Глава 30

В наш ангар я вернулся растерянный и задумчивый. Думал я, собственно, всё время — пока получал оплату, пока шёл по городу, пока спускался к причалу… И даже на то, что происходит вокруг, я в тот момент практически не обращал внимания. Тем, как легко раскусил меня Пали и вытянул всю подноготную, он заставил меня задуматься, как я вообще буду дальше существовать в этом мире. Как опытный следователь, он вытянул из меня все жилы одним-единственным разговором, попутно изрядно потоптавшись по моему раскормленному самомнению. И заодно поломав сложившуюся картину мира.

И первое, что я сделал, вернувшись на дирижабль — вывалил все свои переживания на Рубари. Тот всё ещё пребывал в радостном возбуждении от продажи шкуры за 531 единицу — и не сразу прислушался к тому, что я рассказываю. Однако с каждой моей фразой лицо у него становилось всё мрачнее и мрачнее. За его реакцией вообще было бы интересно наблюдать, если бы не сложившаяся ситуация: он то хмурился, то начинал нервно теребить свою бородищу, а при упоминании пластины на черепе вообще сморщился так, что морщины покрыли всё его лицо. Перед тем, как заговорить, он достал флягу и поболтал её, проверяя остаток допинга, после чего сделал несколько больших глотков, дождался их волшебного действия и произнёс:

— Бежать поздно. Не предлагаю.

— Почему? — сразу уточнил я.

— Этот Пали — похоже, дознаватель, — пояснил Рубари с таким лицом, будто вот прямо в момент нашего разговора ест лимон. — Жёсткий тип. Ещё и с пластиной.

— Ты можешь более толково объяснить? — попросил я. — Я ведь про них вообще ничего не знаю!..

— Смотри… В нашем мире правят группировки. Многие из них завязаны на дома первых архонтов, — пояснил Рубари. — Это семьи тех, кто правил здесь ещё до открытия дирижаблей. Людям-то в общем и целом наплевать на них — ну есть они, и ладно. Но они — сила. К ним все побегут за помощью и защитой в случае нужды. У домов есть свои армии, свои флоты, свои люди… Значит, этот Пали был человеком дома. Дознавателем. Умел выбивать из людей сведения. Знал, какие вопросы задать и когда.

— Как ты думаешь, он и сейчас служит дому? — задумчиво поинтересовался я, переваривая новую информацию.

— Нет, в чиновники дознаватели не идут, — Рубари покачал головой. — Чиновники — грязная пыль под ногами домов. Он, наверно, сломался — и такое, как говорят, бывает. Из десятка начинающих дознавателей до серьёзных дел дорастает один, максимум два… Другие уходят. Не выдерживают. Наверно, Пали высоко забрался, раз получил пластину.

— А что такого в пластине? Такую непросто заслужить? — уточнил я. — Я бы такую тоже себе завёл…

— Стоит она очень дорого, — объяснил Рубари. — И вправду дорого. Говорят, в ней три сотни логосов, понимаешь… За такие чешуйки, какие возьмёт график за создание, можно три больших дирижабля купить. Такое делают только дома. У них есть столько пневмы. У других — нет.

— Почему же его тогда отпустили? Ещё и вместе с пластиной? — уточнил я.

— Не знаю, — Рубари пожал плечами. — Может, его и не отпустили насовсем, просто дали чуть побольше свободы. Он как цепной пёс. Если такой вцепился зубами — не отпустит. И с кулаками к нему не лезь. Сердцем чую, он и сам не дурак подраться. Дома на своей безопасности не экономят…

— Вот кто бы мне раньше всё это рассказал!.. — покачал я головой. — Я тут уже больше года и впервые услышал об этих ваших домах, о дознавателях…

— Про них не очень любят вспоминать. Ведь ты не вспоминаешь, что дышишь воздухом, и однажды он может закончиться или стать платным… Вот и никто не любит. Считай, мы все живём под домами, но они не лезут к нам, а мы — к ним.

— Как думаешь, он нам папиры выправит? Или тоже обманет? — поинтересовался я.

— Про него ничего не могу сказать. Может, выправит, а может и кинуть… Может, сдаст, как мы станем ему не нужны… — Рубари пожал плечами и мрачно засопел. — В любом случае, тут остаётся только делать, что делали. Сбежать от него мы не сможем…

И какова была вероятность наткнуться на настоящего дознавателя с пластиной среди продажных чиновников контрабандистской скалы? Вот и расскажите мне ещё, что невезение — это просто другая сторона везения, ага… Если уж кто и мог так вляпаться по самые уши, так лишь я один на всей этой скале. Теперь уже и я был согласен на предложение Рубари сбежать, но, к сожалению, оно больше было неактуально. Надо было думать, как выкручиваться из сложившегося положения. Конспираторы, блин… Сами себя спалили…

— Значит, он сделал предложение, от которого мы не сможем отказаться? — уточнил я.

— Ага, — кивнул механик. — Можно и так сказать. Можем отказаться, но тогда нас всё равно используют. Просто втёмную.

Светлый образ местных жителей как милых, только гонористых, придурков, живущих на отдельных скалах, стремительно рушился… Нет, я, конечно, понимал, что есть здесь и какое-то центральное управление, но представлял всё скорее, как некое феодальное общество без центральной власти. Есть ещё вроде бы и Народный Сенат, где принимаются глобальные решения, согласовываются общие законы и правила, но это всё было каким-то далёким и несущественным…

По моему скромному разумению, мэр города был вершиной всей власти на скале и её окрестностях. Конечно, я был уверен, что за каждым мэром стоит какая-то группа влиятельных людей, но… Узнать, что ещё существуют дома, дознаватели, флоты и армии — вот это обескураживало. Местная политическая система всё усложнялась с каждым новым откровением Рубари…

— А мэры скал? Как они относятся к домам? — поинтересовался я.

— Архонты и мэры — они все к ним относятся! — буркнул механик. — Без одобрения дома не станешь мэром. Все повязаны…

— Рубари, вот это всё ты мог рассказать, когда мы бежали с Экори, а?.. — спросил я, от злости чуть не выдрав волос из своей бороды.

— Я думал, ты знаешь… — пожал плечами механик.

— Да откуда мне это знать?! — возмутился я. — Вдруг это праздный интерес?

Рубари замолчал, и я тоже некоторое время подумал… А потом решительно хлопнул рукой по колену.

— Ладно, плевать… Прорвёмся. Вот только можно тебя очень серьёзно попросить? — я посмотрел на механика, и тот кивнул. — Если я задаю вопрос, больше не отмахивайся от него! Я не спрашиваю из одного лишь праздного любопытства. Я пытаюсь понять ваш долбаный мир и всё, что тут есть… И, знаешь, если честно, мне немного тяжело, потому что никто ничего не объясняет!..

Рубари пожал плечами.

— Пора готовиться к следующему заказу, — вздохнул я. — Раз уж понятно, что предложение Пали надо будет принимать…

— Нет, — Рубари покачал головой.

— Не принимать предложение? — уточнил я.

— Не г-т-в-ться к з-к-зу! — пояснил механик, стремительно теряя красноречие. — Н-сти д-лю Ф-б-ло!

— Чёрт… В смысле, проклятье. Забыл! — кивнул я, понимая, что Фабило и в самом деле будет ждать свою долю сразу, а не «завтра» или «на днях». — Тогда пошли… Попробуем навестить твоего родственничка.

Мы покинули ангар и отправились в сторону особняка Фабило. Перед уходом мы тщательно задраили дирижабль и закрыли ангар на все замки и замочки. В конце концов, у нас внутри лежало целое состояние для местных мелких бандитов — четыре с половиной тысячи чешуек. По-хорошему, следовало бы перекинуть всё в накопитель, но ведь это процесс небыстрый. Да и чешуйки «на руках» нам были всё-таки нужны…

Днём в Саливари бывало очень жарко — просто очень. Нет, конечно, вовсе не так, как на поверхности — вот там стояла настоящая летняя жара, но и на скале солнце пекло нещадно. Спасал лишь лёгкий ветерок, всегда дувший на улицах города. Я скинул куртку и шёл в одной тонкой белой рубашке, стараясь двигаться медленно, не покидать тень и не потеть, как конденсатор в туче. Немного в этом помогала сплетённая из тонкой соломки шляпа, которую местный встроенный переводчик упорно обзывал «брылем». И я всё никак не мог понять, почему. Вот в моём мире брыли — это то, что отращивают состоятельные и сытно кушающие пожилые мужчины… Если честно, я бы тоже хотел быть состоятельным, не бегать по жаре в гости к подозрительным личностям и всегда сытно кушать. Жаль, что до этого мне ещё как до любой из трёх местных лун пешком…

Людей на улицах было мало. Все или работали, уже сходив на обед, или вообще старались не вылезать в жару из дома. Мы пробирались по городу в тенях, как какие-то тёмные личности, но именно сейчас подобный способ передвижения не вызывал у окружающих вопросов. Все те несчастные, кто оказался на улице во время зенита, вели себя точно так же…

Дверь нам открыла домоуправительница, после чего внимательно смерила взглядом с ног до головы и посторонилась, уточнив:

— Хозяин скоро вернётся. Ждите в гостиной.

Сама она отправилась на кухню, где что-то скворчало (видно, второй обед для отращивания брылей у Фабило), а мы с Рубари скромно примостились на диване в большой гостиной. Над нами мерно крутил лопастями огромный вентилятор. Подобные ставили в моём мире ещё годах в шестидесятых. Крутились они небыстро, но создавали лёгкий ток воздуха, исправно испарявший пот. У меня вообще-то на Земле был кондиционер — его ещё родители поставили. Он, конечно, был старенький и простой, но воздух охлаждал хорошо. Однако я всё равно предпочитал ему обычный «олдскульный» вентилятор. Почему-то мне так было приятнее…

Вскоре со стороны прихожей раздался звук открываемой двери, шаркающие шаги домоуправительницы и приглушённые голоса, а спустя минуту в гостиную вошёл и сам хозяин особняка.

— А! Дорогие мои!.. С чем пожаловали? Надеюсь, не возвращать контракт? Этого не будет! — жизнерадостно выдал Фабило. Как всегда, одетый с иголочки, с зализанными волосами и усами, с расчёсанной бородой и даже с настоящими тёмными очками.

— З-д-рсти, — кивнул Рубари мрачно, а я старательно изобразил самую свою искреннюю улыбку.

— Добрый день, Фабило! Конечно же, нет! — возразил я. — Первый заказ выполнен! Мы решили сразу занести обещанное.

— Ах! Вот оно что!.. — удивился Фабило и уселся в большое резное кресло сбоку от дивана. — Не ожидал такой расторопности… С чего начали? С яиц?

— С фимомениарка, — признался я. — Яйца собрать мы всегда успеем, а вот серьёзные…

— Понимаю. И одобряю!.. — серьёзно кивнул контрабандист, принимая мешочек с чешуйками. — Как прошла встреча с Пали, Фант?

— Ну… Понравиться я ему, конечно, не понравился, — ответил я. — Но и отказываться от наших услуг он не стал… Это ведь что-то да значит?

— О! Ну тогда, считай, он тебя почти полюбил как родного — прямо как я! — сразу расслабился Фабило.

Знал! Я прямо понял — знал старый гад, к кому меня отправляет… Почему так поступил? Понятия не имею. И допытываться не буду, при наличии за спиной, на кухне, престарелой валькирии, которая может пустить мою бренную тушку в суп…

— Конечно, ты прав — человек он тяжёлый, — продолжил я, стараясь ничем не выдать своей догадки. — Встречаться с ним лишний раз мне бы не хотелось…

— О, мой мальчик, ты даже не знаешь, какой он человек… — Фабило вполне натурально и горестно вздохнул. — Это всё?

— Хотел уточнить по поводу папиров… — проговорил я, якобы робея. — Какова вероятность, что у тебя получится их достать?

— Мой мальчик, вероятность высока как никогда! Поверь мне! — не моргнув глазом, начал врать родственник Рубари. — У меня с этим чиновником, несмотря на тяжёлый характер, есть общие дела. Уверен, он не откажется от небольшой помощи, если всё сложится удачно.

Врёт. Сейчас, зная правду, я уже видел, что он врёт. Однако врал Фабило лишь отчасти. А отчасти он и сам, видимо, надеялся, что у него получится уговорить Пали. И, возможно, у него бы всё и получилось, если бы он сам сдавал заказы. Но, поленившись и перевалив всё на нас, он сам того не ведая, ничего больше не смог бы получить от бывшего дознавателя. Теперь бы ещё понять, он и вправду собирался добывать нам папиры — или всё-таки пытался выбить что-то лишь для себя? Но так просто Фабило с этой информацией не расстанется…

— Просто я посмотрел на Пали… И…

— Гра Пали! — жёстко поправил меня Фабило. — Даже в мыслях своих, мой мальчик, никогда не называй его без уважения. Не беспокойся — всё должно получиться… Я не оставлю моего родича и его верного друга в беде!..

Да он бы нас и просто так не оставил — во всяком случае, пока мы были ему полезны.

— Мальчики мои, к сожалению, я вынужден попросить вас удалиться… — заметил контрабандист, поднимаясь. — Скоро ко мне придут несколько очень важных гостей и будут вести свои важные разговоры. Не думаю, что они слишком обрадуются, увидев вас. Но я вас всегда рад видеть. Особенно по таким поводам, как сегодня!..

— Да-да… Всего вам хорошего, Фабило! — сразу стал откланиваться я, и сам не желая задерживаться.

— Да, п-ка! — буркнул Рубари, тяжело поднимаясь с примятого им дивана.

— Мой родич, как всегда, немногословен! — улыбнулся контрабандист, потрепав покрасневшего от возмущения Рубари по щеке.

Он проводил нас до двери и, не мешкая, выпроводил обратно в летний зной, надёжно заперев за нашими спинами замок. Мы с Рубари переглянулись и двинулись назад, в ангар. И только отойдя достаточно далеко, позволили себе прокомментировать ситуацию:

— У-у-у-у-ур-р-р-о-о-од! — сказал Рубари, а я просто тяжело вздохнул.

Тянуть со следующим заказом мы не стали. Я достал материалы по требуемой добыче, какое-то время помедитировал на стопки листов, а потом уверенно вытянул бумаги по ори-ори. Этих странных созданий в округе обитало множество, и, судя по справке, они в принципе не отличались ни ловкостью, ни быстротой.

— Ты знаешь что-нибудь ещё про ори-ори? — спросил я Рубари.

— Ага, — механик уже принял своё лекарство от косноязычия и снова готов был общаться. — Они туповаты. Вообще ведут себя, как травоядные, но на людей, как завидят, всё-таки нападают. И жрут.

— А как на них охотятся, знаешь? — поинтересовался я, передёрнув плечами от промелькнувшей в воображении картинки, как меня жрёт шестилапая зверюга.

— Бьют пушками с дирижаблей, — механик пожал плечами. — Летят над ними и стреляют. Главное, чтобы они клеем не плюнули.

— Боюсь, этого мы пока себе позволить не можем… — вздохнул я. — Но если они медленные, то можно попробовать забросать их камнями. Как мы с фимомениарком сделали. Как думаешь, смогут они уворачиваться?

— Если бросать много камней сразу, то нет!.. — Рубари ухмыльнулся в бороду. — От одного увернусь даже я.

Поразмыслив, как вообще действовать с ори-ори, мы решили соорудить под гондолой сетку, которую можно было бы раскрыть изнутри, высыпая целую кучу камней на пробегающих внизу чудовищ. Ори-ори любили жить в лесу, но изредка, когда появлялась возможность отведать человечинки, могли всё же и выйти из лесу на равнину.

В этот раз мне предстояло сыграть роль приманки, а не охотника. Настоящим охотником будет выступать наш «Шарк». Моей задачей было привлечь ори-ори — и заставить их сунуться прямо под гондолу. Собственно, привязавшись тросом, я должен буду помелькать перед носом у всей стаи чудовищ — и потом драпать от них со всех ног, уворачиваясь от клея, пока не пробегу под гондолой. Как только под ней окажутся животные, Рубари раскроет сеть с камнями и, одновременно, начнёт подъём.

В нашем представлении, после такого камнеметания нам оставалось лишь дождаться, когда выжившие ори-ори оплачут сородичей и уйдут — после чего мы спокойно спустимся вниз и соберём добычу. В общем-то, план мне решительно нравился, хотя, конечно, столкновение с реальностью, как и всегда, должно было много в нём поломать… А, значит, требовалось продумать и запасные варианты. И прилагающиеся к ним механизмы.

Одним таким механизмом стали доски с гвоздями, которые надо было уложить под гондолой так, чтобы я мог проскакать между ними, а ори-ори своими толстыми стопами (или копытами, или что там вообще у них?) — не могли. Это несколько задержит чудовищ, увеличив время их пребывания на траектории падения камней.

Второй механизм учитывал клей, которым эти гадские гады будут в меня плевать. Чтобы клей не лишил меня подвижности раньше времени, я собирался обзавестись двумя плащами, который примут на себя большую часть плевков. Чтобы полы одежды не развевались на бегу, открывая ноги, надо было утяжелить её камнями, которые будут волочиться по земле — а ещё сделать плащи более жёсткими за счёт пришитых деревянных планок.

Таким образом, когда я буду убегать от ори-ори, у меня за спиной будут тянуться два тканевых конуса, которые и примут на себя большую часть плевков клея. Как только один конус станет неудобен и начнёт мешаться, я распущу завязки на шее и вмиг скину его. У меня, конечно, не было уверенности, что всё сработает, как надо… С другой стороны, если не попробовать, то и не узнаешь. Составлять идеальные планы, не зная всех повадок чудовищ — это было бы крайне глупо…

Сеть на днище гондолы, плащи и доски с гвоздями отняли у нас весь остаток этого долгого и напряжённого дня. Я сходил на рынок, прикупив рулон самой дешёвой и грубой ткани, которую теперь и предстояло использовать под плащи. И сшить их мы собирались штук десять — никак не меньше. Гвоздей и досок у нас и так хватало. А вот камни мы решили собрать прямо на поверхности — этого добра там всегда с избытком хватало.

До крайнего срока выполнения всех заказов-нарядов оставался ещё шестьдесят один день… Ложась спать, я только и думал о том, как бы нам успеть с выполнением. И, может быть, тогда мы, наконец, получим заветные папиры… Да и не только папиры, а ещё и соответствующую запись на скале, от которой нам их выдадут. Или не получим… Последней моей мыслью, перед тем как я всё-таки провалился в сон, было: «И зачем так стараться, если не уверен?». И я бы её обязательно додумал, но сразу уснул, а утром — мгновенно забыл, вспомнив о ней лишь спустя много-много дней.