На мостике «Авангарда» прозвучал сигнал тревоги: одинокая ксилофонная нота, которая, казалось, исходила из ниоткуда и одновременно отовсюду.

– Заткнись, заткнись, заткнись! – сказала Ирен с нарастающим раздражением сквозь стиснутые зубы.

Сигнал тревоги раздавался раз в минуту, каждую минуту в течение последних шести дней. За это время он превратился из забавы в досаду, а потом – в настоящую пытку.

Мостик, который сам по себе превосходил всю главную палубу «Каменного облака», казалось, спроектировал ювелир: все было сделано из золота, серебра или другого драгоценного сплава. Панели управления кораблем, занимающие три из четырех стен мостика, заполняли кнопки и поворотные переключатели, изукрашенные не хуже перстней с печаткой. Посреди этих кнопок и переключателей вспыхивали сотни граненых лампочек. Их красные, белые и зеленые огни были настолько яркими, что комната засверкала. Ряд хрустальных циферблатов показывал скорость ветра и барометрическое давление, а также высоту корабля, скорость набегающего потока, плотность оболочки, температуру змеевика, уровень масла и дюжину других важных измерений, лишь отчасти знакомых экипажу.

По правде говоря, капитан Уинтерс и ее команда из двух человек все еще находили большинство функций корабля загадочными. И в первые же мгновения после вылета в начале недели они получили важный урок на тему того, что нельзя возиться с элементами управления, которые не понимаешь. Едва корабль миновал ангар Сфинкса, как Ирен щелкнула тумблером, который, по ее мнению, должен был погасить ходовые огни корабля – и в ее защиту можно было сказать, что этот тумблер находился рядом с выключателем коридорного освещения, – но на самом деле он выпустил несколько сигнальных ракет с кормы. Искрящиеся снаряды едва не проскочили через двери ангара в логово Сфинкса. Сфинкс поспешно отправил крылатого гонца, и Байрон после обеда проиграл запись для команды за мрачным пудингом. Крем-брюле Байрона подгорело, но еще хуже был гнев Сфинкса.

– Нельзя крутить что попало и тыкать пальцами куда попало! Вы же сами себя взорвете! Прочитайте руководства. Я вам их для этого и дал!

На мостике снова зазвонил сигнал тревоги.

– Охряник, пожалуйста, скажи мне, что мы продвигаемся к разгадке, – сказала Эдит, потирая подбородок, чтобы немного ослабить напряжение.

Она сидела в капитанском кресле между постом наводчика, который сейчас занимала Ирен, и пультом пилота, где устроился Охряник с раскрытым толстым руководством на коленях.

– Устранение – это своего рода прогресс, капитан. Знание того, чем вещь не является, делает нас еще на один шаг ближе к пониманию того, что же она такое! – радостно сообщил Охряник, отслеживая читаемый текст пальцем.

Он сидел перед штурвалом корабля, который на самом деле совсем не походил на штурвал. Главный руль «Авангарда» напоминал рога быка, увенчанные с обеих сторон золотыми шарами.

Эдит нахмурилась, глядя ему в затылок. Когда она выбросила Красную Руку из порта Голла, ей и в голову не пришло, что однажды придется командовать его ожившим трупом. Сфинкс считал его одновременно важным и безобидным, хотя Эдит не была уверена ни в том ни в другом. Она определенно сомневалась, что он был так вежлив, как притворялся. К его чести, со времени их неловкого воссоединения Охряник ни разу не упомянул о своем убийстве и не выказал никаких признаков затаенной обиды.

И это было достаточно хорошо, потому что она не собиралась извиняться.

Но все же в его поведении было что-то пугающее. Он был чересчур веселым. Как человек, который только что отдал прислуге пустую тарелку после чудесной и неторопливой трапезы, или как тот, кто едва отдышался от долгого приступа неудержимого хохота после отменной шутки. Насколько она могла судить, других эмоций он не знал: он никогда не злился, не грустил, не волновался и не боялся. Он ни разу не пожаловался на то, что она, по сути дела, заперла его на мостике, и, похоже, его вовсе не раздражала эта непрекращающаяся тревога. Он просто был веселым, безупречно веселым – и так все время.

– Как бы вы описали эту тревогу, капитан? – спросил Охряник.

Желто-белые волоски торчали из его розового черепа, как щетина свиньи. Эдит заметила выпуклость его механического позвоночника сквозь зеленую форменную куртку. Это напоминание о его зависимости успокаивало.

– Она звучит так, словно мне в ухо медленно вонзают шип, – сказала Ирен, и, будто по команде, снова раздался сигнал.

Руководство, над которым склонился Охряник, было толщиной по меньшей мере в три дюйма, и это был всего лишь второй из трех томов такого же размера. Инструкции были настолько громоздкими, потому что объясняли не только функции корабля и способы их ремонта, но и основные принципы, на которые опиралась работа системы. Это был, по его словам, «учебник инженерного дела, спрятанный внутри диплома по физике, с энциклопедией в качестве приложения».

– Как думаете, это больше похоже на звуки цимбал, «музыку ветра» или… капание воды в чайную чашку? – Охряник вычитывал варианты в многочисленных таблицах руководства.

– А какое это имеет значение? – спросила амазонка.

– Ну, сигнал тревоги, который звучит как цимбалы, означает, что нагревательная спираль полностью вышла из строя и корабль вот-вот взорвется.

– Я думаю, мы бы это заметили.

– Отличная мысль, капитан! А «музыка ветра» означает, что в котельной произошел взрыв, который опять же, вероятно, привлек бы наше внимание. А капающий звук… дайте-ка подумать… это сигнал тревоги при столкновении.

– Сигнал тревоги, сообщающий, что мы на что-то наткнулись? Разве это не то же самое, что повесить колокольчик на пушечное ядро? Какой в этом смысл? Продолжай искать, – сказала Эдит и снова обратила внимание на массив золотых рам, которые окружали мостик над консолями.

Вместе они образовывали то, что в руководстве называлось «магновизором». По сути, это было окно в комнате с глухими стенами. Каждый элемент магновизора показывал какую-нибудь часть пейзажа снаружи – пустынную долину, горы, небо и корабли, занимавшие его. Фасад Башни полностью заполнял панели правого борта, хотя и не совсем в нужном порядке. В золотых рамах магновизора мир представал в оттенках серого, от бледного пепла до темной золы. Формы двигались и появлялись медленно. Этот эффект напомнил Эдит рисунок на горячем камне с помощью воды, хотя Охряник сказал, что технология включает в себя железную стружку и миллионы мельчайших намагниченных булавок.

Эдит предпочла бы простоту подзорной трубы или ни с чем не сравнимый вид с бушприта, но именно магновизор позволял «Авангарду» быть столь надежным. Имелись даже две рамы, показывающие вид под кораблем, – не в пример лучше необходимости посылать впередсмотрящего ползать по нижнему такелажу и проверять, нет ли там нежелательных теней. Эдит и ее команде потребовался целый день, чтобы сориентироваться в различных ракурсах магновизора, и еще один день понадобился, чтобы глаза привыкли к монохромному и плоскому изображению мира. Но теперь они более или менее свыклись с ним.

Магновизор был всего лишь одним из многочисленных технологических чудес корабля. В отличие от «Каменного облака», которое повиновалось капризам ветра, на корме у «Авангарда» имелась пара тяговых продушин. По словам Охряника, эти отверстия скрывали две мощные паровые турбины и в сочетании с закрылками на двух коротких стабилизаторах корабля обеспечивали им маневренность, с которой пассивные воздушные корабли не могли конкурировать. «Авангарду» не нужно было ждать, пока поднимется нужное течение и понесет, куда надо: он сам создавал свой ветер.

Новый сигнал тревоги нарушил привычную размеренность звона, и все они как один подняли головы.

– Нет, нет, я не справлюсь с двумя сразу. Это нечестно! – простонала Ирен. Новый сигнал тревоги, который был выше и мелодичнее, прозвучал вслед за первым. Получилось что-то вроде «дзинь-дон». – А это что такое?

– Ага! Я полагаю, это и есть уведомление о столкновении, – сказал Охряник, перелистывая страницы руководства.

– Мы во что-то врезались? – спросила Эдит.

Быстро читая, Охряник взволнованно ткнул пальцем в страницу:

– Подождите! Он звучит не только в случае жестоких столкновений. Он звонит всякий раз, когда происходит физический контакт с кораблем.

Эдит помахала рукой в воздухе:

– В каком смысле?

– В таком, что кто-то пытается взять нас на абордаж.

Магновизор, хотя и был чудесной штукой, имел то же самое слепое пятно, которое терзало экипажи с тех пор, как корзину впервые привязали к воздушному шару. Он не мог заглянуть за оболочку корабля и поэтому не видел угрозы, исходящие сверху. То есть все еще требовался особенно смелый дозорный с акробатическим талантом, но Эдит не собиралась втягивать Волету в эту неразбериху.

Они услышали приглушенный, но безошибочно узнаваемый звук шагов наверху.

– Они, должно быть, подошли сверху, спустились на веревках вдоль оболочки и спрыгнули на палубу, – сказал Охряник, найдя тумблер, отключающий сигнал тревоги. – Может быть, стряхнем их с себя? Совершим крутой нырок, допустим?

– Или я могу на них посмотреть, – предложила Ирен. – Непохоже, чтобы там маршировала армия, и я до сих пор не видела «вороньего гнезда». – Она ткнула большим пальцем в сторону ступенек на передней стене мостика.

Круглый люк в потолке был закрыт и заперт с помощью тяжелого колеса. Эта лестница, ведущая наружу, была в значительной степени причиной того, что Волету не пускали на мостик. Эдит знала, что перед таким искушением девушка не устоит.

– Я не отправлю тебя туда вслепую, Ирен. Там может поджидать как один, так и дюжина вооруженных людей.

– Мы могли бы опробовать перископ, – сказал Охряник.

– Что опробовать? – переспросила Эдит.

– Погодите, я как раз читал об этом… – Охряник пролистал инструкцию до конца, отсчитал ряд стопоров на панели управления перед собой и ухватился за один ближе к концу.

Когда он вытащил стопор, маленькая люстра, висевшая над креслом капитана, начала опускаться. Светильник скрывал колонну, которая выдвинулась вниз и остановилась на уровне глаз. Эдит опустила ручки по обе стороны этой штуки и посмотрела в видоискатель в золотой оправе. Она обнаружила, что там изображен внешний мир в миниатюре. Она видела шерстяные облака, которые горные вершины растаскивали на нити, и воздушные корабли, маленькие, как молотый перец, застывшие вдали.

Скрытая подзорная труба, которая сама по себе казалась бы чудом на борту другого корабля, здесь поразила своей банальностью. Эдит постигала любопытную истину о чудесах: собранные вместе, они становились обычными.

Она повернула рукоятки перископа, изучая открывающийся вид, затем, сделав полкруга, удивленно откинулась назад и скривила губы.

– И что же ты видишь? – спросила Ирен.

– Сапог, – сказала она и снова посмотрела в видоискатель.

На самом деле она увидела три пары сапог. Мужчины с веревками на поясах и мечами в руках шаркали по ровному верху гладкого корпуса. Их привязи уходили вверх, скрываясь из виду. Их ноги были обмотаны утепляющими тряпками, а меха спутались и облысели.

– Не солдаты. Наверное, пираты. Их трое. Легко вооружены. Я думаю, они ищут способ проникнуть внутрь. О. Они заметили перископ. Привет! Да, я вижу вас. Убирайтесь с моего корабля! – сказала Эдит, зная, что они ее не слышат. – Почему бы нам не намекнуть, что мы сейчас не заинтересованы в приеме посетителей? Ирен, дай залп.

– И куда мне целиться? – спросила Ирен, наклоняясь и прижимаясь лицом к резиновой подставке видоискателя стрелка, который, как и перископ, был глазком во внешний мир. – Я вижу… Башню, еще Башню, облака, пустыню, предгорья, баржу, другую баржу, стаю птиц, еще одну баржу…

– Нет, нет, ничего не убивай, – вмешалась Эдит. – Целься в горы. Мы хотим показать зубы, а не начать войну.

Ирен покрутила соседние рычаги управления, которые она ранее описала как «глупую кучу наперстков». Как бы странно ни выглядели эти штуковины, она достаточно быстро поняла, насколько эффективно они фокусируют корабельную артиллерию.

Миг спустя пушки левого борта рявкнули в унисон, и стальной корпус корабля зазвенел.

Все еще прижимаясь лицом к видоискателю, Ирен сказала:

– Пуф! Я попала в валун, в который целилась. Он полностью исчез. Стерла его с лица земли. Это же весело! Надо сделать больше залпов!

Снова заглянув в перископ, Эдит с разочарованием увидела, что чужаки все еще бродят по палубе ее корабля. Они казались немного встревоженными пушечным огнем, но отнюдь не обескураженными.

– Они все еще там, – сказала она.

– Трое – это ерунда, – заявила Ирен, отодвигаясь от видоискателя. Она прижала костяшки пальцев к пояснице, музыкально хрустнула позвоночником. – Я могу справиться с тремя во сне.

Эдит надула щеки:

– Ну, если ты хочешь размяться. – Она приглашающе взмахнула рукой. – Вперед.

Ирен вскочила и в два шага оказалась у оружейного шкафчика. Открыв стеклянную дверцу, она начала насвистывать бесцельную, счастливую мелодию. Эдит никогда раньше не слышала, как она свистит, и даже не подозревала, что амазонка это умеет. Ирен вытащила саблю и кремневый пистолет, пристегнула их к поясу, прежде чем натянуть ремень винтовки на плечо. Затем она снова повернулась, покачала руками и потопталась на месте в такт посвистыванию.

– Ты что, танцуешь? – спросила Эдит.

– Нет-нет. Я не танцую. Я расслабляюсь, – сказала Ирен. – Давненько не было такой возможности.

– Не забудь страховочный трос.

Эдит проводила взглядом амазонку, пока та поднималась по трапу и откручивала крышку люка, а затем снова вернулась к видоискателю перископа.

– Она очень забавная, правда? – сказал Охряник, глядя, как Ирен исчезает в шахте, ведущей на верхнюю палубу.

– На твоем месте я бы не называла ее забавной в лицо, – сказала Эдит, но потом передумала. – Не важно. Попробуй. Скажи ей, что она забавная.

– Мне бы очень хотелось, чтобы она не чувствовала себя так неловко из-за меня.

Он вздохнул, не замечая сарказма в замечаниях Эдит. За скрипом второго люка быстро последовало изменение давления и температуры воздуха в помещении.

– Ну, может быть, тебе не стоило пытаться убить ее при первой встрече.

– Я же не бросил тележку обратно в нее… а, вы про то, что случилось в порту. Но это было еще до моей смерти.

– Не понимаю, почему это должно ее волновать. – Эдит продолжала говорить с ним, но все ее внимание было приковано к перископу. – Ты говоришь, что изменился. Может быть, ты даже чувствуешь себя по-другому, но мы-то не воспринимаем тебя иначе.

Трое пиратов поняли, что они уже не одни на палубе корабля. Эдит повернула перископ как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ирен появляется из-за крышки люка. Амазонка прижалась щекой к прикладу. Она выстрелила, и отдача волной прошла по шахте лестницы, задребезжало стекло оружейного шкафа. Ирен пригнулась перед ответным огнем. Свинцовый шар срикошетил от открытого люка, и тот зазвенел, как наковальня.

– Кажется, она попала в одного, – сказал Охряник.

Эдит отвела взгляд от видоискателя и увидела, что он указывает на рамы магновизора, демонстрирующие вид с правого борта. Теперь Башню заслоняло тело человека, раскачивающееся на конце веревки. Его руки и ноги на мгновение дернулись, а затем обмякли. Безжизненное лицо исказилось, когда он проплыл между рамами на стене.

Эдит снова посмотрела в перископ как раз вовремя – Ирен схватила другого пирата за страховочный трос и швырнула прямо на нее. Ручки перископа задребезжали от удара. Пират тяжело привалился к линзе прибора, закрывая обзор.

– Нет, Ирен, не бей его там! Подвинь его! Уберите с дороги!

– Капитан! – крикнул Охряник.

Эдит посмотрела поверх видоискателя и увидела третьего пирата, цеплявшегося за лестницу, как паук за стену. Ее рука метнулась к пистолету.

– Не делай этого! – закричал пират, направив на нее оружие. – Ни с места!

Прежде чем она успела открыть рот, Охряник сказал:

– Держитесь, капитан.

Палуба резко накренилась, и в то же мгновение выстрел чуть не разорвал Эдит барабанные перепонки. Она потеряла равновесие, не понимая, подстрелили ее или нет, и приземлилась в капитанское кресло с такой силой, что чуть не кувыркнулась через его спинку. Захватчик потерял опору на перекладинах лестницы, когда угол наклона корабля отшвырнул его от стены. Его хватка ослабла, и он камнем полетел в сторону Эдит. Он бы приземлился прямо на нее, если бы не перископ. Он задел колонну бедром, крутанулся в воздухе и шмякнулся на пол, безвольно раскинув руки и ноги. Его скольжение остановилось только у ног капитана.

Пират поднял на нее круглые от удивления глаза. Она пнула его в зубы.

– Выровняй нас, пилот. – Эдит отдала приказ, не отрывая глаз от ошеломленного незнакомца.

Охряник снова потянул на себя золотое ярмо, и корабль начал выпрямляться.

Эдит встала и вытащила пистолет. У пирата была жидкая бороденка и налитые кровью глаза, а в выдающемся рту теперь стало меньше зубов. Эдит не привыкла, чтобы люди игнорировали дуло ее пистолета, и все же пират сейчас именно это и делал. Он смотрел куда-то мимо нее. Его губы дрожали так драматично, будто ему не хватало воздуха.

Эдит взглянула на Охряника, стоявшего рядом с ней. Из дыры в его груди сочился поток красного света. Прикоснувшись к ране, Охряник с теплой улыбкой рассмотрел яркое пятно на бледных пальцах.

– О, вы в меня попали, сэр! Поздравляю!

Золотые рамы на левом борту вспыхнули, привлекая их внимание. Висящее тело второго пирата упало в поле зрения магновизора, его горло было окровавлено, а руки вытянуты так, словно он хотел обнять свою смерть. На противоположной стене первый мертвый пират все еще раскачивался взад-вперед, как часовой маятник.

Дверь на мостик скрипнула, и Байрон шагнул внутрь, жалуясь на ходу:

– Что здесь происходит? Стреляли из пистолета? О боже мой! А это еще кто?

– Монстры! – завопил пират.

Байрон дотронулся до своего парчового жилета и слегка обиженным голосом уточнил:

– Это вы про меня?

Ирен начала спускаться по лестнице, бряцая оружием.

– Извините, капитан. Одного упустила.

– Мы заметили, – сказала Эдит.

Амазонка спрыгнула, минуя последние ступеньки, и с грохотом приземлилась позади травмированного пирата. Он перевел взгляд с увеличенных, омертвевших лиц товарищей по команде, скользящих по стене, как тени, на рогатого зверя в смокинге, на ухмыляющегося человека, истекающего кровью из пулевого ранения, и, наконец, на женщину с железной рукой, которая подняла его за обветренные меха.

– Предоставлю тебе выбор, – сказала эта женщина. – Могу передать тебя своей команде. Они многочисленны, и, признаю, им немного скучно. Или я могу тебя отпустить.

– Отпустить? – сказал пират с надеждой, которая наполовину утонула в крови у него во рту.

– Да, но только в том случае, если ты пообещаешь кое-что рассказать. Я хочу, чтобы ты отправился на Вертун. И в Бухту Блудницы, и в порт Мэрроу, и в Красную расщелину, и в любое другое пиратское логово, куда только сможешь пробраться. Я хочу, чтобы ты рассказал всем в точности, что здесь увидел. Мы не прячемся, когда нас берут на абордаж. Не умираем, когда в нас стреляют. Не забываем, когда нам переходят дорогу.

Эдит трясла его до тех пор, пока он не захныкал, а потом притянула к себе совсем близко.

– Скажи им, что Сфинкс открыл свой адский зоопарк и выпустил всех монстров.