Вправду ли или прикинувшись, но чета Штаммер посмеялась над злодеяниями Менгеле и над Освенцимом. В годы войны Геза учился в Германии; ни его, ни будущую жену ничуть не волновали ни депортация евреев из Венгрии, ни массовые убийства, совершенные в конце 1944-го боевиками «Скрещенных стрел» на берегах Дуная, когда расстреливали или живьем сбрасывали в ледяную воду евреев, цыган и противников режима Салаши, который они-то умеренно поддерживали. Они ведь тоже пострадавшие: после поражения в 1918 году их родители родом из Трансильвании потеряли свои земли, а сестру Гитты изнасиловали и убили вступившие в Венгрию солдаты Красной армии. После этого их родину-мать оккупировали Советы, вынудившие их эмигрировать и гнить в этой дыре. Им было плевать на обвинения, выдвинутые бразильской газетой против немецкого доктора. Но они хотели покоя.

Ночью они не смогли заснуть: их швейцарский фермер оказался одним из самых разыскиваемых во всем мире военных преступников, правительство Федеративной Германии назначило цену за его голову. Геза в панике носится туда-сюда по спальне, размахивая газетой, точно пылающим факелом. Автор статьи утверждает, что знает из надежных источников: Израиль готовил похищение Менгеле, это операция коммандос, группы мщения, уже похитившей в Аргентине Эйхмана. С «Моссад» станется взять ферму в осаду и убить их малышей, им срочно нужно избавляться от такого постояльца. Геза решил заблаговременно воспользоваться необходимостью съездить в Сан-Паулу и как можно скорее связаться с Герхардом.

Австриец старается успокоить венгра: никто не знает, где скрывается Менгеле, эти газетчики вечно сочиняют невесть что, Штаммеры ничем не рискуют. Скорей уж им впору гордиться тем, что они приютили лучшее научное светило Третьего рейха, взвалили на себя такую драгоценную часть общего дела, которое в конце концов обязательно победит, и для безвестных мадьярских крестьян (дерьма дерьмом, думал Герхард) это неожиданная удача. Штаммер пожал плечами, голос стал тверже: он не имеет ничего общего с этим делом, а Хохбихлер-Менгеле пускай убирается побыстрее. В конце концов Герхард обещает ему это, но сперва он-де должен связаться с семьей заинтересованного лица в Гюнцбурге, «немного терпения, дружище», и тут же предупреждает, похлопав себя по заднему карману брюк: никому ни слова, никакой неловкой отсебятины, нацисты в Бразилии очень могущественны, и пусть только попробует донести – расплата будет страшной: «Геза, подумайте о будущем ваших детей».