Глава 6, в которой тётя Надя
— Фу! — я попытался смахнуть с лица жирный пот.
Липкий живот огра, в который я уткнулся носом, теперь точно будет сниться мне в кошмарах. Такое не забыть.
Огр ещё и протянул ручищу, чтобы поскрести жёлто-зелёное пузо, и у меня к горлу подступила тошнота.
Одна голова не сводила с меня тупого взгляда, другая крутилась, будто выискивая моих напарников.
— Бобл? — ещё раз выдал интеллектуал.
— Нету бобл, — подняв руки, я отступил на шаг.
Дубина ширкнула по валуну, качнув его, и угрожающе поднялась высоко над моей макушкой.
Голова, следящая за мной, хищно ощерилась. Другая же теперь чесала жирный подбородок, задумчиво глядя куда-то вдаль.
Я вытянул из кошеля дубинку. Вот блин, лучше бы мотыжку, конечно…
— Гогл-могл, — вдруг закивав, сообщила задумчивая голова.
— Бобл сейчас прилетит, — выдавил я из себя, оглядываясь на валуны.
По болоту без песен Толяна не убежишь.
Нигде не спрячешься.
А впрочем… есть один шанс спрятаться.
— Многл бобл? — дубина надо мной не спешила опускаться.
Я опять протянул руку в кошелёк. Блин, Кент, не подведи.
А что я теряю? Меня сейчас размозжат двухметровой дубиной, и всё равно мне в игровой коме ждать воскрешения. Если тиммейты успеют.
Рука вытянула бутыль. А я везунчик: это «невид».
Ну, мама, твои способности ассасина мне сейчас очень пригодятся. Лучше, конечно, спрятаться, а можно и ножиком в спину засадить.
— Дай мне гогл, — огр вдруг заметил у меня в руках бутылёк, убрал дубину.
— Ага, щазз, — я выдрал зубами пробку и влил в себя…
Твою ж за ногу, это просто невероятная дрянь! Неведомая смесь стоп-ангина с ушной серой влилась в горло, забивая нос запахом биотуалета. Мне кажется, ко мне даже мошки резко потянулись.
— Жагл-говягя-я-я-ягл! — и дубина поехала вниз.
В последний момент я прыгнул в сторону. Хотел красиво кувыркнуться, но свалился на локти, неловко перевернулся, и мне в лопатку воткнулся какой-то камень.
— А-а-а! — вырвалось у меня.
На глаза упала тень.
— Мой гогл! — надо мной нависла огроменная грязная ступня.
Блин, кажется, меня ждёт смерть с переломом рёбер и выдавливанием кишков через все отверстия.
— О-о-о! — мой живот вдруг скрутила адская боль, — А-а-а!
Нет, на меня ещё не наступили. Зелье Кента начало действовать, да так, что у меня от боли ноги отнялись. Вдобавок ко всему из моего живота раздалось такое оглушительное урчание, что рык огра показался рядом писком котёнка.
— Чтогл? — чудище убрало ногу, удивлённо уставившись.
А потом в него будто вспышка ударила. Он резко поднял руки и зажмурился, словно закрывался от света прожектора.
Да я и сам зажмурился, до того яркий свет отражался от огра и валунов вокруг. Кажется, моё тело теперь извергало сияние, как при ядерном взрыве.
— Мо-о-огл!! — он стал размахивать дубиной, не открывая глаз.
Пипец!
Ноги, наконец, отозвались на мои команды, я перевернулся, заскрёб по площадке, и сиганул за ближайший валун.
Все отблески и тени на площадке резко шарахнулись — источник света перемещался вместе с мной. Я и вправду сиял!
Огр прекрасно видел, куда я побежал, и за моей спиной раздался ужасный треск: валун разлетелся вдребезги.
Я побежал к краю острова, надеясь убежать по болоту. Болотная ряска замерцала от моего приближения. Кент — балбес! У него все зелья работают наобо…
Хрясь!
Мне в затылок прилетел крупный обломок камня, в глазах искрануло, я полетел вперёд. Руки погрузились в жижу, я зажмурил глаза.
Даже через веки пробивался ярчайший свет, отражаясь от мелкого дна.
— Го-о-огл! — ударило в уши.
Повинуясь душевному порыву, я отпрыгнул в сторону. Но руки завязли, получилось только упасть.
Рядом воткнулось что-то огромное, конкретно оглушив, и меня волной отнесло в сторону. От неожиданности я глотнул воды, закашлялся, и наглотался ещё больше.
В нос ударил запах тины, в глазах потемнело…
Тут же меня вытянули из воды за ногу, икру словно тисками сдавило.
Размазывая грязь по лицу и выкашливая жижу, я попытался продрать глаза. Мелькнули две головы напротив — огр жмурился, прикрывался локтем, но ему очень хотелось разглядеть меня.
— Звёгл-гламургл, — он улыбался, — Подарю моя зазнобл, она любить гогл-могл.
Я посмотрел вниз. В разводах ряски мерцало отражение, словно огр держал в руке звезду.
Огр отвёл дубину:
— Надо пока звёгл выкл.
Кого это он тут собрался выкл?!
Я едва успел согнуться, протянувшись к своим коленкам. Внизу свистнула дубина, в спину ударил воздушный порыв.
— Зачем двигл? Гогл не могл!
Долго так держаться не получилось, я опять повис, покачиваясь. Огр замахнулся второй раз.
— Надо вы-ы-ыкл!
Второй раз уже не смогу так дёрнуться, у меня с турником всегда были проблемы.
Кровь начала приливать к голове. И, возможно, это помогло кое-что придумать.
Если все зелья Кента действуют наоборот, то…
— Хочешь гогл? — прохрипел я.
Дубина замерла в сантиметре от уха, даже мои мокрые волосы зашевелились от ветра.
— Ещё гогл? Могл будет звёгл?
— Да! Ты как солнце будешь!
— Красиво гогл?
Пока он решал сложнейшую логическую задачу, я развязал кошель. Вниз посыпались монетки, ножичек, учебники…
Мелькнул бутылёк, я перехватил его на излёте. Есть!
Я сразу же замазал грязным пальцем надпись «здор», а то вдруг это чудо-юдо читать умеет?
— Держи, будешь звёгл, — я кинул зелье в рот одной из голов.
Зелье надо было чем-то ловить, и в следующий миг я полетел вниз, а освободившаяся рука огра ловко перехватила бутылёк прямо у толстых губ.
Я плюхнулся в воду, едва успев задержать дыхание. Кое-как успел подставить руки, что-то хрустнуло в плече.
Барахтаясь, я с трудом встал. Плечо вывихнуто, на ногу, которую стискивал до этого огр, даже опереться не могу.
Чудище нюхало бутылёк, откупорив пробку. Блин, неужели не сработает?
— Бесподобл, — шумно втянув, огр заулыбался, — Игрогл просто богл!
Я поморщился, глядя, как огр смакует зелье. Другая голова пыталась дотянуться губами, что-то там ворчала про «гогл-могл».
Повисло молчание. Огр встал, потом его головы задумчиво посмотрели друг на друга.
— Огогл! — одна голова одобрительно закивала.
И на моих глазах огр стал расти. Мышцы на его ногах стали увеличиваться, плечи расширяться, резко оформились грудные мышцы. Надутый живот втянулся, на нём стали почковаться кубики идеального пресса.
До этого безобразное чудище просто превратилось в культуриста с обложки журнала. Посмеиваясь, огр даже надул бицепс на руке. Шварц бы позавидовал такой банке!
— Гогл-герагл! — довольно посмеиваясь, ощерился здоровяк, а потом играючи подбросил дубинку.
Двухметровое орудие крутанулось, и рукоять снова легла в жилистую ладонь.
— Могл-мускогл!
Я непроизвольно отступил на шаг, опёрся на больную ногу, и свалился от боли на пятую точку. Огр продолжал расти, в нём теперь было метра три с половиной. Чистой мышечной массы!
Да он стал сильнее в пять раз. Ну, Кент, ну услужил. Если это чудище сейчас ещё прихлопнет и преподов, которые прилетят мне на помощь…
Стали расти даже маленькие головы. Черепная коробка расширялась, до этого маленький лоб вдруг стал расти.
— Я немногл даже… огогл, — головы вдруг закивали, — Мозгогл стало многл!
Да он ещё и умнеть начал?!
В тупых глазках появился совсем другой блеск. Промелькнул ясный разум. Хоть доброты и не прибавилось, но теперь я понял, что это не тупая гора мышц.
— Ой, — вдруг подлетели четыре брови.
И в следующий миг обе головы просто разлетелись вдребезги. На меня упали ошмётки мозговой дряни, я задёргался от отвращения, стал стирать всё это жижей и ряской. Уж лучше вонючая болотная тина!
— Блин, — вырвалось у меня, когда поднял глаза.
А впрочем, я бы всё равно не успел. Нога, плечо — не двинуться…
В следующий миг вся эта туша упала вперёд. Самое неприятное, я успел ощутить, как ломаются мои кости, плющится тело. Веса в этой дуре было очень много, тем более, он от зелья заметно подрос.
А потом всё просто отключилось…
***
— Аха-а-ап!
Я втянул воздух, выгибаясь.
— Братан!
Открыв глаза, я разглядел Бобра. Мы всё ещё на болоте, рядом стоят Дворфич с молотом, Тай Лун, и та эльфийка в зелёном плаще. Ого, у неё в руках настоящий лук.
За спиной Бобра целитель Дрокус Хауз, блондин с лихо закрученными усиками. Я помнил его ещё с больничной палаты.
Целитель как раз раскупорил синее зелье и глотал его, как будто мучился адской жаждой.
Почему-то сразу пришло осознание, что со мной всё в порядке. Я опёрся на локти, закрутил головой.
Всё то же болото, всё тот же портал. Ещё светло.
В двух шагах ряска, в которой горой возвышается тело огра. И на этом теле Толя и Биби — сидят, наполняют банки.
Рыжая мне махнула и скромно улыбнулась. Анатолий степенно кивнул.
— Георгий, мои поздравления, — улыбнулся ректор, когда увидел, что я задвигался, — Мы успели в последний момент.
У меня мурашки пробежали по коже.
— Ага, братан, дольше тебя искали. А ты под огром валялся, — Боря закивал.
— Молодес, Гонтял, — Тай Лун бахнул кулаком в ладонь, — Снёс баску оглу, клутой удал!
Эльфийка молчала, только держала наготове лук и скользила взглядом по болоту.
— Да, удивительно, — Дворфич кивнул, — И как только плееру-ремесленнику удалось в одиночку завалить моба высокого уровня?
Я пожал плечами. Что-то не хотелось Кента выдавать. С одной стороны, его зелья могли сыграть очень даже неплохую роль.
— Он недооценил меня, — я улыбнулся, вставая и глядя в жижу рядом с огром, — Я же балласт.
Блин, где-то тут наше золото. У меня ж всё высыпалось.
— Георгий, все ученики знают: я не переношу это слово в стенах академии.
Я кивнул и пожал плечами.
— Надеюсь, группа Гончара, вы понимаете, что это проступок, — грустно добавил ректор.
— Косяк! — резко кивнул Тай Лун.
— Впрочем, вы всё равно в выигрыше, — ректор засмеялся, глядя на тушу огра, — Даже в плюсе!
Эльфийка с луком только усмехнулась, слушая Дворфича.
А потом гном вдруг посерьёзнел:
— Георгий, ты вот по болотам шатаешься, а у тебя там, между прочим, тётя приехала.
***
Итак.
Поход в болота дал нам в общей сложности опыт с восьми кикимор и одного огра. Тех прокачанных кикимор, которые были возле входа в подземелье, мы обобрать не успели.
По двадцать с кикиморы, плюс сто сорок с огра, потом отнимаем двадцать пять процентов, плюсуем к нашему старому штрафу, отнимаем сто очков нового штрафа…
На этом моменте Бобр завыл и попросил впредь просто смотреть цифры в дневнике или в экспометре.
— Козлы! — не уставал он повторять каждые десять минут, — Когда ж вы нажрётесь то нашей крови?!
— А вот здесь, деревня, я с тобой согласен, — кивал Толя, глядя на склянку на столе.
Групповой опыт: +11
Да, Гармаш Дворфич, судя по всему, особо веселился, когда говорил мне, что мы в плюсе. То-то эльфийка-охотница улыбалась.
Налог академии и проступки съели весь наш доход по опыту.
Плюс пока до завтрашнего утра наша Блонди лежала в лазарете. На таком лечении в Баттонскилле явно экономили.
А вот с денежками у нас было гораздо лучше. Теперь у нас было 25 золотых.
Впрочем, теперь у меня вообще дела обстояли гораздо лучше. Ко мне действительно приехала тётя Надя, и она привезла-таки мне сменное шмотьё, мой собственный зарядник, немножко нюбсовых денег, да и вообще я просто был рад видеть родное лицо.
Теперь хотя бы волноваться за то, что там с моими родственниками, мне не приходилось.
Ну и, как полагается, я узнал-таки историю моей семьи из первых уст.
***
При встрече тётя Надя рассказала, что её сестра ещё до тех событий, когда они вдруг стали «плохими персонажами», попросила позаботиться обо мне.
И не просто так: моя тётя работала в «отделе Забвения». Она была обычной ремесленницей-купцом, и этот её талант применялся на распродажах имущества игроков, подверженных забвению.
Чем, собственно, занимается «отдел Забвения»?
Правильно, обнулением игроков и запперсов. Конечно, чтобы игрока обнулили, ему надо совершить довольно серьёзный проступок. Ну, чтобы общество поняло, что злодей не исправится.
Или, как в случае с нашей академией, игрок должен быть совсем уж бесталанным, чтобы его обнулили. То есть, если маг занимает в системе место, а пользы особой не приносит, легче его обнулить. Тогда на его место придёт тот, кто проявит побольше таланта.
Это, оказывается, тоже был один из секретов регулирования. Чем в меньшем количестве игроков сконцентрирована сила, тем они сильнее. Но если игроков совсем мало, то начнут бесконтрольно пробуждаться нюбсы.
Важно равновесие…
Как сказала тётя, проступки моих родителей были из того разряда, когда всё решается уже казнью. Просто были в истории случаи, когда обнуление не помогало, и сильные маги каким-то образом возвращали и память, и силу.
Чекан как раз и был таким игроком. Топовые игроки давно поняли, что просто так от Адского Гусляра не избавиться, поэтому и гонялись за ним большим рейдом, чтобы положить конец террору Чекана.
Террор Чекана. Мой отец и вправду убил многих.
Тётя пыталась говорить помягче, чтобы не травмировать меня, но я потребовал, чтобы изложила всё как есть. Потому что я и так уже половину выяснил, а враньё только запутает.
Зачем мой отец убивал сильных игроков, тётя не знала. Но подозревала, что так он исследовал, как реагирует магическая система на изменения в балансе. Где убывает, а где прибывает.
Конечно, никому в обществе игроков такие исследования не понравились.
Мой отец ещё в школе бредил каким-то заговором, говорил, что система игроков устроена так, как выгодно властелину «того мира». Того, откуда через Прорывы всё время рвутся монстры.
Чекан считал, что время прихода этого властелина очень близко. Никаких подробностей тётя не знала, мой отец вообще был немногословным.
А из-за опытов Чекана игроки всерьёз говорили о том, что он сам хочет пришествия властелина.
Верила моему отцу только мама.
Тётя Надя могла только сказать, что полёты моего отца по Древним Прорывам были связаны с этой его одержимостью заговором. Он что-то искал, но тётя не знала, что.
«Песню?» — спросил я.
Тётя вздрогнула при этом:
«Это секретная информация. Не смей никому говорить, что ты об этом слышал».
А потом со вздохом кивнула. Да, возможно, именно эту «Песню Небытия» искал Чекан.
«Но ты не мог услышать эту песню», — она грустно покачала головой, — «Тебя проверяли».
Я вздрогнул.
«В смысле?!»
«Когда ты был маленький», — тётя заплакала и зашептала, — «я тебя обнулила. На всякий случай, никто об этом не знает. Никакой песни там не было».
В этот момент она совсем разревелась, а потом горячо зашептала:
«Только никому не говори! Если все узнают, что ты стал магом после обнуления… Я даже боюсь представить».
Я был в шоке. Но при этом какая-то часть меня ликовала: неужели я смог пробиться в маги после такого?
Пришлось мне тётю успокоить. Она ведь всё делала из любви, хоть и хотела, чтобы я жил обычной жизнью нюбса. Просто тётя сама боялась, что я повторю судьбу своих родителей.
Кое-как оклемавшись от удивления, я всё же вытянул из тёти Нади остальную информацию.
Вообще про «Песню Небытия» заговорили только недавно. Информация секретная, одни только слухи, не более того. А уж то, что её можно достать с помощью магии обнуления, вообще удивило тётю.
«Насколько я знаю, кто её услышит, того просто не будет», — задумчиво сказала тётя Надя, — «И тебя, кстати, тоже».
Но, судя по всему, кому-то она нужна, раз за мной охотятся неведомые злодеи. Тётя сказала, что не знает никакого «желтоглазого» в отделе Забвения, и вообще удивлена, что произошла утечка обо мне.
Когда мне пришло письмо из Баттонскилла, она первым делом отправилась выяснить, как так получилось.
Просто семнадцать лет назад она с трудом добилась, чтобы сына её сестры отдали ей на воспитание. Тогда было тяжёлое время, слишком много смертей было на совести Чекана, и многие всерьёз поговаривали о мести.
Я кивнул. Теперь понятно — я учусь сейчас с детьми тех, кто в то время пострадал.
Но, к счастью, общество игроков всё же не пошло на убийство невинного ребёнка.
Спрятать меня согласились, с условием, что тётя сама будет следить за моим воспитанием. И лучше всего, если бы я остался навсегда нюбсом, поэтому тётю обязали заглушить мои способности в детстве.
Именно поэтому она и решилась втайне обнулить меня. Тётя намекнула, что, если об этом узнают, её по головке не погладят. Применение такой магии в собственных целях карается по закону.
Игроки боялись не того, что я стану злодеем и буду мстить за отца. Они боялись, что Чекан возродится во мне. Ведь никто так и не видел его с тех пор, да никто толком и не знает, что произошло тогда на девятом уровне.
Потом, конечно, собирали рейды, чтобы спуститься в Прорыв. Там никого не было, и ворота в «тот мир» были закрыты. Нашли только оружие сильнейших игроков, лежащих у прохода.
Больше тётя ничего не знала.
Моя мама и вправду хотела, чтобы я стал земледельцем. А отец, наоборот, говорил, что лучше воином. Мол, так надёжнее.
Со слезами тётя сказала, что мечтам не суждено было сбыться, потому что все остальные игроки хотели, чтобы я остался нюбсом.
Но тут случилось непонятное, и, несмотря на заглушение магии играми, у меня всё-таки пробудилась сила. И теперь по этому поводу сверху в Министерстве бурлят споры.
«Поэтому про обнуление молчи. Лучше ты будешь талантливым запперсом», — тётя нахмурилась, чтобы я почувствовал то, что мне грозит.
«А когда я мог услышать эту песню?» — не сдавался я.
«Я не знаю», — тётя пожала плечами, — «Никто с грудничками в данжи не ходит».
Кроме моих родителей. Эта мысль заставила меня улыбнуться.
Тётя всё же спросила:
«Жорка, горе ты моё луковое… Как же ты тогда вышел из квартиры? Я же дверь заколдовала, твой «взлом» бы не справился».
Надо было видеть, как изменилось её лицо, когда она услышала про ключ в книжке.
