Глава 24
Утро следующего дня для Ольги началось никудышно — у нее предательски болело ухо. Началось все с шума в правом ухе, который позже еще больше усилился. Ухо начало ныть. Она долго рыскала по домашней аптечке в поисках нужного лекарства.
— Вот оно! — Она облегченно вздохнула.
Она закапала анауран. Он обычно ей помогал, помог и сейчас. Ухо перестало ныть, шум постепенно стал уменьшаться, пока не стих совсем. К обеду она прислушалась к своему уху и с удовольствием отметила, что шума больше нет.
Она подошла к стойке ресепшена. Здесь не было никаких неожиданностей. Как обычно, ее ждал большой конверт все с той же угрозой:
«Если вы не уволитесь, у вас будет много неприятностей. Я знаю вашу тайну».
Ей было не по себе от этих писем. Хотя словами не описать всех тех чувств, которые она ощущала каждый раз при получении угрозы в конверте. Ольга задумчиво включила радио.
«…Я знаю вашу тайну»… Она стала в голове перебирать свои воспоминания — действительно ли неизвестный знает о том, о чем она боится, что кто-то узнает?
По радио зазвучала баллада Тони Брэкстон «Spanish Guitar». За чарующими нотами мелодии, зацепившись за знакомые переливы, ее мысли унеслись далеко — в школьный актовый зал, на ее выпускной. Ольга смотрела в одну точку немигающим взглядом, а перед ее взором кружились пары в свете дискотечного шара.
Тринадцать лет назад
Из колонок лилась божественная, ее любимая песня. Вот она, Ольга, танцует с высоким парнем из параллельного класса. А вот она, Нина, сидит одна на стуле около стены. Минуту назад был энергичный танец. Две сестры вместе весело зажигали на танцполе. Но когда начался медляк, Нину никто не пригласил. Она, немного постояв, грустно поплелась на место около стенки. Ну почему так? Она нравилась парням. Но она была для них Снежной королевой. Они приглашали более доступных, а зачастую девушки сами проявляли инициативу. Но Нина так не умела.
Ольга и Нина выросли красивыми, видными девушками, обе хорошо закончили школу. Нина всегда училась лучше Ольги, была более способной. Но в личном плане было с точностью до наоборот — здесь запевалой была старшая сестра.
Обе девушки с самого детства выделялись своей необыкновенной пластичностью и способностью к танцам. Нина развила это мастерство, доведя его практически до совершенства — она ходила на танцы и гимнастику. Ольга же выбрала другие направления развития: она ходила на английский и музыку. Но это не мешало ей всегда выделяться своей грациозностью и гибкостью.
Ольга благодаря заботе и уходу переросла свою болезнь. Широко распахнутыми глазами она смотрела навстречу своей судьбе в ожидании радостных и неожиданных чудес, излучала любовь и нетерпение жить. Нине же было тоскливо. Она решила, что ей не везет, и с этой мыслью проживала свою жизнь. А зря…
После выпускного Нина пришла домой и рыдала, уткнувшись в подушку. Ни один мальчик так и не пригласил ее на медленный танец. Обида прожигала ее душу насквозь, оплавляла сердце, превращая его в маленький уголек. Горечь заставляла ее еще больше заходиться в рыданиях, чувствовать, как соленые слезы текут по ее щекам, мешая ей дышать. Никто ее слез не видел, никто не подошел, не обнял ее тихо за плечи и не сказал: «Все будет хорошо, родная. И на твоей улице будет грандиозный фейерверк». Она нуждалась в этих словах, но их не услышала.
Ольга пришла позже. Она гуляла с поклонниками до самого утра. Даже не до рассвета. Она пришла, когда было уже позднее утро. Сестры спали в одной комнате.
— Ты спишь? — спросила она тихо сестру, легонько дотронувшись до ее плеча.
Нина с досадой дернула плечом.
— Значит, не спишь… — протянула Ольга.
Ей надо было с кем-то поделиться своим счастьем. Она еще долго с восхищением рассказывала Нине о своем Коле, мальчике из класса. Том самом симпатичном мальчике, который сидел с ней с самого первого класса, а теперь их дружба, похоже, перерастала в любовь… давно уже переросла.
Она говорила о своих радужных мечтах, грандиозных планах, о том, как она поедет в Москву учиться. Нина тогда, лежа спиной к сестре и лицом к стенке, с заплаканными глазами, твердо решила, что в Москву она не поедет.
Обе девушки решили поступать на специальность «Бухгалтерский учет и аудит». Близняшки ведь, как ни крути. Только Ольга сразу поехала в Москву, а Нина осталась в своем родном городе. Она не была готова жить в общежитии, покидать свою зону комфорта. И к тому же не хотела ехать вместе с сестрой. Она надеялась, что, оставшись с родителями, когда Ольга будет далеко, она получит, наконец, от них все то недостающее внимание и любовь, которых ей так не хватало все эти годы. Ольга же, несмотря на уговоры матери, твердо решила ехать за столичным образованием. Считала, что это более перспективно.
— Ты же сама говорила, что трудности закаляют. Что все испытания даются для того, чтобы жизнь потом удалась, — говорила она маме.
Да, она так говорила, чего уж там.
Тогда мама бросилась уговаривать Нину, чтобы та ехала с сестрой.
— Вдвоем все же попроще, — рассуждала она.
Мама опять переживала за Ольгу — как она там, одна. И была, конечно, права, что вдвоем лучше и проще.
Но тут уже упрямство Овна показало себя у Нины. Она наотрез отказалась ехать вместе с сестрой. Может, в глубине душе она и понимала, что поступает неправильно, но упрямилась до последнего. Так она осталась в родном городе, а Ольга уехала в Москву. Их жизни шли параллельно, никак не пересекаясь.
Телефонный звонок прервал воспоминания Ольги. Звонила Эльвира:
— Я зайду к вам сейчас?
«Вот надоеда», — подумала Ольга, но вслух произнесла:
— Очень много работы. Не могу сейчас.
Она всячески хотела избежать с ней встречи.
Эльвире ее ответ, может, и не понравился, но сделать она ничего не могла. Она шла по коридору в направлении ее кабинета с мыслью, что в следующий раз звонить уже не будет, а сразу придет.
