Нет, совсем не бред. Давайте разберемся без эмоций. И начнем с рассмотрения вопроса о первой очереди наследников.

Итак, наследниками первой очереди в соответствии с действующим ГК РФ являются дети, супруг и родители наследодателя (пункт 1 статьи 1142 ГК РФ). Тем не менее, в отношении указанных (и, казалось бы, очевидных) категорий родственников следует обратить внимание на несколько моментов.

Употребляя слово «дети», законодатель имеет в виду сыновей и дочерей наследодателя, родившихся от лиц, состоящих в браке между собой, а также в течение трехсот дней с момента расторжения брака, признания его недействительным или момента смерти супруга матери (пункт 2 статьи 48 СК РФ). Происхождение ребенка должно быть удостоверено в установленном законом порядке (статья 47 СК РК).

По общему правилу происхождение ребенка от матери (материнство) устанавливается на основании документов, подтверждающих рождение ребенка матерью в медицинской организации, а в случае рождения ребенка вне медицинской организации – на основании медицинских документов, свидетельских показаний или на основании иных доказательств (пункт 1 статьи 48 СК РФ). Если не доказано иное (статья 52 СК РФ), отцом ребенка признается супруг матери, а также бывший или скончавшийся супруг в течение трехсот дней с момента прекращения брака. Отцовство удостоверяется записью об их браке (пункт 1 статьи 48 СК РФ).

Что касается детей, родившихся в незарегистрированном браке, или, как еще говорят, «внебрачных детей», то после матери они наследуют всегда, а после отца – лишь в тех случаях, когда отцовство подтверждено в установленном законом порядке: либо органами записи актов гражданского состояния на основании совместного заявления родителей (либо будущих родителей во время беременности матери, если позднее подать заявление будет затруднительно). В случае смерти матери, признания ее недееспособной, невозможности установления места нахождения матери или в случае лишения ее родительских прав – по заявлению отца ребенка с согласия органа опеки и попечительства (пункт 3 статьи 48 СК РФ). Отцовство также может быть установлено судом по правилам пункта 3 статьи 48 СК РФ (по заявлению отца ребенка при отсутствии согласия органа опеки и попечительства), а также по правилам статьи 49 СК РФ (установление отцовства в судебном порядке) и статьи 50 (установление судом факта признания отцовства) СК РФ.

Установление отцовства в отношении лица, достигшего возраста восемнадцати лет (совершеннолетия), допускается только с его согласия, а если оно признано недееспособным – с согласия его опекуна или органа опеки и попечительства (пункт 4 статьи 48 СК РФ).

Текм не менее, есть и ещё одна категория – усыновленные дети.

Усыновленные дети и их потомство по отношению к усыновителям и их родственникам, а усыновители и их родственники по отношению к усыновленным детям и их потомству приравниваются в личных неимущественных и имущественных правах и обязанностях к родственникам по происхождению (пункт 1 статьи 137 СК РФ). Это в полной мере относится и к правоотношениям в области наследования. При наследовании по закону усыновленный и его потомство с одной стороны и усыновитель и его родственники с другой приравниваются к родственникам по происхождению (кровным родственникам) (пункт 1 статьи 1147 ГК РФ).

Вот и ответ на Ваш вопрос. Приемная дочь Вашего соседа при наследовании по закону приравнивается к родственникам по происхождению, в том числе в наследственных правах.

Со своими кровными родителями усыновленные дети утрачивают правовую связь и, естественно, после них не наследуют. Это правило сформулировано в пункте 2 статьи 1147 ГК РФ. При этом родители усыновленного и другие его родственники по происхождению не наследуют по закону после смерти усыновленного и его потомства.

Отмечу, что из указанного правила есть исключение. В случае, когда в соответствии с СК РФ усыновленный по решению суда сохраняет отношения с одним из родителей или другими родственниками по происхождению, он (усыновленный) и его потомство наследуют по закону после смерти этих родственников, а последние наследуют по закону после смерти усыновленного и его потомства (пункт 3 статьи 1147 ГК РФ). Речь идет о ситуациях, когда в решении суда об усыновлении ребенка указывается о сохранении отношений ребенка с одним из родителей или с родственниками умершего родителя (пункт 5 статьи 137 СК РФ).

Сохранение такой правовой связи возможно, когда при усыновлении ребенка одним лицом личные неимущественные и имущественные права и обязанности сохраняются по желанию матери, если усыновитель мужчина, или по желанию отца, если усыновитель женщина (пункт 3 статьи 137 СК РФ). Кроме того, если один из родителей усыновленного ребенка умер, то по просьбе родителей умершего родителя (дедушки или бабушки ребенка) могут быть сохранены личные неимущественные и имущественные права и обязанности по отношению к родственникам умершего родителя, если этого требуют интересы ребенка (пункт 4 статьи 137 СК РФ).

Наследование вследствие связи с одним из родителей или с родственниками умершего родителя не исключает наследования по общему правилу, предусмотренному для усыновленных детей.

Следует отметить, что дети, усыновленные после смерти родителей (важен именно этот временной критерий), не утрачивают права на оставшееся после родителей наследство. Дело в том, что на момент смерти родителей они еще не были усыновлены, и, таким образом, ничто не устраняло их от наследования имущества родителей. Но после акта усыновления такое было бы уже невозможно.

Напомним, что не наследуют по закону родители после детей, в отношении которых родители (родитель) были в судебном порядке лишены родительских прав и не восстановлены в этих правах ко дню открытия наследства (пункт 1 статья 1117 ГК РФ). Такие родители являются недостойными наследниками. А вот о детях – с момента, когда их собственные родители лишены родительских прав или в них ограничены, и до момента их усыновления (а также о детях-сиротах) – стоит поговорить отдельно.

Ребенок, в отношении которого родители (один из них) лишены родительских прав или в них ограничены, сохраняет имущественные права, основанные на факте родства с родителями и другими родственниками, в том числе право на получение наследства (пункт 4 статьи 71, пункт 3 статьи 74 СК РФ). Но для того чтобы фактически стать наследником, ребенку необходимо совершить установленные законом действия (заявить права на наследование, принять наследство и т. д.). И если за детей, у которых есть родители (по рождению или в силу факта усыновления), последние действуют как законные представители, то за детей, оставшихся без попечения родителей (или детей-сирот) действовать должны опекуны или попечители. Детям же, помещенным под надзор в организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, опекуны или попечители не назначаются. Исполнение обязанностей по содержанию, воспитанию и образованию детей, а также защите их прав и законных интересов возлагается на эти организации (пункт 2 статьи 155² СК РФ).

В современных реалиях процесс оформления усыновления и получения статуса опекуна или попечителя занимает немалое время (отмечу, что процесс принятия органами опеки и попечительства актов об устройстве детей в организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, как правило, менее длителен). В течение этого времени реализация прав несовершеннолетнего в полном объеме вызывает сложности и может привести к пропуску предусмотренных законом сроков. Однако обычно суды признают такие причины пропуска уважительными и сроки восстанавливают.

В современной действительности есть еще один тонкий момент детско-родительских отношений, связанный с развитием технологий в области медицины. Речь идет о рождении детей с помощью вспомогательных репродуктивных технологий. Оставляя за рамками все связанные с этим нравственные, моральные, этические и медицинские аспекты, отмечу, что эта относительно новая сфера правоотношений получила и свое законодательное регулирование.

В соответствии с частью 3 статьи 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» мужчина и женщина, как состоящие, так и не состоящие в браке, имеют право на применение вспомогательных репродуктивных технологий при наличии обоюдного информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство. Одинокая женщина также имеет право на применение вспомогательных репродуктивных технологий при наличии ее информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство.

В СК РФ установлено правило, согласно которому лица, состоящие в браке и давшие свое согласие в письменной форме на применение метода искусственного оплодотворения или на имплантацию эмбриона, в случае рождения у них ребенка в результате применения этих методов записываются его родителями в книге записей рождений (абзац первый пункта 4 статьи 51 СК РФ). При этом лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия суррогатной матери – женщины, родившей ребенка (абзац второй пункта 4 статьи 51 СК РФ).

Исходя из содержания указанных норм, последовательно рассмотрим вопросы, касающиеся донорства и суррогатного материнства.

В вопросе о донорстве прежде всего появляется проблема осведомленности участников правоотношений о том, кто же именно является биологическим родителем. Не зная об этом, невозможно претендовать и на какие-либо связи и отношения с ним, в том числе наследственные.

В силу пунктов 54 и 62 Приказа Минздрава России от 30 августа 2012 г. № 107н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» донорство может быть как анонимным, так и неанонимным.

Законодательство РФ признает, что каждый ребенок имеет право жить и воспитываться в семье, насколько это возможно, право знать своих родителей, право на их заботу, право на совместное с ними проживание, за исключением случаев, когда это противоречит его интересам (пункт 2 статьи 54 СК РФ). Однако возникает вопрос: безгранично ли право ребенка знать своих биологических родителей?

Есть мнение, что всем детям в России (имеется в виду рожденным как естественным путем, так и с помощью вспомогательных репродуктивных технологий) должны быть представлены равные права, касающиеся установления их происхождения, а следовательно, и равные наследственные права. Подобное утверждение соответствует общемировой тенденции ликвидации анонимности доноров половых клеток, но лишь в той своей части, которая касается получения информации. А вот уравнивание в юридических, в том числе наследственных, правах представляется неоправданным и даже абсурдным (тогда уж и доноров крови и органов давайте приравнивать к кровным родственникам). Все же во всех сферах правового регулирования необходимо соблюдение адекватного баланса интересов всех участников правоотношений.

Как отметил Г. Б. Романовский, изменение правил анонимности, например в Великобритании, с одной стороны, позволило отсеять случайных граждан, для которых донорство – лишь способ поправить материальное положение. С другой стороны, например, в Швейцарии, где с 2001 г. ребенок, зачатый искусственным способом, с помощью донорской спермы, по достижении совершеннолетия имеет право узнать, кто является его биологическим отцом, охладило энтузиазм многих потенциальных доноров, хотя ни ребенок, ни отец не несут друг перед другом каких-либо юридических обязательств.

В Российской Федерации анонимность донора и факта его участия в оплодотворении является выбором самого донора и охраняется законом. Вопрос происхождения ребенка является внутрисемейным делом, а анонимное участие в донорстве – личной тайной. Конституция РФ гарантирует каждому право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (статья 23, часть 1) и запрещает сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (статья 24, часть 1).

Исходя из толкования действующего законодательства, данного Верховным Судом РФ для установления взаимных прав и обязанностей участников рассматриваемых правоотношений, информированность не имеет решающего значения. Трактуя положения СК РФ, Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 16 мая 2017 г. № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей», указал, что по смыслу семейного законодательства (пункт 4 статьи 51 СК РФ) рождение ребенка с использованием супругами (одинокой женщиной) донорского генетического материала не влечет установления родительских прав и обязанностей между донором и ребенком, независимо от того, было данное лицо известно родителям ребенка или нет (анонимный донор). С учетом этого лицо, являвшееся донором генетического материала, не вправе при разрешении требований об оспаривании и (или) установлении отцовства (материнства) ссылаться на то обстоятельство, что оно является фактическим родителем ребенка. По этим же основаниям не могут быть удовлетворены и требования лиц, записанных в качестве родителей (единственного родителя) ребенка, об установлении отцовства в отношении лица, являвшегося донором генетического материала, с использованием которого был рожден ребенок.

Верховный Суд РФ ранее в решении по конкретному делу дал ответ и на другой не менее важный вопрос – о том, может ли донор половых клеток быть признан отцом ребенка. По мнению Верховного Суда РФ, не может. Как следует из указанного решения, сам по себе факт биологического участия в оплодотворении не влечет отцовства, и донор не признается отцом. При этом Верховный Суд РФ указал, что информация о личности донора отнесена законодателем к врачебной тайне, предоставление которой без согласия гражданина допускается лишь в случаях, предусмотренных законом. Перечень информации о доноре, которую может получить женщина, обратившаяся за оказанием специализированной медицинской помощи с применением вспомогательных репродуктивных технологий, ограничен данными его медико-генетического обследования, внешними данными и национальностью. В свою очередь, донор также не имеет права на информацию о результатах использования его биологического материала и его письменного согласия на применение метода искусственного оплодотворения не требуется.

Еще раз подчеркнем, что в настоящее время, согласно пункту 8 статьи 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», при использовании донорских половых клеток и эмбрионов граждане имеют право на получение информации о результатах медицинского, медико-генетического обследования донора, о его расе и национальности, а также о внешних данных.

Кроме того, Верховный Суд РФ в ранее упомянутом решении отметил, что женщина, обращаясь в медицинское учреждение с целью искусственного оплодотворения, вступает в правоотношения с данным учреждением, которое заранее предупреждает ее о том, что донор не берет на себя родительские обязанности по отношению к будущему ребенку. Донор также вступает в правоотношения с медицинским учреждением, которое с момента сдачи биологического материала приобретает на него все права и несет ответственность за его использование в медицинских целях.

Представляется, что позиция Верховного Суда РФ по данному вопросу является взвешенной и обоснованной. И, следовательно, ни о каких правоотношениях, в том числе наследственных, между ребенком, родившимся с использованием донорского материала, и самим донором быть не может вне зависимости от его анонимности.

Интересно, что некоторые исследователи задаются вопросом: «Если зачатие произошло вследствие имплантации эмбриона после смерти наследодателя, возможно ли призвание к наследованию такого ребенка, учитывая и тот факт, что при жизни, возможно, наследодатель желал видеть в качестве наследника именно этого ребенка?» И сами же констатируют, что действующее законодательство отрицательно отвечает на этот вопрос. Следовательно, даже при составлении завещания призвание к наследованию лиц, зачатых после смерти наследодателя, является невозможным.

Замечу, что такое положение, по-моему, неоднозначно. Легко представить себе ситуацию, когда мужчина, которому предстоит операция, последствиями которой станет его неспособность иметь детей, принимает решение законсервировать свой генетический материал (сперму). И дает разрешение конкретной женщине в случае его смерти во время или в результате операции осуществить искусственное оплодотворение с помощью такого генетического материала. Таким образом он выражает согласие на рождение его ребенка после своей смерти. Этого же безымянного наследника он упоминает в завещании. Что в этом антиобщественного? Почему государство своим законодательством должно блокировать подобную возможность? Мне непонятно. Думаю, если мужчина осознанно сдавал материал для зачатия ребенка после своей смерти, то, может быть, имеет смысл позволить такому наследодателю завещать имущество своему ребенку? Пожалуй, в связи с этим предложение о том, чтобы дополнить российское законодательство еще и положением о праве наследодателя составить завещание на имя эмбриона – потенциального человека, не лишено смысла.

Отмечу очень интересный нюанс. Логика суда меняется, когда речь заходит об установлении отцовства без применения репродуктивных технологий. Не секрет, что в последнее время процесс установления отцовства в судебном порядке в судах общей юрисдикции сводится к проведению теста ДНК, на основании которого суд и принимает решение о признании конкретного лица отцом. То есть, по сути, одного лишь биологического аспекта в данном случае для суда достаточно.

Нельзя сказать, что подобный подход совпадает с официальной позицией Верховного Суда РФ. В Постановлении Пленума Верховного Суда от 16 мая 2017 г. № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей» в пункте 19 Верховный Суд указал, что в соответствии со статьей 49 СК РФ при установлении отцовства суд принимает во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица. Такие доказательства могут быть получены из объяснений сторон и третьих лиц, показаний свидетелей, письменных и вещественных доказательств, аудио- и видеозаписей, заключений экспертов (абзац второй части 1 статьи 55 ГПК РФ). При этом было отмечено, что для разъяснения вопросов, связанных с происхождением ребенка, суд вправе с учетом мнения сторон и обстоятельств по делу назначить экспертизу, в том числе и молекулярно-генетическую, позволяющую установить отцовство (материнство) с высокой степенью точности. Вместе с тем судам следует учитывать, что заключение эксперта (экспертов) по вопросу о происхождении ребенка является одним из доказательств, оно не имеет для суда заранее установленной силы и подлежит оценке в совокупности с другими имеющимися в деле доказательствами (часть 2 статьи 67, часть 3 статьи 86 ГПК РФ).

Однако следующие установки Верховного Суда РФ подчеркивают значение молекулярно-генетической экспертизы. Так, согласно пункту 21 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16 мая 2017 г. № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей», в соответствии с частью 3 статьи 79 ГПК РФ при уклонении стороны от участия в экспертизе, непредставлении экспертам необходимых материалов и документов для исследования и в иных случаях, если по обстоятельствам дела и без участия этой стороны экспертизу провести невозможно, суд, в зависимости от того, какая сторона уклоняется от экспертизы, а также какое для нее она имеет значение, вправе признать факт, для выяснения которого экспертиза была назначена, установленным или опровергнутым. Указанный вопрос разрешается судом в каждом конкретном случае в зависимости от того, какая сторона, по каким причинам не явилась на экспертизу или не представила эксперту (экспертам) необходимые предметы исследования, а также какое значение для нее имеет заключение эксперта (экспертов), исходя из имеющихся в деле доказательств в их совокупности. В этих целях суду, в частности, следует проверить, имелись ли обстоятельства, объективно препятствовавшие явке родителя с ребенком на экспертизу, разъяснялись ли данному лицу положения части 3 статьи 79 ГПК РФ, назначался ли новый срок для проведения экспертизы, какие иные доказательства представлены сторонами в суд в подтверждение (опровержение) заявленного требования.

Современное законодательство отличается в этом вопросе от прежнего. В ранее действовавшей норме статьи 48 КоБС РСФСР при установлении отцовства суд должен был принимать во внимание совместное проживание и ведение общего хозяйства матерью ребенка и ответчиком до рождения ребенка, или совместное воспитание либо содержание ими ребенка, или доказательства, с достоверностью подтверждающие признание ответчиком отцовства. То есть осознанное поведение потенциального отца, свидетельствовавшее о признании им ребенка, было приоритетным. Такой подход, однако, подвергался критике, и на основании новой нормы статьи 49 СК РФ сформировалась новая практика. Но потенциальный отец порой не всегда в курсе даже самого факта беременности. И не секрет, что иногда вопрос об отцовстве поднимается женщиной исключительно с целью получения материального содержания на ребенка (алиментов).

Как отмечает Е. Д. Гаврилюк, зачастую женщина ставит мужчину в известность о своей беременности или рождении ребёнка и, если он не желает быть отцом добровольно, он становится им принудительно. Вполне резонно у автора в этой связи возникает вопрос: с какой целью отцовство устанавливается принудительно? И справедливо указывается, что если мужчина не желает быть отцом ребенка добровольно, то трудно представить, что он будет осуществлять обязанности родителя не по своей воле.

Далее исследователь замечает, что родительские обязанности, как известно, не исчерпываются только необходимостью содержать детей материально, к тому же взыскиваемые суммы могут быть ничтожно малы либо вообще отсутствовать, поскольку взыскание невозможно в силу отсутствия заработка, и т. д.. И это действительно важно. Каждому ребенку, безусловно, хочется иметь реального, а не формального отца. Поэтому представляется, что подход к определению отцовства, основанный на осознанном участии в появлении ребенка на свет, его развитии и воспитании, кажется более гуманным как по отношению к ребенку, так и по отношению к остальным участникам рассматриваемых отношений.

В отношении суррогатного материнства следует отметить, что с точки зрения действующего законодательства оно представляет собой вынашивание и рождение ребенка по договору, заключаемому между суррогатной матерью (женщиной, вынашивающей плод после переноса донорского эмбриона) и потенциальными родителями, чьи половые клетки использовались для оплодотворения, либо одинокой женщиной, для которых вынашивание и рождение ребенка невозможно по медицинским показаниям (пункт 9 статьи 55 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Согласно пункту 10 статьи 55 указанного закона суррогатной матерью может быть женщина в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет, имеющая не менее одного здорового собственного ребенка, получившая медицинское заключение об удовлетворительном состоянии здоровья, давшая письменное информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство. При этом женщина, состоящая в браке, зарегистрированном в порядке, установленном законодательством Российской Федерации, может быть суррогатной матерью только с письменного согласия супруга, а суррогатная мать не может быть одновременно донором яйцеклетки.

Напомним, что лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия суррогатной матери – женщины, родившей ребенка (абзац второй пункта 4 статьи 51 СК РФ).

Конституционный Суд РФ в Определении от 15 мая 2012 г. № 880-О признал, что указанная модель правового регулирования, не будучи единственно возможной, не выходит за пределы правотворческих полномочий федерального законодателя. По мнению Конституционного Суда РФ, законодательно предусмотренное право суррогатной матери давать согласие на то, чтобы при государственной регистрации рождения ребенка его родителями были записаны генетические родители, означает имеющуюся у нее возможность в записи акта о рождении ребенка записать себя матерью ребенка, что фиксируется и в свидетельстве о его рождении (статьи 14, 17 и 23 Федерального закона «Об актах гражданского состояния»), обуславливая тем самым для женщины, родившей ребенка, права и обязанности матери (статья 47 СК РФ). Однако, рассматривая аналогичные положения законодательства с точки зрения их применения на практике, Верховный Суд РФ отметил, что вместе с тем судам следует иметь ввиду, что в случае, если суррогатная мать отказалась дать согласие на запись родителями потенциальных родителей, то данное обстоятельство не может служить безусловным основанием для отказа в удовлетворении иска этих лиц о признании их родителями ребенка и передаче им ребенка на воспитание. Одновременно Верховный Суд РФ указал, что в целях правильного рассмотрения дела суду, в частности, следует проверить, заключался ли договор о суррогатном материнстве и каковы условия этого договора, являются ли истцы генетическими родителями ребенка, по каким причинам суррогатная мать не дала согласия на запись истцов в качестве родителей ребенка, и, с учетом установленных по делу обстоятельств, а также положений статьи 3 Конвенции о правах ребенка, разрешить спор в интересах ребенка.

Такая позиция Верховного Суда РФ представляется оправданной, поскольку в противном случае потенциальные родители ставятся в заведомо зависимое положение от суррогатной матери, которая в любой момент может «присвоить» их или предоставленный ими донорский биологический материал, имплантированный в ее организм, и лишить их возможности быть родителями долгожданного младенца. Ведь обращение к институту суррогатного материнства зачастую остается для них последним шансом завести собственного ребенка.

Мне не удалось найти в судебной практике или в литературе ответ на один весьма интересный вопрос: может ли суррогатная мать, отказавшаяся (будем считать, что обосновано) от записи в качестве родителей генетических родителей, предъявить иск об установлении отцовства к биологическому отцу ребенка? С моей точки зрения – нет, не может.

Возвращаясь к наследникам первой очереди, отмечу, что не все просто и с понятием «супруг». Прежде всего этим понятием охватываются лица, состоявшие с наследодателем в зарегистрированном или приравненном к нему браке на момент открытия наследства. Под зарегистрированным признается брак, заключенный в органах записи актов гражданского состояния (пункт 2 статьи 1 СК РФ), в дипломатических представительствах или в консульских учреждениях (статья 157 СК РФ). Под приравненными к зарегистрированным, в свою очередь, понимаются браки, заключенные по религиозным обрядам на оккупированных территориях, входивших в состав СССР в период Великой Отечественной войны, до восстановления на этих территориях органов записи актов гражданского состояния (пункт 7 статьи 169 СК РФ). К супругам относятся также лица, находившиеся с наследодателем в фактических брачных отношениях, если они возникли до 8 июля 1944 г., до издания соответствующего Указа Президиума Верховного Совета СССР.

Браки между гражданами Российской Федерации и браки между гражданами Российской Федерации и иностранными гражданами или лицами без гражданства, заключенные за пределами территории Российской Федерации с соблюдением законодательства государства, на территории которого они заключены, признаются действительными в Российской Федерации, если отсутствуют обстоятельства, препятствующие заключению брака (пункт 1 статьи 158 СК РФ). К препятствующим обстоятельствам относятся нахождение в другом зарегистрированном браке, близкое родство (между родственниками по прямой восходящей и нисходящей линии (родителями и детьми, дедушкой, бабушкой и внуками), полнородными и неполнородными (имеющими общих отца или мать) братьями и сестрами), усыновление одного лица другим и признание хотя бы одного из лиц судом недееспособным вследствие психического расстройства (статья 14 СК РФ).

Браки между иностранными гражданами, заключенные за пределами территории Российской Федерации с соблюдением законодательства государства, на территории которого они заключены, также признаются действительными в Российской Федерации (пункт 2 статьи 158 СК РФ).

Очень важен вопрос о том, влечет ли признание брака приравнивание его к зарегистрированному. Большая часть специалистов полагает, что признание заключенного за пределами России брака действительным в России означает, что данный брак имеет такую же юридическую силу, как и брак, заключенный на территории Российской Федерации в соответствии с законодательством Российской Федерации, с вытекающими отсюда правовыми последствиями.

Есть мнение, что признание правовых последствий полигамного брака в области наследования не противоречит публичному порядку в России. Исследователи полагают, что если полигамный брак заключался в соответствии с законами государства, его допускающего, то призвание в России к наследованию по закону второй жены и других возможно. Запрет многоженства в России еще не означает, что субъективные права, из него вытекающие, автоматически противоречат публичному порядку. Видимо, не очень веря в собственную правоту, авторы в то же время советуют нотариусам, исходя из чисто практических соображений, рекомендовать своим клиентам, состоящим в полигамном браке, избирать альтернативные и/или замещающие способы передачи имущества между супругами, которые не способны вызвать оспаривания таких способов, в том числе судебного, на территории Российской Федерации. В подобном качестве могут выступать, прежде всего, завещания супругов, а также брачный контракт, договоры дарения, взаимные рентные и/или алиментные обязательства и другие имущественные соглашения между супругами. И не зря советуют. Ведь, как отмечалось ранее, нахождение в ином зарегистрированном браке является императивным препятствием для признания брака действительным на территории Российской Федерации (статьи 14, 158 СК РФ).

При рассмотрении вопроса о супружестве в современной России необходимо обратиться и к проблеме достаточно распространенных в нынешнее время фактических брачных отношений. Некоторые авторы полагают, что «фактический брак» в настоящее время подвергнут правовой дискриминации. По действующему законодательству в качестве супруга может наследовать только лицо, состоящее в зарегистрированном или приравненном к зарегистрированному браке с наследодателем. В результате лица, фактически проживавшие с наследодателем, вынуждены наследовать как иждивенцы. Но подобная тактика в суде не всегда бывает успешной.

Необходимо отметить последовательную позицию Европейского Суда по правам человека, который в определенных случаях признает необходимость правовой защиты отношений сожителей как семейных, исходя из их фактического содержания. В связи с этим обращают на себя внимание решения Европейского Суда по правам человека, в которых правам сожителей опосредованно (сквозь призму права на жилье и права на компенсацию морального вреда), исходя из фактических обстоятельств, придавалась такая правовая защита, на которую они могли бы рассчитывать, находясь в официальном браке.

Продолжим разговор о наследовании супругами.

Бывший супруг права на наследство не имеет: он утрачивает его с момента расторжения брака. Брак считается расторгнутым с момента регистрации этого обстоятельства в органах записи актов гражданского состояния, а при расторжении брака в суде – со дня вступления решения суда в законную силу (пункт 1 статьи 25 СК РФ). При этом, как указал Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума «О судебной практике по делам о наследовании», в случае расторжения брака в судебном порядке бывший супруг наследодателя лишается права наследовать в качестве наследника первой очереди по закону, если соответствующее решение суда вступило в законную силу до дня открытия наследства (пункт 28). Также Верховный Суд РФ указал, что признание брака недействительным влечет исключение лица, состоявшего в браке с наследодателем (в том числе добросовестного супруга), из числа наследников первой очереди по закону и в случае вступления в законную силу соответствующего решения суда после открытия наследства.

Заканчивая свой ответ, господин Востриков, скажу несколько слов о наследовании родителями. Из лиц, охватываемых понятием «родители умершего», мать наследует всегда, а отец – только в случаях, когда он состоял с матерью в зарегистрированном или приравненном к нему браке либо когда отцовство установлено в предусмотренном законом порядке. Разумеется, эти правила действуют при условии, что они не являются недостойными наследниками.