Стук колёс слегка сбился. Внезапно перед глазами потемнело, раздался свистящий звук, и поезд качнуло. Синкансэн вошёл в тоннель, скрывший окрестные пейзажи.

Акуцу, чувствовавший себя слегка смущённым, оттого что сидел в вагоне со свободной рассадкой, опустил взгляд на пачку листов формата А4. Ему пришлось купить билет в такой вагон, поскольку Тории продолжал язвительно называть его «растратчиком» из-за того, что поездки в Англию и в Токио не принесли никакого результата. Вспоминался и Окада из бухгалтерии, недавно сделавший ему замечание по поводу покупки мобильного телефона за границей. Акуцу боялся, что этот тип вполне может сказать: «В это время в будний день разве вы не можете поехать в вагоне со свободной рассадкой?»

У Акуцу было в общей сложности 152 копии писем с угрозами, разосланных преступной группой компаниям, а также письменных вызовов, полученных средствами массовой информации и полицией. Он вспомнил рассказ Мидзусимы, который тот сопроводил словами: «Правда, всё это досталось мне от Мифунэ-сана».

Преступникам удалось взять инициативу в свои руки благодаря тому, что «Курама Тэнгу» искусно выбирали стиль угроз и письменных вызовов. В последних они дразнили полицейских, называя их «ищейками из префектуры Хёго», использовали игру в карута и телевизионную рекламу, а кансайский диалект периодически вызывал у адресатов смех, и преступники казались менее жестокими. Кроме того, немалую роль сыграло и то, что в то время нередко сообщалось о скандалах в рядах полиции. Насмешки над ней символизировали сопротивление власти, а жителям кансайского региона было особо свойственно приветствовать выставление на посмешище силы и дисциплины.

Но если согласиться с тем, что письменные вызовы отражали положительные стороны преступников, то письма с угрозами демонстрировали всё самое мрачное в них. Отправив письменные вызовы, преступники практически тут же посылали в компании письма с угрозами. Компаниям, как правило, свойственно утаивать информацию, могущую привести к ухудшению их репутации, а «Курама Тэнгу», откровенно демонстрируя свой злой умысел, сознательно писали о том, о чём те обычно молчат. Уже после закрытия дела все представители средств массовой информации получили копии писем с угрозами.

— Преступники обязательно упоминали в своих вызовах ошибки, допущенные в расследовании, чтобы создать образ «полицейских, которым нельзя доверять». Они настраивали друг против друга полицию и граждан, и делали ставку на тех, кто относился к бунтарям с симпатией. В ситуации же, когда делом занялось уже Национальное полицейское агентство и нельзя было допустить провал, обычные люди стали терять интерес к делу. Что и говорить, «Курама Тэнгу» представляли собой гадкую шайку…

Слова Мидзусимы, который продолжал принимать это дело близко к сердцу, попали точно в цель…

Акуцу не заметил, как синкансэн выехал из тоннеля. Он внимательно изучал первое письмо с угрозой, отправленное в отдел сбыта главного офиса кондитерской компании «Мандо» в Кансае.

«Председатель совета директоров, мы окунём главу компании живьём в ванну с соляной кислотой и убьём его».

Именно так «Курама Тэнгу» проявляли своё истинное лицо. Отправляя журналистам весёлые письменные вызовы, они продолжали жестоко запугивать руководство компаний.

Прошло около двух месяцев с того момента, как пищевая компания «Матаити» получила письмо о перемирии. В качестве третьей цели преступная группировка выбрала кондитерскую компанию «Мандо». В конверт отправленного 12 сентября 1984 года письма с угрозой в качестве доказательства была вложена кассета с записью голоса Кикути, а также молочные карамельки производства «Мандо» с подмешанной в них синильной кислотой. Преступники требовали сто миллионов иен; в случае согласия было приказано дать рекламу в газету.

18 сентября во время того, как оперативник под видом сотрудника компании ждал в ресторане города Моригути в префектуре Осака, заранее определённом «Курама Тэнгу», преступники позвонили в отдел сбыта главного офиса кондитерской компании «Мандо» в Кансае и, включив кассету, на которой был записан голос мальчика, указали, где нужно искать инструкцию. В районе подвесного моста, расположенного недалеко от городского дома культуры, ждала ещё одна инструкция. Оперативник, выполнявший роль курьера, в соответствии с ней прошёл около семисот метров и заглянул в пластиковую ёмкость, находившуюся напротив парикмахерской. Следуя дальнейшим указаниям, он положил в неё сумку и с чувством выполненного долга ушёл. Однако преступники не появились.

В утренних выпусках всех изданий страны 20 сентября был напечатан сенсационный материал под заголовком «Угроза в адрес кондитерской компании „Мандо“». Ответные действия последовали в следующем месяце, 7 октября. Все СМИ получили от преступников письменные вызовы, начинавшиеся со слов: «Всем мамам страны».

«Осенью аппетит повышается, а сладости по-прежнему вкусны. Мы добавили в сладости „Мандо“ особый вкус — синильной кислоты. Будет немного остро».

В 11 часов 45 минут того же дня в мини-маркете, расположенном в городе Нисиномия префектуры Хёго, всего лишь в шестидесяти метрах от дома главы компании «Гинга» Кикути, была обнаружена банка с леденцами производства «Мандо» с приклеенной к ней запиской: «Внутри яд. Опасно. Если съедите, умрёте». После этого подобные «сладкие угрозы» появились в семи супермаркетах и мини-маркетах в префектурах Осака, Киото и Хёго. После того как синильная кислота была действительно обнаружена, потребители впали в панику. Ведь в продуктах, которые они постоянно покупают в магазинах рядом с домом, может быть подмешан смертоносный яд, а их дети этого не знают…

Начиная со следующего дня, угрозы распространились на Нагою и Токио. До 22 октября в пятнадцать магазинов и в здание телерадиовещательной службы NHK в Осаке были подброшены сладости с синильной кислотой. Это уже было беспрецедентное покушение на массовое убийство.

Из трёх, по мнению Акуцу, кульминационных моментов в деле «Гин-Ман» вторым было подбрасывание кондитерских изделий с синильной кислотой. После этого дело перестало казаться чем-то далёким, касающимся только крупных компаний.

В серии покушений на убийство полиция нащупала кое-какой след. Камера видеонаблюдения в мини-маркете Нисиномии, где впервые было обнаружено кондитерское изделие с подмешанным ядом, зафиксировала подозрительного мужчину. Бейсбольная кепка, очки в металлической оправе, костюм бежевого или серого цвета с брюками клёш. Рост около 170 сантиметров, полноватый, на голове отросшая химическая завивка. Мужчина, попавший в объектив, беспокойно обошёл магазин, потом на правился к полке с кондитерскими изделиями и, неестественно изогнувшись, протянул руку к полке, на которой находились банки с леденцами…

15 октября полиция предала гласности эту видеозапись; после этого даже на уличных телевизионных экранах показывали кадры, запечатлевшие подозрительного типа. В тот момент портрет мужчины с лисьими глазами ещё не стал достоянием общественности, поэтому это был первый подозреваемый, которого увидели граждане.

Из магазинов массово изымалась кондитерская продукция, фабрики были вынуждены приостановить производство, сотрудников, работавших неполный рабочий день, увольняли, цена на акции резко снизилась. Компания «Мандо» мгновенно потеряла все свои позиции.

В конце октября преступная группа отправила письмо со словами: «Ну что, теперь вы поняли, как мы сильны?» и потребовала поместить рекламу во всех газетах страны. После этого ещё два раза последовали подобные требования. А в начале декабря связь со стороны преступников прервалась.

— Бред какой-то… — невольно пробормотал Акуцу и, поймав на себе взгляд сидевшего рядом мужчины, смущённо опустил голову.

В следующем, 1985 году время от времени случались нападки на компании, но 27 февраля в письме, разосланном в средства массовой информации, преступная группа объявила об окончании «войны», написав: «Мы прощаем „Мандо“».

«Прощение» со стороны подлых преступников было чрезвычайно радостным известием для компаний. То, как бурно радовалось их руководство, говорит о всей абсурдности того, что какая-то кучка негодяев издевалась над солидными компаниями, а также о том, сколько страданий принесли последним эти 169 дней. К счастью, «Мандо» смогла оправиться от тяжёлого удара, но считается, что если б объявление перемирия задержалось ещё на 50 дней, последовало бы её банкротство.

После подбрасывания сладостей с подмешанной синильной кислотой активность преступников вроде бы ослабела, но дело вступило в следующую стадию. На этот раз меч завис над пищевой компанией «Хоуп». Особенным останется в истории преступлений Сёва день 14 ноября 1984 года, ставший ключевым в деле «Гин-Ман», когда состоялась схватка между «Курама Тэнгу», собиравшимся заключить последнюю сделку и заполучить 100 миллионов, и полицией, которая, раскинув сети в шести префектурах районов Кансай и Токай, была готова начать глобальную операцию по задержанию злоумышленников…

В синкансэне раздались звуки мелодии, и Акуцу взглянул на электронное табло, расположенное над передними дверями. Светилась надпись: «Следующая станция — Нагоя». Он убрал в сумку пачку листов и вернул спинку кресла в вертикальное положение.

Акуцу понимал, что шансов на успех у него очень мало. Ведь это дело, разразившееся более тридцати лет назад, было очень громким; все его обстоятельства выяснены и подробно описаны. Нет смысла предоставлять Тории материал, сделанный на основе уже исследованных фактов; лишь «свежатинка» может спасти его. Да, найти причастных к похищению Хайнекена или к биржевым спекуляциям не удалось. Но если ему удастся заполучить запись голосов преступников во время радиопереговоров, это будет прорыв, и он сможет написать убедительный материал.

Конечно, положение обязывает. Но Акуцу чувствовал, как он всё глубже погружается в пучину этого незаконченного дела. Больше всего ему хотелось утереть нос бог знает что возомнившему о себе Тории. И Нагоя — это всё-таки не Лондон, совсем близко…

Акуцу вышел из синкансэна — и сразу же, словно только и ждал подходящего момента, завибрировал смартфон. Это был Томита, заведующий отделом шоу-бизнеса.

— Извини, что отвлекаю…

Услышав его беспечный голос, Акуцу облегчённо вздохнул, но тут же почувствовал раздражение.

— Ел эби фуря?

— Ты ведь знаешь, что так не говорят и что это городская легенда?

— Знаю. В Нагое их называют «эби фурай».

— Конечно. Так и называют. Ты по какому поводу звонишь?

— Ах да… Актриса Синохара Мидзуки согласилась на интервью.

— Да что ты! Правда?

— Через три дня, поэтому заранее надо связаться с отделом фотографии.

— А где офис Синохара Мидзуки?

— Не знаю. Возможно, «Бэйтё».

— Понял. Я сейчас занят, больше не могу разговаривать.

В весенний и осенний периоды, когда идёт ревизия программ, появляется больше возможностей взять интервью у крупных звёзд шоу-бизнеса или красивых актрис. Синохаре Мидзуки в октябре исполнится сорок лет, но она всё так же красива. Она стала популярной ещё в подростковом возрасте и является звездой первого плана вот уже больше двадцати лет. Акуцу был её фанатом со времён средней школы и смотрел практически все сериалы, в которых она исполняла главные роли, поэтому постоянно просил Томиту договориться с ней об интервью. Так что сейчас, будучи в невесёлом расположении духа из-за того, что приходится заниматься таким безнадёжным делом, услышав приятное сообщение, он оживился.

Выйдя со станции JR «Нагоя», Акуцу прошёл через турникет «Мэйтэцу» и сел в экспресс линии Мэйтэцу — Нагоя. По дороге, сделав одну пересадку, поехал в южном направлении и через полчаса с лишним после того, как вышел из синкансэна, прибыл на станцию, ближайшую к месту назначения. Стоя перед муниципальным паркингом, соединённым с железнодорожным терминалом, он увидел нужный ему жилой район.

Хотя наступила последняя декада сентября и стояла вполне комфортная погода, дневное солнце продолжало напоминать о лете. Акуцу перекинул пиджак через сумку, висевшую на плече, ослабил ворот рубашки — и сразу почувствовал приятное дуновение ветерка.

К табачному магазину, на котором были опущены рольставни, примыкал завод красок. Через некоторое время показались крыши муниципальных домов. Было понятно, что это центр города, но по сравнению с Осакой, где дома стояли впритирку друг к другу, плотность застройки, конечно, была не та. Деревянные жилые дома практически не встречались, равно как и хоть чем-то запоминающиеся здания.

Перед офисом строительной компании Акуцу замедлил шаг и открыл тетрадь, которую одолжил у Мидзусимы. Тридцать один год назад на этом месте стояли в ряд многоквартирный дом «Тайхэйсо», магазин велосипедов и торговая лавка. Перед последней, по всей видимости, находился телефон-автомат. Примерно в 30 метрах от места телефона-автомата, как и раньше, располагался Т-образный перекрёсток.

Акуцу дошёл до перекрёстка и повернул налево. Не видно было никаких следов транспортной компании, располагавшейся в тупике; до находившегося впереди нерегулируемого перекрёстка шла асфальтированная дорога. Он, разумеется, заранее проверил всё по «Гугл»-карте, но когда в реальности перед глазами возник настолько изменившийся пейзаж, Акуцу был поражён. Можно сказать, что это был уже совершенно другой район.

— Зачем они понаделали столько платных парковок?

Дорога была настолько узкая, что на ней еле-еле могли разминуться едущие навстречу друг другу автомобили; по обеим сторонам располагались частные и многоквартирные дома. От Т-образного перекрёстка до места, где раньше находилась транспортная компания, оказалось меньше 50 метров. Сверяясь с картой жилого района, наклеенной в тетради, Акуцу читал таблички с именами.

В результате на месте двух домов с квартирами, сдающимися внаём, появились парковка и многоквартирный дом. Количество и вид частных домов также претерпели изменения. Из 14 домов, за исключением многоквартирного, названия совпадали лишь в трёх. Один из них был маленьким магазином электротоваров. Бросился в глаза выцветший постер с изображением кумира былых времён, и Акуцу вдруг почувствовал беспокойство за его дальнейшую судьбу.

Вышедший из расположенной за прилавком гостиной дедушка, которому было за 70, не смог рассказать ничего полезного.

Акуцу вышел из магазина. У него оставалось два варианта: по одному дому с южной и с северной стороны дороги. Сначала он направился к тому, что стоял на южной, но женщина, ответившая в домофон, сказала, что переехала сюда всего три года назад, и на этом разговор закончился.

Из четырнадцати домов в двенадцати сменились жильцы. Неужели дом покупают не на всю жизнь? «Для чего тогда брать ссуду на 35 лет?» — с досадой произнёс Акуцу, сам снимавший квартиру. Он стоял у дома на северной стороне.

Ничего не оставалось, как поставить на последний вариант — Кимуру-сана. На заборе цвета охры встречались трещины, но ветки деревьев во дворе были аккуратно подстрижены и было чисто. Старые низкие железные ворота. Домофон не был оснащён камерой. Не похоже было, чтобы дом перестраивался. Акуцу поднялся на облицованную кафелем ступеньку и нажал кнопку домофона. Сразу же ответил спокойный женский голос.

— Простите за беспокойство…

После того как Акуцу объяснил цель визита, женщина попросила немного подождать и тут же появилась в дверях. На вид она была немного старше его, приветливая и приятная. Одета в повседневную одежду: худи и джинсы. Быстрыми шагами она прошла по дорожке, выложенной кафелем, от дверей дома до ворот.

— Извините за неожиданный визит… — Акуцу поклонился и передал визитку.

Женщина, взглянув на неё, удивлённо спросила:

— Вы приехали из Осаки?.. Если вас интересует прошлое, надо спросить отца. Правда, я не уверена, сможет ли он вам помочь…

— Ваш отец всё время жил здесь?

— Да. Это отец мужа. А дом был построен больше сорока лет назад.

Обнадёженный Акуцу улыбнулся. В ответ женщина тоже улыбнулась и со словами: «Подождите, пожалуйста, немного» пошла обратно по дорожке. В саду слева от дорожки были лишь небольшой огород, в котором росли огурцы, стояли несколько цветов в горшках, шест для сушки белья и самодельная лакированная скамейка. Сад был довольно просторным. Акуцу вспомнил, как летом прошлого года во дворе родительского дома они запускали фейерверки и как веселился тогда племянник, и ему захотелось увидеть его.

— Пожалуйста, проходите.

Он не заметил, как дверь дома отворилась, и женщина приветливо махнула рукой, пригласив его войти. Подумав: «А вдруг это поворотный момент?», Акуцу зашёл внутрь.

В прихожей, где пахло курительными ароматными палочками, он снял обувь и прошёл вслед за женщиной в сторону энгавы. Через раздвинутые фусума его взору предстала комната в японском стиле размера примерно в восемь татами. В середине стоял лакированный столик Женщина предложила Акуцу сесть на толстый дзабутон и, сказав: «Я принесу чай», вышла из комнаты.

Полированный столик был очень изысканный, с изображённом на нём цветком сливы. Располагавшийся в углу комнаты буцудан был также тщательно отполирован, из чего Акуцу сделал вывод, что хозяйка дома очень трудолюбива.

— Прошу прощения.

В комнату вошёл одетый в самуэ пожилой мужчина, открыв фусума с противоположной стороны энгавы. Медленно дойдя до столика, он слегка оттянул складки свободных штанов и сел напротив Акуцу.

— Извините за внезапный визит.

В процессе сбора сведений приходится склонять голову перед разными людьми. Глядя на выпрямившегося Акуцу, мужчина произнёс только: «Кимура Юкио». Оставшиеся на его висках волосы были белыми, лицо покрыто глубокими морщинами.

После того как женщина принесла чай, перешли к главной теме.

— Вы помните дело «Гинга-Мандо», которое разразилось в пятьдесят девятом году Сёва?

— А, да. Подмешивали яд в сладости, не так ли?

— Да. Сейчас я собираю материал по этому делу…

Чтобы не усложнять понимание, Акуцу не стал упоминать радиосвязь. Он показал тогдашнюю карту жилого района и повторил рассказ Мидзусимы.

— Да, если я правильно помню, перед магазином Мориоки-сана был телефон.

Имелась в виду торговая лавка, располагавшаяся там раньше. Кимура подтвердил также, что до того, как её убрали оттуда двадцать лет назад, там существовала транспортная компания, а дорога в восточном направлении заканчивалась тупиком. Несмотря на возраст, память у Кимуры была отличная.

— Тот мужчина по фамилии Яманэ повернул на Т-образном перекрёстке и должен был попасть именно туда. Поскольку стена за транспортной компанией была высокой, получается, он оказался в ловушке. Другими словами, единственное, что можно предположить, это то, что он спрятался в частном доме, расположенном между этим перекрёстком и транспортной компанией.

Акуцу сделал паузу и посмотрел на Кимуру, но по выражению его лица не смог ничего понять.

— Простите, Кимура-сан, вы не знакомы с человеком по фамилии Яманэ?

— Яманэ…

Кимура, словно пытаясь вспомнить, закрыл глаза, но через некоторое время помотал головой.

— Нет, не знаю. Почему вы пришли именно ко мне? Кто вам о нас рассказал?

— Нет-нет, всё не так. Поскольку у меня нет никаких зацепок, я решил, что ничего не остаётся, как попросту обходить дом за домом.

— Вот как… К сожалению, я ничего не знаю.

— А к вам, случайно, не приходил журналист из газеты?

— Этого я тоже, к сожалению, не помню.

Акуцу очень рассчитывал на удачу, поэтому сейчас впал в отчаяние. Выходит, что его пригласили в дом из простой любезности… Стараясь не показать своих чувств, он отхлебнул чай.

— Огурцы из вашего огорода, должно быть, вкусные…

— А, ну да. Конечно, вкуснее, чем из супермаркета. К тому же крупные.

Женщина принесла ещё чаю и хурму, поэтому Акуцу упустил подходящий момент для того, чтобы уйти. Слушая рассказы Кимуры-сана, который был учителем средней школы, он размышлял, стоит ли требовать возмещения транспортных расходов до Нагои.

Наконец решил, что, прежде чем возвращаться, нужно хотя бы отведать жаренные в панировочных сухарях креветки.