Глава 8, в которой типа данж
— Это что, щит?! — Бобр сидел и удивлённо проминал пальцем кожаную перепонку.
— Оу, йес. Зыс ис риал щит! — фыркала Блонди.
Процесс затаривания шмотками из кучи в углу напоминал открытие магазина в «черную пятницу». Табун пронёсся по аудитории, десять минут драки, и в конце концов все с трофеями разбрелись обратно по партам.
Девчонок мы оставили за партами, и втроём с Лекарем и Бобром попытались пробиться. Наш здоровяк довольно легко протиснулся в толпу, там-то его и задавили. Но всё же Боря успел выкинуть нам с Толей несколько вещиц.
И теперь сидел за партой, разглядывая злополучный щит. Насмешка какая-то, напоминающая воздушного змея — на деревянном каркасе натянута светло-зелёная кожа, и приделана ручка, чтоб держать.
Кожа была очень эластичной, и Бобр прижал к ней лицо, показывая с другой стороны орущую физиономию:
— И гоблин разбегается и такой прям в мой щит… у-а-а-а-а!
Короче, мы добыли ещё пару нагрудников, защиту на руки, щит, и лютню без струн. Качество всего этого оставляло желать лучшего, и я так заподозрил, что это вообще дело рук начинающих ремесленников.
Защита на руки и мега-щит заслуженно достались Боре, как основному танку. Глянув на тонкие нагрудники, Бобр сказал, что лучше в своём дырявом походит, чем в эти «картонках».
Один нагрудник я отдал Биби.
Блонди фыркнула, посмотрев на предложенный ей второй нагрудник:
— Я всё равно буду в форме кошки, Гончар. Ду ю андестенд?
Я кивнул и отдал нагрудник Толе. Тот благодарно кивнул, хотя грусти в его глазах не убавилось.
Он всё поглаживал лютню, которая без струн была просто барабаном. Но звучал корпус при постукиваниях задорно.
Так сказать, у Толи был дубль два: с бубном ему особо не понравилось, теперь хоть лютню достал.
— Попробуем тебе струны найти, если что, — я попытался подбодрить Лекаря.
— Не, лекарь, а чё? — Бобр похлопал по своему щиту, — Смотри, кожа есть. Боевой тамтам соорудим, там все мобы сразу драпанут, как услышат.
Толя грустно вздохнул.
Тегрий Палыч всё же закончил нас мучить теорией и махнул рукой, указывая на дополнительный выход из аудитории.
На занятии нас было несколько групп, включая ненавистного Лютого, всего около тридцати человек. Вся эта орава двинулась через двойные двери, и пошла по тёмному каменному коридору. Такое чувство, что нас в темницу провожают.
В какой-то момент я почувствовал, как мне в бок воткнулся локоть.
— Здорово, балласт, — улыбнулся Лютый.
Я промолчал.
— Ну что, к нубоболу готов? — щуплый парнишка не унимался, — Мы недавно потренились, — и он задрал рукав, показывая свежие шрамы.
— Ой, — порезы заметила Биби.
Ощущение было, что Лютого за предплечье схватил зубастый Пакмэн. Следы от зубов шли ровным полукругом.
— Во, пока заживлять не стал, — с гордостью прошипел Лютый, — Так что готовься, Гончар, у меня кровь. Родоки в нубике сильнейшие были.
И он протиснулся, слился с толпой.
Я только поджал губы, глядя вслед. Это что было, попытка меня запугать? Так-то у меня тоже кровь, и пострашнее его династии будет.
— Ужас какой, — прошептала Биби, — Я думала, в нубоболе мячик пинают.
Кто-то услышал сбоку и добавил:
— Пинают, только он ноги откусывает, — и жидкий смех.
Мне надо было как-то успокоить Биби, но, к собственному стыду, я про этот «нубик» ещё ничего не знал. Только вспомнил дерево с «мангольерами», которые даже дриаду куснули за одно место. Навряд ли это понравится рыжей.
— Не боись, у тебя будет дубинка, — улыбнулся я.
— Если только её не отгрызут, — бросили из толпы рядом, народ нервно рассмеялся.
— Ой, — Биби, кажется, совсем не успокоилась.
Нас вели по тёмному коридору, мимо закрытых дубовых дверей, и это немного напомнило мне первый день в «Сито», когда я шёл за модератором Чернецовым.
— Не бойтесь, тут у нас склады, — вещал впереди Тегрий Палыч, — Впереди тренировочный данж, там всё покажу, и полетим в настоящий.
***
По пути препод пояснил, что в обычном состоянии Прорыв — это мало мобов. Но они есть, и постепенно накапливаются, приходя с нижних уровней. Поэтому каждый данж надо время от времени чистить.
Чем слабее монстр, тем легче ему подняться наверх. Таков магический закон природы, с этим ничего не поделаешь.
Чем мощнее моб, тем сильнее наш мир его «отталкивает». Наделение нюбсов магической силой и превращение их в игроков — явление той же природы, это защита мира от вторжения.
Когда происходит «прорыв»…
— Да-да, прорывом у нас называются и данжи, и события, когда мобы рвутся в наш мир, — Тегрий Палыч отмахнулся, — Сейчас путаетесь, потом поймёте.
Так вот, когда происходит прорыв, на нижних уровнях начинают копиться сильные мобы. Они продавливают толпой, как невидимую плёнку, защиту нашего мира, и поднимаются по уровням всё выше и выше.
Это может занимать от одной недели до месяца, в зависимости от силы «прорыва».
— Скажем, вот семнадцать лет назад у нас под Батоном, говорят, за три дня монстры поднялись с девятого уровня до третьего. Это страшный рекорд, но имперский рейд среагировал быстро. Это были настоящие герои… — Тегрий Палыч смущённо замолчал.
Ну, ясно, подумал про Тёмного Чекана и про то, что тот сделал с имперским рейдом.
Надо подробнее выяснить про это. Вот чует моё сердце, что полёт Чекана по всем Прорывам был не просто так. Кто знает, может, мой отец специально посадил всех на хвост, чтобы «медленные» маги успели пролететь по миру.
А то так собирались бы неделю, и профукали момент.
— Раньше у нас был норматив готовиться к прорыву неделю, — задумчиво сказал Тегрий Палыч, — Теперь три дня.
Он подвёл нас к закрытым двойным дверям.
— Итак, плееры, — Тегрий шмыгнул красным носом, — Сейчас пару часиков помутузим манекены, и вперёд, в настоящие данжи.
***
— Ну что ты встал, как истукан! — Тегрий Палыч надрывался над бедным плеером, который бил по соломенному чучелу, — Левый моб у тебя сорвался, и хилеру твоему кирдык настал.
Тренировочный данж представлял из себя… данж, только заполненный манекенами. Соломенный тюк с нарисованной мишенью, натянутый на бревно. Само бревно катается на колёсиках, и ведёт себя, как живое.
Посередь бревна, под соломенным чучелом, был вырезан шарнир, и если такого моба «заваливаешь», то он сгибается, изображая свою гибель.
У некоторых манекенов из чучел торчали тонкие жерди, как руки у снеговика, и такие мобы крутились вокруг оси, пытаясь долбануть ученика.
Все манекены были напичканы магическими датчиками, помогающими в обучении, и в общем вели себя, как большинство изученных мобов.
Над каждым манекеном загоралась лампочка. Красная — разозлился, жёлтая — встревожен. Зелёная — ему на игрока по фигу.
Тегрий Палыч усиленно объяснял, что танк, который держит на себе мобов, должен держать их…
— … ВСЕХ! Ты понял?! Всех! — он тыкал пальцем пареньку за спину, — Кирдык твоему хилеру. Она накопила больше агро, чем ты.
Перед пареньком сгрудились три манекена, сталкиваясь колёсиками. Над двумя горели красные лампочки, а вот над третьим мерцала жёлтая. И этот манекен мишенью смотрел не на танка, а на девушку позади.
Препод показывал на красный восклицательный знак, который горел над ней.
— Агро?! — удивлённо переспросил паренёк.
— Тебе знаешь, как повезло, что у тебя хилер в группе есть?! — не унимался Тегрий Палыч, — Если ты у хила моба переагрить не можешь, то как вы вообще убивать его будете?
Мы стояли у стен зала и слушали эту оживлённую беседу.
— У меня батя Дубогрыз говорит, что агро надо чувствовать, — важно кивал Боря, — Прям как вторую кожу.
Он нервно теребил дубинку, обмахивал себя щитом — на лбу выступила испарина. Как будто не того паренька ругали, а его.
— Да всё у тебя получится, Боря, — я похлопал его по плечу.
— А как же копить это агро? — послышался вопрос.
Тегрий Палыч шлёпнул себя по лбу.
— Эх, с каждым годом всё хуже и хуже…
И он начал пояснять, что моб злится. На удары, на ругательства, на помощь врагу. На всё. Покажешь глупую рожицу, добавляешь агро.
Что танки получают от системы способность злить больше, чем другие. А некоторым везёт, и им выпадают особые скиллы. Именно эти способности помогают таким игрокам удерживать монстров на себе, сразу по несколько штук.
Поэтому танкам важно обучаться вести бой сразу против нескольких противников. Но тут есть небольшая поблажка — когда мобы злятся, они плохо контролируют удары, допускают ошибки, много ругаются.
Я всё это слушал, удивлённо подмечая, как много параллелей с компьютерными играми. У меня даже закралось подозрение, что в разработке многих из них участвовали настоящие игроки-маги.
«Есть спокойные мобы. К нему можно подойти, даже поговорить, если у него есть разум. Пока не стукнешь, не тронет.
Есть агрессивные. Эти, едва видят, кидаются.
Есть такие, к которым просто близко не надо подходить. Это всё постигается опытным путём».
— А тот моб что делает?! — не унимался препод.
— Эээ… — наш Боря прищурился, — Кастует, что ли?
— Вот именно! А кого он собирается атаковать?
— Кажется, не меня. То есть, этого глушу, и цепляю этого?
— Молодец, соображаешь, — Тегрий похвалил, — Вообще, танки, раздобудьте себе зелья «провокации», очень помогут.
В любом случае, несмотря на крики препода и его ругательства, занятия в тренировочном данже были намного интереснее, чем сидение над тетрадями.
Тегрий объяснял, что надо выглядывать из-за каждого угла.
В залы нельзя выбегать сломя голову.
Цепляйте мобов по одному, рассчитывайте расстояние.
Интеллект у некоторых был такой, что, если отвернулись, могут и не заметить, что их соратник убежал кого-то атаковать.
— Сейчас я открою вам правду, плееры, — мрачно сказал Тегрий, — Иногда лучше, что вашего игрока убили.
Народ зароптал:
— Да ни за что!
— Не позволим!
— Какого фига?!
Тегрий покачал головой:
— Поэтому не забываем с собой свитки воскрешения, — он похлопал по кошелю на поясе, — Вся группа упала, ещё не факт, что вас найдут. Вот кто из вас хоть раз отмечался у куратора, когда идёте в данж?!
Его глаза стрельнули по мне, и я усмехнулся. Оказывается, ещё и отмечаться надо?
Ага, сейчас, разбежались. Тогда точно весь лут шерстить будут, ничего мимо склада не пройдёт.
Понимаю, безопасность важна. Вот и будем о ней заботиться.
— Псс, — послышалось сбоку.
Я глянул на Лекаря, и тот едва заметным кивком указал в сторону. Там, в тёмном проходе в следующий коридор, выглядывал Кент. Мне едва удалось сдержать радостный возглас: не подвёл персик, всё же пришёл.
Как хорошо иметь в группе барда, который слышит всё вокруг.
Сразу я зашептал ребятам:
— Прикройте, если что. Меня не будет некоторое время, надеюсь на вас.
— А как прикрыть-то? — удивился Лекарь.
— Блин, — я усмехнулся, — Ну песню спой.
— Смею заметить, что шутка просто обхохочешься.
— Кто-то очень много знает о данжах, что позволяет много болтать?! — послышался недовольный голос Тегрия, и мы сразу замолчали.
Кое-как дождавшись момента, когда вся наша орава переместится по залу, чтобы посмотреть, каким образом «можно удерживать особо сильного монстра в корнях», пока все добивают слабых.
— Если корней нет, у вас есть оглушение. А если нет оглушения, есть сон, — вещал Тегрий, подняв палец, — Только помните, когда моб атакует издалека, корни на него вешать не имеет смысла.
Я заскочил, наконец, в тёмный коридор, и чуть не воткнулся в Кента. Едва успел разглядеть.
— Ну, здорово, Гера, — персик, ещё раз выглянув из-за угла, поманил за собой, — Пошли. Сегодня для тебя удачный день.
***
Попетляв по коридорам и залам, я увидел ещё несколько видов манекенов.
Подвешенные под потолком, изображающие летающих. Были и со всякими приспособами, вроде кошки с верёвкой.
— Притягивают к себе, — кивнул Кент, — Бывают такие противные мобы.
В последнем зале меня впечатлила огромная бочка на больших колёсах, с манипуляторами по бокам, а из прорезей в груди у неё будто торчали дула корабельных пушек. Весь зал оказался напичкан ловушками, но Кент чётко показал мне, куда нельзя наступать.
Он кивнул на громилу-бочку:
— Типа босс, — и нахмурил брови, — Меня прибил, помню, прямо на первом же уроке. Все ещё ржали.
Я вежливо промолчал.
Кент провёл куда-то под тёмную арку в другом конце зала. Здесь было низко, приходилось пригибаться. Так, полусогнувшись, мы дошли до тупика.
— Для гномов проход, — шептал персик, шаря в темноте по стене, — Они тут постоянно следят за механизмами, чинят, смазывают. Ага!
Он что-то тронул, и замурованная стена перед нами бесшумно отъехала в сторону, только шепнула пневмоприводом.
— У гномов всегда так, всё чистенько работает, — усмехнулся Кент, — Это у гоблинов скрипит всё, того и гляди, развалится. А они только и кричат в ответ: «Работает же, на!»
За проходом оказался ещё коридор, такой же низенький. Ладно хоть, гномы были в плечах пошире людей, и можно было идти, расставив руки.
На стенах горели светодиодные лампы, гулял свежий ветерок из отверстий под потолком. Никакого намёка на душное подземелье.
***
Город гномов впечатлял.
Как такая пещера помещалась под Батоном, я не знаю. Но по её сводам гуляли красные отблески лавы, тут и там дымилось, коптилось, сверкало искрами раскалённого металла из жерла природных вулканов.
При этом везде были настелены железные мостки, тут и там удобные лесенки, балконы, помосты. Огромные корявые колонны уходили к потолку, поддерживая его, и на высоте тоже были установлены какие-то агрегаты. За сеткой помахивали лопасти — какая-то вентиляция, судя по всему.
Кент вёл меня по мостику, показывая направо и налево. Тут и там у кратеров небольших вулканов в защитных сварочных масках стояли склонившиеся гномы. Поворачивая рычаги механизмов, сидя в удобном кресле, они поднимали на цепях из вулканов большие литейные чаши, и направляли их к огромным формам, чтобы заливать раскалённый металл.
Среди них ходили ещё гномы, держа в руках длинные щипцы. Что-то погружали, доставали, помешивали.
Вся пещера была заполнена шипением, звоном, стуком, голосами и руганью.
— Куда ж ты её, щебень-гребень?!
— Вира!
— Да чтоб тебя, Торинова борода!
— О, какой молот будет! Надо бы себе обновить…
— Куда рот разинул? Кольцо не треснет?!
Наковальни стояли тут же рядом, на помостах. Кузнецы, от души размахиваясь, молотили по заготовкам — искры летели во все стороны, подпаливая бороды мастерам.
Большие заготовки били кузнечными машинами, напоминающими пресса, а мелкие любовно выглаживали миниатюрными молоточками.
Я так засмотрелся на одного бородатого гнома, который, высунув язык, тюкал молоточком какой-то мелкий ключик, придерживая его щипцами и покручивая по наковальне.
Гном был одет в круглые очки-гоглы, как у лётчиков, и в линзах лупились увеличенные глазки. Серая борода дымилась от забытой искры, нахмуренный лоб выдавал усиленную работу мысли.
Именно к нему-то и пошёл Кент.
— Здравствуй, мастер Молчарь, — махнул Кент.
— Ау! — и ключик слетел с наковаленки.
Поскакал по помосту, и я едва успел подхватить. И, скромно улыбнувшись, подошёл, положил обратно на наковальню.
И Кент, и Молчарь удивлённо уставились на меня. Я перевёл взгляд с одного на другого…
— Взлом? — только и спросил Молчарь.
Я кивнул, а гном подхватил мою ладонь и перевернул её. На коже красовался выжженный след от ключа.
Но боли-то я не почуял!
— Кровь Чекана, — вылупленные глаза ещё больше округлились, и гном спрятался обратно за наковальню.
— Так не Чекан же, — весело бросил Кент.
— Его отец тоже сюда пришёл в первый же день учёбы, — крикнули с верхних мостков.
Я стал ловить на себе множество взглядов. Гномы, кто заметил меня, старались по возможности сделать перерыв, бросали свои дела и просто таращились.
Молчарь недовольно поморщился, разглядывая меня и похлопывая себя по бороде, потом всё же обратился к Кенту:
— Чего пришёл, повар?
— Алхим, — упрямо сказал Кент.
Гном хмыкнул, ожидая ответа на вопрос.
— Ну ладно. Там у меня ещё кой-чего подходит, — улыбнулся Кент, — Синий мох раздобыл, в этот раз самогончик вообще забористый…
— От прошлого твоего забористого ещё живот не прошёл, — крикнул недовольный гном с верхнего помоста, — Кончал бы ты уже свои опыты, повар!
— Ну, не хотите, как хотите.
Молчарь цыкнул:
— Сколько?
— Три золотых.
— Два.
— Три!
— Вообще один, — хмуро отрезал гном.
— Опа-опа! Тогда вообще четыре, — не сдавался Кент.
Молчарь снова хмыкнул, потом выложил на наковальню два золотоых кругляшка.
— Грабёж, — весело бросил Кент, но сграбастал монетки, потом вытянул из кошеля большую литровую бутыль с голубоватым напитком.
Молчарь откупорил пробку, понюхал, его брови подлетели:
— Ты-ка смотри, как в Белом Гноме!
— Торинова борода, да ладно?! — послышалось сверху.
К Молчарю подскочил ещё один гном, взял бутыль, понюхал, потом показал верхним большой палец, кивнул.
Я круглыми глазами смотрел на всё это, пытаясь сообразить. Он сказал «Белый Гном»?! Точно не ослышался?
— А этого что привёл? — Молчарь, чуть сморщившись, покосился на меня.
Кент поднял руки, потом повернулся ко мне:
— Давай, Гера, я свою часть выполнил. Дальше разговаривай сам.
