Вроде бы и времени мы в этом овраге провели не так много, а день потихоньку перевалил за полдень. Причем здесь, так сказать, в низине, это особенно хорошо ощущалось. Зябкая прохлада сменилась изрядным холодком, а тени от ветвей деревьев, растущих по краям, начали сплетаться в довольно-таки жуткие узоры. Короче, неуютно стало в овраге. Неприятно.

Причем не одному мне. Телохранители Шлюндта развили довольно-таки приличную скорость, спеша добраться до того места, откуда мы начали свой путь, и это несмотря на то что их руки были заняты сундуком. И сам антиквар, надо признать, постоянно ежился то ли от холодка, проникавшего под одежду, то ли по какой другой причине. Да еще то и дело поглядывал себе за спину, туда, где осталась поляна с дубом. Это, кстати, меня более всего беспокоило. Если он чего-то опасается, значит, причина на то имеется веская. В появление Вия я не очень верил, разумеется, но чутью Шлюндта доверял полностью. Да и Великий Полоз на этот счет меня предупредил открытым текстом.

Под конец мы ожидаемо помучались с подъемом груза наверх, но обошлось, взволокли мы сундук на край оврага. Взмокли все, перепачкались глиной, запыхались, обматерились, но взволокли.

– Уф-ф-ф. – Вытер пот со лба Жендос. – Тяжелый какой этот ящик, гадюка такая! А чего в нем? В самом деле золото-брильянты?

– Языки слишком разговорчивых работников, – холодно ответил ему Шлюндт, стоящий на краю обрыва и смотрящий вниз, туда, где весело журчал невидимый отсюда ручей, из которого я напоследок напился. – Чего расселись? Пошли, пошли. Солнце в зените, а мы с Валерием не обедали еще.

– И мы, – заметил Вован. – Комаров покормили вдоволь, а сами даже червячка не заморили.

– Осторожней в желаниях, – посоветовал ему антиквар. – А то отведу вас в китайский ресторан, там тебе и черви будут, и личинки, и опарыши – чего пожелаешь. Оплачу вам все меню, и не выйдете вы у меня оттуда до той поры, покуда все не съедите.

– Все ясно, хозяин. – Жендос уцепился за боковое кольцо сундука. – Молчим. И если что, нас чебуреки или беляши вполне устроят, не надо опарышей.

– То-то. – Погрозил им пальцем Шлюндт. – И еще – мне от вас не шутки нужны, не забывай об этом.

Что до меня, я особо их разговоры не слушал, поскольку наслаждался солнцем и теплом. Невероятный все же контраст – стылая осень там, внизу, и ласковое лето тут, наверху.

Нехорошее место этот овраг. Недоброе. Не хотелось бы еще раз в него лезть.

А еще у меня появилось ощущение, что я там что-то забыл. Что-то очень важное. Вот только понять не мог, что именно. Вроде все при мне – и пистолет, и золотая фигурка, и жизнь.

И тем не менее неприятное ощущение не отпускало.

Мы снова пробрались через травяные заросли лагеря, причем на этот раз нас там ждали. Кто? Здоровенные слепни, которые, похоже, свили себе немало гнезд в заброшенных зданиях. Надо думать, они тут впроголодь обитают, и тут раз – еда сама пожаловала к ним.

Эти монстры, каждый из которых был размером с пятирублевую монету, атаковали нас по всем правилам воздушного боя: они выстраивались в геометрически верные фигуры и с грозным жужжанием срывались в пике, свирепо выставив жала вперед. Нет, я знаю, что они у них, так сказать, сзади, но ощущение было такое, что все наоборот.

Последние метры до машины мы преодолели бегом, отмахиваясь от десятков кровососущих тварей. Мало того, пяток этих бестий и в автомобиль смог проникнуть, воспользовавшись моментом погрузки сундука. Они басовито гудели внутри, бились в стекла и, несомненно, выражали недоумение от того, что их родичи почему-то не желают присоединиться к трапезе, тем более что пища уже никуда не бежит.

– Зараза такая! – Вован придавил одного слепня тряпкой и брезгливо стряхнул его в пепельницу. – Кусается!

– А что, Валера, ты с металлоискателем не будешь сегодня ходить? – иезуитски-ласково осведомился у меня Шлюндт. – Нет? Ну, смотри. Тогда поехали, чего тянуть?

Оставшиеся в живых кровососы еще минут пятнадцать донимали нас своим басовитым гудением и успели дважды отведать крови Жендоса, прежде чем мы покинули лесную колдобистую дорогу и выбрались на проселок. Там водитель резко тормознул, выскочил из машины, а затем распахнул все двери с воплем «Вон пошли, сволочи!».

– Надеюсь, ты это не мне? – чуть ошарашенно уточнил Шлюндт.

– Конечно, нет, – чуть тише ответил ему Вован. – Я этим… Этим!

Пока они общались, слепни на самом деле вылетели из салона, растворившись в синеве неба и в шуме поля, которое находилось по левую руку от нас. Красивое такое поле, поросшее васильками и прочими сорными травами.

– Хм-м-м. – Я выбрался из машины и задумчиво потер подбородок. – А вот тут можно бы и походить. А, Карл Августович? Хорошее место, перспективное на глазок. Может, подниму чего. Ту же «царицу полей» или пару-тройку «николашек».

На самом деле у меня не было ни малейшего желания по такой жаре таскаться с металлоискателем, а после подрубать корни трав, чтобы добраться до потенциальной находки. Мне Сивый с Гендосом во время нашего копа в заброшенной деревне объяснили: подобные земельные пространства летом никто не трогает, их отрабатывают или по весне, когда трава в рост еще не пошла, или по осени, когда все это изобилие на корма скашивают, а землю трактора перелопатят. Нет, новички, бывает, и в таких местах шатаются, но серьезные «копари» подобной ерундой не занимаются.

Но очень мне хотелось поддеть антиквара, сидящего как на иголках и явно сгоравшего от нетерпения. Жаждалось ему изучить добычу, запустить свои алчные лапы в обретенные ценности. Ну как тут удержаться от ответной шпильки?

– Валера, я ценю твой изыскательский пыл, но давай обойдемся без этого, – то ли поняв, что я шучу, то ли нет, отозвался Шлюндт. – Не стану предлагать тебе пару горстей царских монет из своей коллекции, поскольку понимаю, что найденное – не подаренное, потому просто попрошу – поехали. Но если хочешь, на следующих выходных мы можем прокатиться в одно место, где ты побродишь со своим прибором вволю. Обещаю, там тебя ждет масса находок.

– В принципе… – Я изобразил на лице раздумья, но закончить фразу не успел – помешал смартфон, задергавшийся в кармане джинсов.

Марфа. Не скажу, что удивлен, ждал ее звонка. Более того, сам бы ей сегодня набрал, ибо долг есть долг. Она, кстати, еще вчера обещала позвонить, но этого не сделала.

– Мое почтение, – произнес я, поднеся трубку к уху. – Итак?

– Здравствуй, – поприветствовала меня глава ковена. – Извини, вчера занята была, не успела тебя набрать. Впрочем, не думаю, что ты сильно по этому поводу печалился.

– Как бы да. – Я отошел подальше от машины и любопытного антиквара, который мигом насторожился. – Но…

– И завтра мы с тобой тоже не увидимся, – перебила меня ведьма. – Отдыхай покуда. Дела тут образовались, срочные и неотложные. Не до сокровищ мне сейчас.

– Как скажете, – согласился я. – Но все же напомню, что в будние дни я работаю и отгул мне получить будет нелегко.

– А я возьму да и поищу аргументы для того, чтобы ты исхитрился освободиться пораньше или вовсе на работу не пошел, – рассмеялась Марфа. – Знаешь, женщина чего только ни придумает, чтобы своего добиться. А я хоть и бабка старая, но все же женщина.

– Ну, никакая вы не старая, – на автомате брякнул я совершеннейшую банальность, о чем сразу пожалел.

– Да-да-да, – немного саркастично отозвалась ведьма. – Ладно, как нынче говорят, хороших тебе выходных. С Карлом-то все дела уже завершил?

– Ну, почти. – Глянул я в сторону машины и достал левой рукой из кармана пачку сигарет.

– Ясно, этот старый пень рядом, – поняла Марфа. – Да, вот еще что. Тут ко мне Стелла забегала, так она… Ай, нет, все, мне пора.

Стелла забегала. За чем забегала? Опять же – я был уверен, что, несмотря на заверения Марфы о произведенной ей амнистии, Воронецкая все же где-то там, в подмосковной усадьбе томится. В мокром, темном и страшном подвале, возможно, в компании пауков. Оказывается, нет, моя подруга в самом деле на свободе.

А ведь не позвонила ни разу. И не зашла. Это как-то даже обидно немного, все же не чужие мы с ней друг другу люди. Ну да, ругаемся, ссоримся, но тем не менее.

Я затянулся сигаретой, не обращая внимания на недовольное бурчание Вована о том, что кое-кто жрать хочет, пока другие курят. Ничего, постоит, подождет.

В этот момент смартфон взревел вновь, я глянул на экран и очень удивился. Кого-кого, а Сивого услышать не ожидал. Вот вспомни черта!

– Есть минута? – деловито заявил он, как только я ответил на вызов, как водится, без всяких приветствий. – Слушай, не знаешь, где тетя Марина? Я просто сейчас в Петрово, к вам заезжал, так дома никого нет, кроме прислуги.

– А на кой тебе моя мама понадобилась? – изумился я, а после рассмеялся. – Или семейство Сивцовых опять надумало кому-то картину подарить?

Лет десять назад отец Сивого надумал одному из своих деловых партнеров на юбилей полотно известного русского передвижника презентовать. За немалые деньги его приобрел в галерее, с экспертизой, со всеми делами, но все равно прокололся – впихнули ему пусть очень качественное, но фуфло. На его удачу в их дом по каким-то своим делам заглянула моя мама, которой данную покупку с гордостью и продемонстрировали. Мама поковыряла ногтем краски, понюхала матерчатую основу, посмотрела на изображение под разными углами и освещением, а после сообщила дяде Аркадию, отцу Сивого, что того красиво и умело поимели. Ну, не такими выражениями, естественно, только дяде Аркадию от того легче не стало.

Закончилось все хорошо. Ловкачи улизнуть не успели, служба безопасности Сивцова-старшего успела их прихватить буквально в последний момент, ну а дальше все стало совсем просто и понятно. Жулики отправились на долгое лечение в травматологическое отделение одной из городских больниц, деловой партнер в результате получил в подарок какое-то коллекционное оружие, дядя Аркадий обрел бесценный опыт в области живописи, а моя мама обзавелась недурственной копией одного из художников-передвижников и негромкой поселковой славой класса: «так-то вроде она тихоня тихоней, но в вопросах искусства шарит – дай бог каждому».

Именно поэтому время от времени к ней обращались соседи по поселку, если желали приобрести что-то стоящее из мира живописи или скульптуры. Маму это забавляло и радовало.

– Да какой там, – хмыкнул Сивый. – Папаша после того случая даже в офисе со стен все картины поснимал. Ты же понимаешь, не в деньгах дело – в принципе. Его – и кинули. Хуже не придумаешь.

Тоже правда. Слышал я кое-что о юных годах Сивцова-старшего и о том, как он первоначальный капитал сколачивал. Ради правды, легко еще те прохиндеи отделались, случись такая история лет на десять пораньше, не обошлось бы все банальными переломами и отбитыми почками.

– Понимаю. – Я затянулся сигаретой. – Так ты чего от мамы хотел?

– Билеты ей предложить, – отозвался мой приятель. – В театр.

– Сивый, не пугай меня, – попросил я его. – Все настолько плохо? Ты прогорел? Ну, просто я не могу придумать, по какой еще причине ты подался в компанию веселых ребят, которые начинают разговор со слов «мы хотим пригласить вас в театр».

– Типун тебе на твой длинный язык, Швец, – от всего сердца пожелал мне Сивый. – Нет, конечно. Просто бате моему за уважуху подогнали два пригласительных в театр. Ну, открытие сезона на носу, генеральный прогон премьерного спектакля, все такое, потом еще фуршет для спонсоров состоится за спонсорские же деньги. Его фирма в их числе и не на последних ролях, так что… А ему этот спектакль на фиг не нужен, он еще вчера в Завидово умотал, поближе к бане и охоте. Билеты мне спихнул, мол, со своей сходишь, культуры хапнешь, а, самое главное, после речь там толкнешь от нас. В смысле от спонсоров. Слияние бизнеса и театра, все такое…

– А подруге твоей билеты как шли, так и ехали, – продолжил за него я.

– Само собой! – хохотнул Сивый. – Она и читает-то с трудом, какой там Чехов… Но мне это даже нравится. С умными проблем куда больше. Ты же помнишь мою бывшую? Ну вот. Я там расслабиться ни на секунду не мог, все подвоха ждал.

– Так ты и теперь не расслабляешься, – заметил я. – Почему? Потому что не напрягаешься.

– Баян.

– Ну да, он. Но верно же?

– Верно, – подтвердил Пашка. – Так вот, подумал я, подумал и решил попросить туда сходить тетю Марину. Ну, она же такое любит. Помнишь, сколько нас по театрам тогда таскала? И говорить красиво умеет, ее речь потом в спектакль наверняка вставят как отдельный монолог. Само собой, я бы водителя нашего с ней отправил, чтобы отвез ее туда-обратно, все как положено. Все равно ему делать нечего. Батя на охоте, мама с сеструхой в Майами, он сидит, лодыря целыми днями гоняет, горничную за попу трогает. А тети Марины дома и нет! И телефона ее у меня тоже нет, а прислуга у вас – как подполье во время войны, слова не выжмешь. Дяди Толин номер, правда, имеется, но я ему звонить не рвусь. Мне кажется, он до сих пор меня не сильно любит. Ну, после того случая.

– После того случая он меня не сильно любит, – заметил я, – а к тебе он нормально относится, не гони волну. Если дела с родителем твоим ведет, значит, все пучком.

– И все-таки набери тетю Марину сам, а? – попросил меня Сивый. – Спроси. Просто бате наверняка позвонят и скажут, что, мол, вы не пришли, а мы так ждали. Если он будет в хорошем настроении, то, считай, пронесло. Но если нет, то мне мало не покажется, вроде как подвел родителя. А он мне гарантийное письмо под сделку одну должен дать, без него я горю.

– Ничего я не понял, кроме одного: тебе надо, чтобы кто-то сходил в театр и после на банкете от вашей фирмы речь толкнул?

– Ну!

– Уговорил, схожу, – вальяжно произнес я. – Но будешь должен.

– Не вопрос, – оживился Сивый. – Так даже лучше. Начало в семь, успеешь?

– Само собой. – Я глянул на часы. – И вот еще что. Ты там что-то насчет машины говорил? Валяй, присылай часам к шести. Мой адрес ты помнишь.

– Эй-эй! – возмутился Пашка. – Одно дело – тетя Марина, другое – ты. Такси вызовешь.

– А билеты? – немедленно уточнил я. – Их кто мне передаст?

– Вот капец ты какой прожженный, Швец, – фыркнул Сивый. – Всегда таким был! Ладно, водила звякнет, как подъедет. И еще – если что, ты не Валера, а Павел, ясно? Ну, чтобы батя чего не заподозрил.

– А как бы моя мама…

– Ой, не парь мне мозги, – попросил меня Пашка. – Это разные ситуации. Раз едешь ты, то побудешь Сивцовым, не переломишься.

– Да не вопрос, – согласился я. – Не в первый раз.

И это чистая правда. В нашем совместном прошлом чего только не происходило. Приходилось и мне Сивцовым бывать, и ему – Швецовым. Случаи – они разные бывают.

– Валер, ну, мы едем?! – возмущенно гаркнул Жендос от машины. – Имей совесть!

– Пять сек. – Показал я ему ладонь с растопыренными пальцами, одновременно с этим ища в аппарате телефон. – Еще один звонок. Ага, вот он.

Гудок, другой…

– Не ждала. – Моя собеседница, похоже, не врала, она на самом деле удивилась. – Неужто уже соскучился? Если ответишь «да», мне будет приятно. Даже если соврешь.

– Ну, не без этого, – признался я, немного покривив душой. – На самом деле должок хочу вернуть.

– Сам? – Изольда изумилась еще сильнее. – Без напоминания, без прессинга с моей стороны, без увиливания с твоей? Давненько со мной такого не случалось, обычно люди предпочитают не помнить того, что они кому-то что-то должны.

– Тебе просто не везет с кругом общения, – сочувственно произнес я. – Не с теми людьми дружбу водишь.

– Давай я с тобой ее стану водить, – немедленно согласилась ведьма. – В тебе меня все устраивает.

– Что-то такое и хочу предложить, – решил добить ее я, и, судя по молчанию в трубке, мне это почти удалось. – Если ты не против, конечно.

– Ну, добей меня.

– Так вот. Я тебе, помнится, театр обещал.

– А? – слова у Изольды кончились, похоже, одни союзы остались в наличии.

– Блин. – Я вздохнул. – Ты меня спасла, я перешел в разряд должников и предложил тебя сводить в театр. Ты отреагировала на это вполне радостно, сказала, что тебе именно его и не хватает. Не хватает – получите и распишитесь. Закрытый прогон премьерного спектакля, лучшие места, кругом сплошной бомонд, после куча дармовой еды и халявной выпивки. Может, и танцы будут, но тут не поручусь. Ты счастлива, долг закрыт.

– Я тогда шутила, – неуверенно заметила ведьма. – Точнее, это был сарказм.

– У меня с чувством юмора плохо. Ты сказала – я сделал, возражения и претензии не принимаются. Давай, наводи красоту, платье там, туфли, что вам еще для театра нужно? И эсэмэской адрес пришли, куда за тобой заехать. Прямо сейчас пришли, чтобы я дорогу рассчитал. А, да – начало в семь вечера, так что время у тебя в запасе есть. Не сильно много, но есть. Но если что, мы можем и опоздать, нас в зал после любого звонка пустят. Такие вот билеты, хорошая моя. Я на тебе не экономлю!

Ну а чего такого? Тот случай, когда я кучу зайцев одним выстрелом уложил. И другу помог, и должок выплатил, и с красивой женщиной вечер провел. Вернее, проведу. А может, и ночь, особенно если учесть, что завтра у меня самый настоящий выходной. Мне никуда ехать не надо, подобные подарки судьбы в последнее время редкость.

Да и в театре я сто лет не был. Чехов, конечно, не тот автор, который мне по нраву, я предпочитаю что-то полегче, пьесы, где определение «комедия» реально соответствует положению дел, но дареному коню в зубы не смотрят. Тем более что в билет, как было сказано, еще и питание включено. Не окультуримся – так хоть поедим.

Только прежде мне одно дело надо завершить, из числа тех, что на завтра откладывать не стоит. От греха.

Шлюндту было очень любопытно, с кем и о чем я разговаривал, он вообще товарищ, скажем так, пытливый, но никаких вопросов не последовало. Паритетность есть паритетность, ее соблюдать надо, и он это понимает. Я ему лишних вопросов не задаю, он – мне. Потому по дороге мы обменялись лишь парой фраз да притворно сердечно попрощались, когда до моего дома доехали. Он выразил надежду на то, что это не последняя наша вылазка в поисках старинных сокровищ, я сообщил ему о том, что составлять ему компанию в подобных предприятиях – большая честь и радость. Всем хорошо, все довольны.

После я убедился в том, что машина антиквара покинула мой двор, сбегал наверх, оставил металлоискатель в квартире и отправился в гаражи, расположенные неподалеку. Да-да, у нас тут невесть как уцелел гаражный комплекс, построенный еще при царе Горохе. Точнее, при Повелителе кукурузы. Настоящий, классический, с добротными боксами. Почему его до сих пор не снесли, отчего – для всех загадка. По идее, давно на его месте должна стоять высотка точечной застройки высотой этажей в двадцать пять, но вот как-то строительные снаряды пока все мимо летят.

В этих гаражах время, казалось, застыло, тут до сих пор обитает дух прошлого века. В теплое время года отцы семейств, одетые в треники и майки с лямками, проводят здесь все выходные, если удается отвертеться от поездки на дачу. Они сидят в древних креслах, из которых точат куски поролона, среди куч разнообразного мусора, скопившегося в углах боксов, и пьют пиво, миролюбиво взирая на белый свет. После бутылочки-другой они встают и начинают с умным видом копаться в кишках автомобиля, после чего тот, к всеобщему удивлению, даже может завестись. Но самое главное – они общаются тут друг с другом обо всем, о чем только можно, отдыхая душой от мирской суеты. Здесь нет социальных барьеров и условностей, здесь все друг с другом на «ты». Мне вообще кажется, что гаражи и баня – это те два последних места на земле, где люди по-настоящему равны.

Именно тут обычно проводил свои выходные Серега Котов, мой сосед сверху. Хороший мужик, рукастый, головастый, примерный муж и отец двух сорвиголов подросткового возраста обоего пола. Мы с ним не то чтобы дружили, но неплохо ладили. Когда я только переехал в эту квартиру, его отпрыски-близняшки Сашка и Машка практически сразу меня залили. Хорошо так, от души. Они какой-то эксперимент в ванной проводили, после отвлеклись, а пробку из слива не вынули. Как результат – потоп, далекий по качеству от библейского, но все же неприятный. Я ругаться на них не стал, с Серегой все решил полюбовно, тот мне потолок побелил, помог обои поклеить, часть мебели, подпорченной водой, выкинуть, а после еще «поляну» накрыл, вроде как ремонт отпраздновать. С тех пор мы и ладим.

Гараж свой он обустроил на совесть, были тут у него и яма, и что-то вроде погреба, а также мини-мастерская, которая мне сейчас как раз и понадобилась.

Серега сидел в зеленом раздолбанном кресле, пил пиво из бутылки, щурился на предвечернее солнце и, несомненно, в данный момент был безмятежно счастлив.

– О, сосед, – приметил он меня и с искренней радостью помахал рукой, свободной от бутылки. – Здорово! Пивка?

– Если только маленько, для рывка, – не стал отказываться я. – Мне вечером еще по делам надо кое-куда смотаться, а туалеты не везде есть.

– Это да. – Серега достал из сумки-холодильника бутылку «Трехгорки» и протянул ее мне. – С пива, как известно, ссытся криво. Как дела вообще?

– Теперь совсем хорошо. – Я свернул крышку с горлышка и с удовольствием отхлебнул терпкого, с горчинкой напитка. – Спасибо!

– Вон там табурет есть. – Ткнул сосед пальцем в сторону зимних шин, упакованных в чехлы и аккуратно положенных одна на другую. – Все хочу сюда второе кресло приволочь для Сашки, да как-то недосуг. А надо бы, растет парень, скоро можно будет его с собой брать. Это тебе не «нюнтенда», здесь вместе с батей многому научиться можно.

– Согласен. – Кивнул я, доставая сигареты. – Меня мой тоже в гараж с собой брал. Закурю?

Кстати, не соврал. Брал меня родитель с собой в гараж, было. Он его строил. Вернее, их. Три десятка многоэтажных парковок по всей Москве, его компания тогда тендер на это дело выиграла. У отца тогда еще теплилась надежда на то, что я за ум возьмусь, учиться начну, перестану по ночам дурью маяться и в конце концов по его стопам пойду. Увы, не оправдал я возложенных на меня надежд.

– Дыми, – разрешил Серега. – Пепельница около тисков. Я сам из экономических соображений бросил, но держу ее по старой памяти. Она еще дедовская, ей сто лет в обед.

Ну да, сразу видно – не теперешнего времени вещь. Чугун, не иначе. Такой убить можно, если посильнее по голове вражину треснуть.

– Валер, ты кота за яйца не тяни, говори, чего хотел, – дружелюбно предложил мне сосед. – Ясно же, что по делу пришел.

– Хорошо, – покладисто согласился я. – Слушай, я помню, ты своему малому солдатиков отливал из олова? Он мне показывал их года три назад. Я еще ему десяток пехотинцев тогда раскрасил от нечего делать.

– Ага, а он тебе после еще полсотни припер! – хохотнул Серега. – И нехило ими в школе расторговался, по две сотни за штуку с одноклассников брал, коммерсант хренов. Дескать, «хендмейд», эксклюзив. Ох и выдрал я его тогда!

– Было такое, – хмыкнул я. – Он так орал, что Тамара Васильевна с третьего этажа чуть полицию не вызвала. Кстати, где-то твой пацан молодец, нашел способ, как подняться. Что до меня, я точно не в претензии, хоть долю малую за свою работу и не получил.

– Да ну ее, эту Тамару Васильевну, – отмахнулся сосед. – А драл я его не за то, что он торговлю развел, это-то ладно. Он, понимаешь, нескольким пацанам солдатиков в долг дал, да еще и под проценты. Они же тебе друганы, что ты с них последнее рвешь, да еще и в долги загоняешь? Крысятничество это, Валер, у меня душа такое не принимает. Потому и всыпал ему для науки и понимания как следует. Кстати, меня мой папаша вообще убил бы при таких раскладах. Отвечаю! Сашка вроде понял, с тех пор не косячит.

Тоже правда. Приходил потом ко мне его пацан, извинялся. Еще остаток солдатиков за так одноклассникам раздал и все деньги покупателям вернул. Ну и сидеть два дня толком не мог, Серега постарался на славу, от души.

– Слушай, ты олово для солдатиков тогда здесь плавил? – перешел я к главному вопросу.

– Ну да. – Серега отхлебнул пивка. – У меня там таганок есть, лампа, плошка специальная. Еще от родителя осталась, он в этом гараже чем только не занимался. Говорил, что и меня тут с мамкой заделал. В принципе верю.

– Не расплавишь мне одну штуку? – Я залез в карман куртки и достал фигурку, завернутую в носовой платок. – Если не в жилу.

– Да бога ради. – Серега прикончил бутылку одним глотком и встал с кресла. – Мне чего, жалко? Ну, если это не сталь, конечно.

– Не сталь, – ответил я. – Но и не свинец. Золото.

Я развернул платок и показал ему то, что в нем лежало. Сосед глянул на вещицу и со скрежетом почесал небритый по причине выходного дня подбородок.

– Ты не думай, тут никакого криминала нет, – добавил я. – Все ровно, все краями. Просто своей хотел подарок сделать, а она козлить начала. Мол, мне Кипр нужен или Мальдивы, а такой мусор кому другому дари. А я ведь на заказ эту штуку лил, понимаешь? Обида взяла, вот и подумал – пошла она. Переплавлю к хренам да и все. Ну и к тебе пошел.

– Бабы – дуры, – подтвердил Серега. – Никогда не знают, чего сами хотят. Моя такая же. И ты это, не думай, что я труханул там или еще чего, просто олово плавится чуть ли не от спички, а золоту жар сильнее нужен. Раза в два или три. Но попробуем.

И получилось. Я ощутил себя хоббитом в пещере Ородруина, когда фигурка начала потихоньку сжиматься, оплывать по краям, а после превратилась в булькающую желтую массу. Причем, когда это случилось, в ушах у меня что-то негромко дзинькнуло, словно гитарная струна порвалась.

– А чего дальше? – поинтересовался у меня Серега. – С золотом? Если хочешь, просто остужу его и все. Пусть лежит в виде блямбы. Зубы выпадать начнут – достанешь, дантисту отдашь на предмет протезирования.

– Вариант, – согласился я. – Хотя… Слушай, а у тебя формы для солдатиков остались? Тут ведь штуки на три хватит, а то и на пять.

Не буду я с кольцом заморачиваться, перебьется Стелла.

– Ну ты даешь! – рассмеялся сосед. – Солдатики из золота. Расскажешь кому – не поверят.

– Так ты и не рассказывай, – предложил я. – Ну или меня хотя бы не упоминай. Сам знаешь, у нас тут народ спокойный обитает, но дураки все же встречаются.

– Не без того. – Серега пошарил на полках стенного шкафа. – Где-то тут формы были. А, вот, нашел!

Солдатики, к слову, получились на славу. С автоматами, в касках – загляденье, да и только. Надо будет после их раскрасить, и пусть себе стоят на шкафу, на посту номер один. Кто знает, как оно все повернется, а тут пусть маленький, но все же золотой запас. И обитательнице браслета, которая снова затихла, будет не так скучно. Если что, пусть с ними общается. Сдается мне, что золото просто так ничего не забывает, даже если его расплавить.