31
– Убил? – повторяет Уилл, не сводя с нее взгляда. – Ты же говорила, это был несчастный случай.
С пересохшим горлом Элин садится на кровать рядом с ним.
– Таково было официальное заключение. Предполагалось, что он прыгнул в заводь, ударился головой о камень и утонул. Это похоже на то, что я помнила, но через несколько недель у меня начали… всплывать другие воспоминания.
– О том, что случилось?
– Нет, в том-то и дело. То, что я помнила и рассказала родителям и полиции… отличается от этих образов.
Воспоминания Элин о том дне очень четкие и сводятся к самому главному. Она крутила их так и сяк, проверяя на подлинность, но ключевые события всегда одинаковые. Правда – или то, что Элин считает правдой.
– И что ты рассказала полиции?
Элин закрывает глаза.
– Мы втроем ныряли в заводи у скал. – Она четко представляет себе эту картину. Жестокое июньское солнце стоит высоко, обжигая кожу. Красная, шелушащаяся шея Сэма, серая футболка Айзека в белых пятнах от соленой воды. – Мы соревновались, кто наловит больше крабов. Вели счет на доске, приколотой к пляжному домику. – Она шаркает ступнями по полу. – Мальчики воспринимали это очень серьезно. Они постоянно состязались друг с другом.
– Прямо как я со своим братом.
– Но у них… это выглядело странно. Слишком серьезно. Они радовались неудачам друг друга. Я никогда этого не понимала. Они ведь даже не были похожи. Сэм был полной противоположностью Айзека. Открытая книга. Мама всегда говорила, что он в точности как она, «легкий» ребенок. Он и похож был на нее – белая кожа, светлые волосы, такие тонкие, что просвечивает череп, если их намочить.
– А с вами, значит, не было легко?
– Не как с Сэмом. Все говорят, что младшие дети самые радостные, и это правда. Он всегда нас смешил и улаживал ссоры. Оглядываясь назад, теперь я думаю, что в нем объединились лучшие черты от нас с Айзеком. Он был полон энергии, как я, но умел сосредоточиться, как Айзек. Был усидчивым и упорным, чего мне всегда недоставало – любил «Лего», работу по дому, чтение. Его ничто не могло обескуражить… не считая Айзека. Тот знал, на какие кнопки нужно жать.
– И часто это делал?
– Да. Ко мне и к Сэму он относился по-разному. Была в нем какая-то бесшабашность. Мама была человеком невозмутимым, но Айзек умудрялся и ее доводить. – Элин теребит пальцами покрывало. – Я тоже это замечала. Он был непредсказуемым. Мне кажется, отчасти потому, что невероятно умен. Ему нравилось играть с людьми в разных ситуациях, разбираться, почему они отреагировали так, а не иначе.
– Весьма холодный ум.
– Такой он и есть. Иногда казалось, что он ведет себя совсем не так, как другие люди. Словно понимал, что его чувства все равно не воспримут, а потому предпочитал отстраненность.
– Или чувствовал, что Сэм – материнский любимчик, – говорит Уилл, пристально глядя на нее. – Может, оттого он и закрылся. Из самосохранения.
– Я такого не говорила. – Элин сама удивляется пронзительным ноткам в своем голосе. – Я не говорила, что Сэм был маминым любимчиком.
– Но судя по твоим словам… – Уилл замолкает и пожимает плечами. – Ладно, проехали. И что было дальше?
– Айзек разозлился, потому что Сэм выигрывал. Мне это надоело, я оставила их вдвоем и перешла к другой заводи. Через несколько минут я услышала крик. Я обернулась и увидела перевернутое ведро Сэма. – Элин зажмуривается. – Его крабы вывалились обратно в воду. Сэм кричал, набросившись на Айзека с кулаками. Все зашло слишком далеко, и я вмешалась, велела им прекратить.
– Миротворец.
– Они прекратили драться. Айзек извинился. Все вроде наладилось, и я пошла дальше, к утесу. Я думала, они помирились. – Элин запинается, даже сейчас воспоминания ранят, словно нож. – Не знаю точно, сколько прошло времени, может, минут пятнадцать или двадцать. И тут я услышала крик Айзека. Я побежала обратно.
Она снова чувствует, как внутри вскипает паника.
– Айзек стоял по плечи в воде. Рядом… – слова застревают у нее в горле. – Рядом с Сэмом. Айзек держал его под мышками, пытаясь вытащить, но не мог найти опору. Он все кричал: «Мы его спасем, мы его спасем!», но я поняла, что Сэм умер. Он был такого цвета… – ее голос ломается. – Мы пытались, не прекращали пытаться до приезда «Скорой», но его не стало…
Уилл сжимает ее руку:
– И где был Айзек, когда это случилось?
– Сказал, что уходил в туалет. А когда вернулся, то обнаружил Сэма в воде. Решил, что он поскользнулся и ударился головой о камни.
– И никто ничего не видел?
– Заводи находятся в скалах, в дальнем конце пляжа. Если никого нет прямо на пляже, то никто и не увидит.
Лоб Уилла сосредоточенно морщится.
– Так почему же ты считаешь, что виноват Айзек?
Он гладит ее ладонь своим большим пальцем.
– Через несколько месяцев у меня в голове стали возникать эти странные образы.
– Воспоминания?
– Не совсем. Они похожи на сны. Когда вроде бы ты все четко видишь, но стоит проснуться, и уже ничего не помнишь. Как нечеткий поляроид, контур чего-то, что я пока что не могу точно описать. Обычно эти образы забываются, пока не появляется следующий.
Психотерапевт, которого Элин посещала в прошлом году, сказал, что такое бывает, если сознание пытается защититься.
Защитить ее.
– Ты можешь четко вспомнить хоть что-нибудь из этих образов?
– Только одно. Одна картина не выходит у меня из головы. Айзек около утеса. Его руки… – слова застревают у нее в горле. – Они в крови.
Уилл меняет позу.
– Но такого просто не может быть. Ты ведь нашла его в заводи, когда он пытался вытащить Сэма. Тогда на нем была кровь?
– Нет. Потому это и не дает мне покоя.
– Ты с кем-нибудь об этом говорила? – Уилл разворачивается и берет со стола бутылку воды. – Об этих воспоминаниях?
– Ни с кем, кроме психотерапевта. Мама и папа… они потеряли Сэма. А если бы я… Они потеряли бы и Айзека. Я не могла так с ними поступить.
– И Айзеку ты тоже ничего не сказала?
– Не сказала. Я знаю, как это было бы. Он бы набросился на меня, решив, что я обвиняю его в смерти Сэма.
– Но ведь так оно и есть.
Уилл открывает бутылку с водой и делает несколько глотков, не сводя взгляда с Элин. Он смотрит испытующе, не мигая.
Она колеблется.
– Но…
– Да брось, Элин. Именно на это ты и намекаешь.
Элин молчит. Так и есть. Но почему же так трудно признаться в этом кому-то еще?
– Одного я не понимаю. Почему ты раньше мне об этом не рассказывала. – Уилл выдавливает из себя улыбку, но обида в его взгляде очевидна. – Это слишком серьезно, чтобы скрывать такое от меня.
Элин прикусывает губу.
– Скажи честно, а ты бы захотел в это впутываться? Если бы я рассказала на первом же свидании, что один мой брат, возможно, убил другого, а я, вероятно, это видела, но мой мозг каким-то образом подавил эти воспоминания? Такое тяжело переварить.
– Ты должна была мне рассказать. Я бы не стал тебя осуждать.
– Я не рискнула. Ты очень мне нравишься, Уилл. С первой минуты мне хотелось быть рядом с тобой, – ее голос дрожит. Уилл должен понять, что она не нарочно его обманывала. – Ты бы не принял такого. Ты же нормальный человек, с нормальной семьей, – Элин улыбается, пытаясь смягчить положение. – Твоя сестра, конечно, та еще корова, но не считая этого…
Уилл улыбается в ответ.
– Но почему ты убеждена, что теперь докопаешься до истины?
– Мамы больше нет, так что сейчас самое время. Это не может длиться вечно.
– Ты собираешься рассказать ему о том, что помнишь?
– Не знаю. В сущности, у меня нет плана. Я думала, что, если мы начнем разговор о Сэме и о маме, он каким-то образом проболтается.
Уилл трет ладони.
– А знаешь, если ты права, если эти образы связаны с настоящими воспоминаниями, то исчезновение Лоры…
Элин кивает. Нет нужды произносить это вслух.
– Вот почему я не могу сейчас уехать.
Она вспоминает вчерашнюю Лору, ее теплые слова о матери Элин. И чувствует еще один укол вины – теперь она обязана докопаться до истины.
Элин отворачивается от экрана ноутбука и прижимает пальцы ко лбу.
– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно смотрит на нее Уилл.
– Просто устала. Кажется, вот-вот разболится голова.
Порывшись в сумке, Уилл бросает ей упаковку ибупрофена.
– Вот, прими, а потом пойдем в спа. Ужин только через час.
Элин послушно соглашается. Она готова на что угодно, лишь бы ослабить узел внутри головы.
Она кладет телефон на стол и ощущает груз мыслей и оставшихся без ответа вопросов. Они словно тяжелые камни у нее в голове.
