Мэр и олдермены, приветствовавшие Генриха VII после победы при Босуорте, все еще представляли собой город на задворках новой Европы – Европы Возрождения и Реформации. Численность населения после Черной смерти восстанавливалась медленно – уровня, предшествовавшего эпидемии, она достигла лишь к концу века – и по-прежнему не могла сравниться с Парижем, отставая от него вчетверо. Торговля Лондона основывалась главным образом на шерсти, а трудовые ресурсы зависели от притока мигрантов из провинции. Изучение имен и диалектов этой эпохи показывает, что лондонцы на протяжении большей части XIV века говорили на восточно-английском диалекте англосаксонского языка, а затем перешли на восточномидлендский диалект. Судя по документам, после чумы четверть тех, кто получил гражданство города, происходили из Йоркшира или еще более северных частей страны. В европейской экономике Лондон по-прежнему оставался чужаком. В торговле он был младшим компаньоном Антверпена. Здания последнего были более величественными, его купцы были богаче, а моряки предприимчивей. В отличие от Венеции, у Англии не было торговых представительств за рубежом. Хотя слухи о трансатлантических путешествиях ходили еще до Колумба, люди толковали о «землях, известных бристольским капитанам», но не капитанам лондонским. В Антверпене печаталось больше книг на английском языке, чем в Лондоне. У Англии был Томас Мор, здесь принимали как гостя Эразма Роттердамского, но у нее не было ни своих художников, которые могли бы сравниться с Дюрером или Кранахом, ни архитекторов уровня Брунеллески или Браманте. В эпоху, когда Флоренция цвела ренессансной архитектурой, в Лондоне свой последний всплеск переживала средневековая готика так называемого «перпендикулярного» стиля. Часовня Генриха VII в Вестминстере, построенная в 1503 году неизвестным архитектором, остается шедевром европейской архитектуры, но она была далека от господствовавшего в Европе стиля.

Вместе с тем Лондон обладал двумя ингредиентами, которым суждено было стать очень важными для долгосрочного роста города. За пределами его стен было достаточно земли, и он пользовался политической стабильностью, необходимой для эксплуатации этой земли. В отличие от городов на континенте, Лондону не грозила осада. Стены, построенные римлянами, укрепленные Альфредом и не раз подновленные позднее, выполняли в основном административную функцию. Горожане с деньгами могли покинуть тесные и шумные улицы и колонизировать сельскую местность вокруг города. Да и коммерческая власть существовала в не слишком тесной связи с политической. У каждого сословия королевства была своя география. История Лондона в основе своей – это история его земли.

Сити в соответствии с королевскими хартиями эпохи нормандского завоевания обладал независимостью, а вот Вестминстер фактически пребывал вне всякой юрисдикции. Его население составляло в XV веке не более 3000 человек; почти все они служили короне или Богу. Только в периоды созыва парламентов – обычно это происходило, когда королю нужны были деньги, – анклав наполнялся пэрами, епископами, членами парламента и их свитой, громогласно требовавшей ночлега и припасов. Старинное аббатство, владевшее двумя третями земли Вестминстера и хозяйствовавшее на ней, богатело от этого. По мере роста королевского двора ряд коммерсантов начинал колебаться в вопросе о том, где выгоднее вести бизнес. В 1476 году британский первопечатник Уильям Кэкстон установил свой знаменитый печатный станок близ Вестминстерского аббатства, чтобы быть ближе к князьям церкви и дальше от запретов гильдии печатников Сити. Другие издатели переехали поближе еще к одной церкви – Святого Павла, где и оставались до Второй мировой войны.

Еще в XII веке секретарь Томаса Бекета Уильям Фицстивен отмечал, что «почти все епископы, аббаты и магнаты» занимали три с лишним десятка особняков, впоследствии получивших название иннов (гостиниц), по берегам Темзы. Главная река Лондона стала просторным проспектом для высокопоставленных особ; плыть по ней было легче, чем двигаться по запруженным улицам. Король пребывал в Вестминстере. Архиепископ Кентерберийский жил в Ламбетском дворце, архиепископ Йоркский – во дворце Йорк-плейс (позднее получившем имя Уайтхолл). Епископ Винчестерский тоже жил неподалеку – через реку, в Саутуорке.

Вдоль Стрэнда стояли особняки епископов Даремского, Карлайлского, Вустерского, Солсберийского, а также епископа Батского и Уэльского. Лишь небольшой клочок земли рядом с Йорк-плейс удержал за собой упрямец-простолюдин Адам Скот. Позднее этот участок получил название «Скотсланд» («Земля Скота»), а затем стал известен как Скотланд-Ярд (никакого отношения к Шотландии это название не имеет). Район иннов для юристов удобно располагался между Сити и вестминстерскими судами – непосредственно к западу от реки Флит. Некоторые из этих «гостиниц» выросли в размерах, обрели прямоугольную форму и холлы на манер оксфордских колледжей. Четыре из этих иннов – Иннер-Темпл, Миддл-Темпл, Линкольнс-Инн и Грейс-Инн – сохранились поныне.

К востоку от Сити располагался госпиталь Cвятой Екатерины, а рядом с ним – забытое ныне Истминстерское аббатство, основанное Эдуардом III в 1350 году в благодарность за спасение в буре на море. Это аббатство никогда не могло сравняться с Вестминстерским; позднее на его месте вырос Королевский монетный двор. На южном берегу реки к востоку от Саутуорка раскинулось обширное аббатство Бермондси, некогда бенедиктинское; его основание, согласно хроникам, относится к VIII веку. Вокруг этих учреждений вырастали городки из хижин пивоваров, мясников, кожевников, изготовителей извести и черепицы, а также предприятия, связанные с морем, – ведь морская торговля все расширялась. Верфи и сопутствующие предприятия протянулись от Уоппинга к Шедуэллу; снасти производили на Кейбл-стрит. Начинало проявляться различие между богатыми и бедными районами Лондона, которое в дальнейшем только углублялось.

Генрих VII (1485–1509) стал основателем династии Тюдоров. Желая закрепить за Англией статус державы европейского значения, он женил своего сына Артура на испанке Екатерине Арагонской, дочери короля Фердинанда и королевы Изабеллы, и тем самым вовлек Англию в сферу влияния Священной Римской империи. Артур умер молодым (король был так расстроен, что даже не явился на похороны), и наследником под именем Генриха VIII стал его брат, сразу женившийся на вдове Артура. Поначалу брак был счастливым, но Екатерина не смогла родить королю сына, и это привело к величайшим со времен нормандского завоевания потрясениям в истории Лондона.