Глава 4
Места знакомые и не очень

– Собственно, что и требовалось доказать. – Старлей опустил бинокль. – Нету тут больше никаких танков, все под Станичку ушли. Подозреваю, что часть из них там уже благополучно и спалили.

– Согласен, командир, – не отрываясь от наблюдения, кивнул Левчук. – А вот рембат ихний вместе с тыловиками на прежнем месте остались. Обратил внимание?

– Обратил, понятно, как тут не обратить. А вообще, неплохая позиция, не зря мы тот крюк по лесу сделали. Вышли как по ниточке.

Место, где перед самым рассветом затаились разведчики, с точки зрения наблюдения и на самом деле оказалось просто отличным: отсюда, с западных отрогов горы Колдун, почти весь поселок просматривался как на ладони. Далековато, конечно, ну да им с этой позиции не стрелять. Все, что нужно, они уже увидели, так что можно уходить. Уходить столь же тихо и незаметно, как и пришли около часа назад. Ожидай фрицы нападения со стороны горы, наверняка заминировали бы все подходы к Широкой Балке, в том числе и этот склон, заодно окружив станицу, как принято называть населенные пункты в этих краях, сетью окопов и пулеметных точек. Но основные события разворачивались несколькими километрами восточнее, и ничего подобного гитлеровцы не сделали. По-крайней мере пока. Так что удобную позицию временно заняли советские разведчики.

– Ближе, я так понимаю, не пойдем? – осведомился Семен Ильич, по старшинству исполняющий обязанности заместителя командира разведгруппы.

– Нет, конечно, к чему рисковать? Да и фрицев в поселке полно, сам же видел, как туда-сюда шастают. Сто двадцать пятая пехотная, как я понимаю. Большую часть наверняка уже перебросили на Мысхако, а эти пока остались, тылы стерегут. Так что нечего нам тут больше делать. А вот рембат – это важно. Значит, часть подбитых машин однозначно сюда на починку отволокут, да и сейчас они без дела не стоят – штук пять танков и пару самоходок я точно насчитал. Плюс в соседнем дворе грузовики какие-то припаркованы, то ли с топливом, то ли боекомплект панцерманам возят. Кстати, заметил – зениток у них нет? Выйдем на связь – доложим, будет у наших возможность – накроют бомбами. А вот на обратном пути, если тем же маршрутом возвращаться станем, глядишь, и пошалим маленько, коль взрывчатка еще останется. Согласен?

– Согласен, понятно. Ну, а коль так, не стоит тут и дальше торчать. Шибко мне твой рассказ про горных стрелков покоя не дает.

– Ты про тех, о которых я Кузьмину докладывал, что ли? – припомнил старший лейтенант разговор с комбатом перед выходом сводной бригады из Южной Озерейки. Старшине он об этом, собственно, тоже рассказывал, хоть и без лишних подробностей. – Это да, не хотелось бы с ними столкнуться, вояки опытные, по горам скакать привычные. Хотя и не факт, что они все еще в этих краях обитаются – мы-то из окружения уж больше суток как вырвались, так что нечего им тут делать. Скорее всего, их тоже поближе к плацдарму перебросили.

Левчук скептически хмыкнул:

– Хорошо бы, коль так… Я с подобными дел не имел, но подозрение имею, что, ежели сядут на хвост, трудновато нам оторваться будет.

– Да ладно тебе прибедняться, старшина, ты ж по опытности мне сто очков вперед дашь! Ну, не во всем, понятно, но во многом – точно. Разберемся мы с этими эдельвейсами, тут все ж таки не Кавказ. Давай отползай осторожненько, а я следом двину. Больше надолго останавливаться не станем, пока что выдвигаемся в направлении Глебовки, а уж там разберемся, что нам больше интересно…

До памятного шоссе, по которому сутки назад прорывалась сводная бригада, разведчики добрались за час. И еще почти столько же лежали в придорожных кустах, изучая обстановку и дожидаясь удобного момента, чтобы перебраться на противоположную сторону: движение оказалось неожиданно оживленным. Гитлеровцы окончательно осознали, что нахрапом справиться с закрепившимися под Станичкой десантниками не удалось, и принимали меры. В сторону Мысхако перебрасывались подкрепление, бронетехника, боеприпасы и горючее, обратно везли раненых, полные кузова стреляных артиллерийских гильз, тянули подбитые танки – понятное дело, лишь те, которые имело смысл восстанавливать.

Периодически проносились на мотоциклах делегаты связи и легковые автомашины, принадлежавшие кому-то из местного командования. Последние шли исключительно под охраной бронетранспортера или даже целого грузовика с пехотой в тентованном кузове. Впрочем, сейчас Степана это не волновало: задачи захватывать пленного в первый день разведвыхода перед группой не стояло. А дальше? Вот дальше и поглядим – если подвернется удобный момент, никакая охрана кандидату в «языки» не поможет. Хотя тут тоже возможны варианты – кто его знает, как оно пойдет? Глядишь, и прихватят кого в поселке. С собой, понятно, не потащат, обработают на месте – информация, как известно, лишней не бывает. По обстоятельствам, короче говоря. Универсальная формула на все времена, ага…

Наконец просматриваемое в обе стороны на добрую сотню метров шоссе опустело, и старший лейтенант дал отмашку первой паре разведчиков. Перебежав дорогу, бойцы затаились на противоположной опушке, изготовив к бою оружие. Короткий взмах рукой – и еще двое на той стороне. Обменявшись взглядом со старшиной – Левчук коротко кивнул, поудобнее перехватив пистолет-пулемет, – морпех вместе с Аникеевым рванул вперед. Секунда, другая – и они продрались сквозь придорожные заросли, укрывшись в крохотной ложбинке, дно которой укрывал грязный слежавшийся снег. Убедившись, что все в порядке, старшина тяжело потрусил следом. Успел в самый последний момент – справа неожиданно раздался усиливающийся с каждым мгновением треск мотора, и из-за поворота показался мотоцикл с коляской, следом за которым двигался тупорылый грузовик. Старлей сдавленно выдохнул сквозь плотно сжатые зубы – повезло! Вот так порой диверсанты и палятся. Смешно, но когда читал в своем времени про Великую Отечественную, частенько недоверчиво хмыкал: мол, да что ж такого сложного дорогу-то перебежать?! И что с того, что дорога в немецком тылу? Зря, как выяснилось, хмыкал…

– Ф-фух, пронесло, – сообщил запыхавшийся Левчук, ставя оружие на предохранитель.

– Меня тоже, – мрачно схохмил вряд ли известной в этом времени шуткой Степан. Старшина, как ни странно, тяжеловесный командирский юмор оценил, сдавленно фыркнув:

– Все юморишь, старшой? Это правильно, мне так даже спокойнее. Вот ежели ты своими шуточками да словечками всякими непривычными вдруг бросаться перестанешь – тогда все, нам точно амба. А так – нормально. Уходим?

– Причем быстро. Бойцы, всем внимание. Выдвигаемся, порядок прежний, часа полтора идем без привалов, так что ежели кому по нужде приспичило или портянки, там, перемотать – пару минут на все про все…

Добравшись до более-менее знакомых мест, Алексеев повел группу прежним маршрутом – изобретать хрестоматийный велосипед он не собирался. Так что к обеду разведчики дотопали до изрядно прореженного взрывом склада боеприпасов леса неподалеку от Глебовки. Переход вышел непростым, поскольку двигаться пришлось исключительно через горы, избегая любых дорог и нахоженных троп. А местные горы, сплошь покрытые лесом и изрезанные многочисленными балками и распадками, хоть и не отличались особенной высотой, легкопроходимыми назвать было бы сложно, скорее как раз наоборот. Порой приходилось делать солидный крюк, обходя стороной круто спадающие на десяток метров обрывы и подыскивая подходящее для спуска и последующего подъема место. Наверняка летом, когда лес и склоны оврагов затянуты буйной южной зеленью, пришлось бы еще сложнее, а так хотя бы видно, куда не следует идти…

Никакой гаубичной батареи на прежнем месте уже не было: уцелевшие артиллеристы давным-давно убрались восвояси, оставив после себя так и незаконченные позиции, вдоль и поперек перекопанный гусеницами арттягачей луг, выбритый ударной волной памятный овражек и десятки раскиданных по окрестностям неразорвавшихся снарядов. Собственно, именно наткнувшись на глубоко зарывшуюся в землю чушку стапятимиллиметрового осколочно-фугасного «поросенка», Степан окончательно и убедился, что они на верном пути.

Коснувшись уже неопасного серого цилиндра кончиками пальцев, старлей мысленно шепнул «ну, привет, крестничек» и отмахнул настороженно наблюдавшим за его действиями бойцам:

– Двинули дальше. И не напрягайтесь так, снаряды без взрываков были. Нехай ржавеют, после войны наши саперы разберутся. Но на всякий пожарный под ноги глядите, мало ли что. Не наступать, не пинать, ручками шаловливыми не трогать. Мужики, знаю, что устали, сам такой. Скоро и передохнем, и перекусим. Но не сейчас, нам еще примерно с километр протопать нужно.

Напороться на гитлеровцев Алексеев не опасался: нечего тут фрицам делать. Им сейчас и на плацдарме проблем хватает. Да и не сунутся они в лес, засеянный собственными же снарядами, – с подобным у них полный орднунг, поскольку опасно. И саперов на разминирование тоже не пошлют – зачем, собственно? Обезопасить местное население от случайного подрыва? Даже не смешно: вот уж что-что, а интересы аборигенов просвещенных европейцев в любой демократически оккупированной ими стране интересуют в самую последнюю очередь. Точнее, вовсе не интересуют. Ни сейчас, ни в двадцать первом веке, подтверждением чему была и расколотая кровопролитной гражданской войной многострадальная Югославия, и Ирак с Афганом, и прочие пораженные ползучей скверной цветных революций страны по всему земному шарику. Потому и дорога к недалекому поселку обещала быть относительно безопасной. Ну, если не нарываться, понятное дело.

Без разведки соваться в Глебовку, разумеется, не стали. Почти добравшись до цели, отошли на километр в сторону, где и расположились на дневной привал на дне глубокого распадка с крутыми, изрезанными обвалами склонами, одного из множества подобных в этих горах. Выставив наверху посты и лично обежав округу, Алексеев разрешил развести небольшой бездымный костерок, вскипятив воду и разогрев консервы – уставшим бойцам нужна горячая пища. Время для привала старлей выбрал не случайно: до оговоренного с Кузьминым сеанса связи оставался почти час, как раз передохнут и подкрепятся. Затем отправят шифрограмму и уйдут, сделав очередной крюк и выйдя к поселку совсем не с той стороны, откуда их можно ожидать. Вряд ли фрицы их запеленгуют, это не настолько просто, как показывают в кинофильмах, но выход в эфир незнакомого передатчика засекут однозначно. Равно как и приблизительный квадрат, откуда велась передача, так что рисковать не стоило.

Чтобы еще больше запутать противника, время было заранее оговорено с командиром второй разведгруппы, направившейся в район Васильевки, – оба передатчика должны выйти в эфир одновременно. Главное, чтобы лейтенант Мишин со своими парнями благополучно отработал по Федотовке, нигде не спалившись, – задачи обеих групп были схожими. Широкая Балка и Федотовка – наблюдение, Глебовка и Васильевка – разведка и, возможно, диверсии. Касательно Абрау-Дюрсо и окрестностей конкретных задач не ставилось, хоть и предполагалось, что выяснить обстановку в этом районе крайне желательно. Вроде бы авиаразведка углядела там полевой аэродром, однако наверняка подтвердить информацию не удалось.

Своими мыслями Степан пока с товарищами не делился, даже со старшиной, не говоря уж про комбата, но для себя однозначно решил, что их главная задача – как раз там. Вражеский аэродром в каких-то десяти-пятнадцати километрах от плацдарма – это, знаете ли, пипец как важно и серьезно! Особенно если именно там и базируются бомберы, второй день утюжащие Малую землю! Жаль, что никакой информации из будущего на этот счет у него не имелось – не отложилось в памяти, увы. Ну, или нет там никакого аэродрома – Алексеев вроде бы помнил, что в основном фрицы взлетали с территории Крыма. Зато если есть… Старлей даже зажмурился от удовольствия. Это ж как можно гадам малину-то поломать, чтобы грубее не выразиться?! Расхреначить его к известной матери вместе со всей инфраструктурой – вот это реальная помощь плацдарму, не то что парочку танков спалить! Да и не только ему – эти же самые «Юнкерсы» и на наши корабли охотятся, сволочи. Особенно на те, что серьезного отпора оказать не могут – пойди отбейся от пикирующего бомбардировщика из парочки «ДШК» или малокалиберных зенитных пушек. Нет, точно, должны они этот аэродром найти, должны! Обязаны просто! Главное, чтобы он там и на самом деле был…

– Держите, тарщ старший лейтенант, вашу пайку! – Незаметно подошедший Аникеев протянул командиру банку разогретой на огне тушенки, накрытую парой сухарей. От умопомрачительного аромата рот Степана мгновенно наполнился вязкой голодной слюной – даже голова закружилась. – Сейчас и чаек принесу, поспел как раз.

– Спасибо, Вань. Сам поел?

– Так точно!

– Тогда ложкой поделись, – усмехнулся морпех. – Моя-то так где-то на дне морском и лежит, хозяина с тоской вспоминает.

– А, вон вы о чем. – Аникеев вытащил из-за голенища алюминиевую ложку, с сомнением оглядел. – Только я это, не мыл, негде. Облизал просто. Не побрезгуете?

– Нормально. – Алексеев забрал у товарища столовый прибор. – Левчук тоже пообедал? Добро, тогда пускай сменяет охрану, где я секреты расположил, он в курсе. Сорок минут до эфира, как раз поесть успеют…

Дождавшись, пока Прохоров размотает антенну и подготовит радиостанцию, Степан взглянул на наручные часы. Кивнул радисту:

– Егор, сверимся. У меня минута до сеанса.

– Так же, – подтвердил главстаршина, натягивая наушники и кладя палец на передающий ключ. Блокнотный листок с зашифрованным сообщением он пристроил перед собой. – Готов.

– Время. Передавай.

Странник-1 – Хромому. Был квадрате 23–12. Целых почтовых коробок не наблюдал, отправили адресату. Видел много поломанных, но еще крепких, можно сколотить обратно. Местные продают керосинки и телеги с овощами. Голубей можно покормить, хулиганов с рогатками не засек. Иду квадрат 25–18. Здоров, не кашляю. Родственники со мной видеться не хотят, тусят в одиночку. Конец связи.

В переводе на нормальный язык это означало примерно следующее: «Танков в Широкой Балке нет, вероятно, переброшены на плацдарм, но рембат восстанавливает поврежденные. Засек автомашины с топливом и боеприпасами. Можно провести авианалет, средств ПВО не обнаружил. Иду в район Глебовки. Потерь не имею. Следов воздушного десанта не нашел».

Ключевые слова и фразы Степан заранее оговорил с комбатом, добавив кое-что и из своего времени. По крайней мере, старлей был абсолютно уверен, что слово «тусят» ни один немецкий дешифровщик не поймет. Капитан третьего ранга, разумеется, тоже не понял, пришлось предложить свой вариант: мол, слышал в одной деревне такое стародавнее выражение, означающее тайную встречу влюбленных парня с девушкой. Произошедшее якобы от названия берестяного туеса, в котором влюбленные приносили на свидание что-нибудь вкусненькое или горячительное. Олег Ильич объяснением так впечатлился, что даже записал интересное слово в блокнот. А Степан в очередной раз мысленно отругал себя за болтливость, в то же время признавая, что после случайно введенного им в обиход термина «Малая земля» – это просто мелочь, вряд ли способная хоть как-то повлиять на ход дальнейших исторических событий. Тем более пару последних суток он только тем и занимался, что изменял этот самый ход, где-то меньше, где-то больше. Так что смело можно плюнуть и растереть.

А вот позывной «Хромой» Кузьмин предложил сам, имея в виду раненую ногу, чем еще раз подтвердил, что с самоиронией и чувством юмора у него все в полном порядке…

Оглядев готовых к выходу разведчиков, Степан сообщил:

– Вот и все, мужики. С этого момента фрицы о нас знают. По крайней мере, приблизительный квадрат, откуда велась передача, наверняка засекут, поскольку ни разу не дураки и эфир слушают исправно. Так что удваиваем бдительность и прочую осторожность. Вопросы?

– Не имеется, – мотнул головой их снайпер, ефрейтор Ивченко.

– Добро. Тогда еще кое-что. Два дня назад, одновременно с высадкой под Южной Озерейкой, в район Глебовки – Васильевки был сброшен авиационный десант. Где они сейчас, командование не знает, связи с ними нет. Возможно, нам удастся это выяснить. Главное другое: десантники сильно нашумели в этой местности, и фашисты их наверняка ищут, и ищут плотно. Поэтому наша первостепенная задача – не вляпаться в неприятности. Потому повторюсь – максимальная осторожность. И еще…

Откровенно говоря, Алексеев не был точно уверен, стоит ли вообще об этом говорить, но и промолчать не мог. Почерпнутые из Всемирной сети сведения – они такие сведения, дели на три, как говорится, но и рациональное зерно там тоже порой встречается.

– Одним словом, имеется информация, что однозначно надеяться на лояльность… – заметив в глазах бойцов непонимание, старлей тут же перефразировал, – на полную поддержку местного населения не стоит. Бывали случаи предательства и добровольного сотрудничества с врагом. Так что и тут тоже – максимальная внимательность и подозрительность.

Разведчики угрюмо молчали, переваривая сказанное. Хорошо хоть без вопросов обошлось – не хватало только, чтобы кто-нибудь спросил, откуда это известно, если со времени высадки еще и трех полных суток не прошло. А вот старшина, наоборот, кивнул с явным одобрением: мол, правильно говоришь, командир, поддерживаю. Нужно будет узнать, отчего так.

– Егор, свернулся? – Морпех взглянул на радиста.

– Так точно, – отрапортовал Прохоров, закидывая за спину ящик радиостанции. Вытащив из кармана коробок, запалил спичку, поднеся огонек к листку с шифровкой. Дождавшись, пока бумага догорит, растер пепел подошвой сапога. – Все, тарщ командир, можно дальше топать.

– Первым иду сам. Боковой дозор – Мелевич и Аникеев, Баланел – тыл. Попрыгали. Нормально. Вперед, бойцы.

Уходя, Степан придирчиво оглядел место их недолгой стоянки. Придраться оказалось не к чему, поскольку люди в его группе подобрались опытные и понимающие: кострище и обожженные в огне консервные банки закопаны и прикрыты дерном, ничего лишнего на поверхности не валяется. Так что никаких следов: сейчас не лето, земля мерзлая, отпечаток обуви практически не держит. Правда, кое-где на дне распадка лежит снег, но влажность и местные туманы давно превратили его в слежавшуюся ледовую массу, оставить на поверхности которой след было непростой задачей. Лично он бы еще и махоркой все присыпал, иди знай, не пойдут ли следом какие-нибудь любители служебных собачек. Но с куревом у бойцов не так чтобы очень, свои запасы они уже практически подвыбрали, а новой отравы на плацдарм пока не завезли. Так что старлей по здравому размышлению решил пока палку не перегибать. А на самый крайний случай в его сидоре лежат два брикета вонючей местной махры, стребованные с комбата перед выходом. Знающий, что Степан табаком не балуется, Кузьмин поначалу было удивился, но затем задумку оценил и горячо одобрил. Разведчики про заначку пока не в курсе, если что, можно будет и любителей портить легкие порадовать, и пущенных по следу овчарок разочаровать…

Обойдя поселок по широкой дуге, разведчики по камням преодолели крохотную речушку Озерейку (а в окрестностях Новороссийска, насколько помнил Степан, все реки исключительно малые, порой даже не имеющие собственных названий, так что никто из бойцов даже ног не замочил) и подошли к Глебовке с северо-западной стороны. Сделано это было с тем расчетом, чтобы между ними и местом, откуда велась недавняя радиопередача, лежал сам поселок. Степан надеялся, что этой хитрости окажется достаточно, дабы обмануть возможных преследователей – если, конечно, таковые вообще появятся на горизонте.

Подобрав подходящую позицию на господствующей высоте, снова затаились, занявшись наблюдением. Однако ничего особенно примечательного пока что высмотреть не удавалось. Поселок как поселок, каких здесь много. Если немцы и засекли их радиостанцию, то на жизни местного гарнизона это никоим образом не отразилось – по крайней мере, поднимать солдат в ружье для поиска русских диверсантов никто не собирался. Лениво шлялись по узким улочкам парные патрули. На широком подворье, до войны, видимо, занимаемом МТС, возились возле своих грузовиков водители. Из всей имеющейся в наличии бронетехники Алексеев заметил парочку бронетранспортеров и легкий танк с приплюснутой башней, вооруженной двумя пулеметами. Насколько он понимал, это был Pz-I – вроде бы других чисто пулеметных танков у фрицев не имелось. Хотя кто его знает? Большим спецом в БТТ морпех не был, в широко известную в его времени сетевую игруху тоже ни разу не рубился, хоть и помнил, что на вооружении вермахта стояло великое множество трофейных танков, как советских, так и собранных по всей Европе – чешских, французских, польских. Но уж на двухбашенный Т-26 – единственный известный Степану советский пулеметный танк – этот шушпанцер точно не походил, поскольку второй башни в упор не наблюдалось. Да и фиг с ним, тут другое интересно.

А заинтересовал Алексеева местный штаб, расположившийся в отдельно стоявшем здании под двускатной крышей, до оккупации наверняка бывшем сельсоветом, школой или колхозным клубом. В том, что это именно штаб, старший лейтенант нисколько не сомневался. И место подходящее, и машины перед крыльцом соответствующие – две легковушки и уже знакомый вездеход под брезентовым тентом. Плюс на заднем дворе, если глаза с трофейным биноклем не врут, еще и бэтээр заныкан, видимо, с целью усиления охраны. И неподалеку от него еще одно приземистое строение, то ли отапливаемый сарай, то ли какой-то барак – по крайней мере, над плоской крышей торчит дымовая труба вроде тех, что устанавливают вместе с буржуйками.

Последним доказательством был унылый часовой с винтарем за плечом, которого старлей, как ни странно, отлично понимал. Лица отсюда, конечно, не разглядишь даже в бинокль, но в том, что караульный именно унылый, Степан отчего-то не сомневался. Ну, а кому понравится штаб охранять? Не склад, даже не автопарк. Ни покурить, ни присесть, ни отлить за угол сбегать – торчи себе как истукан у входа да тянись в струнку, едва только дверь распахнется – поди узнай, кто именно из нее появится? Может, просто писарь или денщик, а может, и сам герр офицер. Который при ненадлежащем исполнении караульной службы имеет все возможности всерьез усложнить дальнейшую жизнь… не столь уж и долгую, поскольку этот штаб Алексеев решил однозначно посетить. Хотя конкретно этому фрицу может и повезти – к полуночи он наверняка сменится, а наносить визит вежливости раньше (а скорее, гораздо позже) Степан даже не собирался. Порядочные диверсы в светлое время суток по вражеским штабам не шарятся, поскольку моветон, знаете ли. Главное узнать, где у них пехота квартирует – несмотря на почти часовое наблюдение, выяснить этого пока не удалось. Ничего похожего на казармы в поселке точно не имеется, значит, по хатам. Это и плохо, и хорошо, смотря с какой стороны посмотреть. Ничего, до сумерек еще добрых часа полтора, глядишь, разберутся. А вот план операции стоит прикинуть уже сейчас.

– Старшина, оставь наблюдателя с прикрытием, бинокль ему свой отдай, остальных отводи в тыл метров на сто. Потом ко мне, пошептаться нужно.

– В гости к германцу собрался? – влет просек Левчук.

– Да вот знаешь, Семен Ильич, не решил еще. Риск большой, так что думаю пока.

– Ну, ежели надумаешь, я против не буду, так и знай. Только вот что, Степа, – на этот раз вместе пойдем. Обузой не стану, верно говорю – сам же недавно сказал, что опыту моему доверяешь.

Старший лейтенант внимательно взглянул на товарища и медленно кивнул:

– Добро, обсудим, времени полно. Если все-таки решимся погулять ночью по поселку, нам тут еще долго торчать…