Глава 8

Руническая магия довольно непростой искусство. Если слово “просто” вообще применимо к магии… Так что Алекс сперва весьма удивился тому, как ловко орудовал МакЛаген специальным мелком (как раз-таки продуктом работы алхимиков) — по сути, спрессованными останками различных волшебных тварей и расщепленными магическими породами руды.

Он наносил сложный узор из рун по периметру вертолетной площадки со скоростью, которой могли бы позавидовать некоторые опытные рунические маги. Правда те занимались, в основном, наложением чар на дома каких-нибудь толстосумов, либо на банковские хранилища или какие-то правительственные здания. Иными словами — работали на одних и тех же людей.

Сперва Алекс даже проникся какой-то толикой уважения к внезапно обнаружившимся интеллектуальным способностям МакЛагена, но…

— Срань, — едва слышно выругался тренер, а затем, судя по движениям, вызвал какое-то меню на своих линзах. — Теперь лучше.

Движения МакЛагена стали не такими быстрыми, но куда более уверенными. Видимо тренер наносил круг далеко не в первый раз в жизни, что весьма легко объяснялось спецификой его работы, и потому планировал “решить задачу в уме”.

Вот только…

— Линзы… — выдохнул Алекс. Профессор Раевский часто сетовал на то, что пусть магия и стала сильнее с изобретением Magic Lense, но теперь куда как сложнее понять, действительно ли маг сведущ в смежных отраслях волшебства или просто действует согласно инструкции на дисплее.

Да, алхимия и руническая магия действительно серьезные и сложные отрасли искусства, но когда у тебя перед глазами может перманентно находится подробная инструкция, а еще лучше — пошаговое руководство, подсвечивающее необходимые движения, то становится практически невозможно определить реальные умения.

Опыт Алекса позволял ему понять, что у МакЛагена имелись знания как ему нужно делать, но не понимание что именно.

Обычный боевик, выращенный военной машиной Маэрс-Сити, а затем выброшенный на обочину жизни. Ему еще повезло обнаружить себя в рядах преподавателей престижного учебного заведения, а не где-нибудь среди наемников, кочующих по Старому Миру.

— Готово!

Довольный собой, МакЛаген выпрямился и убрал мелок обратно в карман пляжных шорт. Интересно, сколько зарабатывал этот фрукт, если так легко относился к артефакту стоимостью от трех сотен кредитов.

— Студенты, не задерживайтесь, поскорее заходите за круг. Через пару минут, когда купол поднимется, вы уже не сможете его покинуть.

Алексу не требовалось использовать линзы, чтобы определить в потоках магии МакЛагена потенциал пусть не самого крепкого, но начинающего Адепта. Тридцать одна, с хвостиком, сотня у.е.м…

— Весьма галантно с вашей стороны, тренер, — Дум достал сигарету и запалил от большого пальца, на котором вспыхнуло небольшое черное пламя.

Бумага и табак не то, чтобы загорелись, а начали буквально разлагаться, но законы физики сделали свое дело и тепло от черномагического пламени все же запалило вестника импотенции. Ну или чем там угрожали на этикетках.

МакЛаген сделал вид, что не услышал. Он что-то вещал своим студентам, пока те покидали постепенно набиравший силу рунический круг.

По неписанным законам подобных мероприятий, круг должен напитывать именно тот, кто обладал наибольшим резервом магии, если, разумеется, не были предоставлены секунданты.

Алекс неожиданно для себя обнаружил пять пар встревоженных глаз… ну ладно — четыре. Лео Стоуна, кажется, не беспокоило ничего кроме того факта, что его мороженное протекло ему же в сумку с, кажется, хабаром из обнесенного им магазина косметики. Иной причины, по которой у человека любого пола, расы и вероисповедания, может находится в распоряжении такое количество тюбиков и баночек.

И обеспокоены они были почему-то… за своего профессора. Нет, приятно конечно, что юные падаваны так радеют за сохранность тушки своего личного ситха, но с другой стороны — обидно как-то даже.

Алекс так и не успел понять, по какой причине “Б-52”, знавшие о способностях профессора больше, чем девяносто девять процентов обитателей Первого Магического, так скептически настроены по отношению к своему повелителю… то есть, разумеется, учителю.

Стоило только последнему ученику покинуть пределы круга, а куполу схлопнуться, как все панибратство и легкость в поведении МакЛагена мгновенно испарились.

Нарочито медленно к Аелксу повернулся бывалый, матерый военный маг, видевший в своей жизни куда больше, чем рядовой тренер сборной университета по спортивно-боевой магии.

Мощный, напряженный, как натянутая стрела, он ступал легко и плавно, как охотник, подбираясь к своей жертве.

— Запор? — поинтересовался Алекс, стряхивая пепел на стальной настил.

Увы, никто оценить по достоинству колкость не смог. МакЛаген, опытный тренер, допустил ошибку в руническим круге не потому, что забыл, как его ставить — просто он хотел внести в него маленькой нюанс. Незаметную для младшекурсников деталь. Руны они, вроде, проходили только перед самым выпуском, да и то — те, кто сам подаст заявку.

МакЛаген поставил в кругу руну, которая в связке с остальными, гасила любые звуковые волны. Иными словами — звуки не могли проникнуть ни внутрь, но во вне круга. Весьма топорное решение, кстати. Алекс бы сделал все несколько иначе, но, как говорится — хочешь понять, кому будешь пускать кишки, посмотри сперва, во что он одет.

МакЛаген был одет в нечто, напоминавшее Думу одеяние рыцаря первого крестового похода. Тренер явно собирался вершить добро и причинять справедливость. Ну и распятие ему в одно место.

— Пока у вас есть шанс, профессор, — последнее слово МакЛаген буквально сплюнул. Надо же, а Алекс и не подозревал что в “здоровяке-добряке” сконцентрировалось столько личной к нему неприязни. — Я советую вам подать заявление на увольнение и исчезнуть не только из университета, но и с этого острова. Возвращайтесь откуда прибыли — обратно в свою вонючую Старую Европу.

Тут, кстати, не было понятно, это такая разновидность магической ксенофобии по отношению к выходцам из старого мира, или просто МакЛаген не был силен в словесной пикировке.

— Ага, — только и ответил Алекс. — Как скажете.

Тренер сперва даже ошалел. Он явно собирался к хоть какой-нибудь перепалке или подобии словесной контратаке, но не был готов к полностью безоговорочной капитуляции.

— Вы… вы…

— Ой, ну хватит, — сморщился Дум. — говорят заикание передается лингвистическим путем.

МакЛаген нахмурился и сжал кулаки.

— Я был категорически против того, чтобы вас нанимали на работу, мистер Думский, — процедил МакЛаген. — Все говорили, что у меня профессианальная деформация. Что же, наверное, это так — когда десять лет жизни посвящаешь тому, что давить такую погань, как вы, то сложно смотреть на вас иначе, нежели чем на…

— Чек на вашем банковском счете? — перебил Алекс. — Ой, не делайте такой взгляд, тренер. Мы оба прекрасно знаем, что вы получали серьезные бабки за наши головы. Избавьте меня от своей высокопарной речи — у вас дурно пахнет изо рта, и переходите к делу. А то детки скоро поймут, что мы не условия спарринга обговариваем, а кости друг другу моем.

МакЛаген едва не зарычал, но сдержался. Пока все действительно выглядело для наблюдателей, как если бы они обсуждали условия их показательного учительского матча.

Слизерин против Гриффиндора.

Блять.

Чертов Грибовский и его вечные отсылки к Гарри Поттеру.