Когда Джуд увел всех к ущелью, оставив Тома наедине со своим бипланом, авиатору ничего не оставалось, как приступить к техническому обслуживанию машины. Том принялся копаться в двигателе самолета, проверяя его состояние и неспешно рассуждая вслух о том, что топлива почти не осталось и что если этот авантюрист Джуд не заправит биплан, то придется его заставить тащить самолет на руках.

Новый блестящий самолет резко контрастировал с окружающим миром. Такая большая железная птица, ухоженная и сверкающая на солнце свежевыкрашенными боками, вселяла спокойствие и уверенность. В этой мрачной, почти умершей местности, с потрескавшейся землей, где флора была представлена лишь редкими колючками, а фауна пауками да змеями, глазу не на чем было остановиться и задержать свое внимание. Сплошные серо-коричневые тона. На таком фоне биплан просто слепил своей яркостью и радовал жизнерадостным видом. Да, Том постарался на славу.

Здесь стало гораздо жарче, подумал Том. Солнце просто невыносимо. Хотя и раньше, до Удара, эти места не отличались прохладным климатом, теперь же и вовсе пустыня сплошная…

Том-Авиатор был родом отсюда, из этого района Австралии. Тогда здесь были небольшие тихие города. Жизнь текла размеренно и счастливо, невозможно было и вообразить себе какие-то страшные катаклизмы, которые в состоянии были разрушить этот мирок и заставить обитателей покинуть его навсегда… Но человечество на протяжении всей своей истории было неутомимо в изобретении способов своего собственного уничтожения, что в один прекрасный момент с блеском и осуществило. Впрочем, нет, не совсем так. Если жизнь даже в таких невыносимых местах, как это, еще теплится, значит, не все так страшно. Значит, еще можно вернуть, со временем, цивилизации ее прежний блеск… Хотя жестокость, с которой ведется нынче борьба за существование, заставляет усомниться в этом… Господи, что за гадости в голову лезут!

Том тряхнул головой, разгоняя дурацкие мысли.

Ему захотелось отдохнуть, и, обнаружив неподалеку достаточно большую тень от несимметричного угловатого валуна, Том перебрался туда. Сев на землю, он снял свой кожаный шлем, вытер вспотевший лоб и прикрыл уставшие за день глаза.

Прошло какое-то время, и задремавший было Том вдруг очнулся и прислушался. Ему показалось, что он слышит какие-то звуки. Биплан стоял перед ним. звуки доносились сзади, из-за валуна. Том осторожно выглянул.

К нему приближался небритый человек в сильно потертой черной полицейской куртке, рукава которой были оторваны, так что получалась полицейская безрукавка. Руки человека в перчатках без «пальцев» сжимали двуствольный обрез.

Том юркнул обратно за камень.

Кто это такой? Довольно странная личность. На разведчика с Пустоши он не похож — Том лихорадочно соображал — находясь не первый год в форте «Кенгуру», Авиатор прекрасно знал, как выглядят банды с Пустошей. По крайней мере, старых полицейских курток у них точно не было. Да и автомобиль, на котором приехал этот человек, сильно отличался от транспорта мотобанд. Уж в автомобилях Том знал толк. Он мельком только увидел черный силуэт, от которого удалялся приехавший человек, но этого было достаточно, чтобы узнать в нем усиленный легковой автомобиль, из тех, что использовались до Удара в дорожной полиции.

Неизвестно, что на уме у этого ковбоя, только вряд ли он появился здесь, чтобы познакомиться…

Том уже решился выскочить неожиданно, чтобы, по крайней мере, не сдаваться без боя, но вдруг почувствовал прикосновение к своей голове двух холодных стволов. Этот человек его ловко переиграл. Том поднял взгляд.

— Оружие не землю, — тихо сказал человек.

— Нету… — Том пожал плечами.

— Оружие! — Давление ружья на висок усилилось.

— Да нет у меня оружия! — рассердился Том. — Ослеп что ли?

Небритый обошел валун и встал перед Авиатором. Потом он обыскал Тома и, ничего не найдя, убрал обрез в специальную самодельную кобуру. Наверно, его удивило появление в этих местах совершенно безоружного человека. Он обернулся на биплан, появление которого его удивило еще больше. Том попытался встать, но ружье быстрее молнии оказалось у его лба.

— Сиди, — сказал небритый.

Том заглянул одним глазом в дуло и вздохнул.

— Убедительно.

Небритый незнакомец ухмыльнулся.

Потом он направился к самолету, гордо блестевшему на солнце. Обошел его, похлопал рукой по корпусу и стал забираться внутрь.

— Эй ты, ковбой! Оставь машину в покое! — крикнул Том.

— Заткнись.

Том все-таки встал и направился к незнакомцу. Стреляли здесь без предупреждения и делать резкие движения в подобной ситуации было опасно. Но Том волновался только за свой биплан. Человек обернулся. Том сплюнул нахлобучивая шлем:

— Отвали от самолета! Кто ты вообще такой?..

Небритый человек, недолго думая, уложил Тома на землю и нацепил на ноги некий гибрид кандалов и наручников — тоже, наверное, собственного изготовления.

— Лежи и не дергайся, — сказал он. — Откуда ты здесь взялся?

— Не твое дело…

За это пререкание Том получил несильный, но ощутимый удар в живот и был резко поднят за воротник.

— Не забывай, здесь нет ни адвокатов, ни прокурора, — сказал незнакомец, — и приговор один. Расстрел на месте…

Том удивился, но удивился с некоторым облегчением. Дело в том. что от людей из Пустошей они не слышали никогда ничего, кроме «Скауты поганые!» или «Убить всех!», да и не церемонились они обычно. А этот… Наверно, какой-нибудь Робин Гуд одиночка. Только что ему здесь надо?

— Если тебе нужно топливо, — устало произнес Том, зря стараешься. У меня его все равно нет…

— А это мы сейчас узнаем.

Человек сильно встряхнул Тома, и вдруг у того из кармана выпала маленькая отвертка и еще что-то. Какая-то металлическая планка. Незнакомец подобрал ее и поднес к глазам.

На легкую металлическую пластину была приклеена странная, по всей видимости, детская карточка. Человек взглянул на Тома.

— Что это?

— Верни, это так, ничего не значит.

Но карточка сильно заинтересовала человека.

— Что это, я спрашиваю?

— Карточка досрочного освобождения из тюрьмы в игре «монополия». Была такая раньше…

Незнакомец вдруг ослабил хватку и выпустил куртку Авиатора из рук, потом сел рядом, не отрывая взгляда от карточки. Он словно что-то неожиданно вспомнил и словно бы эти нахлынувшие воспоминания отключили его от действительности.

Том был поражен такой реакцией, но, будучи человеком сентиментальным и с некоторых пор даже суеверным, что подтверждала эта карточка, он терпеливо ждал дальнейших событий.

Незнакомец наконец перевел взгляд на Тома.

— Откуда она у тебя? — спросил он вдруг севшим голосом.

— Она давно со мной. Лет восемь…

— Лет восемь?

— Да. Перед Ударом я жил здесь…

При этих словах человек вздрогнул, но ничего не сказал, только еще внимательней стал слушать.

— …и на наше тихое местечко, казалось, свалились все беды. За несколько дней до всей этой Смуты какая-то банда рокеров перевернула все вверх дном. Уроды какие-то… Ну так вот, в те дни меня как-то остановил полицейский патруль. Мы поговорили. Так, ничего особенного. И один из них подарил мне эту карточку… Знаешь, вроде как шутка, мол, на и не нарушай больше правила…

— Кот… — вдруг выдохнул человек и опустил голову.

Теперь уже Том взглянул на него. Какие-то неясные догадки рождались в голове Авиатора. Он неуверенно продолжил:

— Ну, я сунул ее машинально в карман, и мы расстались. Они уехали… по-моему, куда-то на вызов. В Маленький Иерусалим что ли? Не помню. Вот. А карточка болталась у меня в кармане до всех этих событий. До Удара. И вдруг я стал замечать, что она хранит меня от несчастий… То есть, понимаешь, когда она была со мной, мне действительно всегда везло… Я-то человек суеверный, ну и приклеил карточку сюда. — Том показал на планку. — Вот, как видишь, ношу ее с собой, вроде как талисман, и пока жив. Даже ни одной серьезной раны…

Человек смотрел на Тома, как бы не видя его, словно весь ушел в воспоминания. Потом взгляд его вернулся в действительность, и он усмехнулся.

— А ты сильно изменился. Я тебя не узнал.

Том удивленно посмотрел на него и вдруг ясно вспомнил этого странного человека.

— Так ты тот, второй…

— Да, Макс Рокатински.

Том покачал головой.

— Теперь даже «очень приятно» не скажешь, — он огляделся; как бы охватывая взором все вокруг. — Нынче в мире маловато приятного…

На Макса вдруг разом навалились воспоминания. Перед ним прошли восемь лет, начиная с того, как бравый «перехватчик» дорожной полиции Кэтрин-Спрингса выехал на «охоту» за полусумасшедшим рокером по прозвищу Паук. Увидел все неожиданно ярко и отчетливо, словно кино, в котором ему пришлось сниматься.

Он не давал себе расклеиваться все это время. Ему посчастливилось выжить во время страшного Удара и потом, когда в течение двух лет Большой Смуты было уничтожено все, что еще оставил природный тектонический катаклизм. Кровавая война заставила каждого думать в первую очередь о своей собственной жизни. Не было ни ваших, ни наших. Каждый за себя. Макс, которому терять было уже нечего, без особого сожаления расстался бы с жизнью, но будучи профессиональным бойцом и давно избавившись от всяческих комплексов, он как бы автоматически боролся за свое существование. Он был подготовлен к подобному повороту всемирного развития.

Удар застал Макса в пути. Он ехал, как говорится, куда глаза глядят. Ему необходимо было прийти в себя, забыться после всего, что с ним произошло. И тут завертелась такая карусель, что предаваться горю просто было неуместно, да и некогда. Те, кто выжил после Удара, в панике разбегались. Непонятно было, куда убегать, и никто видимо, не задумывался об этом. Как в песне у Боба Дилана: «Ты знаешь, дорогая, неважно куда, главное подальше отсюда…». Люди убивали и грабили друг друга на каждой дороге. Макс сначала пытался вмешиваться, спасать кого-то, защищать… Но это не имело смысла: в наступившем хаосе сместились все моральные ориентиры, разрушились принципы цивилизованной жизни и были позабыты все заповеди Господин.

Макса это быстро перестало впечатлять, и он ушел в горы. Мощный новый «перехватчик», специальный полицейский 38-го калибра — вот, пожалуй, и все, что осталось у пего от прошлой жизни.

В горах он оставался недолго. Вскоре Макс отправился на Юг.

В прошедшие с тех пор годы его бросало но всей Австралии, из конца в конец. Он помогал отбивать нефтяные промыслы от Черного Императора, прослыв человеком молчаливым и странным — себе на уме, но вместе с тем храбрым воином, всегда державшим слово. За это он пользовался заслуженным уважением, однако оставаться у промысловиков, когда те прочно осели на Западной Территории и вытеснили мотобанды в Пустоши, не захотел. Он получил свое щедрое вознаграждение — бочку дизельного топлива, единственную ценность Австралии, и отправился на Побережье. Обитаемое Побережье еще не было сильной объединенной Территорией, и Совет Десяти еще не сплотил вокруг себя все независимые поселения и кланы. Там Макс угодил в самый разгар короткой, но очень кровавой войны между колонией Новый Сидней и кланом Джона Тамуэрта, оспаривавших большой участок чудом сохранившейся плодородной земли в среднем течении Муррея — единственной не пересыхающей реки Австралии. Максу довелось участвовать в той памятной вылазке, когда Тамуэрта — бывшего офицера, клан которого пользовался нехорошей славой и к которому все соседи имели большие претензии, — этого Тамуэрта вместе с приближенными и охраной уничтожили. Аккуратную дырку в башке ни С кем не желавшего считаться Джона прострелил Макс собственноручно. За что два дня спустя был пойман в западню в горах и расстрелян вместе с автомобилем. Макс чудом уцелел в этой мясорубке, отделавшись тяжелыми ранениями и сильно поврежденным «перехватчиком». Полгода его выхаживали в Новом Сиднее, а потом даже помогли восстановить автомобиль.

Но после самого массового, случившегося два года назад набега людей Пустошей он уехал с Побережья.

Вот уже третий год Макс скитался по необъятным просторам Пустошей, сражаясь с мотобандами, добывая для себя, где только возможно, топливо и не задумываясь, что с ним произойдет на следующий день.

Макс Рокатински понял одно правило: если хочешь выжить, то ты должен находиться в постоянном движении и при этом уметь постоять за себя. И он двигался. Двигался, не задумываясь о направлении, о том, куда судьба ведет его. Вывший полицейский, потерявший все, что он мог бы беречь, или о чем мог бы беспокоиться, или что могло бы заставить его задуматься о смысле своего движения, Макс был сам по себе, ни за кого. Словно выжженный изнутри, он жил и боролся за свое существование по инерции. Автоматически…

Несколько месяцев назад судьба забросила его в те места, где он когда-то жил. Не спеша передвигаясь от бывшего Кэтрин-Спрингса к горам, он неожиданно заметил парящий в воздухе легкий биплан. Самолет, даже такой небольшой, в это обрушившееся на Землю страшное время, большая редкость. Само по себе это странно и удивительно, а тем более в таких пустынных местах.

Макс проследил взглядом, куда направлялся биплан, и повел машину следом. Теперь он вполне мог удовлетворить свое любопытство, после того как до отказа залил баки своего «перехватчика» запасами местной мотобанды, а потом еще и ловко ушел от их преследования. Там, недалеко от места, где Макс столкнулся с людьми Пустошей, была еще одна любопытная деталь пейзажа: на обочине дороги, уткнувшись в кювет, стоял огромный тягач. Видимо, совсем недавно мотобанда пригнала сюда этот тягач вместе с прицепом-трейлером, точнее заставила пригнать какого-нибудь драйвера или скаута. Потом трейлер разграбили, драйвера пристрелили, топливо слили, а тягач оставили на обочине, решив, что он больше не нужен. Стройные все-таки эти люди Пустошей…

Макс смотрел но снижающийся биплан. Судя по тягачу, подумал он, банда, контролирующая эту территорию, была здесь дня три-четыре назад. Те, с кем столкнулся Макс, — своеобразный дозор этой мотобанды. По закону перемещения этих ребят по своей территории, они сейчас направляются в противоположную сторону. Даже если они решат вернуться за ним или если они увидели самолет и захотят рассмотреть его поближе, в любом случае они объявятся здесь дня через четыре, не раньше. Время есть. Можно не торопиться.

Макс прикинул, что биплан сел где-то в районе Маленького Иерусалима, был когда-то здесь такой тихий городок. Свернув направо, Рокатински неспешно повел свою машину в том направлении.

Через некоторое время он и нашел самолет недалеко от Маленького Иерусалима, где, как это ни странно, было поселение каких-то тихих людей, выращивающих овец, видимо, бывших фермеров, не захотевших отсюда уезжать. Несколько часов Макс терпеливо следил за всеми перемещениями в наблюдаемом районе. Когда же он обнаружил что все, кроме человека у биплана, отправились на машинах в сторону гор, он решил, что пора прояснить ситуацию. и осторожно подъехал к самолету…

Впервые за долгое время груз пережитого и память о людях заставили вырваться наружу воспоминания. У Макса даже разболелась голова. Это было тяжело. Но это был все-таки очень слабый посыл из прошлого его чувствам. В настоящем ведь ничего не изменилось: он один, и он сам по себе. Хотя одной маленькой карточке удалось выбить его из колен. Несильно пока что, но удалось..

Макс вышел из оцепенения и встряхнул головой.

Пускай от Кота, но это всего маленькая карточка! — А ты как здесь очутился? — спросил Том Макса. — Приехал, — Макс пожал плечами.

Наваждение уходило, и чтобы окончательно прогнать нс к месту всплывшие переживания, ему требовалось начать действовать и возобновить свое движение в пространстве.

— А, понятно. — Том кивнул. — Гуляешь сам по себе. Знакомо. Но если тебя не интересуют эти братства Пустошей, может, есть желание восстанавливать Побережье? Вернуться к останкам разумной жизни и что-то сделать? Мы как раз за этим здесь. Надо помочь оставшимся на Пустошах перебраться ближе к Побережью. Не хочешь присоединиться?..

— Меня не интересуют ваши проблемы, — сухо сказал Макс.

— Так чего ты хочешь?

— Бензин! — грубо отрубил Рокатински. Он привык к одиноким скитаниям и только так чувствовал себя спокойно. Чтобы полностью взять себя в руки, ему надо было остаться одному. А попытки вернуть Макса к людям, к разумной жизни, начинали действовать ему на нервы — У тебя есть бензин?

Том вздохнул.

— Нет. — Он неуверенно посмотрел на Макса, потом видимо решился рассказать о Джуде, надеясь, что не ошибся в этом человеке, и махнул рукой. — Ладно, если тебе нужно топливо, перебирайся в горы. Там есть какое-то ущелье, не помню, как называется, Джуд увел людей туда. Джуд говорил, что там есть очень много бензина. Попробуй найти их… Только сними с меня сначала эти железки. — Том звякнул кандалами на ногах.

Макс освободил Авиатора и молча пошел к своей машине.

— Эй, Макс! — крикнул вдруг Том.

Рокатински обернулся.

— Постой, — Том подбежал к нему и протянул карточку досрочного освобождения из тюрьмы. — Вот. Возьми. Для тебя она важней. Пусть она поможет тебе…

Макс посмотрел на Тома. Черт, подумал он, не хватало мне только доставать ее каждый вечер из платочка и пускать сопли… Но неожиданно для себя он взял карточку И положил в нагрудный карман.

— Спасибо.

На прощание Макс взмахнул рукой и, забравшись в свой «перехватчик», вырулил на дорогу, ведущую к горам.

Макс понял, какое ущелье имел в виду Том, но его местонахождения он не знал и выбирал направление скорее интуитивно, наугад, поскольку ни до Удара, ни после ему не довелось побывать в этих горах.

В конце концов Макс вышел к этому месту. Но он немного не рассчитал, и ему пришлось, оставив машину, попетлять по горным тропинкам. Поэтому он обнаружил ущелье неожиданно — заглянув вниз с очередного откоса увидел довольно просторное плато я узкое ущелье со входом в каменоломни.

Там, перед ущельем, суетились какие-то люди. Вот именно то, что Макс искал. Поудобней устроившись среди камней, он взял большой полевой бинокль, который предварительно захватил из машины и, повесив его на шею, принялся наблюдать за суетой перед ущельем. Кто бы там ни был, но первое правило для человека, одиноко кочующего по Пустошам, гласило что, прежде чем выходить к группе людей, надо как можно больше узнать о них. Хотя бы с помощью бинокля.

Макс прекрасно усвоил это. Равно как и некоторые другие основные правила. Макс был хорошим воином. Поэтому до сих пор колесил по всей Австралии, а не догнивал где-нибудь в жухлой траве с простреленной задницей или отрезанной головой.