Глава 13
Денис Хворостов, беженец.
12.04.2008, суббота, Ярославская область
Сегодняшнее утро началось так же безумно, как закончился вчерашний вечер. Вчера, после нашего приезда и спасения Красновых, во дворе и в доме творился сущий ад — все носили какие-то вещи, для Марины искали одежду, при её росте наши девчонки только бельем смогли поделиться, остальное оказалось для нее слишком велико. К счастью, маме удалось найти у соседей вещи, подходившие по размеру. Правда, мальчишеские — спортивный костюм, джинсы и охотничий камуфляж, кроме того, где-то нашлась ещё и тельняшка. Теща же с самого начала поступила мудро, уединившись на кухне для приготовления ужина, избежав участия в общей суете. Мама с отцом показывали гостям, что и где есть, пытаясь разместить внезапных гостей так, чтобы всем было комфортно и без тесноты. Мы с Бэтэром чистили оружие, уделив особое внимание снайперке и «стечкину». Матвеич с отцом Марины растапливали баню, и лишь к полуночи все затихли, утомленные долгим и полным тревог днем. Вечерняя суета продолжилась утром — едва забрезжил рассвет, как на кухне что-то загремело, с улицы раздался крик отца, костерившего по матери какого-то соседа, ступеньки со второго этажа жалобно заскрипели под кем-то очень тяжелым, скорее всего, Лукиным.
Повертевшись в постели ещё минут десять, я решил не отлынивать от множества ждущих меня дел, перед подъёмом нежно потискав спящую Саньку, отчего та что-то муркнула сквозь сон, а я не стал её более тревожить. Пусть спит…
Выбравшись из дома, после утренних процедур и лёгкого перекуса куском домашней колбасы и ломтем хлеба, я выбрался во двор. Сразу же увидев Лукина, одетого лишь в шорты, занятого тренировкой. Игорь вертел черенком от лопаты, как пропеллером, периодически делая выпады, прыжки, перекаты и блоки. Удивительно, как ему даётся так легко двигаться, с его габаритами! Иногда он словно перетекал из одной стойки в другую, или совершал незаметные глазом движения. Наконец, заметив меня, он остановился с лёгким поклоном.
— Доброе утро, Денисище!
— Здоров, боец! Тренируешься?
— Не так чтобы тренируюсь, возможности нового тела пробую! — улыбнулся сосед, обнажив белоснежные зубы. — Чувствую себя так, будто заново родился, охота вспомнить то, чем раньше занимался.
— И как, получается? — я без иронии ухмыльнулся.
— Что-то получается… — ответил Игорь, подойдя ко мне и остановившись на расстоянии полутора шагов. — Даже немного лучше, смотри сам!..
В тот же момент, сантиметрах в десяти от моего лица материализовался кулак, я даже не успел дернуться или испугаться, не увидев ни движущейся руки, ни взмаха.
— Ого!… — удивился я. — А отбить так же можешь?
— Ударь меня, в полную силу. Не бойся, все равно далеко стою. — Лукин стоял расслаблено, открыто.
Встав в боксёрскую стойку, я нанес в его сторону удар правой. Обычно, мне удавалось подобным ударом сделать что-то неприятное противнику. Только не в этот раз! Там, куда я бил, Игоря не было! Он ушел в сторону таким быстрым движением, что я даже не увидел его перемещения. Белозубо улыбаясь, гигант двигался на меня, пока не подошёл вплотную. Каждый мой удар уходил в воздух, каждый раз там, где только что был его могучий торс, оказывалась пустота.
— Сильно! — не смог скрыть я восхищения, опуская руки. Надо тебе с Витьком спарринг устроить, он помахать руками любит!
— Да они же поубивают друг друга, Денис! — рассмеялась вышедшая на крыльцо Ксюха, одетая в спортивный костюм, она не видела нашу тренировку, но услышала мои слова. — Хотя… Я бы посмотрела…
Ксения лукаво улыбнулась, подошла к мужу, и, поднявшись на носочках, чмокнула его в щеку.
— Ладно, давайте завтракать, и будем делами заниматься. — я решил не разводить романтику и словоблудие. — Вам надо срочно заняться оружием, хоть немного освоить. Игорян, конечно, мощно в рукопашку может, только против упырей это бесполезно, им башку дырявить надо, желательно издалека. Как и с бандитами, руками не помашешь! Лучше старенький ТТ, чем крутое каратэ!
— Ты будешь учить? — спросил Игорь, обнимая жену за плечи.
— Нет, Витьку вас отдам, мне надо по хозяйству многое сделать, флигель разгрузить. В нем жить можно, а он хламом забит. Стройматериалами, точнее.
У моего отца были грандиозные планы на этот год, по ремонту и перестройке двора и дома. Для начала он хотел соединить террасой дом с флигелем, затем построить капитальный гараж и уложить плитку на дорожки во дворе. Всю зиму я скупал на распродажах материалы, а девать их особо некуда. Кирпич или плитка ещё могут перезимовать на улице, однако дерево или строительные смеси надо держать в сухости.
Увидев за завтраком Марину и помятого Виктора, он долго не мог уснуть, я вдруг вспомнил во всех деталях вчерашний день. Перед глазами пронеслись заправка, размазывающий коричневую слизь ковш бульдозера, убитые военные в УАЗике, разлетевшиеся на куски череп упыря возле парома…
Тяжело сглотнув, я отхлебнул обжигающего кофе из кружки, закашлялся, поперхнувшись.
— Эгей, пехота, смотри не захлебнись! — деланно строго прикрикнул отец, затем похлопал меня по спине.
— Ссс… Сс-пасибо, бать! — прокашлявшись, поблагодарил я его за отеческую заботу. — Вы ешьте, я пойду подышу…
Выбравшись на улицу, не забыв прихватить пистолет, я мигом вышел к реке, благо, наш участок стоял на первой линии. Не хотелось никого видеть, мне нужно было побыть одному. Хотя бы немного. Так случалось и раньше — в Чечне, после тяжёлых рейдов или боёв, я забивался в дальний угол, тишина и молчание меня успокаивали лучше оглушающих доз алкоголя.
Присев у реки на корточки, я поднял маленький камешек и бросил его в воду, наблюдая за расходящимися кругами. Вода… Колыбель жизни… Той жизни, что спустя миллионы лет после выхода на сушу, сошла с ума и начала уничтожать саму себя…
— Денис, где ты? — спустя полчаса я услышал обеспокоенный оклик матери.
— Мам, здесь я, по берегу прошёлся! — откликнулся я, поднимаясь от реки ей навстречу.
— Что ж ты ушел, не поел ничего! — мама напустилась на меня, совсем как в детстве.
— Да я перехватился бутербродом, как поднялся!
— А ну, марш к столу, отец указания раздавать будет! — после этих её слов я почувствовал себя пацаном.
Отец, в общем, всё объяснил кратко, не растекаясь мысью по древу. Я иду разбирать флигель, он с Виктором учит новобранцев, старшие женщины занимаются кухней. Все это до обеда, после него Виктор продолжает занятия с курсантами, мы с отцом благоустраиваем жилище для пополнения. Вечером чистка оружия, ужин, баня, отбой. Все четко, просто и понятно.
Перед занятиями, ребята соорудили во дворе из досок и козел длинный стол, накрыли его брезентом и разложили все привезенное оружие, включая автоматы и СВД. Закрепить стволы за каждым и каждой решил я сам, на правах командира нашего маленького отряда. Батя, все же, гражданский, да и не знает никого.
— Витя, на тебе бластер и твой карабин, «мурку» отдашь Матвеичу. Игорь, твоя «сайга» двенадцатого калибра, и «стечкин». Марина, тебе пистолет… — я снял с пояса свой «Иж», положив его на стол перед миниатюрной девушкой.
В этот момент я обратил внимание на стоящих рядом с ней Ксению и Саньку. Ксюха пожирала глазами, блестящими от возбуждения, стоящую на сошках снайперскую винтовку. Алька же, наоборот, прятала взгляд, при этом пытаясь отодвинуться подальше от стола с пугающими её железками.
— Зена… Попробуешь работать с винтовкой, если получится, твоя будет… Со вторым автоматом тоже поработай, на всякий случай, но пока что без патронов, у нас их почти нету… — задумчиво произнес я, после чего Лукина дернулась к столу, но вовремя остановилась. — Аля… Ты сегодня с пистолетом позанимайся, Витя даст тебе свой ПМ. Не бойся, он его разрядит, это просто железка. Хорошо?
Саня неуверенно кивнула, не поднимая головы, спрятав при этом руки за спину. Что ж с ней делать, с такой фобией? Эпоха дамских сумочек сменилась эрой подсумков, теперь без оружия никак…
— За собой оставляю автомат и нарезную «сайгу» — подвёл я черту под распределением оружия. — Батя, отдал бы «сайгу» тебе, но ты же со своей «береттой» не расстанешься!
— Оно мне и не надо! — резко ответил отец. — Это вы, молодые, в первых рядах, вам нужнее. А я и Берточкой хорошо управлюсь там, куда меня определишь! Сват, дам тебе такую же вертикалку, только нашу, тульскую!
Про Санькиного отца я даже забыл, после вчерашнего он старался не попадаться мне на глаза. Уж не знаю, чем так его напугал, но кажется, он меня откровенно боялся.
Посмотрев минуту на начало урока, я занес свои стволы в дом и пошел заниматься флигелем, переодевшись в рабочую одежду. Мысленно благодаря при этом отца, без подсказок сообразившего, что мне надо побыть одному…
Закончив разгрузку прихожей флигеля, совмещённой с небольшой кухонькой и довольно просторной столовой, я решил сделать перерыв. Надо бы посмотреть, как наши «новобранцы» осваивают оружие, заодно немного отдохнуть после нескончаемых мешков с цементом и штукатуркой.
Покрутившись несколько минут возле наших курсантов и их наставников, я отправился к старшим женщинам, готовившим обед на всю ораву. На кухне что-то варилось, жарилось, из печи по всему дому разносился пьянящий аромат домашнего хлеба. Вера Ивановна энергично рубила салат, мама лепила котлеты, целую гору котлет, занявших уже половину стола, а в огромной эмалированной миске фарша оставалось ещё под самый край.
— Мам, ну вы даете! — восхищенно воскликнул я, предвкушая обжорство мамиными котлетами. — Это ж целую роту накормить можно!
— Роту не роту, а с тобой два вон каких бугая приехали! — кивнула мама в сторону окна. — Им на один зубок это все, а ещё и остальным должно хватить!
Я не стал спорить, зная аппетит Виктора, да и Лукин наверняка за четверых жрать может. Впрочем, котлеты — это хорошо, однако, меня больше интересовали местные новости. Вчера, за хлопотами вокруг спасенных Марины с отцом, и прочими хлопотами после дороги, нормально поговорить не удалось. Как и сегодня с утра.
— Мама, а что за новости в селе? Никто не погиб? — спросил я, присаживаясь на табурет у стола.
— Да как же никто… — улыбка с маминого лица моментально исчезла. — У Кривошеевых дочка в Москве была… Позвонила, сказала что сынок её покусал, сам прибежал с улицы израненный весь… Иван, старший сын Бори Геращенка, тот застрелился вчера, невестка СМС прислала… Что с ней самой, непонятно, в Ярославле где-то пропала, на звонки не отвечала. Остальных, слава Богу, пока миновало, да кто ж его знает, что сегодня-завтра будет, телефоны-то не работают уже…
Не зная, что сказать. я сидел молча, рассеянно глядя на мамины руки, ловко и сноровисто скручивающие все новые котлетки, обваливая их в муке и выкладывая на стол ровными рядами.
— Зато Воробьевым повезло! — продолжила мама, не отрываясь от своего занятия. — Вадик, сын ихний, да ты же его знаешь, бегали с ними все детство на каникулах, тот в Рыбинске служит. Как началось всё это… Он сразу позвонил, позвал родителей к себе, позавчера и уехали.
— Там что, безопасно? — заинтересовался я, вспомнив, что Марина и Матвеич собирались бежать в Рыбинск.
— А там, сынок, со среды ещё, на остров начали технику вывозить, и все солдатики туда переехали. Как закрутилось всё, мэр у них распорядился сразу же на остров всех перевести. Воробьи как доехали, так сюда дозвонились, доехали хорошо, только через шлюзы долго проезжали, там этих броневиков понаехало, тьма!
Мудро, ничего не скажешь! Перевезти на остров личный состав рыбинского гарнизона, да технику сберечь… Молодец градоначальник, вовремя сообразил! Будь все чиновники такими бодрыми, никакого конца света не случилось бы. Теперь этот остров самое безопасное место во всей области, если там военных и брони больше, чем всех остальных. Ещё и флотских наверняка около роты наберется, на складах Росрезерва они постоянно околачивались. Может и сам город уже зачищают…
— Мам, ну я пойду, там ещё носить много… — сказал я матери, поднялся и стащил из хрустальной вазочки баранку.
— Иди, сынок, иди… — мама говорила, не прекращая работы. — Предупреди остальных, чтобы через час заканчивали, у нас все почти готово.
Час пролетел незаметно. Курсанты закончили теоретическую часть, запланировав стрельбы после обеда. Я успешно разгрузил одну из двух комнат, таскать осталось всего ничего.
— Эй, Полено! — позвал меня неожиданно повеселевший Бэтэр, когда оружие уже убрали в дом. — Как твоя карьера биндюжника?
— Вашими молитвами, скоро разряд повысят! — усмехнувшись в ответ, я смахнул со лба капельки грязного пота. — Лучше скажи, как наша молодая гвардия, надежда есть?
— Маринка с Ксюхой огонь девчонки! — похвастался Бэтэр, растягивая рот в своей фирменной жутковатой улыбке. — Все на лету схватывают, Ксюха, похоже, от винтовки течет, чуть ли не облизывала её! Марина все оружие перебрала, разобрала и собрала, то есть, потянулась к СВДэхе, так Ксюха чуть не зашипела на неё!
— Поссорились девчонки? — я забеспокоился.
— Да что ты… Ксюха Марину опекает, ты ж помнишь, как она её вчера обхаживала. Я чуть не приревновал! — Витёк рассмеялся. — Нормально всё. Кстати, Игорь тоже хорош, легко учится. Особенно со «стечкиным», ему в руку лег как родной.
— Ну да, под его лапу самое то… — я подумал, что соседу даже «Пустынный орёл» пятидесятого калибра пришелся бы впору. — Санька как?
— Никак… — тяжело вздохнул Виктор. — Пистолета как Сатану боится, руки дрожат, слезы текут… Еле-еле с предохранителя сняла и затвор передернула. На спуск так и не смогла нажать…
— Беда… — я озадаченно почесал затылок. — Ну что же, придется её защищать. Тут уж ничего не поделаешь. Мужики как?
— Игнатич молодец, Матвеич похуже… Оба не бойцы, но стрелять смогут. Посмотрим после обеда, как себя покажут. Щёлкать затвором одно, а вот как до стрельбы дойдет, всё и увидим.
— Витя, после обеда стреляешь с новичками, я пойду по деревне, посмотрю, что к чему. Отец с флигелем сам закончит, мелочевка осталась. Алька останется в доме, я с ней потом сам позанимаюсь. А ты присмотрись к Ксюхе, отсыпь ей побольше патронов из тех, что из Москвы привез, снайперские не жгите, мало их. — я сделал небольшую паузу. — Ты сам то как?
Бэтэр загадочно улыбнулся, кивнув головой в сторону дома.
— Представляешь, она весь год меня вспоминала… — понизив голос до громкого шёпота, поделился интимным секретом Виктор. — Она телефон посеяла по дороге с вокзала, и симка чужая была, номер не восстановила. Вот я и не мог ей дозвониться. В общем, Маришка очень рада нашей встрече!
— Береги её, Витя… — хлопнув друга по плечу, сказал я. — Не знаю, что она за человек, но девчонка красивая, глаза не пустые. Санька перед сном нашептала, что она совсем не глупая, только въедливая очень, девчонок вопросами замучила…
Обед пролетел незаметно. Почти без разговоров, все торопились успеть намеченные на сегодня дела. Лукин и Виктор, как и предсказывала мама, сожрали на двоих чуть ли не треть от приготовленного, Марина тоже проявила отнюдь не девичий аппетит, правда, постоянно просматривала в сторону угла с оружием, замирая на несколько секунд каждый раз. Только Ксюха с Санькой о чем-то перешептывались, посматривая то на Игоря, то на Виктора, наперегонки уничтожавших стратегический запас котлет.
Закончив с обедом, мы с Витьком вооружили «курсантов» их штатным оружием, я обьяснил, как найти овражек на берегу реки, подходящий для учебных стрельб, и Бэтэр повел новичков на тренировку. Заодно курсанты прихватили с собой бутылки, коробки и прочий хлам, чтобы использовать это все в качестве мишеней.
Взяв велосипед, первым делом я прошёлся по дворам, предупреждая односельчан о предстоящей стрельбе, незачем пугать людей, без того встревоженных. Затем, запрыгнув на железного коня, поехал к блоку в соседней деревне, прежде всего прочего желая поговорить с егерем или лесником. Что Вадим, что Женька были в деревне за власть, ближайшие милицейские участки находились аж в Новом и в Быково.
Поговорив с мужиками в Могилицах, узнал, что за ночь и утро через блокпост проехало несколько десятков машин, некоторые даже с московскими номерами. В основном ехали семьи, с детьми, к родственникам в прибрежных сёлах, подальше от забитых мертвяками городов. В Новом местные убрали лежавшую поперек дороги фуру, Женька- лесник вместе с Вадимом поехали туда на разведку с утра пораньше, далее в Углич собирались.
Осмотрев укрепления, сделанные весьма грамотно, я поехал на второй блок, возле моста. Вращая педали, вспомнил вдруг детство, прошедшее в этих краях. Этой же дорогой носились с пацанами на великах, дни напролет проводили на реке с удочками, ходили с отцами на охоту и совершали набеги на колхозные сады, набивая животы зелёными яблоками. Перед глазами пронеслись картинки давно прошедших дней, в ушах зазвенели смех и радостные крики детворы, бегавшей по поселку в прошлом. Много воды утекло с той поры, да и мы сами превратились из охотников, в добычу для нежити, а детский смех… Может быть, когда-нибудь, он снова зазвучит…
Вадима с Женькой, окруженных мужиками, я увидел, едва свернув к мосту. Все что-то оживленно обсуждали, даже издалека слышались гневные выкрики, матерные слова. Подъехав поближе, я спешился, прислонил велосипед к деревянному «ежу», тут же навострив уши, пытаясь понять предмет ожесточенного спора.
— О, Денис! — обрадовался моему появлению Женька, почему-то очень хмурый с виду. — Давай сюда!
— Что случилось? Мне сказали, вы с утра на разведку поехали! — протиснувшись между мужиками, я пожал руки друзьям детства.
— Поехали… Только едва ноги унесли с этой разведки! Вон, на машину посмотри! — Вадим махнул в сторону своего УАЗика. — Когда из Углича выезжали, на дозор бандосов нарвались, повезло что они за нами погоню не устроили.
«Козлик», стоящий неподалеку, выглядел неважно. Изорванная пулями запаска, пробитое окошко на дырявом тенте, разбитые задние фонари… Как они сами уцелели с такими прилетами?
— Вас самих как не зацепило? Машинка в труху, а на вас ни царапины…
— Так в кузове бак из нержавейки стоит, по дороге подобрали, думал, сгодится в хозяйстве. Вот он и пригодился, да не так, как хотелось… — ответил Женька, махнув рукой в сторону машины.
— Сначала в Новое заглянули, весь поселок на похоронах застали… — потерев ладонью лысую голову, начал рассказ Вадим. — На Большое не поехали, с той стороны много людей прибыло, в общих чертах рассказали, что к чему. Вдоль дороги горы трупов, их бульдозером сгребали, представляешь?
— Наших рук дело… — не стал скрывать я. — Они все уже мертвыми были, когда мы их… Ну ты понимаешь.
— О как! — удивился егерь. — Но ладно… Поехали мы на Углич, по дороге несколько мелких деревень, там все по-старому. Люди, конечно, знают уже, напуганы… Доехали до города, и чуть не вляпались сразу. Я в перелеске остановился, отлить приспичило… Сделал свое дело, глядь — а на дороге, куда мы ехали, джип стоит, возле него мутные такие типы колобродят, с «укоротами». Жеке сказал, чтоб загнал машину в лес, а сам по полосе тихонько двинулся. Поближе подобрался, послушал… Банда, вернее, дозорные. Я задком-задком, и обратно.
— И все? — теперь уже я не стал скрывать удивления. — Тебе же пятеро на один зубок, сложил бы их, разведка!
— Зачем? — возразил Вадим. — Раньше времени шуметь, себе дороже! Ты дальше слушай!
Спорившие вокруг мужики притихли, прислушиваясь к рассказу. Наверняка уже слышали всё, что предстояло узнать мне, тем не менее, ловили каждое слово, в надежде узнать что-то новое.
— Задворками пробрались к городу, оставили машину в брошенном гараже, чтоб не светилась. Там ещё пожарным багром двоих ходячих упокоил, из местных видимо, страшно израненные были… — на мгновение лицо егеря исказила гримаса отвращения. — Оттуда двинули к центру. Город как вымер — на улицах никого, несколько десятков «холодных» валялось, и тишина. Ну, а в центре, на Успенской площади все и увидели. Десятки джипов, микроавтобусы, четыре «Урала», бензовозы, две машины «скорой помощи», даже полевая кухня дымила.
— Армия, или?.. — перебил его я.
— Или… — вставил слово Женька.
— Транспорта на триста с лишним рыл насчитал. Пусть не все боевые, повара там, врачи, понятно, но две полных роты точно наберется. — продолжил Вадим, отхлебнув из фляги крепкого чаю.
Егерь не пил спиртного, даже пивом не баловался. Зато страсть как любил крепкий черный чай, как дома, так и в поездках не расставался с любимым напитком, таская его в литровой фляге-термосе.
— Хорошо вооружены, у всех калаши или дробовики, магазинные и помповики, почти у каждого пистолеты. Заметил даже охапку «мух», перегружали из одной машины в другую.
— Серьезные ребята… — я едва не присвистнул, особенно после упоминания про гранатомёты.
— Знаешь, сам удивился… Главное, не местные. Номера на тачках все больше московские. — Вадим опять приложился к фляге. — Я нашел двух понаехавших, от стаи отбившихся, вроде как патрульных, на чай пригласил, один на радостях почему-то дышать перестал, со вторым побеседовали немного, парень общительный и щедрый оказался, стволы подарил…
Только сейчас я обратил внимание на ремень, державший АКСУ за спиной товарища. У Женьки висел такой же, видимо со второго бывшего «бойца».
— Банда на биваке хозяйничает, но в меру. Магазины грабят, но не все. Видимо, чьи владельцы не успели, или не сообразили вывезти свое добро в более укромное место, да и девок, что по дурости своей или по наивной надежде на защиту, появлялись в поле зрения, таскали в гостиницу. Причем, некоторые заведения не только не тронули, но ещё и поставили караульных, словно имели виды на них. Или хозяйка города успела договориться с кем-то, кто и отправил эту свору в наши края! Она хитрозадая, запросто могла!
— Углич решили под себя подмять? — догадался я.
— Нет, там другие расклады… Углич они какому-то местному авторитету оставляют. Зону только вскрыли, знаешь, наверное, мужская строгого режима, да без толку — сидельцы почти все обратились, пока бунтовали. Мертвяков зачистили, а тех, кто выжил, на месте оставили, прибраться, да перевалочную базу на месте зоны организовать. Сами-то на Рыбинск едут. Зачем, почему — наш гость не знал, ему «не по масти» о таком ведать. Старшаки приказали, волыну дали, он и поехал. Сказал, через день-два выдвинутся на маршрут.
— Рыбинск?.. — переспросил я, тут же запнувшись. — Дорога же через нас!
До меня мигом дошло, что кратчайшая дорога проходит точно через нашу деревню. Такая орда просто не заметит наши укрепления, два выстрела из «граника», и нет габиона..
— Да-да, я о том же подумал! — словно прочитав мои мысли, заметил егерь. — Если через нас поедут, мимо не пройдут. После моста перегруппироваться надо, отдохнуть, оправиться на половине пути. Наш отряд им на минуту боя, даже если из других деревень людей позвать.
Окружавшие нас мужики снова зашумели. Одни выступали за то, чтобы встать на пути банды, другие, наоборот, за отступление в леса.
— Не знаю, что они в Рыбинске забыли, но нам с ними не справиться. — подумав минуту, высказал я свое мнение. — Разве что мост взорвать, любые баррикады они грузовиками растащат вмиг, пока мы будем лежать под огнем на подавление. Только кто же потом этот мост восстанавливать будет?
— Так и есть… — с печалью в голосе согласился Вадим. — Да и рвать его нечем, никакого пороха не хватит на подрыв опоры, взрывчатки нет и подавно.
— В общем, я думаю, что надо отступить. Вон, через Волгу переправиться, паром у причала стоит, а мы вчера там все зачистили.
— Побывали и там, наворотили вы делов! — в голосе егеря послышались нотки уважения. — Сначала Большое, потом пристань… За всю войну, небось, меньше голов уложить пришлось?
— Как-то так… — вздохнул я, вспомнив побоище в Большом. — Можно и в лес на денек-другой, не думаю, что долго они здесь стоять будут. Может, вообще мимо проедут.
Мужики снова зашумели, споря каждый о своем. Вадим о чем-то пошептался с Женькой, затем поднял руку и выкрикнул:
— Тихо!!! — галдеж сразу прервался, егеря здесь уважали. — Всем разойтись, готовьте скарб и припасы, дня на три. Теплые вещи, палатки, что у кого есть — все с собой, на прицепы, у кого есть! С пристани заберём микроавтобусы, женщин и детей туда, пересидим в лесу, дальше видно будет! Дядь Сань, ты у нас мореман, с паромом справишься? От берега отогнать, чтоб бандюки на него лапу не наложили!
— А шо ж не справиться, таки шо буксир, шо паром… — гордо выпятив тощую грудь, отозвался сухонький, но все ещё крепкий дедуля. — Ток ты мне одного человечка в помощь дай, на пришвартоваться!
— Будет тебе юнга, дядь Сань! — пообещал егерь. — Надо бы ещё рыбинских предупредить, гонца отправить. Денис, ты как, сможешь туда доехать со своими парнями? Кроме вас такую дорогу никому не осилить, а мы с Женькой тут нужны!
— Запросто! — я без колебаний согласился, и тут же задумался.
Мама, а также Марина и её отец вчера говорили, что в Рыбинске военные на острове расквартировались, возле ГЭС. Бандиты, даже с их вооружением, кровью умоются, попытавшись штурмовать шлюзы и мосты. Брони в городе с избытком, что-то, да сняли с консервации. Боезапас наверняка тоже есть какой-то. Можно и на острове пересидеть недельку, а там, может все уляжется… Разве только на измор будут брать, заперев на острове. Опять же, тремя сотнями штыков не устоят против брони, даже с граниками…
— Вадим, я вот о чем думаю… — начал я, все ещё не решив до конца, как быть дальше. — Что там по дороге в Рыбинск, неизвестно. Поедем мы с пацанами втроём, наши здесь останутся. Кроме нас с Витьком, никто толком воевать не умеет, разве что мой отец, да и то, он простой охотник. Что, если обратно вернуться не сможем? Как наши будут без нас? Бандиты запросто могут перекрыть все выезды из города. Вам тут лишние рты не нужны, охранять тоже есть кого.
Егерь помрачнел, но согласно кивнул.
— Сделаем так. Мы быстренько собираемся, едем всей семьёй в Рыбинск. Там у Марины, подруги Виктора, мать живёт, так что остановиться есть где. Дальше по ситуации. Военные на острове, брони в Рыбинске немало. Отобьются от банды, мы и вернёмся.
Вадим задумался, снова потерев ладонью блестящую лысину. Женька тоже нахмурился, теребя пальцами пуговицу бушлата.
— Разумно! — наконец заговорил егерь. — Родным с вами спокойнее будет. И нам легче.
* * *
…Снова выезд на рассвете, и снова бегство от беды…
Минувший вечер, после разговора с егерем, прошел в суете сборов. Благо, мы не успели выгрузить большую часть вещей из машин, только перепаковали кое-что, освободив побольше места в кузовах. Пока я с родителями занимался погрузкой их вещей, Алька с матерью и отцом на подхвате, готовили съестные запасы из всего, что хранилось в холодильниках и погребе. Марина с Игнатичем колдовали над своей «девяткой», восстанавливая погнутые в ночной погоне диски, Игорь с Ксюхой, под руководством Бэтэра, чистили оружие. Ксения едва ли не языком вылизывала свою СВУ, попутно пообещав перегрызть горло любому, кто попробует отобрать у нее винтовку. Хорошо, что она не знает её историю…
Поутру, выгнав «Соболь» за ворота, чуть ли не сразу я увидел колонну машин односельчан. Судя по их количеству, к ним присоединились жители соседних Могилиц, а может и другие соседи тоже решили сбежать от греха подальше. По крайней мере, приметная «Нива» кислотно-зеленого цвета, из Коровино, стояла среди остальных автомобилей. Вокруг них царила суета, люди крепили тюки и свертки к багажникам на крышах, немного в стороне толпилась небольшая группа мужчин с оружием в руках. Предупредив своих, я быстрым шагом направился к мужикам.
— Здорово, хлопцы! — поприветствовал я собравшихся, не замечая среди них ни Женьку, ни Вадима.
Со мной здоровались наперебой, крепко пожимая руку, кто-то даже похлопал по плечу. Все уже знали, куда и зачем мы едем.
— Доброго утра, Денис! — пожимая руку, сказал Федька, живущий через двор от родительского дома. — Вадим и Жека в Могилицах уже, собирают в гурт всех. Тебе передать велено, если вдруг вернуться придется, что мы будем к северо-востоку от Дубровки, за просекой. Вадик сказал, ты знаешь, где там поляна с ручьем.
— Это где вырубка была? — спросил я на всякий случай.
— Ну да! — обрадовался моей осведомленности сосед. — А вы как, скоро отбываете?
— Так уже. Все с вечера погрузили, сейчас женщины закончат с бутербродами в дорогу, и поедем.
— Вы того… Предупредите всех по пути, что урки едут. По деревням приезжего люда много, вон, из городов сколько беженцев понаехало. Молодух немало, ворье над ними поглумится только так! — затараторил Мишка, местный коммерсант, отстроивший на окраине села огромный дом за каменным забором.
— Ну, добро, мужики! — протянув руку Федьке для рукопожатия, начал прощаться я. — Дай Бог, свидимся, вы уж тут, не геройствуйте!
— Бывай, Денис! Удачи вам! Привет своим передавай! — попрощался Федор, остальные мужики по очереди пожелали доброй и безопасной дороги.
Наша семья, разросшаяся до одиннадцати человек, дружно готовилась к выезду. К счастью, домашней скотины не водилось, мать не любила возиться с животными, да и отец исправно снабжал дичью. Двух котов, живших во дворе и сбежавших куда-то после нашего приезда, решили не искать — охотники знатные, не пропадут, а там и мы вернемся. Одна за другой, из двора выезжали машины, выстраиваясь в походный ордер.
Первой шла, как обычно, «буханка», с Игорем за рулем и Бэтэром на месте стрелка-штурмана, второй поставили «девятку», ведомую Игнатичем. Третьим шел «Аутлэндер» с Алькой, Верой Ивановной и моей мамой, за ним «Соболь», где сидели Матвеич и Ксюха, баюкавшая на руках так полюбившуюся ей винтовку. Замыкал колонну УАЗ моего отца, забитый под завязку всякими вещами, которые не жалко подставить под вражеский огонь, если кому-то вздумается пострелять нам в спину. Отцовские запасы патронов, пороха, свинца и прочих материалов с приспособами для отливки дроби и снаряжения патронов, мы запихнули в «Соболь», обложив с боков менее ценными вещами. Настроив все три рации на один канал, я оставил одну себе, вторую отдал Ксении, у Витька была своя, служебная, проверил ещё раз все замки на дверях и воротах, и запрыгнул в уже разогретый «козлик».
— Всем, всем, это Берёза, как слышно? Приём! — проговорил я в рацию, проверяя связь.
— Берёза, Бэтэр на канале, слышу хорошо, прием! — раздался в динамике бас Витька.
— Берёза, Ксюха на канале, слышу хорошо, прием! — повторила слова Виктора Ксения.
— Ребята, поехали, конец связи! — отдав команду, я отпустил тангенту.
— Берёза, это Лесник, слышу хорошо, приём! — неожиданно для всех заговорила рация голосом Женьки.
— Лесник, рад тебя слышать, мы выезжаем! — переглянувшись с отцом, сообщил я товарищу. — Привет Егерю, сообщение получил, берегите себя и родных, прием!
— Доброй дороги, Берёза, возвращайтесь поскорее, конец связи!
— У нас у всех рации на одном канале, сынок! — заговорил отец, медленно разгоняясь. — Мы тут между собой по телефону не болтаем, да и кто в лес пошел, или на болота, всегда на связи.
— Удобно! — я кивнул головой селянам, мимо которых как раз проезжали. — Как думаешь, много их соберется?
— Да уж не меньше полусотни душ, если с могилевскими… — голос отца дрогнул. — Сами-то схоронятся, лишь бы ворье дома не пожгло и не разграбило…
— Может и обойдется, если они через Новое и Большое поедут. — я постарался успокоить отца. — Надеюсь, Вадим предупредил новоселовских…
Некоторое время мы молчали, наблюдая за дорогой. Доехав до Охотино, заметили необычное оживление во дворах, люди торопились выехать из деревни. Вероятно, все в округе уже знают о приближающейся опасности. Отсюда, наверное, поедут в сторону Шалимово… Хорошо, что погода сухая и теплая, хоть загорай, и комаров пока нету, они в наших краях слона сожрать могут.
— Бать, как ты думаешь, надолго вот это… всё? — спросил я отца, хотя прекрасно знал ответ.
— Сына, не говорили об этом при женщинах, сам понимаешь, почему… Думаю, очень надолго. — отец на мгновение оторвался от дороги, взглянув на меня. — Навсегда.
— Да, бать… Знаешь, я это понял, когда Большое зачистили. По телевизору, по радио, по интернету, везде одно и то же. Да и не работает уже ничего, странно, что свет ещё не отключился…
— Электричество с Углича у нас. А там, как ты, вернее, Вадим сказал, власть ещё осталась…
— Берёза, это Бэтэр! — заговорила вдруг рация, перебив отца. — Впереди Палюшино, люди на обочине, прием!
— Принял, что за люди? — подобрался я.
— Гражданские, по виду беженцы! Женщины, дети, вижу оружие!
— Аккуратнее, притормози возле них, предупредить надо, прием!
— Понял! Всем, приготовиться!
— Поняла! — сообщила Ксюха.
Короткая остановка обошлась без неприятных сюрпризов. Измученные дорогой и обстоятельствами москвичи, чудом добравшиеся до наших краев на четырех легковушках, собрались в небольшой табор на обочине, кажется, им здесь не было, где остановиться. Удрали из зараженного мегаполиса, и то хорошо. Быстро объяснив беженцам о грозящей опасности и о том, где найти наших односельчан, мы двинулись дальше, вскоре снова остановившись на минуту возле группы местных, топтавшихся у автобусной остановки возле магазина. Транспорт, что ли здесь ещё ходит?
Рыпы, Пашково, Еремейцево, Юркино… Мы проезжали деревни одну за другой, везде наблюдая одну и ту же картину — множество машин во дворах, обочинах, палатки на полях, суета. Как и прежде, люди, люди, люди… Никогда ещё в наших, богом забытых краях, не было столько людей. Никогда я не видел стольких отчаявшихся лиц, слез, пустоты в глазах.
Катастрофа словно вынула из большинства душу, превратив пока ещё живых телом в покойников духом. Хуже всего выглядели сбежавшие из городов — они в одночасье лишились всего, что долгие годы было их жизнью. Домов, имущества, родных людей, средств к существованию, работы, наконец. Многие из них имели самые мирные профессии — бухгалтера, продавцы, дизайнеры, маникюрши, уборщицы… Что их ждет в новом мире, где их таланты никому не нужны? К чему теперь юристы, например, если самих законов не существует? Кем станут все, чье образование, карьера, никак не были связаны с приземленной, грязной работой?
Взять того же Лукина, ещё неделю назад он был преуспевающим архитектором, а сейчас кто? Едва научившийся стрелять здоровяк, не понявший до конца, что с ним случилось, что дальше делать. Да что там Лукин, я сам не понимаю! Разница, между нами, и людьми на обочине только в том, что у нас полно оружия и припасов, пока ещё есть дом, куда можно вернуться, да пару человек с умелыми руками. Отбери у нас всё, и мы будем стоять у края дороги с таким же растерянным видом, как вот эта, промелькнувшая за окном, молодая парочка москвичей возле дорогой иномарки, от которой теперь толку меньше, чем от деревянной телеги без лошади…
— Всем, впереди люди на дороге, оружия не вижу, тормозим, прием! — снова раздался Витькин бас, слегка потрескивающий помехами.
Впереди показались ветхие здания храмов, промелькнуло название населенного пункта, Николо-Корма. Поросший молодыми березками на крышах, печалился остов звонницы. Первая машина уже проехала пологий поворот и замедлилась до скорости пешехода. Отец вывел «уазик» на пустую встречку, позволив мне рассмотреть вставших на нашем пути людей.
Их оказалось много. К счастью, живых, не придется снова лезть на мостки на крыше «буханки», на всякий случай оставленные как есть. Не придется стрелять, стрелять, стрелять, заваливая дорогу трупами, заполняющие воздух смрадом разложения и ацетона. На дороге топтались жители, наверное, со всей округи, большинство мужчин все же были вооружены, только не огнестрелом, а топорами, вилами, лопатами.
Остановив колонну метров за двадцать от толпы, я выпрыгнул из машины и прошелся вдоль наших, предупредив всех рулевых, не глушить моторы. Следом высадились Бэтэр и Ксюха, сразу встав по сторонам от колонны, контролируя фланги и посматривая в мою сторону. На дернувшуюся было Марину я сердито цыкнул. Молодец, девочка, сразу поняла и спряталась обратно, хоть про нее и говорят, что упрямая… Отец тоже вышел из машины, с ружьем наизготовку, взяв под наблюдение тыл.
— Мир вам, товарищи! — как можно дружелюбнее поприветствовал я местных, притихших при виде вооруженных людей.
— И тебе, мир, коль не шутишь! — вышел вперед невысокий крепыш с испитым лицом, сжимающий топор в потемневших от машинного масла руках. — Сами откуда будете?
— Из Борока мы! — ответил я, одновременно опуская ствол автомата вниз, мой визави выглядел вполне мирно. — В Рыбинск едем. А у вас что случилось?
Бабы в толпе дружно, но негромко заголосили, взгляды мужиков мигом потерялись. Что-то неладное у них…
— У нас беда случилась! — показав рукоятью топора в сторону одноэтажного строения церкви, ответил крепыш. — Вчера помер один приезжий, да как приезжий, Васька, сын тетки Наташи, он в Москву переехал, да вернулся как началось… Да поднялся, тут же саму Наташку искусал, она возле него хлопотала. На дворе это было, он свинью заколол, та поднялась, да его за руку…
— Свинья, поднялась? — от удивления у меня округлились глаза.
— Так да, свинья! — подтвердил крепыш. — Глаза побелели, шаталась, еле ноги двигала! Васька её тут же по голове, кувалдой, она и успокоилась навек. А через час он сам упал, да тут же и поднялся, мать подрал. Оттащили его, скрутили, перевязали Наташку, так толку то, через час и она…
— Так везде сейчас… Зараза эта целые города в могильники превратила! Хорошо ещё, что у вас только двое! — я попытался успокоить собравшихся.
— Кабы двое! — чуть ли не закричал крепыш, всполошив наблюдавшего за нами Бэтэра. — Батюшка наш, Никифор, загнал их в храм, собрал приход, да начал бесов изгонять! Сказал, одержимые они, надо молитвой изгнать бесов. Двери заперли, до вечерни молитвы пели, а потом все больше крики из храма доносились, а не псалмы. Кто-то пытался вырваться, в дверь стучали, а потом все и стихло…
— Много их там? — мрачно спросил я, поняв, что услышу дальше.
— Так, душ тридцать наверное… — почесав обухом топора затылок, ответил крепыш. — Мы тут собрались, не знаем, что делать дальше. Одни говорят, надо открыть и перебить нечисть, другие говорять, что грех, живые они, только больные.
— Живых там нету. Эта болезнь убивает человека, а поднимается уже тварь, в которой ничего людского не осталось, кроме тела. — повысив голос так, чтобы все услышали, сообщил я. — Если те, кто внутри храма, вырвется наружу, вы все станете такими же, как они, заразу понесете дальше, к своим детям и старикам!
Толпа зашумела, женщины заголосили уже всерьез. Краем глаза я заметил за окнами быстрое движение, тут же вылетела кусками оконная рама, брызнули во все стороны стекла, сверкнув искорками под яркими лучами весеннего солнца.
— Огонь! — мой крик утонул в грохоте выстрелов.
Одинец моментально открыл огонь по стремительно несущейся фигуре, затянутой в черные лохмотья изорванной сутаны. Сквозь разбитое окно, за ней начали выползать другие упыри.
Вскинув автомат, я мигом переключился на автоматический огонь и выпустил длинную очередь в упыря, почти добежавшего до первых людей, застывших от неожиданности. Упырь в одеянии священника запутался в ногах и рухнул наземь, лишь немного не достав до полноватой тетки, отшатнувшейся назад, сбив другую, пожилую женщину. Стоило упырю упасть, как по толпе прокатился вопль ужаса, все ломанулись прочь бестолковой гурьбой, сбивая друг друга, падая, бросая наземь лопаты с вилами. Только стоявший рядом со мной крепыш не двинулся с места, побелев и окаменев, словно мраморная статуя.
Хлестко щелкнул приглушенный выстрел Ксюхиной винтовки. Встав на колено между машинами, она стреляла в ковыляющих и ползущих зомби. Непонятно, чьи выстрелы превращали их в кучки окровавленного хлама, Виктор тоже стрелял не переставая. Я не отставал от них, стреляя одиночными по головам упырей. Один, второй, третий… Покойтесь с миром, блаженные! Не несите заразу тем, кто ещё жив! Четвертый, пятый… После короткой паузы снова защелкала СВУ-шка, молодец, Зена, быстро перезарядила магазин…
Упыри кончились так же быстро, как и началась эта бойня. Наскоро пересчитав лежащих на земле, махнул рукой Бэтэру и пошел к церкви. Переступив через низкий подоконник, аккуратно заглянул внутрь, едва сдержав рвотный спазм от ударившего в нос густого смрада, смешанного из запахов крови, дерьма, блевотины, трупятины и ацетона. Никого… Тридцать пять трупов на земле, ни одного внутри. Только перевернутые иконостасы, валяющиеся на полу переломанные свечи, забрызганные кровью стены, скомканные и разбросанные страницы из Библии, пропитавшиеся кровью…
Проверив служебные помещения храма, я нашел ещё одну несчастную, обратившуюся в упыря. Упокоив её, вышел наружу, жадно хватая ртом воздух, не пропитанный миазмами разложения.
— Кажется всё… — переведя дух, сказал я молчаливому Бэтэру.
— Пошли, на попа посмотрим… — мрачно пробасил тот. — Кажется, он один из тех, пришельцев…
Священник, довольно упитанный при жизни, неподвижно лежал лицом вниз. С трудом перевернув его на спину, мы увидели разбитое пулями лицо, вернее, морду. Такая же пасть, как у монстров на заправке, звериные клыки, серая шагреневая кожа. Только у этого остались клочья некогда роскошной бороды, слипшиеся в колтуны от запекшейся крови.
— Витя, ты заметил? — пробормотал я, рассматривая останки. — Везде, где толпа упырей, обязательно есть такие «спринтеры». Как думаешь, случайно?
— Думаю, нет… — глухо ответил Бэтэр. — Не нравится мне все это…
— Какой страаашненький! — раздался за спиной удивленный девичий голос, я тут же обернулся.
В паре шагов за мной стояла Ксения, восхищенно глядевшая на лежащего монстра. В её глазах читался не только страх, но и ещё что-то, виденное мной ранее у женщин, совсем при других обстоятельствах… Грудь высоко поднималась при вдохе, щеки порозовели…
— Кто… Что это? — наконец, спросила она, переведя с трупа взгляд на меня, в её бездонных зрачках сверкали искры.
— Хрен его маму знает… Монстр, пришелец! — ответил вместо меня Виктор. — Мы видели таких же на заправке и в Большом. Видела бегунов? Все они такие же были! Полузвери-полулюди.
— Я в интернете видела фотографии похожих, только думала, что это монтаж… — задумчиво сказала Ксюха, внимательно рассматривая когтистые руки упокоенного. — Ух ты, какой маникюрчик! А откуда они берутся?!
— Да откуда ж нам знать? — теперь уже я включился в разговор. — Может, это они и принесли заразу, скрываясь под масками людей!
— Хорошо бы найти того, кто знает… — сказала она. — Может, в городе кто-нибудь знает больше?
— Надеюсь… — ответил я. — Надоело это… непонимание.
Собрав испуганных сельчан вместе, я рассказал им о бандитах, собравшихся ехать на Рыбинск. В целом, ситуацию с эпидемией они уже знали, новостью стало только присутствие таких монстров, как батюшка из местной церкви. Вспомнив о нем, толпа зашумела, большинство неистово крестились, женщины снова запричитали, опасливо косясь на лежащие вповалку трупы. Дождавшись, когда плач и споры немного поутихли, я попрощался с несколькими из местных, в первую очередь с трактористом, невесть откуда доставшем старенькую двустволку.
Запрыгнув в машину, дал по рации команду двигаться, немного перестроившись, а когда деревня осталась позади, крепко задумался.
Ксюха… Что-то с ней было не так. Ещё дома, в Бороке, меня удивила её беззаботная веселость. После того, что произошло по дороге из города в деревню, никто из нас не остался без шрама в душе. Даже Бэтэр, повидавший в жизни намного больше меня жестокости и крови, ожив после встречи с Мариной, от чего в его глазах снова зажглась искра, и то, выглядел подавленным. Матвеич ходил бледный как снег, избегая меня и Виктора, лицо Игоря стало старше на десяток лет. Только Ксюха вела себя так, словно вокруг нас не конец света, а какой-то карнавал. Недавняя стрельба… Я видел возбуждение в её глазах, дыхании, даже голос стал таким… сексуальным, что ли…
— Сынок, чего призадумался? — голос отца вырвал меня из глубины мыслей.
— Бать, помнишь, я рассказывал про монстров в Большом? — решив не посвящать отца в свои сомнения, я завел разговор на другую актуальную тему. — Местный поп таким же был, страшным зверем.
— Да я, сына, меньше твоего знаю… — немного подумав, ответил отец, как всегда немногословно. — Попусту не хочу гадать, языком молоть, оно лишнее. Погоди немного, может в Рыбинске узнаем, что за звери…
* * *
Войдя в довольно крутой поворот на 59 километре шоссе Рыбинск-Углич, колонна сбросила скорость. Буханка, шедшая первой, не доехала с десяток метров до деревянной избы с вывеской «Шиномонтаж», расположенной на самом изломе дороги, как со стороны бетонного забора, возведенного в нескольких метрах позади избы, прозвучали громкие выстрелы.
Первая, тяжёлая пуля двенадцатого калибра, разворотила радиатор вездехода, моментально окутавшегося облаком горячего пара. Вторая попала в лобовое стекло, оставив после себя отверстие, украшенное инеем сколов и паутиной трещин по краям. Третья, под довольно острым углом влетела в боковое окно шедшей за «буханкой» девятки, отчего «лада» резко вильнула влево и улетела через в, уткнувшись бампером в кусты. Шедший третьим номером «Соболь» едва не ударил в зад выкатившуюся на обочину «буханку».
Только «Аутлендер», и замыкавший колонну «УАЗ», резко затормозив, замерли на дороге…
