Размер и величественность новых лондонских зданий были совершенно новыми для георгианского в целом уличного ландшафта, в который они оказались помещены. Разнообразие их стилей было поразительным. Каждое поколение восстает против вкусов своих предшественников, но никогда это не происходило настолько рьяно, как в викторианской архитектуре. В эпоху первых Георгов и Регентства в столице царил классицизм. К 1860-м годам ее черно-желтые кирпичные террасные ряды и площади с оштукатуренными стенами стали считаться скучными и лишенными воображения. Джон Рёскин, пропагандист художников-прерафаэлитов, развенчал Гауэр-стрит в Блумсбери, в землевладении Бедфорд, как «апогей уродства в британской архитектуре». Историк Дональд Олсен писал: «Если Регентство ценило гладкую штукатурку, то викторианцы строили из как можно более грубого камня. Если георгианские архитекторы предпочитали не бросающиеся в глаза серые кирпичи, то викторианцы строили из самых ярких красных кирпичей, какие только могли найти. Если георгианские строители возводили сдержанные, однородные, одноцветные фасады, то викторианцы упивались разноцветными глазурованными плитками… неровной линией крыш… разнообразием».

Готика по-прежнему нравилась церковным деятелям и парламентариям, но остальной внутренний рынок ее решительно отверг. В 1850-х годах застроенные землевладения Лондона еще оставались утыканными лепными пилястрами и богатыми архитравами в итальянском стиле. Но, когда десятилетием позже мода начала меняться, смещение произошло не в сторону готики, а в сторону фламандского стиля, елизаветинского стиля и стиля королевы Анны: в моду вошли строения из красного кирпича, терракоты, песчаника. Когда в 1871 году архитектор Э. Р. Робсон был нанят школьным управлением Лондона для проектирования новых школьных зданий (которых в итоге было построено почти 300), построенные им новые школы выглядели так, будто их перевезли прямо с берегов амстердамских каналов. Подобно строгим школьным смотрителям, они сурово озирали тянувшиеся на мили лондонские террасы, и завитки на их круто вздымавшихся фронтонах напоминали нахмуренные брови. Целую россыпь таких школ можно и сегодня увидеть в Вондсворте, если ехать на поезде с вокзала Виктория.

Всего десятилетие разделило аскетичный вокзал Кингс-Кросс, построенный из желтого кирпича в 1853 году, и соседний фантастический дворец вокзала Сент-Панкрас, строительство которого было начато в 1865 году. Специалист по истории вокзала Сент-Панкрас Саймон Брэдли обнаружил на его фасаде «отголоски архитектуры Брюгге, Солсбери, Карнарвона, Амьена, Вероны». На едва построенных авеню Южного Кенсингтона от светлой штукатурки отказались в пользу неоголландского красного кирпича. В землевладении Холланд-парк на Мелбери-роуд в Западном Лондоне образовалась колония состоятельных художников, самым ярким выражением которой стал экзотический Лейтон-хаус лорда Лейтона (ныне музей). В землевладении Харрингтон рядом с Глостер-роуд расцвела удивительно эклектичная голландская архитектура – я подобного не видел и в самой Голландии. В 1877 году Норман Шоу спроектировал в Бедфорд-парке, в боро Илинг, целый небольшой район из причудливого красного кирпича с прерафаэлитскими узорами. Элджин-авеню длиной одну милю (1,6 км) в районе Мэйда-Вейл – настоящая выставка, где можно увидеть все периоды развития викторианского вкуса.

Для тех землевладельцев, которым как раз предстояло продление долгосрочной аренды георгианских землевладений, решения относительно стиля стали головной болью. Хэнс-таун и Кадоган-сквер в Найтсбридже были снесены и заменены домами из вездесущего красного кирпича в стиле, прозванном «голландский с Понт-стрит». К югу, в Челси, георгианские площади и террасы подешевле оставили в покое вместе со штукатурными стенами. Часть Мэрилебона, входившая в землевладение Портленд, пострадала лишь в некоторой мере. Террасную застройку не тронули, но углы были выделены цитаделями с коньковыми крышами и башенками. На Рассел-сквер раскритикованное Рёскином землевладение Бедфорд обошлось тем, что окна и двери были отделаны неуклюжим терракотовым обрамлением.

Но самым впечатляющим из новых сооружений был Тауэрский мост – достойный ответ Сити вестминстерскому Биг-Бену. В 1877 году был создан комитет по строительству нового моста, который располагался бы ниже Лондонского и имел подъемную секцию, чтобы корабли могли входить в Лондонский пул. По замыслу инженера Сити сэра Хораса Джонса, стиль моста должен был гармонировать с расположенным рядом Тауэром, подобно тому как Биг-Бен гармонировал с Вестминстерским аббатством. Оба памятника, при строительстве которых явным образом учитывалось их архитектурное окружение, мгновенно стали символами нового Лондона. Жаль, что никто не думал об архитектурном окружении, когда в 1973 году рядом с Тауэрским мостом построили огромный отель в стиле брутализма.