нестандартный… А я вот Сильтака женил. Может он исправится? А? Как думаешь, Торвал?
— Я тоже хочу жену, — с пьяной тоской произнес грек.
— Хочешь жену? Зачем? Если ты геец и спишь с Сильтаком.
— Я с ним не сплю, — ответил Аристофан. — Мы живем вместе с солдатами… Вы что подумали? Что я … извращенец?
— Я? Неет. Я ничего не думал, — пошел в отказ Антон. — Я просто спросил. А уж что ты подумал?…. Давай выпьем за то, что ты не геец.
— Я эгеец!
— Так ты гей или грек?
— Я эгеец!
— Как у вас все сложно… Антон оглядел зал трапезной, увидел Кили.
— Кили, — замахал он рукой. Служанка быстро подошла.
— Вот, Кили, тебе муж. Береги его и воспитывай, а то он сам не знает кто он такой. И сделай так, чтобы он к мужикам не лез… Будь с ним поласковей… Садись к новым женам… Ик!
— Аристофан, нарекаю вас мужем и женой. Чтоб в радости значит и в горе… Как там?.. — Затем Антон пьяно, глупо захихикал. — Горько! — крикнул он и, заметив, что его никто не поддержал, махнул рукой. — Ну и не надо.
Антон здорово набрался. Напряжение последних дней взяло свое. Он хотел забыться и не думать о своей судьбе. Несмотря на то, что его постоянно окружали люди, он хотел выть от гнетущего чувства одиночества.
Он не помнил как добрался до своей комнаты. Сел на кровать и тупо уставился на свои ноги. Затем, удивившись, понял что их четыре. Две пары в сапогах, а одна пара голая. Поднял глаза и увидел стоявшую в одной ночной сорочке Раду.
— Рада? Ты? Помоги мне раздеться.
Девушка сняла с него сапоги, потом помогла стянуть штаны и также быстро стащила исподние подштанники. Навалилась всем телом и повлекла Антона на себя. Ее хватка была крепкой и страстной. Последняя мысль, которая промелькнула в мозгу Антона, была о том, что о предварительных ласках тут не слышали.
«Да и хрен с ними, с ласками», — подумал он.
А затем он вошел во влажную податливую плоть и его накрыл с головой экстаз. Рада была неистощима и не отпускала его. Он уже несколько раз опустошился, но только разгорался все сильнее и сильнее. Пот заливал их ручьями. Антон стянул с себя промокшую насквозь рубаху и разорвал сорочку на девушке. Как коршун упал на нее и в этот миг вопль боли и злобы словно рубящий топор ударил по всему его естеству. Руки до этого крепко держащие его, подняли его и ноги с силой оттолкнули. Антон пролетел всю комнату и врезался спиной в стену. Ошеломленный он сполз на пол. Хмель прошел. Он застонал от боли в спине и поднял голову. Как-то мгновенно пришла способность мыслить.
«До чертиков напился!» — укоризненно подумал он. Зажмурился и замахал руками. Открыл глаза, но видение не исчезло. На кровати стояла на коленях и задрав широкоскулую голову на тонкой шейки к потолку, пронзительно верещала зеленая образина. По комнате поплыл гнилостный болотный запах. На худом обтянутом зеленой кожей теле висели тонкие сосульки который с натяжкой можно назвать женской грудью. Большой выпирающий словно у беременной женщины живот колыхался от крика. Выше груди у образины темнело пятно по форме креста.
— Сгинь, нечистая! — перекрестился Антон. Но видение нечистой опустило голову и разинуло широкий безгубый как у лягушки рот полный мелких острых зубов. Большие зеленные глаза уставились на Антона.
— Ты кто? И где Радка? — больше удивившись, чем испугавшись спросил Антон.
— Ра-адка? — протянула образина. — Твоя Радка гниет в болоте, куда и ты скоро отправишься.
Ее тонкие дистрофические руки с большими мосластыми локтями потянулись к нему. В них появились длинные водоросли и она размахнувшись, хлестнула по Антону. Его на мгновение закрыл серый сумрак и хлыст рассыпался. Второго удара Антон ждать не стал, он откатился в сторону и оказался около открытой двери, ведущей в комнату с наковальней. Пятясь задом и упираясь ногами в пол, он, перебирая руками, стал туда быстро ползти. Тварь встала с постели и на тонких рахитичных ногах, пошатываясь пошла за ним.
«Боже! Я это трахал?» — с ужасом, перемешанном с отвращением, подумал он и вслух не сдерживаясь, проговорил:
— Меня сейчас вырвет. Да уйди же ты отсюда! — Он пятился, пока не уперся спиной в наковальню. Пошарил руками и нащупал молот. Не задумываясь ухватил его рукой и почувствовал себя более уверенно.
— Пошла, говорю! А не-то получишь! — он неожиданно легко словно простую палку поднял молот и погрозил им.
Зеленая образина подошла к наковальне и оперлась о нее руками. Противно дребезжащее рассмеялась:
— Ты что, красавчик! Не хочешь меня больше?
— Да не такая уж ты и привлекательная, и я протрезвел. Шла бы ты туда, откуда пришла.
— Только с тобой мой красавчик. Я много икры отложу. Деткам нужна еда. И ты ей станешь. Идем! — она протянула свою руку с тонкими длинными пальцами, между которыми виднелись перепонки.
— Сама иди, — отмахнулся он молотом, — и без меня.
Молот задел руку и с легким хрустом ее сломал. Вновь дикий невыносимо громкий вопль ударил Антона по ушам. Он размахнулся и врезал молотом по второй руке, на которую она опиралась молотом.
— Нна! — Произнес он с выдохом. Зеленая тварь затряслась. Из ее рта вылез длинный раздвоенный язык и она плюнула в Антона. Тот инстинктивно прикрылся молотом и их обоих озарила вспышка света. Антона она только резанула по глазам. А зеленную образину охватил огонь. Тварь орала и билась о наковальню. Антон, не в силах больше выдерживать этот крик, вскочил и с размаха опустил молот ей на спину. Раздался хруст и молот глубоко погрузился в тело. С чавкающем звуком он его вытащил. Вновь размахнулся, но тварь неожиданно прервала на высокой ноте крик и затихла. Огонь, пожирающий ее, погас.
Антон несколько секунд смотрел на страшилище, затем все же вырвал на пол и выбежал из комнаты. Заметался, не зная что делать. Ударился коленом о каретку кровати и остановился, потирая ушибленное место. Боль дала ему возможность начать думать.
«Как эта тварь прошла в замок и как она могла принять образ Рады? Или это Рада? И ее подсунули мне?.. У-у! Как все сложно!... Тогда надо отсюда бежать… Бежать? Куда?.. Убью всех!.. На хрен! — Он крепко сжал в руке молот. — Найду и поубиваю… Нет, сначала схожу к Торвалу. Ему единственному можно доверять, он не человек… Покажу эту тварь и расскажу, что было!»
— О-о! Боже за что мне все это! — простонал он. Если он расскажет, что трахал эту… Ему захотелось вновь вырвать. Что тот подумает?..
«Да пусть думает что хочет! … — отмахнулся он от навязчивой мысли. — Надо что-то делать! Торвал подскажет. Он умный и давно живет». Антон натянул штаны, влез в сапоги и, держа наготове молот, вошел в комнату с наковальней. На ней мордой вниз лежало тело твари, из которого обильно вытекала желтоватая слизь. Он брезгливо схватил ее за волосы, больше похожие на водоросли и потащил вон из подвала. Протащил по двору, напугав Патрона. и ногой распахнул дверь в кузницу.
— Торвал, вставай! — заорал он с порога и затащил тело твари вовнутрь.
Из закрытого занавеской угла выглянул сонный шер, зевая посмотрел на Антона и тут же спрятался.
— Ты где это взял? — не пряча страх, спросил он. — И не подходи…
— Торвал! Мать твою… мне нужна помощь, а ты кричишь не подходи! Эта тварь мертва…
— Если мертва, зачем ты ее сюда притащил?
— Потому что я ее убил у себя в подвале.
— В подвале?
— Да, представь себе, в подвале, в моей комнате… И я хочу знать что это и кто ее мне подсунул.
— Ты ее убил?
— Как видишь, она мертвее мертвого. Торвал что здесь твориться? Ты давно тут живешь и многое знаешь…
— Я что она у тебя делала?
Антон на секунду замялся. Дернул тварь за волосы.
— Трахаться приходила. — сознался он.
— Что делать?
— Постель мне согреть, вот что, — закричал почти в истерике Антон.
— Антей, не кричи, так громко. Всех разбудишь… И ты что, не видел кто к тебе пришел?
— Не знаю… мне показалось, что это Рада…
— Это Рада? Антей, она на Раду совсем непохожа...
—Я и сам вижу, что не похожа. Я не знаю, что на меня нашло... Может я был сильно пьян?.. А может меня околдовали… и эта Рада, она ведь колдунья и может приворожить. Ее ко мне подослала Франси, Торвал… Почему она хочет меня убить?
— Не говори чепухи! Я знаю Франси еще девушкой. Да, она владеет даром голоса. Может заставлять других подчинятся. Таких находят и обычно убивают. Кому из властей захочется чтобы ими управляли. Они опасны. Но Франси не пользуется своим даром.
— А Робарт знал о ее даре?
— Знал. И ничего не делал. Твой отец, я уже говорил, был странным и непоследовательным… Послушай, Антей. Надо позвать Франси, она поможет во всем этом разобраться. Побудь здесь, а я за ней схожу.
Шер по широкой дуге обошел Антона, осторожно перешагнул дорожку из слизи и шмыгнул в дверь.
— Ты только, Торвал, не пропадай! — крикнул ему вслед Антон.
Шер не пропал. Он вернулся буквально через пять минут и с собой привел Франси. Та вошла первой, в ночной рубашке, растрепанной и с платком на плечах. В руках она держала свой мясницкий топор. Лицо ее было жестким. Обострившиеся скулы делали его каким-то угловатым и жестоким. Складки вокруг рта, плотно сжатые губы и холодный пронзительный взгляд, которым она окатила его, заставили Антона прикрыться молотом.
— Ей надо отрубить голову! — сказала она с порога. — Брось ее на пол! От прежней предупредительности Франси не было и духа.
— Что ты хочешь? — Антон покрепче сжал молот. Он был готов ко всему. «Маски сброшены! — подумал он…Но я без боя не сдамся!»
За спиной женщины показался шер.
— Антей, брось эту тварь. — попросил он. — Сделай как просит Франси.
— Я не слышу тут просьбы, — Антон усмехнулся и прищурился. — Мне приказывают…
— Франси сжала кулак и резко выбросила руку вперед. Антон не зная чего ждать, вновь инстинктивно прикрылся молотом. Но ничего не произошло. Франси облегченно опустила топор.
— Простите, милорд, слава всем богам это вы.
— Конечно я! Кто же еще. … Кого ты думала тут увидеть?
— Я подумала это Орлик...
— Орлик? Кто такой Орлик?
— Я потом расскажу… А сейчас позвольте, я отрублю кикиморе голову.
— Зачем? Она сдохла.
— Эх, милорд, не знаете вы этих тварей...
Антон на всякий случай отошел подальше. Молот держал возле груди. Уж больно странно развивались события. И странное поведение обитателей замка тоже вызывало подозрение. Чего шер прячется за спину женщины? А та идет к нему с топором. Может вжик и голова с плеч. Только не у кикиморы, а у него. Сейчас прикажет: «Стой где стоишь!» — и все, он замрет. Антон сделал еще два шага назад.
Но Франси с негромким хеканьем резко опустила топор на тонкую шею твари и голова отделилась от тела. Франси подхватила голову за волосы и подняла. И тут у Антона глаза полезли на лоб. Он вытаращился и испугано охнул. Кикимора открыла глаза и прошипела:
— В болото хочу, домой.
— Да как же это?…Антон топтался у стены, не решаясь подойти к Франси. — Ей же голову отрубили!…
— Это, милорд, кикимора…. — Она прервалась на полуслове. Мертвенно побледнела и в упор уставилась на Антона. — Милорд, — совсем тихо, еле слышно спросила она. — У вас с ней что-то было?
— У нас с ним де-етки… — просюсюкала голова.
— О боги Рассвета и Заката!.. Топор выпал из рук женщины. Ну почему так все в жизни несправедливо!… Слезы потекли из ее глаз и скользя по суровым складкам у рта, стали капать на грудь.
— Так это по пьяне, — стал оправдываться Антон, — Да-а! Совсем чуть, чуть, На пол шишечки... И вообще она мне показалась Радой, а так бы я — он затряс головой, — никогда бы не позарился…
— Это понятно, милорд, — тихим, безжизненным голосом отозвалась Франси. — Она приняла образ служанки и проникла к вам. Только вы в беду попали... Очень большую беду.
— Хм, что за беда?
— Вы станете кормом для ее детей. Из ее живота вылезут миллионы икринок, тысячи станут головастиками и вас сожрут.
— Как это? — не понял Антон. — С какого перепугу им меня жрать?
— Сами придете в болото чтоб вас съели, милорд, инстинкт отца потащит…
— Чей инстинкт? — переспросил Антон. — Отца? Да какой я отец? У меня и детей еще нет.
— Есть детки, полный живот, — как то необычно довольно проговорила кикимора. Детки кушать хотят… Хочу в болото.
— Это у нее там в животе образовалось? — нерешительно показал пальцем Антон на вздутое брюхо болотной твари. — И ты хочешь сказать, что я отец всему этому? Не-ет... Это бред... Когда? Это не я! Это кто-то другой постарался… Не могло так быстро … Ты... ты шутишь? Киньте ее свиньям, они с радостью ее сожрут вместе с икрой…
— Нельзя, милорд, они ее есть не будут. А если брюхо расползется, вся земля на десятки льга будет заражена. Все живое умрет. Тело нужно выкинуть в болото.
— В болото? Ты шутишь… Давай закопаем ее, глубоко. — И увидев как Франси отрицательно качает головой, неуверенно добавил, — или сожжем.
— Только в болото, милорд. А потом вы начнете меняться … толстеть и когда появятся головастики прибежите к болоту, чтобы ваши дети вас съели.
— Дети? Какие дети, Франси! — вскричал пораженный Антон, сильно до глубины души возмущенный, тем, что его называют отцом икры. Он затряс молотом. — В гробу я видел этих детей, вместе с их мамой… Выкиньте ее в речку… Пусть плывет в море.
— Милорд, простите, но ее можно выкинуть только в болото откуда она пришла. Тогда она уйдет в свой мир.
— Да что же это такое! Тварь! Что ты со мной сделала?
— Она вас заразила своими выделениями милорд. Теперь вы начнете меняться…
— Меняться? Да хрен ей! Куда Радку дела! — заорал Антон. Говори сволочь!
— Радка в болте гниет, я на нее икринки отложу. Хорошее мясо, живое…
— Так она еще жива? — удивился Антон.
— Живое мясо, хорошее мясо.
Антон потряс молотом. — Показывай, тварь, где она.
— Зачем вам она? — удивлено спросила Франси.
— Франси, ты че? — запальчиво прокричал Антон. Он не был еще лишен человеческого сострадания. Чувства его не огрубели и не отмерли, как это приходит с годами службы у многих сотрудников правоохранителей. — Она же еще жива! Ее спасти надо. Собирайтесь, пойдем в болото... Нет! — остановился он. Так пойдем. Некогда нам, Рада еще помрет там. Забираем тело с икрой, голову и пусть показывает где Рада. Торвал ты со мной?
— С тобой, Антей.
— Франси?
— Я с вами, милорд.
— Тогда пошли, — Антон решительно подошел к телу, ухватил за ногу и потащил к выходу.
