Глава 12
Последние дни «Источника жизни»

После окончания войны в Европе ответственность за судьбы детей, рожденных в домах «Лебенсборна», приняли на себя военные оккупационные администрации. На самом деле реальная забота о детях вменялась местным немецким властям, которые должны были печься о физическом здоровье детишек. Несколько позже к этому процессу были подключены такие международные организации, как Красный Крест и организация беженцев при только что созданной Организации Объединенных Наций. Именно тогда была поставлена задача — вернуть похищенных детей настоящим родителям. На практике это оказалось не так уж легко сделать. Руководство «Лебенсборна» успело уничтожить большую часть документов, связанных с деятельностью «Источника». Это было сделано и в централе, и в отдельных домах. Выполнение поставленной задачи затруднялось тем, что часть детей, похищенных, например, из Чехословакии, Польши, Верхней Краины и Нижней Штирии, не всегда проходила «программу германизации» в домах «Лебенсборна». Для этого могли использоваться школы-интернаты или даже национально-политические воспитательные заведения. В некоторых случаях дети попадали в приемные семьи уже под новыми именами.

Несмотря на то что в самом Берлине не имелось ни одного заведения «Источника жизни», представители стран-победительниц предполагали, что в ходе политики онемечивания значительная часть детей должна была оказаться в столице рейха. После настойчивых просьб в мае 1946 года берлинский обер-бургомистр занялся выяснением судеб детей, которые не проживали вместе с родителями. Это была очень обширная группа. На самом деле интерес проявлялся к тем детям, чьи родители проживали в государствах, на тот момент входивших в состав ООН. Власти Берлина должны были выявить всех иностранных детей, равно как и детей неизвестного происхождения. Задача была фантастическая по своей сложности. По этой причине магистрат Берлина обратился к жителям с воззванием:

«Жители Берлина! Помогите, кто может. В настоящий момент мы занимаемся поиском детей, чьи родители проживают в государствах-союзниках, входящих в ООН. Долгом каждого немца является способствовать тому, чтобы эти дети вновь вернулись в свои семьи, к своим родителям. Сообщайте все, что знаете об их судьбе. Одно из страшнейших преступлений нацизма должно быть искуплено». В последующие недели были составлены огромные списки, но собственно "детей Лебенсборна" среди них было не так уж много.

В настоящий момент фактически невозможно установить, сколько детей обнаружили в домах «Лебенсборна» части Красной Армии и войска союзников, когда занимали те или иные населенные пункты. К моменту, когда эти дети были обнаружены, едва ли сохранились сведения об их происхождении, так как в конце войны детские дома «Источника» постоянно эвакуировались, находясь в непрерывном движении.

В данной ситуации исключение составлял разве что дом «Хохланд» в Штайнхёринге. Именно здесь оказалась большая часть детей, пребывавшая на конец войны в различных домах «Лебенсборна». В «Хохланде» детей было не в пример больше, чем матерей. Когда в Штайнхёринг вошли американские части, в доме «Хохланд» было обнаружено по меньшей мере 163 ребенка, находящихся в нормальном физическом состоянии. Однако при последующих подсчетах оказалось, что американцы должны были обнаружить гораздо большее количество детей, приблизительно около 300. Из осмотра детей следовало, что факт наличия отца-эсэсовца отнюдь не гарантировал появления на свет «расово безупречного» ребенка. «С учетом национал-социалистической расовой теории было бы интересно отметить то обстоятельство, что 9 из 163 найденных детей отличались либо слабоумием, либо монголоидной внешностью, то есть являлись неполноценными согласно национал-социалистическому законодательству, касавшемуся наследственного здоровья».

В 1947 году появляются первые запросы относительно сути проекта «Лебенсборн». На них тут же попытались дать ответы, которые в некоторых моментах были не совсем точными. Приведем один из подобных документов: «Если земельное управление по делам молодежи сможет получить дополнительные сведения о деятельности этих домов в Мюнхене, то, скорее всего, окажется, что эта информация противоречит распространившимся среди общественности слухам. Но в любом случае речь идет о весьма прискорбной организации. Официально "Источник жизни" должен был являться учреждением по уходу за матерями, не состоящими в браке, если те соответствуют установкам расистской идеологии. Однако в действительно это учреждение решало проблемы отцов внебрачных детей. Перед "Источником жизни" было поставлено две цели: способствовать рождению внебрачных детей, что должно было улучшить демографическую ситуацию в стране, и защищать законно оформленную семью от посягательств гражданских жен и любовниц. Чтобы сохранить анонимность отца, матери, попадавшие в "Лебенсборн", давали подписку о неразглашении информации. Именно это было причиной, почему "Источник жизни" имел в своем распоряжении собственные ЗАГСы, родильные дома, учреждения опеки. Вероятно, установление знакомств (о чем нередко говорится сегодня) не относилось к компетенции "Источника жизни". Если говорить о домах "Лебенсборна", расположенных в Южной Баварии, в Штайнхёринге, то они являлись родильными домами, а также учреждениями по уходу за матерьми до и после родов. Дом в Штайнхёринге отличался от всех прочих тем, что он был очень хорошо обставлен. В нем было комфортно жить, внося условную плату или выполняя работы по дому. В любом случае он не был борделем».

Развитие событий, происходивших в доме «Хохланд» накануне капитуляции Германии, в 1990 году было подробно изложено на страницах «Зюддойчен цайтунг», которая предоставила слово очевидцам. Местный сельский священник Кёппель вспоминал: «Целыми днями эсэсовские офицеры разводили вокруг строений большие костры. Наверное, они уничтожали свидетельства о рождении и другие компрометирующие их бумаги». Перед тем как 3 мая 1945 года американцы вошли в Штайнхёринг, из этого населенного пункта отбыло несколько грузовиков, доверху забитых документами. Их следы потерялись в районе Куфштайна.

Американцы поручили заботу о найденных детях военному врачу Йозефу Кляйнле. Много лет спустя он заявили французским журналистам: «В доме царил страшнейший беспорядок. Я нашел немецких детей, а также ребятишек, рожденных в самых различных странах, которые когда-то были оккупированы Германией. Они были самого разного возраста. Однако самым старшим было едва ли больше трех лет… Немногие молодые девушки, которые остались с детьми или ожидали родов, были разных национальностей: немки, голландки, норвежки, датчанки, бельгийки и француженки. Большая часть иностранок испытывала панический страх перед своим возвращением на родину. Большая часть детей оказались покинутыми, позже они оказались раскиданными по всему миру: США, Южная Африка, Великобритания, Франция, Швейцария, Дания».

«Зюддойчен цайтунг» посвящала множество публикаций проблеме «детей "Лебенсборна”». В 1993 году на страницах газеты было рассказано о судьбе Вальтера Буссара, который как раз и оказался в Штайнхёринге. Он родился 1 января 1944 года в доме «Арденны», который, как, помним, располагался близ Льежа. По мере продвижения союзнических войск по территории Франции на восток дом был эвакуирован в «старый рейх». В итоге дети оказались в доме «Хохланд». После войны Вальтер был перевезен во Францию, где воспитывался в интернате. Достигнув совершеннолетия, он переселился в Нанси. До сих пор он ничего не знает о своих родителях, поисками которых занимался на протяжении нескольких десятилетий. Вальтер Буссар жил с французским свидетельством о рождении, которое было выдано ему судом в Барле-Ду.

О том, что происходило в домах «Лебенсборна» в последние дни войны и сразу же после капитуляции Германии, можно судить на пример дома «Солнечный луг». Этот дом показателен хотя бы по той причине, что здесь сохранились некоторые документы, которые позволяют установить количество детей, пребывавших в нем в различное время. Это оказалось возможно сделать благодаря сведениям, которые подавались, чтобы получить питание. Исходя из этих запросов можно высчитать, что в доме на начало 1945 года находилось 113 детей в возрасте до 3 лет. Именно на такое количество людей запрашивались продукты, в том числе творог и искусственный мед. Еще было 19 детей в возрасте до 6 лет. На них запрашивался искусственный мед, но не было запросов на творог. Кроме того, направлялись сведения о том, что эрзац-кофе требовался соответственно для 21 и 50 человек. Судя по всему, за этими цифрами скрывались матери и персонал эвакуированных домов «Лебенсборна». Итого в доме «Солнечный луг» находилось около 213 человек.

На тот момент в доме фактически не было никаких запасов еды. Как следовало из документов, на складе имелось 150 килограммов муки, 10 килограммов крахмала, 3,75 килограмма сахара. Кроме того, имелось некоторое количество макаронных изделий. Хотя согласно нормативам на месяц дому с таким количеством людей требовалось 1100 килограммов муки, 107 килограммов масла, 15 килограммов сыра, 211 килограммов джема, 3408 литров цельного и 745 литров свежего молока.

На следующий месяц в количестве пребывавших в доме «Солнечный луг» детей и матерей произошли незначительные изменения, что было отмечено в документах заведующего общежитием. Уже по состоянию на 4 января 1945 года здесь находился 201 человек. Из них детей в возрасте:

К началу февраля 1945 года число грудных и маленьких детей уменьшилось на 100 человек. На тот момент в доме «Солнечный луг» пребывало 194 человека. Некоторое время спустя количество «постояльцев» опять увеличилось — к марту 1945 года их было 211 человек. Из них в возрасте:

Примечательной чертой немецкой бюрократии, наверное, являлась ее невозмутимость. В тот момент, когда к городку приближались американские войска, местные власти продолжали утверждать строительство нового водопровода в доме «Солнечный луг». Более того, от «Лебенсборна» требовали чертежи выступов на крыше, которые были возведены без должного на то разрешения. Дому «Солнечный луг» предоставлялось 8 недель, чтобы привести крышу в порядок!

В апреле 1945 года «Солнечный луг» стал потихоньку пустеть. В период между 9 и 29 апреля 1945 года в нем проживало 172 человека. Из них детей в возрасте:

Соответственно, сократились запросы на продукты питания. Так, например, если в декабре 1944 года «Солнечному лугу» требовалось 3000 литров цельного молока, то в апреле 1945 года потребность составляла всего лишь 1246 литров, что говорило о существенном сокращении числа маленьких детей.

Американские войска приблизились к Лейпцигу 10 апреля 1945 года. Однако непосредственный контроль над домом «Солнечный луг» был ими установлен уже в самые последние дни войны. Исходя из того, сколько требовалось моющих средств, было установлено, что в доме к 30 апреля 1945 года находилось 148 человек. Из них в возрасте:

Сразу же после капитуляции Германии и окончания войны в Европе часть проживавших в доме «Солнечный луг» матерей и детей стала покидать это бывшее заведение «Лебенсборна». По сведениям, которые датированы 26 июня 1945 года, здесь оставалось уже 135 человек, в том числе 85 детей в возрасте до 6 лет. В те дни Германия была охвачена хаосом, а потому снабжение продуктами питания превратилось в задачу номер один. В первую очередь надо было обеспечить едой детей. Еще 24 апреля 1945 года американская военная администрация выделила для дома «Солнечный луг» некоторую сумму денег, которой должно было хватить хотя бы на неделю. После этого забота о детях и женщинах была переложена на плечи бургомистра Корен-Салиса. Был издан указ, согласно которому дети должны были снабжаться едой и одеждой проживавшими по соседству немцами. По большому счету, бургомистр «умывал руки». Еще 26 апреля 1945 года, получив задание от американской военной администрации заботиться о ребятишках из детского дома, он распорядился: «Я возлагаю на них ответственность за дальнейшую работу дома. Все задействованные в нем сестры, помощницы и также работники сельского хозяйства, как и ранее должны, выполнять свои служебные обязанности».

Тремя неделями позже бургомистр Корен-Залиса обратился к ландрату округа Борн с просьбой помочь продать детский дом. Между тем американская военная администрация настаивала на том, чтобы детский дом при финансовой поддержке ландрата продолжил свою деятельность. После предварительных подсчетов оказалось, что детский дом по своим затратам был совершенно «нерентабельным проектом». Поэтому власти продолжали настаивать на продаже дома. «Дети должны быть по возможности вывезены из него и переданы служащим. Там, где это не является возможным, я прошу разместить детей в учреждениях попечения округа Борн. Таким образом финансовые затраты на детей существенно сократятся». Впрочем, не приходится оспаривать тот факт, что городская казна Корен-Залиса едва ли могла справиться с финансированием дома «Солнечный луг». Хотя бы по этой причине данной проблемой должны были заниматься окружные власти. Несмотря на то что был отдан не один приказ, подписано отнюдь не одно предписание, постановлявшее заботиться о детях, даже в начале лета заведующий домом обращался с просьбой о предоставлении детской одежды. Дети «Солнечного луга» нуждались в:

После того, как в середине июля 1945 года американцы передали территории округа Борн советской военной администрации, в доме «Солнечный луг» фактически не осталось ни одной матери. Из запроса на предоставление питания, который был составлен 23 июля 1945 года, следовало, что в доме находились:

Официально детский дом «Солнечный луг» был распущен 1 августа 1945 года. После этого заведующий общежитием передавал властям округа Борн не только дела, но и так называемые «платяные карточки», по которым некогда осуществлялся отпуск и продажа одежды. Было возвращено:

Несмотря на решение окружных властей все-таки продать здание, оно еще некоторое время являлось детским домом.

В период с 23 июля по 19 августа 1945 года в нем пребывало 38 детей. Почти все они были в возрасте до 6 лет. Только осенью 1945 года «Солнечный луг» был превращен в дом престарелых. Но даже в это время в нем продолжили оставаться дети. Об этом говорят документы, которые датированы 30 ноября 1945 года и 2 января 1946 года. По крайней мере, на начало 1946 года в «Солнечном лугу» находился один ребенок в возрасте до 6 лет. В то же самое время количество «взрослых» постояльцев (в документах они обозначались как «старше 18 лет») существенно увеличилось. Их было 83 человека.

После того как «Солнечный луг» был распущен в качестве детского дома, наступил черед инвентаря, оставшейся в нем детской одежды, игрушек, средств по уходу за детьми, которые были в те дни исключительно дефицитным товаром. Распределение всего этого «богатства» выглядело следующим образом. Детский санаторий в Рейхерсдорфе получил банные полотенца и детские кроватки. Детская больница в Альтенбурге — 500 пеленок, 100 ползунков, 300 рубашечек, 100 мочалок и 50 банных полотенец. За все это надо было заплатить не менее 620 марок. Найденные в «Солнечном луге» игрушки использовались властями города Корен-Залис как подарки для детей, которые вручались во время так называемого «Народного рождества» 1946 года.

Впрочем, в качестве «наследства» «Лебенсборна» местным властям достались не только детские вещи, но и некоторые роженицы, которые оказались в более чем сложном положении. Среди них была, например, прибывшая 13 апреля 1945 года в округ Борн беременная девушка из Силезии (она так и не смогла добраться до «Солнечного луга»). После войны она фактически осталась без каких-либо средств к существованию. Помочь ей решил бургомистр городка Дользенхайн. Ей были предоставлены детские вещи и даже детская коляска, что помогло на первое время справиться с трудностями послевоенной жизни. Хотя нельзя исключать, что все эти вещи были уже позаимствованы из дома «Солнечный луг».

В хаосе, который царил в послевоенной Германии, бесследно пропадали не только дети, рожденные в «Источнике жизни», но даже отдельные сотрудники домов. Так, например, две медицинские сестры дома «Солнечный луг» направились в Гамбург, чтобы перевезти туда нескольких детей. Поначалу никто не обращал внимания на то, что они не вернулись обратно в дом. Однако несколько месяцев спустя тревогу поднял отец одной из медицинских сестер. 7 августа 1945 года он направил полное тревоги письмо заведующему «Солнечным лугом». Но руководитель дома не смог ему ничем помочь. Он написал в ответ: «Мы не можем объяснить, почему Вера все еще не вернулась назад. Она должна была быть уже снова в доме… В настоящее время мы не имеем возможности связаться в Гамбургом, но, полагаю, такая возможность появится в ближайшее время».

Если говорить о странах, некогда оккупированных Германией, то в них местное население «внезапно» воспылало ненавистью к матерям и детям «Лебенсборна». В первую очередь это относилось к Норвегии и Дании, к слову сказать, странам, где оккупационный режим был не самым жестким. Впрочем, после окончания многих войн в обществе находились «народные мстители», которые под благовидным предлогом намеревались свести старые счеты. В самой Германии к «Лебенсборну» отнеслись более снисходительно. Руководство «Источника жизни», как эсэсовской организации, предстало перед Нюрнбергским трибуналом в 1947 году (так называемые «дополнительные процессы»). На Нюрнбергском дополнительном процессе в октябре 1947 года членам «Лебенсборна» были предъявлены три обвинения:

— преступления против человечности: вывоз детей с оккупированных территорий;

— разграбление общественной и частной собственности в Германии и на оккупированных территориях;

— принадлежность к преступной организации.

10 марта 1948 года, после пятимесячного интенсивного следствия, допросов свидетелей и изучения документов американский военный трибунал в Нюрнберге вынес следующий приговор руководству «Лебенсборна»: его руководитель штандартенфюрер СС Макс Золльман и его ведущие сотрудники были оправданы по первым двум пунктам обвинения и осуждены только по третьему пункту (за принадлежность к СС как одной из организаций, объявленных Международным военным трибуналом преступными). При этом обвиняемая Инга Фирмец, заместительница руководителя главного отдела А, была оправдана по всем трем пунктам. Зал суда она покинула совершенно свободной женщиной.

В Нюрнберге представителям «Лебенсборна» (из тех, что не скрылись за границей и не покончили с собой) удалось убедить судей в том, что «Источник жизни» был исключительно благотворительной организацией. Не исключено, что судьи все еще пребывали под впечатлением от разбора злодеяний главных военных преступников, а потому деятельность «Лебенсборна» показалась им почти безобидной. В любом случае они не смогли точно определить место, которое занимала эта эсэсовская организация в структуре национал-социалистической диктатуры. Кроме того, сказывалось то обстоятельство, что одновременно шел процесс над представителями Главного управления СС по вопросам расы и поселений. Кроме того, на дополнительных судебных разбирательствах были представлены только американские судьи. Советские обвинители принимали участие лишь в основном процессе. Когда началось повторное рассмотрение дела «Лебенсборна» (Мюнхен, 1950 год), уже началась «холодная война». К тому моменту интерес западных держав к выявлению и наказанию нацистских преступников в значительной мере снизился. К тому же к 1950 году фактически закончилась денацификация Германии.

В любом случае Нюрнбергский трибунал вынес следующий вердикт: «Из представленных доказательств однозначно следует, что организация "Источник жизни", возникшая задолго до начала войны, была благотворительной. Ее можно воспринимать в первую очередь как учреждение родовспоможения. С самого начала ее деятельность была ориентирована на заботу о матерях, как состоящих, так и не состоящих в браке, а также о внебрачных детях… "Источник жизни" не занимался похищением иностранных детей. Во всех случаях, когда иностранные дети после подбора и проверки передавались прочими организациями "Источнику жизни", их, как правило, хорошо снабжали и не обращались с ними плохо. Из представленных доказательств однозначно следует, что среди многочисленных организаций, которые занимались привезенными в Германию иностранными детьми, "Источник жизни" был единственной структурой, которая делала все возможное, чтобы эти дети получили все необходимое. Эта организация занималась охраной законных интересов переданных ей под надзор детей».