Глава первая
1
У поворота стоял указатель:
А рядом предупреждение:
«На этой дороге высокая вероятность смертности. За последний год — 57 погибших. Будьте внимательны».
Цифра 57 на деревянной планке была прикручена к металлическому щиту с предупреждением. Ее меняли каждый год, но опасность от этого не становилась меньше.
Макс Рокатински с удовлетворением захлопнул капот своего «перехватчика», мощного и послушного полицейского автомобиля, и принялся вытирать руки. Этот тип машин, выпускаемых специально для полиции, имел форсированный двигатель и большой запас скорости. Использовали его для перехвата особо ретивых нарушителей.
На вооружении дорожной полиции Кэтрин-Спрингса, небольшого городка на границе Северной Территории и Южной Австралии, был только один «перехватчик», и право дежурить на нем всегда выпадало сержанту Рокатински. Макс был хорошим полицейским. Хорошим в том смысле, как это понимали обыватели Кэтрин-Спрингса. Но дело даже не в этом. Макс был прирожденным водителем, он чувствовал машину, и никакая дорога не могла обмануть его, а подобные качества многое определяли в его службе.
Австралия — страна дорог, а Северная Территория в особенности. Половина жизни австралийца, если он не инвалид, ребенок или горький пропойца, проходила в пути. И поддерживать порядок здесь задача непростая.
…Макс Рокатински неслучайно пришел в дорожную полицию. С того момента, как он мальчишкой впервые влез за руль отцовского «ленд-ровера», он заболел дорогой. К восемнадцати годам Макс уже гонял как сумасшедший по окрестным проселкам на стареньком «додже», который отремонтировал своими руками, сделав из простенького автомобильчика разукрашенного дорожного монстра, жрущего бензин галлонами, на зато лишь чуть-чуть не дотянувшего до реактивного самолета. Так, по крайней мере, казалось тогда Максу. Поэтому, закончив школу, он не мучился вопросом о дальнейшей деятельности, без колебаний согласившись на службу в дорожной полиции Кэтрин-Спрингса. Предложил ему это место начальник местного участка, друг отца Макса, дабы направить молодого Рокатински по «нужному руслу».
— Это лучший выбор, сынок, — сказал он тогда, принимая нового сотрудника на службу. — Сам подумай: либо ты идешь к нам, либо через год-другой я сажаю тебя в тюрьму за убийство на дороге или, что того хуже, сдаю твое тело вместе с металлоломом в морг…
Да, Макс был хорошим полицейским, он прекрасно понимал, какую опасность представляет сумасшедший на дороге и радовался, что его собственная страсть к скорости так удачно совмещается со служебными обязанностями.
Спустя шесть лет он по праву стал «перехватчиком», а значит, и лучшим полицейским своего округа…
Разобравшись с двигателем, Макс прислушался к бормотанию рации. Там явно что-то происходило. Макс включился.
— Сержант Рокатински. Что у вас там?
Толстяк Олаф сообщил, что какой-то придурок на «ямахе» пытается составить ему конкуренцию и двигается к дороге Анархии.
— Их туда как магнитом тянет! — негодовал Олаф.
Макс поднял взгляд на указатель, стоящий рядом. «На этой дороге…». Злополучная трасса была печально навестив многочисленными свернутыми шеями и угробленными автомобилями. Почему-то каждый, кто попадал на нее, воображал себя Аланом Простом и давил на газ, будто это педаль клозета в поезде местного сообщения. После чего некоторые попадали в сумму, прикрученную на предупреждении при въезде.
— Помощь нужна? Я недалеко.
— Обойдемся. Сейчас мы его прижмем, и он у меня отучится ездить!
— О'кей.
Макс переключил рацию на прием и стал слушать, вытирая руки от масла. Происходящее в эфире напоминало радиопьесу из жизни пилотов.
2
Толстяк Олаф был чрезвычайно недоволен.
Во-первых, его оторвали от любопытного зрелища любовной игры какой-то веселой парочки, которую он наблюдал в оптический прицел своего дробовика.
Во-вторых, место за рулем успел занять Маленький Франки, а Олаф считал, что Франки как водитель задержался где-то на уровне велосипеда с мотором.
— Мы его не догоним! — раздраженно шумел он.
— Догоним.
— Нет, только не с тобой!.. Жми давай!
— Не ори так, сирену не слышно…
Парень на «ямахе» был явно не первый день на дороге. Он довольно спокойно держал дистанцию, и полицейский «додж» ничего не мог поделать. Пару раз он оглядывался на патруль, а потом подпустил их чуть поближе, вытянул руку и изобразил интернациональный жест «а ну-ка, пососи».
— Ты смотри, что делает! — взорвался Олиф. — Догоню, руки выдерну!
Франки выжимал из старенького «доджа» все, на что тот был способен и даже больше. Стрелка спидометра заползла за сто миль в час. Рев двигателя сливался с воем сирены и свистом ветра.
«Ровно идет, — подумал Олаф. — Уверенно… Мерзавец!» А мотоциклист, как будто смеясь над ними, то подпускал их почти вплотную, то вновь отрывался футов на сто вперед. Он не просто уходил от преследования, он играл с полицейским патрулем, причем играл в поддавки.
Олаф готов был лопнуть от досады.
— Что это за тип? Ты его знаешь?
— Нет.
Олаф и Франки переглянулись. Не первый год служа в полиции и зная практически всех лихачей в радиусе ста миль от Кэтрин-Спрингса, они не могли определить этого. Сзади на черной кожаной куртке мотоциклиста блестел большой серебряный паук, но этот опознавательный знак им ни о чем не говорил. Какого черта он тут делает?!
Полицейское радио зашипело и сквозь рев, свист и вой гаркнуло:
— Говорит третий! Как дела, ребята?
На связь вышла еще одна патрульная машина. Олаф схватил микрофон.
— Где вас носит! Говорит второй. Преследую нарушителя ни «ямахе» по сорок шестому шоссе. Парень попался лихой. Идет к дороге Анархии…
— Говорит Центр, — вклинился начальник участка в Кэтрин-Спригсе. — Я все понял, Олаф. К вам выходит третий. Ты слышишь меня, Фил?
Шипение. Щелчок.
Олаф с отвращением бросил микрофон.
Вытерев руки, Макс бросил полотенце на заднее сиденье и захлопнул дверцу. Радиопьеса развивалась по законам жанра. У Олафа, похоже, возникают некоторые трудности, но Макс надеялся, что в этом действии ему не придется сыграть свою роль. В конце концов мяло ли сумасшедших мальчишек, насмотревшихся на всяких «беспечных ездоков», облачаются в кожу и сутками носятся по дорогам, пока не сломают себе шею. Правда, лучше, когда они делают это где-нибудь за границей его участка…
Поначалу Макса развлекали эти гонки: ребята застоялись на жаре, скисли от безделья и теперь носятся за каким-то мотоциклом. Но сюжет сделал вираж, и Макса стало беспокоить, что неизвестно откуда появившийся всадник начал оставлять кровавый след. Что-то здесь было не так…
3
Расстояние до «ямахи» не уменьшалось.
Олаф готов был выпрыгнуть из машины и подтолкнуть ее, но едва ли это помогло бы. В таком духе погоня могла продолжаться до тех пор, пока у кого-нибудь из них не кончится горючее. И Олаф уже понял, что, скорее всего, это будут именно они. Он вошел в раж и его бесило, что эта сволочь впереди просто водит их за нос.
Но ситуация изменилась — этот тип где-то уже наследил, и Олаф не собирался осторожничать. Тем более, что впереди был Сент-Джордж, небольшой, но все-таки населенный пункт. Там могли быть люди.
Олаф снял с предохранителя свой дробовик. Пусть только попробует что-нибудь выкинуть!
Он высунулся в окно и сделал предупредительный выстрел.
Олафу показалось, что, обернувшись, мотоциклист рассмеялся.
— Сукин сын! — Олаф перезарядил ружье. — Давай, Франки, обходи его. Что ты тащишься, как к теще в гости.
Франки хотел возразить, по в этот момент мотоциклист вдруг резко сбавил скорость. С боковой дороги перед ним выскочила вторая патрульная машина, сияя мигалками и также завывая сиреной. Это был Фил. «Додж» мгновенно нагнал мотоциклиста, но тот снова нажал на газ и ловко обошел Фила. Франки, чтобы не въехать в багажник с яркой надписью «Дорожная полиция», резко бросил руль вправо, и «додж», развернувшись на девяносто Градусов и обрушив придорожный знак, вылетел на обочину.
Погоня с воем унеслась дальше по шоссе.
Вокруг номера второго рассеялась пыль. Олаф и Франки выскочили из машины, пытаясь определить повреждения.
Крышка капота висела на одной петле, фара и решетка радиатора отсутствовали, а крыло, как бы в удивлении, выгнулось.
Олаф в сердцах пнул то, что недавно было бампером.
В машине включилось радио, и донесся голос Фила: — Эй, ребята, у вас все в порядке? Отвечайте!
Франки вернулся за руль и включил зажигание. Двигатель болезненно дернулся и со скрежетом провернулся несколько раз. С третьей попытки «додж» завелся. Олаф оторвал крышку капота.
— Говорит третий, — зашипело радио. — Продолжаю преследование. Второй вышел из игры на развилке сорок шестой и двадцать первой дорог.
К двери водителя подошел Олаф.
— Они врут, — сказал Франки, — у нас все в порядке. Машина поедет. Не нервничай…
— Двигайся, я поведу.
— Успокойся.
— Двигайся, черт бы тебя побрал!
— Ты опять богохульствуешь? Я не хочу работать с богохульником… Садись на здоровье…
Олаф плюхнулся в кресло, и через секунду «додж» взревел, выпустил струю дыма и вырулил на шоссе.
— Говорит второй. Я все еще в игре. Готов продолжить преследование. Где этот иноходец?
Шипение. Щелчок.
— Я так и знал! Я рад за тебя, Олаф. Мотоцикл свернул на тридцать девятую. Идет в сторону Сент-Джорджа…
Шипение. Щелчок.
— О'кей. Я попробую встретить вас у закусочной Билла Даррела…
— Эй, легавые! Вы слышите меня?! — вклинился наглый голос. — Думаете, вы здесь хозяева? Полицейские свиньи! Вы все равно меня не догоните! Вам не поймать никого из нас! Слышите? Никого из нас!..
Ого! Макс задумчиво натянул куртку с сержантскими нашивками. Неожиданное продолжение! Простое задержание лихача становится проблемой и оборачивается новой стороной. Декорации начинают меняться. Пьеса развивалась в стиле Стивена Кинга.
Отряхнув брюки, сержант Рокатински взял кобуру со специальным полицейским 38-го калибра — всегда успокаивает мысль, что он при тебе.
Не поленился ведь этот умник достать откуда-то рацию и настроиться на полицейскую волну!
Шипение. Щелчок.
— Говорит Центр. Где Кот? Куда опять подевался этот бездельник? Вечно он где-то загорает в горячий момент… Центр вызывает патрульного Томкетта!
Макс сел в машину и захлопнул дверцу. Пьеса перестала ему нравиться.
4
Радно в огромном полицейском мотоцикле надрывалось, шипя и скрежеща на всю стоянку перед дорожной закусочной Билла Даррела. Сам хозяин мотоцикла, Джим Томкетт по прозвищу Кот, завтракал за столиком у окна. Его рыжая шевелюра растрепалась, в голубых глазах искрилось веселье. Кот с увлечением что-то рассказывал худому парню напротив, не забывая при этом с аппетитом поглощать пиццу чудовищных размеров.
— …и, представляешь, он вылетает через лобовое стекло, — одной рукой Кот продемонстрировал, как собственно вылетает некто, а другой поддел вилкой очередной кусок пиццы.
Парень, поднесший было сосиску ко рту, положил ее обратно на тарелку.
— Значит, вылетает вперед, а потом через то же стекло обратно… когда мы подъехали, рожи у него почти не было. Ни одного целого сантиметра! Вот это была картина! — с восторгом продолжал Кот.
Собеседник его как-то уныло улыбнулся и положил вилку на стол.
— Да ты ешь, ешь, тебе же их не в уши засовывать.
— Ничего, спасибо, — проговорил парень. — Аппетита нет.
— Ну. не хочешь, как хочешь. Не пропадать же добру. — Кот, который, видимо, вообще не страдал отсутствием аппетита, а в данный момент и подавно, сгреб порцию парня себе на тарелку и подмигнул ему. — Это что! Вот в прошлом году один идиот въехал в бульдозер…
Кот не успел закончить свою очередную историю, его прервал шум с улицы. Мимо закусочной черной молнией пронесся мотоциклист. За ним по пятам с ревом и сиреной две патрульные машины.
В закусочной воцарилась тишина. Все смотрели на дорогу… В такой дыре, как Кэтрин-Спрингс, подобные происшествия случаются не часто. Разве что по телевизору расскажут о какой-нибудь леденящей душу истории с арестами и погонями. Да и то в последнее время все помешались на международных новостях: там чуть не каждый день говорили о кризисе на Ближнем Востоке, уже не прекращающихся конфликтах и грядущей мировой катастрофе…
Первым опомнился Кот.
Дожевывая на ходу кусок пиццы, он схватил шлем и бросился к мотоциклу, перескакивая через капоты стоящих на пути автомобилей.
Пока он возился с застежками шлема, его опередили два ремонтных грузовичка, рванувших с места вслед за удаляющейся сиреной. Парни Билла Даррела чуяли — будет работа.
Справившись наконец со шлемом. Кот завел могучую полицейскую «хонду» и, срезав угол по газону, рванул вперед, обгоняя авторемонтников.
— Кот на связи… Тьфу! Четвертый включился в преследование Что у вас там стряслось?!
Шипение. Щелчок.
— Говорит третий. Прошли закусочную Билла Даррела. Второй присоединился к нам. Хотя вид у него потрепанный… У этого чертового рокера какой-то паук на спине нарисован… Я не знаю, кто он, но либо сумасшедший, либо под ним земля горит…
— Говорит Центр. Хватит языком молоть. Тоже мне, Париж-Даккар устроили! Давайте, заканчивайте быстрее с этим пауком, вы почтя уже в Сент-Джордже Там люди…
Израненный «додж» Олафа наконец-то догнал погоню и пристроился в хвост Филу, патрульному под номером 3.
Олаф не унимался.
— Зачем ты сел за руль? — выговаривал он Франки. — Твое место регулировщиком на городской свалке! Бедняга. Фил! Ты ему чуть всю задницу не раскрошил!
В машине что-то грохотало и позвякивало. Время от времени двигатель вдруг терял обороты, но в целом машина шла хорошо.
Ладно, ладно, посмотрим, что ты с ним сделаешь. — Франки, уцепившись за скобу над открытым боковым окном, примирительно отмахивался.
Неожиданно обуявший их бес погони исчез и теперь осталось только раздражение упрямой черной курткой впереди. смеющейся над всем местным участком дорожной полиции. Бешеный мотоциклист начинал сильно действовать на нервы. Но надо отдать должное этому гонщику, шел он уверенно. Видно недаром седалище плющил на своей «ямахе»…
— Слушай. Франки, признайся, — повернул голову Олаф. — ты все-таки наложил в штаны, а?
— Наложил, наложил, на дорогу смотри.
— Благодари Бога, что я завел эту колымагу! — не унимался Олаф. — Со мной не пропадешь! — Договорить он не успел.
Дорога делала поворот, и здесь, пропустив мотоцикл И первую машину, на шоссе неуверенно выполз маленький фургончик. Остановился, увидев машину Олафа, но подать назад уже не успел, не оставалось времени…
Увидев перед собой внезапно появившийся черный борт фургона с дурацкой надписью — «Сундучок мертвеца. Йо-хо-хо! Спиртные напитки Дона С. Тамма» и большой язык чуть пониже, вроде языка Мика Джеггера на пластинках группы «Роллинг Стоунз», — Олаф до отказа вжал в пол педаль тормоза.
Визг шин об асфальт будто прострелил воздух.
Удар. Затрещал рвущийся металл. Брызнули осколки лобового стекла. Фургон, принявший удар левым бортом ближе к заднему колесу, завертелся пропеллером и рухнул набок в кювет. А многострадальный «додж», разметав в разные стороны стекла и куски крыльев, проскользил дальше по дороге и остановился, замерев…
— Ну дела, — сумел только выговорить Олаф, ошарашенно глядя сквозь разбитое ветровое стекло.
Весь передок «доджа» был разбит вдребезги, будто в капоте рванул хороший пороховой заряд. Левое крыло отсутствовало, совсем обнажив стертое колесо. Но двигатель, как ни странно, еще не развалился. По лицу Олафа стекали тоненькие струнки крови из порезов от осколков стекла. Франки успел закрыться рукой при ударе и теперь осматривал, насколько она пострадала.
Мимо пронесся с воем патрульный Томкетт, махнув им рукой.
— Похоже мы еще живы. Франки. Это главное, — просипел Олаф, посмотрев на друга.
У него неожиданно сел голос. Его взгляд, бессмысленно пробежавший вокруг, остановился на двигателе…
Включилось полицейское радио.
— Говорит третий. Олаф опять вышел из строя.
— Ну уж нет! — пошел на принцип Олаф. Он уже сбросил оцепенение и оживился.
Зажигание. Сцепление. Болезненный скрежет — так, наверное, умирал бы несгораемый сейф, если бы был существом одушевленным. Франки с удивлением посмотрел на толстяка.
— Олаф, ты серьезно? Нет, теперь уж точно не заведется.
— Помалкивай…
— Зажигание. Сцепление.
Неожиданно двигатель чихнул, выпустил струю дыма и завелся.
Франки восхищенно хмыкнул. Они с Олафом переглянулись.
— У нас хоть колеса-то остались?
— Не знаю…
Олаф осторожно повел хромающую и стонущую машину по шоссе.
Шипение. Щелчок.
— Я второй, рано хороните, парни! Продолжаю преследование.
Макс сидел за рулем, откинувшись на спинку сиденья и глядя на дорогу, слушал дальнейшее развитие событий в «пьесе». Он был рад за Олафа и Франки, не сомневаясь в их профессионализме, как и в профессионализме остальных, но финал ему все же представлялся неожиданным и далеко не таким, как хотелось бы…
— Говорят третий. Эй, Олаф, вы что, отталкиваетесь ногами?
Шипение. Щелчок.
— Что-то вроде того. Не отвлекайся. Фил, догоним скоро…
Макс задумчиво ожидал развязки, не отрывая взгляда от дороги, волнами уходящей за размытый потоками горячего воздуха горизонт. Казалось, что дорога висит над землей.
5
В Сент-Джордже, на том пятачке, где стояла автозаправочная станция и находился мелкий ремонт автомобилей, было пока тихо. Молодая женщина вышла из одинокой будки телефона, стоявшей здесь же, и подошла к своему маленькому ребенку, копошившемуся в коляске. Она усаживала его поудобнее, когда рядом с тарахтением остановился мотороллер. С него слез крепкий немолодой мужчина с легкой небритостью и следами обильного возлияния на лице. Мужчина, чем-то сильно раздраженный, решительно направился к коляске.
Женщина, видимо, не желала подпускать близко к ребенку этого человека и пошла ему навстречу.
— Вот где я тебя нашел, Мэг! — грозно начал небритый мужчина. Он схватил ее за руку. — Очень хорошо! Ну и что ты здесь делаешь, а? Хочешь свалить со своим адвокатишкой?!
— Какое тебе дело? Отпусти меня…
С боковой дороги неторопливо выкатился «форд», перегородив своим прицепом-домиком шоссе. Из кабины высунулся белобрысый пожилой турист.
— Алло, господа, прошу прощения, не подскажете, как нам добриться до озера Соул-Лейк?
— Давай, давай проезжай себе дальше! — огрызнулся небритый мужчина.
Турист решил пошутить:
— Так я и хотел спросить, как мне проехать…
Небритый сорвался на крик и на всю улицу объяснил ошеломленному туристу, как ему доехать, в какое место и что там сделать со своим «коровником на колесах».
— Эй, эй, полегче! — обиженный турист развернул свою бейсбольную кепку козырьком назад и сплюнул. — Я ведь и вылезти могу…
Увлекшись разговором, никто из них не замечал, как малыш выбрался из коляски и. неуверенно шагая, оказался на дороге. Видно, он совсем недавно научился ходить, но эти смешные неуклюжие шаги могли стать последними в его маленькой жизни.
Из-за холма выскочил мотоциклист и на полной скорости устремился к спорящим на дороге людям. «Форд» почти полностью перекрыл шоссе, только между мотороллером и бампером «форда» оставался небольшой проход. Но там стоял испуганно озиравшийся по сторонам ребенок.
Мотоциклист, ни секунды не раздумывая, прибавил скорость и направил свою машину смерти в этот проем. Мать застыла в ужасе, не в состоянии сделать какое-нибудь движение, а человек на мотоцикле уже вытягивал ногу, чтобы оттолкнуть мешавшего ему ребенка. В последний момент, малыш увидел маму и неуверенно шагнул к ней. Это спасло ему жизнь. В освободившийся проход, секундой позже, проскользнул черный мотоцикл, оглушив всех и обдав гарью. Выйдя из оцепенения, мать схватила ребенка и отбежала подальше от дороги.
Вслед за этим из-за холма вылетел первый патрульный автомобиль. Не успев затормозить, Фил, подобно цирковому акробату, пролетающему сквозь обруч, затянутый бумагой, пробил домик-прицеп насквозь и закончил свой трюк в зарослях акации.
Мгновение спустя показались вместе Кот и избитый «додж» Олафа.
— О нет, только не это!.. — взревел толстяк и крутанул руль влево.
«Додж» покинул шоссе, подскочил, как с трамплина, на какой-то кочке и взмыл в воздух. Совершив фигуру высшего пилотажа «бочка», автомобиль рухнул колесами вверх в заросли скрэба. Булькнув, заткнулась сирена.
Кот же, решив не рисковать, положил «хонду» набок, развернув ее колесами вперед. Он протащился так футов сто пятьдесят, высекая по пути сноп искр дугами безопасности, и гулко въехал колесами в борт стоявшего перед ним «форда»…
Наступила короткая пауза. Только где-то впереди, подняв двухколесную машину на дыбы, с гордостью удалялся Паук…
Не торопясь, подъезжали ремонтники Билла Даррела, с удовлетворением осматривая количество повреждений…
Из окна «форда» высунулась перепуганная голова туриста в бейсбольной кепке, устремившего свой взгляд на Кота.
— Боже мой, — выдавил турист, — что здесь произошло?
Кот ухмыльнулся.
— Не знаю, приятель. Сам только что приехал.
6
— Кот на связи… Тьфу! Говорит четвертый! — прошипело радио. — Я вышел из игры. Преследование продолжать не могу… Черт возьми, у меня задница стерлась до ушей.
Макс посмотрел на рацию, будто именно там сидел его друг, покачал головой и взялся за ключ зажигания.
Шипение. Щелчок.
— Говорит второй. Все, я застрял серьезно. Пришлите скорую, у Франки что-то с рукой…
Макс завел двигатель и надел солнцезащитные очки.
Шипение. Щелчок.
— Центр вызывает сержанта Рокатински. Макс! Он идет к тебе. Делай что хочешь, но этот парень не должен уйти! Будь осторожен, по-моему, он просто спятил…
Секунду помедлив. Макс взялся за микрофон.
— Я вас понял, шеф. Положитесь на меня. Думаю, минуты через три он появится здесь…
Шипение. Щелчок.
— Давай, сынок…
7
— Кот, ты в порядке?
— Все нормально, Макси. Пару недель на Багамах, и я как новенький.
— Я рад за тебя…
Макс повесил микрофон на панель.
Расшвыривая комья земли и сухую траву, «перехватчик» выполз на дорогу, развернулся и остановился. Застыв точно посередине дороги, черный автомобиль, казалось, дрожал я потоках раскаленного воздуха. Положив руки на руль, Макс Рокатински ждал своей минуты. Все-таки не могла окончиться эта неудачная пьеса без его участия…
Откуда-то издалека в полуденном мареве появилась расплывчатая фигура мотоциклиста. То и дело исчезая на мгновение в ложбинах меж холмов, он вновь появлялся, но уже ближе. С каждым разом его силуэт становился все более четким.
— Эй ты, урод! — заверещала вдруг рация у Макса. — Убирайся с дороги! Тебе все равно меня не поймать! Что ты можешь против Паука и его машины смерти?! Я качусь быстрее игральных костей…
Макс отключил рацию.
«Паук, значит», — подумал Макс и тронулся навстречу. Сдвинулись с места разноцветные мигалки на крыше, взвыла сирена. Гул двигателя перешел на тон выше. Машина рявкнула и рванулась вперед. Скорость с каждой секундой возрастала.
И вот мотоцикл появился на гребне последнего холма, разделявшего их. Макс держался середины дороги. Асфальт шипел под колесами. Полмили, двести футов. Уже отчетливо видны хромированные детали «ямахи».
Пилоты называют это лобовой атакой. Обычно не выдерживает слабый. Не выдерживает, сворачивает, проигрывает. Нервы сдают, он испугался — он сломлен психологически и поэтому заранее проигрывает.
Но силы были не равны и неудивительно, что мотоциклист не выдержал первым. В последний момент он резко свернул в сторону, чуть не выскочив с дороги. И хотя он каким-то чудом удержался на шоссе и еще, поплотнее вжавшись в седло, прибавил скорость, психологически он сломался. Впервые за всю погоню нервы не выдержали у этого бешеного Паука.
Макс резко развернулся, оставляя жирные черные следы, и через секунду «перехватчик» уже догонял мотоцикл, нырнувший под мрачный знак при въезде на дорогу Анархии.
«Теперь ты мой», — подумал Макс. Ему оставалось только нагнать мотоцикл и поставить точку в пьесе. Макс чувствовал себя единым целым с этим автомобилем. Он ощущал мощь его двигателя и динамизм его форм, в эту минуту он сливался со всем его сложным механизмом, словно перестал существовать человек Макс Рокатински и остался один лишь «перехватчик».
Серебряный Паук на спине мотоциклиста приближался стремительно, но вот этот бесстрашный наездник стал метаться из стороны в сторону — казалось, его охватила паника. Бампер автомобиля уже наседал на заднее колесо мотоцикла. Паук судорожно оглянулся через плечо…
Внезапно с обочины наперерез мотоциклу бросился человек в оранжевом комбинезоне дорожного рабочего. Он что-то кричал и размахивал руками.
Секунда — оранжевый комбинезон остался позади.
«Внимание! Дорожные работы!»
Еще секунда — и яркий предупредительный знак пронесся мимо. Макс ударил по тормозам. Машину развернуло поперек дороги и с визгом протащило, едва не перевернув.
Мотоциклист, не снижая скорости, исчез за поворотом. Только зловещий серебряный паук на спине сверкнул прощально под яркими лучами солнца.
Макс выскочил из машины, снимая свои солнцезащитные очки, и замер, напряженно глядя поверх холма, закрывавшего дорогу после поворота. Он все понял.
Вот тот финальный поворот сюжета, которого Макс всем сердцем желал избежать…
Секунду спустя в небо взметнулось пламя, а еще через мгновение грохнул взрыв. По чистому небу поползло черное облачко, поднявшееся вслед за огнем с того места, где мотоциклист, не справившись с управлением, протаранил укладчик или что-нибудь в этом роде.
— Видит Бог, я этого не хотел, — прошептал Макс.
Какая-то тоненькая струйка у него там внутри оборвалась вместе с жизнью этого, в сущности, никчемного человека.
