Клэр

Я смотрю на сообщение от официального представителя НСБТ и ничего не могу понять. Как Еве все-таки удалось сбежать с самолета? И как Рори отреагирует, когда ему доложат, что моих останков нет на месте трагедии?

Открываю новую вкладку в браузере и ввожу в строку поиска: «Извлечение тел погибших после авиакатастрофы над океаном». Вылетает по меньшей мере два десятка статей о рейсе 477, все они датированы последними четырьмя днями.

«Горячие новости: извлечены останки погибших пассажиров и обломки самолета». «Крушение борта “Виста эйрлайнз”. Рейс 477 затонул у берегов Калифорнии». Все не то.

Меняю поисковый запрос на «Как ищут человеческие останки после авиакатастрофы» и снова получаю длинный перечень статей, в которых рассказывается о работах по поиску и опознанию тел пассажиров рейса 477, критикуются низкие стандарты безопасности компании «Виста эйрлайнз» и строятся предположения относительно причин трагедии. И ничего толкового о том, что меня действительно интересует, – бывают ли случаи, когда находят останки не всех пассажиров, и можно ли достоверно заявить, что меня не было на борту.

И самое главное – как Еве удалось сбежать? Если она осталась жива, значит, сейчас, возможно, показывает мои водительские права, регистрируясь в отелях, и прикрывается моим именем так же, как я прячусь под ее. Или наоборот, продала все сразу по прилете еще куда-нибудь. За поддельные документы на имя Аманды Бернс я заплатила Нико десять тысяч. Думаю, настоящие водительские права тоже стоят недешево. Не исключено, что Ева приторговывала крадеными документами, ведь откуда-то у нее взялись наличные на покупку дома в Беркли.

Я снова открываю «Гугл» и вбиваю: «Можно ли пройти регистрацию и не сесть на самолет». На сей раз мне везет больше: на форуме для путешественников нахожу целую ветку с обсуждением этой темы. Какой-то ушлый пользователь поинтересовался, можно ли так сделать, чтобы набрать побольше бонусных миль, не заморачиваясь с перелетами. Его задумку раскритиковали.

«Никаких шансов. Перед взлетом пассажиров пересчитывают. Если их меньше, всех высаживают и снова отправляют на проверку документов. Так и гоняют, пока количество не совпадет».

И еще:

«Если билет отсканировали, лететь придется, никуда не денешься. Стойка находится в нескольких метрах от выхода на трап. Попробуете сбежать, вас тут же остановят, дураку ясно. Как можно всерьез обсуждать такое?»

И правда. Я совсем забыла о подсчете зарегистрированных пассажиров. У Евы не было шансов.

Неожиданно раздается звонок. Я вздрагиваю. На экране Евиного телефона высвечивается надпись: «Скрытый номер». А что, если взять и ответить: представиться Евой и попытаться выяснить, кем она на самом деле была, чем занималась и почему умела врать с такой наглой легкостью? Пока я раздумываю, звонок замолкает, и в комнате снова воцаряется тишина. Однако через минуту раздается короткий писк и экран вновь загорается. Пришло звуковое сообщение. Ввожу новый код, который установила накануне, и слушаю. Говорит женщина: «Привет, это я. Как прошло? Ты в порядке? Позвони мне».

И все. Ни имени, ни обратного номера. Нажимаю на повтор, стараясь уловить хоть какие-то детали: возраст звонившей или фоновые шумы. Все впустую.

Помню, давным-давно в один из своих нечастых выходных мама повезла нас с Вайолет на пляж в Монток, раздала по картонке из-под яиц и велела отправляться на поиски сокровищ. Целый день мы с сестрой бродили по берегу и собирали морские стеклышки и пустые раковины, которые снаружи казались серыми и скучными; стоило же их перевернуть, и они начинали переливаться нежнейшими оттенками перламутра, светло-розовыми, как сахарная вата или пуанты, и сине-фиолетовыми, как музыкальная шкатулка. Набрав по целой коробке сокровищ и рассортировав их по типу, цвету и размеру, мы, счастливые, наперегонки побежали показывать их маме.

Сейчас передо мной снова полупустая коробка – Евин дом – и я пытаюсь наполнить ее смыслом. Фактов мало: предоплаченный телефон, единственная фотография, крупная сумма, внесенная наличными за покупку, неизвестная женщина, интересующаяся, «как прошло», – мне надо попытаться как-то связать их воедино, чтобы найти ответы.

На меня наваливается тоска. По своей наивности я и не думала, что будет так сложно жить во лжи. Я мечтала лишь поскорее уйти от Рори.

И вот моя мечта сбылась, только свободнее я не стала.

В субботу я поднимаюсь рано и, пока завтракаю ванильным йогуртом, слежу за перепиской Рори и Брюса. Они обсуждают, стоит ли публиковать после похорон надгробную речь, которую Рори накатал для меня. Брюс считает, что непременно надо, Рори сомневается.

И вдруг муж меняет тему.

Я подвигаюсь ближе к экрану и отставляю стаканчик.

При упоминании имени Мэгги мое сердце начинает бешено колотиться. Так, значит… Я задерживаю дыхание и буквально приклеиваюсь к экрану.

Мне кажется, я вижу, как глаза Рори наливаются кровью, и слышу, как его голос срывается на крик.

На этом разговор закончился. А я так и осталась сидеть, недоумевая, как Чарли Фланаган может быть связан со смертью Мэгги Моретти.

В детстве мне нравилось гонять на велике по окрестностям. Мой любимый маршрут пролегал через небольшой парк. Асфальтированная дорожка постепенно сходила на нет, превращаясь в разбитую лесную тропинку, петляющую между высокими деревьями, кроны которых отбрасывали густую тень и скрывали меня от всего света. Но больше всего мне нравилось после тряски по ямам и корням выскакивать на гладкую дорожку, залитую солнцем.

И сейчас меня охватило похожее чувство. После стольких дней блуждания в темноте я снова увидела свет. Аккуратно закрыв «Гугл-документы», я открываю флешку и пролистываю файлы на «М». Вот оно! То, что мне нужно – в папке «Мэг». В пору романа Рори с Мэгги Моретти интернет и электронная почта были в диковинку, поэтому там, к сожалению, негусто – всего пара десятков отсканированных изображений: фотографии, записки на линованной бумаге, открытки, салфетка из гостиничного бара. Вместо названий – ничего не значащие номера. При виде этих свидетельств былой любви меня пробирает дрожь, но отчего-то ни капли не удивляет, что Рори сохранил их, хотя оригиналы давно уже уничтожены: он любил ее по-своему. Как по дорожной карте, по ним можно проследить развитие их отношений: от искренней, пылкой влюбленности до жестокой схватки. Просматривая их, я словно слышу отголоски собственного брака. Знакомая мелодия в непривычной аранжировке.

В конце папки я натыкаюсь на отсканированную записку Мэгги: страничка, вырванная из блокнота, и голубые строчки, выведенные ее рукой, неповторимые, как отпечаток пальца, и тихие, словно шепот. Судя по дате, она написала ее за несколько дней до смерти.

Я перечитываю записку несколько раз, пытаясь переварить увиденное, а в голове крутятся слова Рори, сказанные им в самом начале наших отношений: «Мэгги предложила уехать куда-нибудь на выходные, отдохнуть и побыть вдвоем, поговорить в спокойной обстановке, без городской суеты, наладить отношения».

Оказалось, Мэгги не желала ничего обсуждать. Она хотела расстаться. А я на собственном опыте знаю, как Рори реагирует на подобные заявления.

И Мэгги Моретти, и мне – нам обеим пришлось умереть, чтобы обрести свободу.