В остальном Лондон, вступивший в эпоху эдвардианской помпы, продолжал обновление своей георгианской ткани, начатое поздними викторианцами. И делал это беспощадно. В то время никто еще не задумывался об уважении к прошлому, не говоря уже о его бережном сохранении. Кампания по массовому сносу продолжалась еще полвека. Даже культовые сооружения не были неприкосновенными. В Сити было разрушено семнадцать церквей работы Кристофера Рена; на освобожденном месте выросли в основном здания банков. Только освященные традицией ливрейные гильдии сохранили свои старинные «залы». В остальных местах по истечении периода аренды собственники как с цепи сорвались. В период бума с 1890 по 1910 год основные магистрали Лондона были перестроены практически полностью.

В отношении стиля наблюдалось желание двигаться прочь от домашнего и безмятежного голландского стиля и стиля Возрождения времен королевы Анны. Этот архитектурный язык казался слишком скромным для великой империи. Но куда именно двигаться, было неясно. Архитектор Джон Брайдон призвал патриотически вернуться к любимцам Хогарта – Кристоферу Рену и Джону Ванбру, чье английское барокко «в достаточной мере установилось в качестве национального стиля, понятного всей стране». Брайдон даже объявил барокко «стилем будущего» и подкрепил это внушительным правительственным зданием, выходящим на Парламент-сквер.

В конечном итоге оказалось, что сойдет все. Результаты проведенного Эндрю Смитом исследования архитектуры Лондона на рубеже веков говорят о буйстве эклектики, доходящей до неразборчивости. Так, Смит перечисляет церкви, все еще построенные в строгом готическом стиле, например церковь Святой Троицы на Слоун-стрит (построена в 1888 году), богато украшенную в стиле движения «Искусств и ремесел», а далее упоминает отель «Ритц» (Ritz; 1903) в духе французского Ренессанса, Вестминстерский собор в византийском стиле (1895), магазин «Селфриджс» (1908) в духе американской неоклассики, фламандскую ратушу Мидлсекса на Парламент-сквер (1913) и Новый Скотланд-Ярд (1887) в стиле шотландских баронов.

Первые большие многоквартирные дома, построенные в 1880 году Норманом Шоу, возвышались и над Альберт-холлом, и над собственным особняком архитектора Лаудер-лодж, стоящим по соседству. Подобные же утесы в духе барона Османа воздвигались вдоль таких улиц, как Виктория-стрит, Букингем-палас-роуд, Найтсбридж, Мэрилебон-роуд, Мэйда-Вейл, а также в районе Сент-Джонс-вуд. Жильцы этой урбанистической утопии из кожи вон лезли, чтобы не числиться лондонцами «второго сорта». Один критик подчеркивал, что само по себе обитание в квартире, а не в доме «не ставит клеймо неудачника», однако «ни один сторонний наблюдатель не должен быть в силах догадаться, что плата за аренду здесь невысока».

К этому времени главные улицы Лондона постепенно утрачивали визуальную однородность, зафиксированную Тэллисом в 1830-х годах. Действительно, улицу как определяющий элемент лондонского ландшафта сменили отдельные здания. Так как их заказывали архитекторам, как правило, сами эксплуатанты, а не владельцы участка, то эти постройки неизбежно выглядят воплощением торжествующего индивидуализма, а не добрососедства. Большинство знаковых лондонских зданий этого периода: Центральный уголовный суд, или Олд-Бейли (1903), администрация Лондонского порта (1909), Военное управление на улице Уайтхолл (1906), администрация графства Лондон (1909), Центральный холл методистов (1905), Музей Виктории и Альберта (1899–1909) – представляют собой тот или иной вариант дозволенного Брайдоном барокко. При подготовке планов сноса домов Нэша на Риджент-стрит их тоже было предписано заменить барочными; пример такого дома – отель «Пикадилли» (Piccadilly) работы Нормана Шоу, соединяющий Риджент-стрит с Пикадилли (см. далее).

Самые убедительные примеры этого возрождения барокко встречаются не в общественных зданиях, а в домах, построенных там и сям на смену георгианским террасным домам, например во владениях Портленд и Гровнер, на Уэлбек-стрит в Мэрилебоне и на Парк-стрит в Мэйфэре. Кривые линии крыш, окна с фронтонами, украшенные карнизы и дверные проемы, а то и статуя-другая – все направлено на то, чтобы придать фасаду индивидуальность. Если поднять глаза над уровнем улицы, то можно увидеть, что фасады коммерческих зданий эдвардианских Бонд-стрит, Албемарл-стрит и Пикадилли отличаются потрясающим разнообразием. Это была последняя эпоха, когда призыв к возрождению старого считался признаком вдохновения, а не признанием поражения. Построенные тогда здания стали истинным лекарством от георгианской монотонности.

Далее настала очередь театров Вест-Энда. Здесь гением места был Фрэнк Мэтчем, в основном работавший на театральную «империю» Столла и Мосса. В его фантастических залах ставили Гилберта и Салливана, Уайльда и Шоу – среди буйства потолков в стиле рококо, фиолетовых занавесов и гипсовых херувимов. Шедевром Мэтчема был театр «Колизей» (Coliseum) на Сент-Мартинс-лейн, а перед зданиями театров «Ипподром» (Hippodrome), «Палладиум» (Palladium) и «Виктория-палас» (Victoria Palace) померкли старинные «Ковент-Гарден» и «Друри-Лейн». Сам Мэтчем считал, что помогает драматургу вырвать зрителей из повседневной реальности, и был рад узнать, что толпы стекаются в его «дворцы удовольствий» посмотреть не только спектакль, но и сами дворцы.

Отели класса люкс пока в основном оставались вотчиной железнодорожных компаний, хотя отель Брауна (Brown’s) был построен еще в наполеоновскую эру, а «Кларидж» (Claridge’s) – в 1850-х годах. В 1889 году семья Д’Ойли Карт на доходы от оперного театра «Савой» построила новый отель «Савой»; в качестве директора был приглашен из Парижа Сезар Ритц, а в качестве шеф-повара – Огюст Эскофье. Другой отель, получивший имя самого Ритца и открытый на Пикадилли в 1906 году, стал первым зданием Лондона на стальном каркасе; его уличный фасад спроектирован по образцу парижской улицы Риволи. Рестораны теперь ни в какое сравнение не шли с прежними трактирами. В путеводителе Бедекера 1898 года перечисляются 60 хороших ресторанов Вест-Энда. Для безденежных имелись лавки, где продавали хлеб и молоко, чайные ABC и сеть Corner House, основанная Джо Лайонсом.

Перестроенный в 1901 году универмаг «Хэрродс» на улице Найтсбридж гордился первой в Лондоне «движущейся лестницей». Посетителям, осмелившимся, несмотря на страх, подняться по ней, наливали бесплатно бокал бренди. Магазин-конкурент – «Селфриджс» – появился на Оксфорд-стрит в 1909 году и щеголял помпезным классическим фасадом работы Дэниэла Бернема из Чикаго (с тех пор, правда, довольно сильно перестроенным). Девиз Гарри Селфриджа – «Клиент всегда прав» – воплощал идею шопинга как приключения, а не просто похода за покупками. Чтобы отпраздновать открытие, Селфридж выставил в магазине аэроплан, на котором француз Луи Блерио только что перелетел через Ла-Манш.