2
Стоя перед знакомой раздвижной дверью, он наблюдал за окрестностями. Встретился взглядом с женщиной, ехавшей на велосипеде, но та, не обратив на него внимания, проехала мимо.
Он пришёл сюда уже в третий раз. Приложив ухо к стеклянной двери в деревянной раме, прислушался к тому, что происходит внутри. Не было слышно ни голосов, ни иных признаков того, что там кто-то есть. Если там вдруг окажется хозяйка, ничего выяснить не получится, поэтому промах недопустим.
Прошло два дня с тех пор, как состоялось совещание. Получив фотографию Икусимы, журналисты выяснили, что предпринимателем, занимавшимся утилизацией промышленных отходов, был человек по имени Ямасита, его кохай в секции дзюдо в старшей школе. У Акуцу были фотографии Аоки и Икусимы. Достоверность материала будет сильно зависеть от того, удастся ли получить подтверждение повара.
Повторяя себе, что эти напряжённые дни вот-вот закончатся, Акуцу открыл раздвижную дверь. За дверью, открывшейся без усилий, горел тусклый свет; внутри никого не было. На первом рубеже всё чисто.
— Прошу прощения…
Как всегда, в ответ раздалось: «Да», и послышался приближающийся звук гэта. Повар был в неизменной бандане, лицо всё так же небрито. Всем своим видом он выражал недовольство. Но это нормально — в такие моменты самое ужасное, когда лицо собеседника не выражает ничего.
— Опять ты?
— Извините за наглость…
— Хоть раз зашёл бы просто выпить…
— Когда покончу с этим заданием — непременно.
— Правда?.. Когда услышал «прошу прощения», сразу понял, кто пришёл.
Повар улыбнулся, и выражение его лица изменилось.
— Может прийти хозяйка, поэтому давай покончим побыстрее с делами.
Видимо, потому, что в прошлый раз повар уже согласился ответить на вопросы, сейчас он был более покладистым. Поблагодарив, Акуцу, не мешкая, выложил на стол обе фотографии.
— Эти двое принимали участие во встрече?
Ухмыльнувшись, повар взял в руки снимки и привычным жестом отодвинул их от дальнозорких глаз.
— А, да-да… Вот этот. Представительный такой…
Это была фотография Аоки.
— Производил впечатление босса?
— Может быть. Мне кажется, Канэда-сан заискивал перед ним.
— А как насчёт второго?
Разумеется, Икусима был более важен. Если повар узнает его, то рассказ Ямады, с которым Акуцу разговаривал по телефону в Сиге, — правда, и останется совсем немного до составления полной картины. В глубине души Акуцу не мог не думать о том, что это может стать суперсенсацией. Впервые за всю свою 13-летнюю журналистскую карьеру он был в настолько приподнятом настроении.
Повар, вытянув руку, рассматривал фотографию. На ней Икусима в дзюдоги стоял в тренировочном зале, скрестив руки на груди.
— А, это тот человек…
Акуцу вздрогнул.
— Вам знаком Икусима Хидэки? Я думал, что вы знаете только Канэду Тэцудзи…
— Нет, имени его не знал, но видел на фото…
У Акуцу вдруг появилось неприятное ощущение.
— Вы хотите сказать, что здесь были журналисты из других изданий?
— Нет, не журналисты.
— Не журналисты? Полиция?
— Нет.
— Неужели соучастники?
Акуцу заметил растерянность повара, и сердце его забилось быстрее.
Нужно сделать всё возможное, чтобы попытаться вытащить из него информацию.
Виновник или жертва? Он напряжённо думал, ища варианты. Если рассуждать с точки зрения здравого смысла, более вероятно, что это жертва. Кто-то из компаний раскрыл обстоятельства, о которых не мог рассказать тогда? Одно можно сказать точно — это информация, касающаяся Икусимы.
— Этот человек пострадавший? Или имевший отношение к преступникам?
— Но… Я сболтнул лишнее. — Повар явно раскаивался.
— Прошу вас. Расскажите, пожалуйста.
Акуцу склонил голову, но повар замахал руками.
— Не могу, не могу. Этого точно сказать не могу.
— Прошу вас… Жертва или виновник? Он имел отношение к Икусиме?
— Нет… Он и жертва, и с преступниками связан…
Как странно он выразился… Пострадавший, имеющий отношение к преступникам? Ответ ещё больше всё запутал.
— Когда примерно приходил этот человек?
— Вроде в начале сентября.
— Один приходил?
— Нет, их было двое.
— Двое? Оба мужчины?
— Нуда.
— Потом они ещё приходили?
— Нет, только один раз.
— Они имели какое-то отношение к Икусиме?
— …
— Не бывшие полицейские?
— Нет. Если буду продолжать отвечать, в результате всё выболтаю. Закончили, закончили… Разговор окончен.
Повар нарочито глянул в сторону кухни. Если продолжать давить на него, точно сбежит. В то же время, если упустить такой удобный случай, другого уже не представится. Акуцу ужасно волновался. К тому же надо успеть до прихода хозяйки… Он почувствовал острую боль в животе.
— Хорошо. В таком случае сменим тему. Это про встречу осенью восемьдесят четвёртого года…
Акуцу вытащил из куртки фотографии с рыбалки и разложил все три в ряд.
— Канэда Тэцудзи-сан, мужчина с лисьими глазами, коротко стриженный молодой человек, босс в очках, которого вы узнали сегодня, и Икусима-сан. Кроме этих пяти, было ещё двое, так?
Повар сначала кивнул, но потом произнёс: «Нет, подожди-ка…» и опустил голову. Неужели он вдруг вспомнил, что их было больше? Первоначально в проекте была дана установка на то, что можно немного «преувеличить число участников преступной группы». Да и вся журналистская группа, занимавшаяся этим делом, начиная с Акуцу, считала, что семь человек для группы — это маловато…
— Их было девять.
— Сколько?
— Прости, девять было.
Число увеличилось… Поразившись такому внезапному повороту, Акуцу не мог сразу сообразить, какой вопрос задать дальше.
— Вы же говорили, что хорошо помните…
Упрёк вырвался невольно, и Акуцу пришёл в замешательство. Не редкость, что свидетели ошибаются.
— Ну извини. На лица у меня вроде хорошая память… не знаю, почему сказал, что семь человек.
— Это точно?
Повар, как и прошлый раз, закрыл глаза и, кивая, стал считать. Кивнув девять раз, он утвердительно произнёс:
— Да, теперь уж точно.
— Вот как…
— Я доставил какое-то неудобство?
Видимо, лицо Акуцу выглядело всерьёз растерянным. К тем двоим, о которых он только что спрашивал, прибавилось ещё двое. Вряд ли это одни и те же люди. Но за короткий период времени раздобыть информацию о четверых просто нереально.
— Что касается тех людей, о которых вы говорили…
— Каких?
— Тех, которые приходили сюда. Не могли бы вы всё-таки сказать, кто они такие? Ну хоть какой-нибудь намёк… Я нигде не буду упоминать, что это вы мне рассказали.
Акуцу решил так сложно отказаться от вопроса про двух новых преступников, но в данный момент важнее получить сведения о тех, кого можно будет найти. Повар беспрерывно ворчал, но при этом, сдвинув брови, с жалостью смотрел на Акуцу.
— С тобой никто не связывался?
— Со мной?
— Да. Всё-таки у них сложилась довольно серьёзная ситуация…
— У этих двух мужчин, которые к вам приходили?
— Ну да. Каким бы важным ни было это дело, невозможно поверить, что чисто случайно в одно и то же время сюда приходят разные люди, выясняющие события тридцатилетней давности…
В ситуации, когда в любую минуту могла появиться хозяйка, повар почему-то начал разглагольствовать. Акуцу, почувствовав раздражение, улучил подходящий момент и перебил его.
— Прошу прощения, откуда этим двоим могли быть известны мои контакты?
— Я отправил им визитку.
— Визитку? Мою?
— Ну да.
Видимо, чувствуя свою вину, повар решил сегодня отвечать на все вопросы.
Конечно, в том, что он отправил визитку, нет ничего хорошего, но и плохого тоже нет. Однако, наблюдая за виноватым видом повара, Акуцу принял решение попытаться проработать эту линию.
— В таком случае ситуация меняется. Будет неудобно, если они вдруг со мной свяжутся — а я ничего не знаю…
— Да…
— Итак, имён спрашивать не буду. Судя по вашему рассказу, один из них — пострадавший, а второй имеет отношение к преступникам, правильно?
Повар неохотно кивнул.
— Пострадавший, значит, из компании, а виновник связан с Икусимой-саном? Так?
— Нет…
Повар положил обе руки на кухонный стол и, потупив взгляд, задумался. Он явно переживал. Но пока было непонятно, к чему он склоняется. Если откажет, следующий ход сделать будет трудно. Продолжать давить на него до бесконечности историей с визиткой тоже нельзя. Акуцу, молясь об удаче, наблюдал за стоящим перед ним мужчиной.
— Хочу, чтобы ты простил меня за визитку.
Видимо, повара мучили угрызения совести, потому что он, отведя глаза в сторону, начал говорить. Акуцу боялся, что стоит ему вытащить тетрадь, как это тут же остановит собеседника, поэтому, стараясь запечатлеть в голове каждое слово, сосредоточенно слушал.
— В начале сентября пожилой и молодой мужчины принесли одну фотографию. Чёрно-белое фото, на котором снят ученик старшей школы.
— Ученик старшей школы?
— Да. Эти двое, похоже, услышали от кого-то про состоявшуюся здесь встречу и пришли спросить, не было ли среди собравшихся вот этого человека с фотографии. Естественно, я не мог точно определить это по снимку времён старшей школы, поэтому ответил отрицательно.
— Они из Кансая?
— Из Киото.
Вид повара говорил о том, что он закончил.
— Оба из Киото?
— Вроде да…
Услышав про Киото, Акуцу вспомнил об укрытии преступной группы.
— Какого возраста были те люди?
— Нет, как-то не хочется мне этого говорить…
— Если я узнаю их возраст, то вряд ли смогу установить их личности.
— Пожилому мужчине от пятидесяти до шестидесяти… молодой — примерно, как ты, думаю, — нехотя ответил повар.
— Вы сказали, что у них «серьёзная ситуация». Именно поэтому решили помочь им?
Акуцу тщательно подбирал слова, стараясь сократить дистанцию, чтобы собеседнику было проще раскрыться. Наступал решающий момент.
— Ну, молодой сказал, что обнаружил в своём доме кассету и тетрадь. И эту кассету якобы использовали преступники для своих угроз.
— Что?
— Преступники, когда звонили с угрозами в компании, включали кассеты с записанными голосами детей, которые указывали, куда идти. По словам молодого человека, голос на кассете, был, несомненно, его.
Был ребёнок… Он жив… И пришёл в это кафе…
Акуцу стало жарко, пульс сбился. Вдруг вспомнились слова старшей сестры: «Я теперь тоже мать и просто не могу представить, как можно спокойно втянуть собственного ребёнка в подобное дело».
«Я непременно хочу встретиться с ним…»
Возможно, повару передалось волнение Акуцу, потому что тот вдруг напрягся. Он выглядел так, словно наконец-то полностью убедился в серьёзности этой истории, рассказав её другому человеку.
Акуцу ужасно нервничал, но старался быть терпеливым, поскольку нужно было уточнить факты.
— А кем был тот школьник с чёрно-белой фотографии?
— Вроде дядя молодого.
— А пожилой мужчина с ним — кто?
— Одноклассник отца молодого. По тому, что он говорил, было понятно, что он тоже знает этого дядю.
Молодой человек обнаружил кассету и рассказал об этом другу отца. Может быть, он не мог говорить об этом с отцом или того уже нет в живых… Непонятно почему, но эти двое предположили, что дядя причастен к преступлению. Акуцу быстро приводил в порядок «файлы» в своей голове. Но одно волновало его больше всего — Икусима.
— Почему зашёл разговор об Икусиме?
— Пожилой спросил, не было ли тогда на встрече человека с телосложением борца дзюдо в тяжёлом весе и с ушами «цветной капусты».
— Кем приходятся друг другу Икусима-сан и пожилой мужчина?
— Не знаю.
— А Икусима-сан и «дядя»?
— И этого тоже не знаю.
— Этот старшеклассник с чёрно-белой фотографии, то есть дядя, — вы действительно не можете вспомнить, был ли он на той встрече?
— Нет, не могу.
Продолжать с этим — лишь время зря тратить. Акуцу решил задать следующий вопрос.
— А не упоминали те двое о каких-то ещё людях, которые могли бы быть преступниками?
— Нет. Их целью с самого начала было не найти преступную группу, а убедиться в том, были ли их родственники причастны к преступлению.
Повар говорил дело. Когда обнаруживаешь в собственном доме кассету, которая использовалась в деле «Гин-Ман», и слышишь на ней собственный голос…
Акуцу внезапно почувствовал, как что-то изменилось.
То ощущение чёрной дыры, возникшее во время встречи с Нисидой в Токио. Как журналист, занимающийся расследованием дела, Акуцу поставил во главу угла «преступника». Это казалось ему совершенно естественным. Но, задав себе вопрос: «Зачем я занимаюсь сейчас расследованием этого дела?», он так и не смог ответить, стоит ли бесцельно гоняться за тенями преступников. До сих пор он отчаянно пытался настичь прошлое. Но, может быть, в этом деле есть и настоящее… и даже будущее?..
— Вы не могли бы дать мне их контакты? Я очень хочу узнать кое-что…
— Нет, не могу. Прости.
— Господин повар, это дело выходит за рамки частного. Вам так не кажется? Они подбрасывали сладости со смертельной дозой синильной кислоты, не так ли? Наплевав на людей и на полицию, вдоволь поразвлекались — и исчезли. Выяснить, что же случилось, как бы громко это ни прозвучало, значит добиться социальной справедливости. Нельзя прощать преступников. И основное их преступление состоит в том, что они вовлекали в это детей. И тем детям, если они несчастны, мы могли бы протянуть руку…
— Если так, я сам попробую связаться с ними. И спрошу, смогут ли они встретиться с тобой. Как тебе такой вариант?
Молодой человек в курсе того, что журналист расследует дело. То, что он не позвонил, говорит о том, что вероятность положительного ответа мала. А раз с ним пожилой мужчина, он, вероятно, будет действовать ещё более осторожно.
— К тому же этот молодой прекрасно работает.
— Чем он занимается?
— Пошивом одежды.
— Он портной? Шьёт костюмы?
— На нём был хороший костюм. И парень не выглядел несчастным.
Киото, портной, больше тридцати лет… Может, и не получится. Время бежит неумолимо. Акуцу, надеясь получить как можно больше информации, приступил к заключительным вопросам.
— В тетради что-то было написано?
— Вроде, почти всё на английском.
— На английском?
— Да. По-японски только «Гинга» и «Мандо».
— А что было написано по-английски?
— Нидерландская компания-производитель пива…
— Не «Хайнекен»?
— Да, точно. Описана история похищения главы «Хайнекена». Это же случилось несколько раньше дела «Гин-Ман», да? В то время дядя жил в Англии, поэтому, как сказал молодой мужчина, «в тетради писал дядя».
— Что было написано про похищение Хайнекена?
— Вроде он ездил в Нидерланды и выяснял разные вещи, но подробностей я не помню.
Когда ликование достигает высшей точки, человеческое сердце начинает метаться туда-сюда, как маятник. Необыкновенный подъём и безмятежность — вот что сейчас чувствовал Акуцу.
«Азиат» из записей действительно существовал. Сколько же было азиатов, которые в 1983 году специально поехали в Нидерланды из Англии для выяснения произошедшего?
«Софи и сейчас живёт с китайцем…»
Вспомнив письмо Колина, Акуцу про себя исправил «китайца» на «японца».
В голове всплыли слова из письма преступной группы.
«Мы едем в Европу…»
