Команда шла по отрогам Балкан, или, как называли сербы и болгары эти горные массивы, по отрогам Стара-Планины. Были они продолжением Южных Карпат и пересекались рекой Дунай у Железных Ворот. Несколько мелких речек проходили по их предгорьям с юга на север, впадая затем в эту огромную реку. И к одной из них под названием Тимок, по которому они месяц назад уже заходили в Сербию, егерям-то и нужно было выйти. Но теперь тот путь, который они от Княжеваца до Топоницы преодолели менее чем за неделю, растянулся у них почти вдвое. Движение шло по лесистой возвышенности, там, куда не доходила турецкая кавалерия. Несколько раз уже за этот переход видели на равнине её дозорные десятки и даже полусотни. А это говорило, что в пашалыке прониклись всей серьёзностью совершённой диверсии, и просто так проскочить по равнине уже, пожалуй, не получится. И всё равно нужно было спуститься с горного хребта и пройти вёрст двадцать на восток по равнине. Там как раз и будет та река, которая выведет их к ожидавшим судам. Погода была неустойчивой, пару раз уже морозы сменялись оттепелями, а те, в свою очередь, метелями. Но весна была не за горами, ещё пара недель и по раскисшему снегу пройти вообще будет трудно.

Сделав дневку и отдохнув, в сумерках отряд спустился с высокого хребта и начал свой бег на восток.

– Веселей, братцы, скоро до Княжеваца добежим, а там у лесника большой передых будет, – подбадривал солдат подпоручик. – Тарас, Савве подмогни, он кроме фугаса ещё и трофейный карабин на плече тащит.

– Саам, – пробасил помор, отводя руку помощника. – Ваше благородие, я-то своё донесу, пусть вон Тараска лучше Василию подмогнёт, тот ещё и сумой с каретными бумагами нагрузился окромя фугасу.

Как ни спешили, но до утра миновать Тимок не успели, дошли только до тракта, идущего на восток, и залегли уже возле него.

– Алексей, похоже, это тот, что на Княжевац идёт, других больших тут попросту быть не может. Давай спрямим путь по нему, а то до рассвета к реке не успеем выйти, – предложил Озеров.

Егоров взглянул на небо. Звёзды на нём начали тускнеть, действительно, ещё час и начнётся рассвет, вот и окажутся они на открытом месте как на ладони. А тут хорошая дорога, перебежим до Княжеваца и обойдём его по уже знакомым холмам.

– Передовой дозор пошёл! – он махнул рукой, и первая пятёрка побежала по дороге.

Егеря проскочили уже около пяти вёрст, и на их глазах ночная темень сменялась серым рассветом. Ещё немного, и всё вокруг откроется на несколько вёрст, а знакомых холмов городка всё ещё не было. Вдруг от заднего заслона донёсся условный свист, а через несколько секунд один за другим буквально шагах в ста захлопали частые выстрелы.

– Занять оборону! – рявкнул подпоручик и, срывая со спины штуцер, нырнул на обочину. За ним цепью по обеим сторонам дороги залегла разом и вся команда. Сзади хлопнули ещё два выстрела, и там всё затихло.

– Вашблагородие, эти резко из темноты выскочили, мы их в самую последнюю минуту только расслышали, – докладывал старший арьергарда капрал Андреянов. – Десяток их всего был, четверых мы там подстрелили, а остальные развернулись и назад по дороге ускакали.

– Ну вот и вся наша маскировка коту под хвост, – пробормотал Лёшка. Будем сейчас медлить, вообще тогда на этой равнине от предгорий отрежут. С запада эти обиженные с подмогой подойдут, с востока те два десятка левендов, что стоят в гарнизоне Княжеваца, насядут, и будет нам тогда крышка.

– Будем прорываться прямо через Княжевац, другого выхода у нас нет!

До городка оставалось около трёх вёрст. И головной дозор егерей заскочил в его предместья уже при дневном свете.

– Отец, где здесь мост? – прокричал Живан пожилому крестьянину. – И далеко ли стоят османы?

Тот с опаской взглянул на рваный маскхалат и на штуцер земляка.

– Кто вы такие? Ты, я слышу по говору, серб. Вы не из четы Братислава?

– Мы идём к ним и знаем Деяна, – подтвердил Милорадович, сказав, в общем-то, сущую правду.

– О-о! – оживился крестьянин. – Вот по этой улице вы выйдете к самой площади. Там в единственном двухэтажном доме и живут эти проклятые турки, – и серб в сердцах сплюнул на землю. – А мост как раз с ними рядом, шагов двести дальше, и как раз речка с этим самым мостом будут.

Дальше решили действовать по уже отработанному ранее сценарию. Вперёд выдвинулись три пятёрки из самых опытных егерей во главе с Егоровым. В доме уже, похоже, все встали, над его крышей дымили печные трубы, а перед центральным входом с улицы десяток всадников седлал своих коней.

– Становись! – отдал команду Егоров. – Мы будем действовать нагло. Идём строем и до моей команды или до первого выстрела ничего не предпринимаем. Мы албанцы-арнауты, верноподданные султана, и идём усиливать здешний турецкий отряд.

– Daha hızlı yürüyen aylaklar! (Быстрее шагаем, бездельники! – тур.) – как можно громче крикнул Егоров, шагая сбоку от строя. – Ибрагим, ровнее шагай, на тебя славные всадники султана сейчас глядят. Скоро горячей похлёбки всем дадут, а ну шевелите ногами, старые клячи! – и повёл отсчёт: – Bir! Bir! Bir, iki, üç!

Старший из всадников, по древней считающий всех, кто не на коне, неудачниками, упёр руки в бока и поднял повелительно руку: – Что это за стадо баранов в белых драных халатах? И что им здесь вообще нужно?

– Господин, мы из арнаутского алая! – ответил Алексей, подводя строй вплотную. – В Нише велели вас усилить, ведь вокруг Княжеваца сейчас так неспокойно!

Время пока работало на егерей. Остальная команда уже начала охватывать дом со всех сторон, а из центрального его входа, похоже, появился командир всего этого местного гарнизона.

Полный турок в толстом стёганом халате и в тюрбане на голове вышел на крыльцо в окружении своих воинов: – Что у вас тут за шум? Кто все эти люди, Бекир?

Тот начал что-то ему объяснять, но Лёшка его уже не слышал. Он громко крикнул: – Слава султану! – И поэтому условному сигналу строй начал растягиваться подковой в одну шеренгу. Пять секунд, и внутри его оказались все турки.

– Бей! – Лёшка выхватил пистолеты и с десяти шагов разрядил их оба в турецкого начальника, стоящего на крыльце. Бах, Бах! Бах! – зачастили выстрелы всей команды. С короткого расстояния пистолеты имели неоспоримое преимущество перед ружьём, и сейчас они выбили в упор весь конный отряд, находящийся на улице. Только два турка с громкими криками нырнули в дверь, а вслед им уже вкатилось две гренады. Бабах! Бабах! – отработали они, выбивая взрывной волной слюдяные окна, а с ними и те немногие стеклянные, что только были в доме.

Бах! – со второго этажа хлопнул выстрел, и пуля, свистнув, впилась возле ноги Озерова.

Бах! Бах! – хлопнуло одновременно два штуцерных выстрела из цепочки егерей, державших дом на прицеле, и пробитый турецкий стрелок выронил своё ружьё.

Из глубины дома грохнула пара выстрелов, и круглые мушкетные пули ударили в покосившуюся, висящую на одной петле дверь.

– Бросайте в окна штук пять, – отдал команду подпоручик и сам присел возле крыльца. Кремень в его руках ударил о кресало и выбил из него сноп искр на трут, Лёшка пару раз на него дунул и поднёс к пламени кончик запального шнура. – Раз, два, три, а теперь ловите гостинец! – и он с размахом запустил в проём двери чугунный шар гренады. Бабах! Бабах! – раздались взрывы на втором этаже. Бабах! – грохнула Лешкина, и входную, тяжёлую дверь выбило из проёма. Внутри слышались стоны, и потрескивало пламя. Из всех щелей и из окон выбивало пороховым дымом и гарью. В доме начинался пожар.

– Милости, милости! Сдаёмся! – три закопчённых турецких солдата с поднятыми руками выползли на коленях во двор.

– Нам пленные не нужны, – ответил им Егоров. – Куда нам вас девать? – и глядя на молящих о пощаде, добавил: – Мы вас отпустим, только своих раненых сами из дома вытаскивайте. Да идите уже, свободны!

– Вашбродь, капрал велел доложить, что с запада, откуда мы только что пришли, османская конница появилась! – заполошно дыша, выговорил подбежавший к Алексею Тарас. – Около сотни их там, пожалуй, будет, а может даже и больше.

– Уходим к мосту! – скомандовал Егоров. – Все отходят бегом!

Ну вот и всё, эффект неожиданности был полностью исчерпан. Теперь бы только успеть за Тимок в лес зайти, там их просто так уже не возьмёшь.

Речка действительно была недалеко, деревянный мост шагов в тридцать длиной был сложен из брёвен, по нему протопали сапогами замыкающие и упали за каменным забором среди товарищей. Вся команда была в сборе, и сорок один ствол смотрел в ту сторону, откуда вот-вот должны были уже появиться всадники. Но те явно пока что сюда не спешили, их, скорее всего, задержал сейчас тот взятый штурмом дом, дым от которого был виден и отсюда. Нужно было воспользоваться подаренной паузой, и Егоров решил устроить классическую засаду.

– Кудряш, закладывай свой подрывной фугас под мостовые брёвна! Курт с Василием, помогайте ему! Постарайтесь рассчитать время подрыва, когда хоть часть отряда на мосту будет! И можете добавить мешки с порохом для усиления взрыва.

Троица самых опытных подрывников отряда, выскочив из-за ограды, метнулась к мосту. Вот и настало время испытать их новое оружие. Ребята столько времени нянчились с этими фугасами и давно уже горели желанием применить их в деле. Забежав на мост, Кудряш скинул заплечный мешок с миной, и все трое затюкали по брёвнам топориками.

– Савва, подсоби, оглоблю сюда тащи, – крикнул Ванька, и здоровяк помор, сорвав огромную жердину со стожка сена, побежал к товарищам на подмогу. Вот они словно рычагом поддели что-то в верхней мостовой конструкции, а затем Василий с Кудряшом осторожно, словно бы ребёнка, вложили похожий на дыню чугунный снаряд в образовавшуюся нишу. Сверху натолкали ещё мешки с порохом и с пороховой мякотью. Курт в это самое время вытянул огнепроводный шнур и начал с ним колдовать возле заряда.

С конца улицы вдруг раздались крики, а затем показалась большая группа всадников.

– Не успеют ведь, чтоб тебя! – пробормотал Озеров и схватился за своё ружьё. – Нужно задержать их, Лёшка, ну что же ты медлишь!

– Сидеть! – рявкнул Егоров и с силой придавил к земле поручика. – Всё дело нам загубишь, если сейчас спугнёшь их! Жди, Мишель! Терпение! Они там знают что делают!

Ему самому было страшно за своих солдат. Всего лишь пара сотен шагов отделяла их от острых сабель турок. Но начни они их бить сейчас, положат какую-то десятую часть отряда, и никакого толку от того не будет. Боеспособность врагов сохранится, и они только лишь ещё злее станут.

Сотня сипахов накатывала на мост. Первые пять всадников, заскакивая на него, выстрелили в убегающую четвёрку. Пули вжикнули над головами, и егеря припустились ещё быстрее. Шагов сто им нужно было пробежать до спасительной каменной ограды. Курт бежал вместе со всеми и на ходу считал: айнс, цвай, драй, фир… Вот первая пятёрка уже доскакала до противоположного конца моста, а всего на нём было уже полтора десятка. Драйцэйн, фирцейн… полтора десятка всадников вырвались на противоположный берег и теперь скакали по нему, чтобы настигнуть беглецов. Острые сабли сверкали на солнце. Грохот копыт за спиной Курта казался оглушительным. Ну же, неужели он ошибся! Ахтцейн (восемнадцать). Баба-а-ах! – мощный взрыв подкинул вверх брёвна, лошадей и их седоков. Немец упал на землю и обхватил голову руками, а сверху падали деревянные обломки, щепки и кровавые ошмётки.

– Огонь! – рявкнул Егоров, и тридцать семь ружей ударили залпом по опешившим от неожиданности всадникам. Проскочившие мост были выбиты сразу, и теперь огонь перенесли на тех, кто метался на левом берегу реки.

Быстрая зарядка это было что-то! Выхватив патрон из поясного патронташа и оторвав его кончик зубами, Лёшка сыпанул порох на полку замка, закрыл его, курок на предохранительный взвод, основной заряд в дуло, и вот она, муторная ранее загонка пули в ствол! Теперь же она под ударом шомпола и сама туда вошла без задержек. Ну и ещё второй раз им всё примять. Всё! Штуцер к бою готов, на этом расстоянии в две сотни шагов никакой разницы с ввинченной в нарезы у неё нет. Подпоручик взвёл курок на боевой взвод, прицелился и плавно выжал спуск. Бах! – скачущий прочь от берега всадник взмахнул руками и выпал из седла. Бах! Бах! Бах! – били фузейные и штуцерные выстрелы, выкашивая турецкий отряд. Двести, триста шагов били сейчас гладкоствольные фузеи. Всё, больше боеспособного противника в прямой видимости у егерей не было. Скрыться удалось едва ли трети от всего отряда.

– Ну вы и даёте, братцы! Вот это храбрецы! – егеря обнимали отважную четвёрку подрывников. – Это ж надо так было шнур рассчитать! С дюжину точно побили и покалечили взрывом, а какую сумятицу во всех остальных-то внесли. А полтора десятка ещё и сюда смогли заманить!

– Молодцы егеря! – похвалил своих сапёров Лёшка. – Вот видите, и Савву к себе приобщили! Благодарю за службу, соколики!

– Ура! Ура! Ура-а! – совершенно ошалевшая от всего случившегося, вразнобой откликнулась четвёрка.

– Квартет у вас, однако, Алексей! Оркестр прямо! А как играют-то громко! – усмехнулся Озеров. – Отменно сработали твои минёры! Эти теперь уже не сунутся так просто, небось сейчас чешут из городка по дороге, аж подковы у них сверкают. Что дальше собираешься делать?

– Как и обговаривали ранее, выходим на восточную возвышенность и идём к хутору Слободана, – ответил Алексей. – Там немного передохнём, пополним запасы провизии и уже далее топаем до Заечар. Ну а там один большой рывок, и Дунай, глядишь, покажется.

– Да, хорошо было бы, – вздохнул поручик. – Лишь бы сюда скоренько эти, обиженные, с подмогою не возвернулись. Денёчка три сейчас бы нам спокойных точно не помешали. Ладно, Алексей, вы пока давайте на хутор отходите, а я тут с пленными по душам потолкую, а потом мы вас догоним. Оставишь мне человека три в помощь и кого-нибудь за толмача? Пара оглушённых-то уже очухалась, озираются вон вокруг, – и он кивнул на сидящих под каменным забором турок.

Сбитые со своих коней взрывом уже на этом, правом берегу, приходя в себя, они со страхом оглядывались и таращились на снующих по берегу людей в белом.

– Кто такие? Откуда и к кому вы шли? Из какого сами отряда?! Ну же, быстро отвечайте, если только вам ваша жизнь дорога! – сделав свирепое лицо, закричал поручик, нависая над пленными. – Живан, переводи им пожёстче! Можешь и от себя тоже им что-нибудь эдакого там добавить! Лишь бы их до печёнки проняло!

– Заканчиваем здесь, – оглядывая берег, скомандовал Егоров. – Фёдор, ты со своими, как обычно, в головном дозоре. Потап, вы слева. Трифон со своими справа. Замыкает Живан с господином поручиком. Всё, егеря, бегом марш! – и команда бросилась в сторону поросших густым лесом холмов. До лесного хутора Слободана было часов пять хода, не больше.

Бежали всё время без передышки. Головные ушли около часа назад далеко вперед, и теперь они должны были уже оглядеться на месте. Вот навстречу отряду выскочил Бориска и замахал над головой пустыми руками. Условный сигнал – «всё чисто» и что «поблизости опасности не обнаружено».

– Свежих следов там нет, вашбродь. Всё вроде вокруг спокойно, а из печной трубы дымок идёт, – докладывал он на бегу, пристроившись к подпоручику. – Фёдор Евграфович там со всем тщанием дорогу пощупал. Говорит, что дня три это точно никто её там не топтал.

– Хорошо, Борис, – кивнул Лёшка. – Давай дуй вперёд, предупреди своего старшего, что мы уже на подходе, чтобы он там не спужался вдруг, как мы к нему толпой вдруг вломимся.

И парень, оценив шутку, ощерился в ответ своей улыбкой с выбитым спереди зубом, а потом кинулся с ускорением к хутору.

Хозяин со всем своим семейством был дома. Было видно, с каким искренним радушием хлопочет он вокруг гостей. Дело нешуточное, принять у себя четыре десятка здоровых мужиков, обогреть их, накормить да устроить на постой.

– Господин офицер, на сколько вы в этот раз ко мне? – наконец спросил он Алексея. – Командант четы гайдуков Братислав велел к нему гонца прислать, если вы вдруг вернётесь. Коли вы позволите, то я к нему своего Вука с сообщением отправлю. Думаю, что он до ночи успеет уже обернуться. Может вы здесь у меня заночуете?

– Подожди совсем немного, Слободан, – попросил его Алексей. – Вскоре и другой офицер должен сюда подойти, мы с ним здесь посоветуемся, всё на месте решим, а потом уже и тебе скажем. Ты распорядись, пожалуйста, пока по ужину. И в дорогу бы нам сообразить. Впереди путь долгий, не знаю, будет ли ещё там возможность пополнить свои припасы. За оплату не беспокойся, всё оплатим серебром сполна, так же, как и в прошлый раз.

– Что вы, господин офицер, – вежливо поклонился серб. Какое вообще здесь может быть беспокойство. Он только будет рад хоть чем-то помочь своим русским друзьям. А на то серебро, что они ему дали в прошлый раз, он уже прикупил на местном базаре десяток баранов, муки, зерна, птицы и ещё пару свиней. Ведь как чувствовал, что всё это ему может вскоре пригодиться. Полтора месяца прошло, и вот русские опять у него.

Да, полтора месяца, – подумал про себя Лёшка. – Время нас поджимает. Уже двадцатые числа февраля, ещё немного, и ранняя южная весна закроет наглухо все дороги. Тогда пробираться в мокрой хляби по лесам им будет гораздо тяжелее. Нужно срочно, не теряя времени, двигаться к Дунаю.

Из леса выскочил тыловой заслон во главе с Озеровым. Поручик был явно в настроении.

– Отойдём-ка в сторонку, – и офицеры присели на лежащие у дровницы колоды. – Добрые вести, Алексей, тот отряд, что мы разбили в Княжеваце, шёл сюда из Парачина. А это как минимум вёрст сто, сто двадцать к западу отсюда. В этом большом городе стояло три сотни сипахов. После того что мы устроили под Топоницей, в Нишском пашалыке не прекращается истерика. Как видно, местному начальству хорошо так «накрутили хвост» из Стамбула, вот оно и озаботилось заняться поисками врага на всей своей территории. Что это за враг, никто пока толком не знает, басен рассказывают сейчас про нас много. Поэтому склоняются турки больше к тому, что это какие-то особо дерзкие гайдуки были. Княжевац и Заечар в этом плане считаются весьма неблагонадёжными, вот и шла эта сотня по дороге, чтобы усилить в них местные гарнизоны. А тут под утро их головной дозор наткнулся вдруг на каких-то бродяг с ружьями. Ну что дальше с этой сотней стало, ты и так не хуже меня знаешь. Я вот что сейчас думаю, сто двадцать вёрст до Парачина и примерно столько же до Ниша. Думаю, что двое с половиной и даже, возможно, трое суток у нас сейчас точно есть. И есть время, чтобы оторваться от преследования. В предгорья с равнины мы уже зашли, раненых у себя не имеем. Трофейное оружие выгрузим, в тепле переночуем, а потом налегке дальше двинем. Как тебе такой расклад?

– Принимается, – согласился подпоручик. – Тут хозяин как раз свою помощь предлагает и просит оповестить о нас гайдуков. Помнишь же, что в этих горах чета Братислава хулиганит, вот я думаю, а что если местных попросить нас немного прикрыть и со следа их погоню сбить? Уверен, дня через два сюда много турок набежит. Было бы хорошо, чтобы османы не могли предположить конечную цель нашего перехода и не перекрыли бы к ней проход.

– Да, мысль здравая, – согласился Михаил. – Конечно, нужно будет предупредить их команданта о серьёзном риске. Но зная, как местные здесь «любят» турок, я даже не сомневаюсь в его ответе. К тому же у нас для славного господаря Братислава очень хороший подарочек есть! – и поручик озорно подмигнул Лёшке.

– Давай, Слободан, зови своих гайдуков, – огласил леснику своё решение Егоров. – Только у меня одно условие будет, пусть он приходит сюда с Вуком по дороге и ведёт он с собой не более десятка людей. Сам же знаешь и помнишь, наверное, что мои люди в дозорах не спят. Как бы опять как при той встрече с Деяном не получилось. Надеюсь, у него после того всё там зажило?

– Да, конечно, я всё понял, господин офицер, – подтвердил хозяин хутора. Его уважаемые гости, русские друзья могут не беспокоиться, больше таких недоразумений не повторится. – А пока пожалуйте в мой дом, там вы обогреетесь и выпьете крепкого турецкого кофе.

Алексей крикнул своего заместителя:

– Макарыч, остаёмся на ночёвку здесь. Сейчас хозяин скотинку выделит на забой для ужина, и чтобы с собой мяса в дорогу взять. Распорядись, пусть наши ему помогут. Да, и скоро десяток сербов из местных гайдуков могут пожаловать, пойдут в хутор по дороге, смотрите, чтобы наши ребята по ошибке союзничков не подстрелили!

– Сделаем, вашбродь, передых под крышей – это хорошо, – улыбнулся унтер. – А то уже маненько притомились все в пути, да и железа этого на себе пёрли ведь тоже немало.

– Ничего, скоро скинем его, – успокоил сержанта Алексей. – Вот увидишь, как ему тут местные обрадуются. Видел, с какими они карамультуками здесь воюют, еще, наверное, деды из них стреляли. А тут два десятка гладкоствольных карабинов французской системы в подарок, да ещё с десяток из местного хлама от тех выбитых сипахов под Княжевацем.

Союзники явились ближе к полночи. Сначала подбежал вестовой от Макарыча, доложивший, что дюжина сербов, включая и сына хозяина, подходит по дороге к хутору. Все они вооружены ружьями, а у многих на поясе есть сабли. По лесу более никто не замечен, идут они без тайного сопровождения.

– Ну что же, будем разговаривать, – потёр руки Озеров. – Позвольте, Алексей Петрович, сегодня роль важного полководца сыграть? Мне вроде бы как и по возрасту «надувать щёки» будет привычнее.

– Да пожалуйста, – усмехнулся Лёшка. – Не больно-то уж и хотелось. Да ты, Мишель, и чинами-то, чай, повыше моего будешь. Куда уж мне до вас-то, Ваше благородие, вчерашнему егерскому прапорщику.

– Но-но, вы уж не прибедняйтесь так-то, подпоручик Егоров. Будете в моей свите, – и Михаил принял важный вид.

Командант гайдуков Братислав был живописен. Он стоял посредине комнаты в полушубке, подбитом на отворотах узорчатой парчой, в чёрной каракулевой шапке со свисающим с неё алым шарфом и в рыжих узких сапожках. В широкий красный ремень на его поясе было заткнуто аж четыре пистоля самых разных систем, длинный кинжал, пороховой рожок и ещё кривая сабля в зелёных ножнах. Этот чернобровый, усатый, с орлиным носом мужчина, видно, очень хотел выглядеть как можно воинственней и представительней. И теперь он топтался на месте, глядя на двух молодых русских, сидящих в свободной и расслабленной позе на скамьях.

Пауза явно затягивалась. Уже знакомый Деян вышел из-за спины своего командира и громко его представил: – Командант четы гайдуков, грозный для врагов Сербии Братислав Стоянович!

Командир гайдуков важно кивнул и сделал шаг вперёд.

Озеров сидел, словно римский сенатор, ему сейчас не хватало только лишь тоги с пурпурной полосой, ну и соответствующего профиля. Лицо у поручика, пардон, было типичное рязанское, с эдаким широким носом и большими голубыми глазами.

– Офицер для особых поручений при главном квартирмейстерстве Первой Дунайской армии Императрицы и Самодержицы Всероссийской Екатерины Второй, поручик Озеров!

Как уж там смог справиться с переводом Живан, было решительно непонятно, но после этого представления Михаила славный командант гайдуков, похоже, весьма «проникся» и сразу же сбросил с себя всю напускную важность. Перед офицерами стоял самый обычный человек с вежливым и приветливым лицом, просто немного увешанный всяким боевым железом.

– Присаживайтесь, голубчик, – Озеров величественно кивнул на стоящую чуть сбоку от стола скамейку. – Ваш человек, – и он кивнул на Слободана, – сказал, что вы меня очень хотели видеть? Это правда?

– Да, конечно, – перевёл ответ команданта Милошевич. – Когда русский отряд проходил здесь, к его огромному огорчению, он не смог лично засвидетельствовать своё почтение господам офицерам. Они так быстро тогда ушли с хутора, что он просто не успел прибыть сюда вовремя, за что просит его покорнейше извинить.

– Полноте, друг, – снисходительно махнул рукой Озеров. – У нас были важные дела, и мы действительно тогда очень спешили. Но мы всё же успели пообщаться с вашим помощником, как его там? Ах да, конечно, с Деяном, – и Михаил кивнул на переминающегося у порога гайдука. – И тот, кстати, нам поведал, что вы ведёте здесь свою непримиримую войну с захватчиками, и что за вашей четой числится уже немало славных дел.

– Да, конечно! – командант расправил плечи и подкрутил усы. Его чета – это гроза окрестностей для всех османов. И за его голову ими даже объявлена большая награда. Ни один турок просто так и без большого подкрепления не осмеливается лезть на эти лесные отроги Старо-Планины. Если бы у них было бы в достатке оружия и боевого припаса, то и турецким гарнизонам бы тоже не поздоровилось, – и он с уважением взглянул на стоящее у стены оружие егерей.

– Хм, – с важностью хмыкнул поручик. – В таком случае, похоже, мы можем быть весьма полезны друг другу. Наш отряд сейчас идёт к своей цели. Буквально полдня назад им был разгромлен турецкий гарнизон в Княжеваце, и там же разбита ещё и сотня кавалерии сипахов. Османы этого им, конечно же, не простят и они, разумеется, кинут сюда большие силы, справиться с которыми у русского отряда уже точно не получится. Если союзные им гайдуки столь отважного команданта Братислава помогут запутать их отряду след, то он лично будет им очень благодарен и всенепременнейше доложит об этой важной помощи в свой штаб армии, а может быть даже и лично фельдмаршалу Румянцеву. Как знать, может быть, эта услуга когда-нибудь и зачтётся гайдукам в будущем. А пока же у него есть хороший подарок для союзников, это три десятка ружей, из которых два самой новой французской системы. И к ним ещё есть даже около полпуда патронного пороха в придачу.

Братислав явно пылал желанием помочь. Более того, он был даже этому очень рад. Что для него турки, пусть их даже и очень много, когда они, сербы, знают здесь каждый куст и расщелину. Пусть русские офицеры даже не сомневаются, они уведут возможную погоню на восток к Видинскому санджаку в Болгарию. Там хорошие горные, поросшие лесом склоны, и кавалерии османов ни за что не угнаться на конях за гайдуками.

– Ну что же, хорошо, – улыбнулся Озеров и протянул Слободану руку. – Тогда скрепим наш союз рукопожатием. Нам действительно очень нужна ваша помощь, друг. Как знать, может быть, придёт время, и мы сможем ещё сражаться вместе, в одном строю!

На следующее утро отдохнувшая и пополнившая припасы команда вышла на север. Егеря шли по уже знакомому им маршруту к Заечарам. В это же самое время по объявленному сигналу сбора в освобождённом от турок Княжеваце собиралась вся чета Братислава. Из многих окрестных сёл и хуторов подходили со старыми дедовскими мушкетами, фитильными ружьями и самым разнообразным холодным оружием взрослые серьёзные мужики и парни. Команданту нужно было два дня, чтобы перевооружить свой отряд и увести его на юго-восток в горный массив Чупровска-Планина ближе к горе Миджур.

К вечеру следующего дня остатки разбитой егерями в Княжеваце сотни сипахов достигли Парачина, и уже от него гонцы поскакали с докладом в Ниш. Командир алая Хюссейн, помня строжайшее указание наместника реагировать на любое известие о вооружённых отрядах в пашалыке, вывел самолично пять сотен из города и двинулся в сторону Княжеваца. С момента уничтожения в этом городке гарнизона и до прибытия туда турок прошло ровно три дня. Пока что всё шло так, как ранее и рассчитывали русские офицеры. Заняв городок и допросив местное население, османы выставили вокруг дозоры и устроили отдых. Один из этих дозоров, проходя в пяти милях лесным просёлком на юго-восток, был обстрелян из зарослей неизвестными. Отряд из десятка всадников потерял троих и спешно отступил к основным силам в город. Утром все пять сотен сипахов вышли к месту нападения и прочесали окрестности. Были найдены тела убитых и натоптанный след от большого отряда, уходящего в сторону Болгарских гор. Бигбаши отправил гонцов с известием в Ниш и запросил подкрепление из горцев, а сам, спешив половину своего отряда, приступил к преследованию врага.

В это самое время егеря преодолели шестьдесят вёрст и были всего в двух днях перехода от Заечар. Этот город был значительно больше Княжеваца, имел сильный турецкий гарнизон, и нужно было сделать всё, чтобы проскочить его незаметно. Погода была неустойчивой, недавняя оттепель сменилась резким похолоданием, что было, в общем-то, отряду на руку. Снег затвердел, кристаллизировался, и его толстая верхняя корка громко хрустела под ногами.

Цыган отполз за густой куст орешника, выступающий из леса, и поднял руку со сжатым кулаком вверх – «Внимание! Тревога! Возможна опасность!» Затем он раскрыл ладонь и опустил её несколько раз к земле – «Всем лечь и укрыться!» Четверо егерей из головного дозора рассредоточились за стволами деревьев и вжались в сугробы.

У старшего слух и зрение острые, если он подаёт сигнал, значит, что-то почуял. И правда, скоро с левой стороны натоптанного тракта послышался цокот копыт, и мимо разведки неспешно проехала пара десятков всадников. Распределившись, они внимательно осматривали обочину и лесную опушку. Так и казалось, что эти всадники в их стёганых толстых халатах и в лохматых бараньих шапках видят эти бело-серые холмики в грязных разводах на снегу, и вот-вот они развернутся резко, чтобы накинуться всей своей массой на егерей!

Но нет, сипахи проехали дальше по дороге, и совсем скоро цокот копыт исчез вдали.

– Вашбродь, не акынджи (лёгкая иррегулярная конница) это были, а пара десятков сипахов по этому тракту дозором шли, – докладывал Лужин. – Эти, конечно, вовсе даже не беслы, но по их настрою видно было, что уж больно хорошо они накручены своим начальством. С антиресом они подступы к дороге оглядывали, внимательно эдак.

– Так, значит, просто так мы тут уже не проскочим, – чесал голову Егоров. – И дорогу эту проклятую ну никак ведь уже стороной не минуешь, в любом случае её пересекать нам где-нибудь придётся. Похоже, это тот самый тракт, который из Парачина на Видин идёт, а уже дальше через Дунайскую переправу в Валахию. Ладно, сделаем всё, что только можно, лишь бы следов нам поменьше оставить, а там уж как Бог даст. Встаём на днёвку здесь, отдыхаем, а затем проскакиваем через дорогу в сумерках, приглаживаем за собой след и бегом на север. В любом случае часов десять у нас в запасе точно будет. Османы-то ночью воевать не любят. Навряд ли они до утра дозором по этой дороге пройдут.