34
День третий
Одиннадцать утра. Вот-вот уедет третий, предпоследний автобус. Сидя в столовой, Элин наблюдает, как персонал носится по вестибюлю, вытаскивая чемоданы и сумки, раздавая указания.
Большинство постояльцев уже спустились с горы, но несколько человек остались, они тихо стоят группками, явно обескураженные шумом и неразберихой.
– Нужно ехать, Элин, – говорит Уилл. На его лице написана тревога. – Нельзя здесь больше задерживаться.
– Да, конечно, но сначала я хочу поговорить с Айзеком.
Она наливает себе кофе, добавляет каплю молока и смотрит, как закручивается темная жидкость.
Они завтракают последними. Зал выглядит заброшенным. На шведском столе осталось лишь несколько круассанов в корзинке, пара ломтиков местной ветчины, чай, кофе и полупустые кувшины с соком.
– Ты только посмотри наружу. – Уилл не сводит взгляда с окон. – Мы должны сесть на следующий автобус, Элин.
Элин следует за его взглядом. Даже и не скажешь, что сейчас день – небо обложено черными тучами, вестибюль наполнен серебристыми отсветами. Окна заиндевели, но все равно видна метель – с неба барабанит ледяное крошево. Парковка и лес за ней накрыты мягким покровом, увеличивающимся с каждой минутой.
Отель как будто подвергся нападению, на него наступает сама гора.
Элин пьет кофе, и в зале становится тихо. Элин смотрит на вестибюль. Персонал куда-то разошелся. Наверное, автобус уехал.
– Смотри, – Уилл протягивает ей телефон. – Мы попали в выпуск новостей.
Элин просматривает статью.
Швейцарский отель эвакуируют из-за снежной лавины
Сегодня больше двухсот туристов и работников пятизвездочного горного отеля в Швейцарии вывезли на автобусах, поскольку сильные снегопады сеют опустошение по всем Альпам.
Отель «Вершина», находящийся на высоте 2200 метров, оказался в зоне риска схода снежной лавины, сообщает Катарина Леон из полиции кантона Вале.
«Сейчас риск схода лавины максимален, пять из пяти, а снежная буря еще не достигла пика. Некоторые постояльцы не хотели уезжать, но мэр вместе с городским советом объявил эвакуацию обязательной, – сказала Леон. – Слишком высок риск».
Эвакуацию произведут утром в воскресенье, каждый автобус перевезет до пятидесяти человек в другие отели Кран-Монтаны.
Сесиль Карон, управляющая отелем, сказала, что постояльцы отнеслись к этой новости спокойно.
– Так я и думал, что найду вас здесь.
Элин поднимает взгляд.
Айзек.
Вид у него растрепанный. Волосы сальные, кудри обвисли, прилипнув к черепу. Кожа над левым глазом воспалена до красноты.
Он смотрит на их сумки.
– Собрались уезжать? – голос Айзека безжизненный, ледяной.
– Мы должны уехать, Айзек. У нас нет выбора. – Элин бросает взгляд на Уилла. – Даже если бы не объявили эвакуацию, я все равно ничего не могу сделать.
– Я не уеду, – резко говорит он. – Я вызвал полицию. Они должны сегодня приехать. Буду их ждать.
– Ты уверен, что полиция все-таки приедет? После приказа об эвакуации?
– Не знаю, но не могу уехать.
Айзек не мигая смотрит на нее.
– А вдруг Лора где-то поблизости? И ранена? Если я уеду, пройдет несколько дней, прежде чем кто-то сюда снова поднимется.
– Тебе не позволят здесь долго оставаться. Предоставь это полиции.
– Полиции? – безрадостно усмехается Айзек. – И что, по-твоему, она сделает? Если пурга усилится, полиция не станет рисковать и не начнет поиски. Именно так бывает в подобных ситуациях, Элин, ты и сама прекрасно знаешь. Они взвешивают риски.
– Слушай, возможно, через пару дней погода наладится. Ты вернешься и…
Они оба знают, насколько это маловероятно. Если снегопады продолжатся, как и предсказывали, дороги будут расчищать несколько дней. Но тогда уже будет слишком поздно.
– Айзек, мы ведь уедем недалеко. Останемся в городе. Как только погода улучшится, мы вернемся.
– Так ты и правда уезжаешь. – Его лицо дергается. – Ты не лучше папы. Сбегаешь при первых же трудностях.
Элин зажмуривается и вздрагивает от этих слов. Не говоря ни слова, он разворачивается и уходит, не оглядываясь.
Внутри у нее искрит ярость – на него, на себя. Она резко отодвигает стул.
Уилл накрывает рукой ее ладонь:
– Пусть остынет. Ему просто нужно…
Но он так и не заканчивает предложение.
Слышится крик. А потом вопль.
Звук приглушенный, словно из туннеля. А затем в окне появляется искаженное от ужаса лицо.
